Административная реформа 2004 года

Реформа позиционировалась не только разработчиками и Правительством, но и Президентом как способ повысить эффективность государственного управления и обеспечить прозрачность деятельности госаппарата для общества и, в частности, для бизнеса. Согласно мнению целого ряда экспертов, приоритетными оказались именно непубличные политические среднесрочные задачи административной реформы. Чрезмерная политизация и стала фундаментальным недостатком административной реформы, предопределив ее кризис и стагнацию.

Первой и ближайшей из этих конъюнктурных задач стало обеспечение политико-экономической лояльности верхнего слоя бюрократии и выведение федеральных ведомств из зоны лоббистского влияния сверхкрупного и крупного капитала. Министры приобрели право самостоятельно, фактически без согласования с премьером, определять госполитику в сферах своих компетенций. Таким образом планировалось исключить несанкционированный лоббизм на среднем и нижнем уровнях федерального госуправления. Одновременно были резко снижены роль и статус премьера и аппарата Правительства. Ожидалось, в частности, что это сделает невозможной личную унию главы Правительства с олигархическими кланами. Премьеру изначально была вменена лишь функция технического координатора деятельности кабинета. Аппарату Правительства в ходе административной реформы было специально запрещено вмешиваться в деятельность министерств.

Не менее важным концептуальным недостатком административной реформы стали ее форсированный характер и принципиальный отказ разработчиков учесть опыт эволюционной модернизации госуправления, накопленный другими странами. Однако, что характерно, ни в одной развитой стране административная реформа еще не завершилась. Так, правительство Великобритании, постоянно присутствующей в “первой десятке” формируемого ЕБРР рейтинга стран – лидеров эффективного госуправления, лишь в 1984 году (на седьмой год административной реформы) приступило к разделению функций министерств; причем работа эта была завершена британским правительством лишь в 1996 году.

Россия оказалась единственной страной G8, руководство которой планирует решить основные задачи модернизации госуправления всего за шесть лет.

Таблица 1. Цели и результаты административной реформы

Вопрос 10. Модели ГРЭ

Американская модель построена на системе всемерного поощрения предпринимательской активности, обогащения наиболее активной части населения. Малообеспеченным слоям населения создается приемлемый уровень жизни за счет различных льгот и пособий. Задачи социального равенства здесь вообще не ставятся. Эта модель основана на высоком уровне производительности труда и массовой ориентации на достижение личного успеха. В целом для американской модели характерно государственное регулирование, направленное на поддержание стабильной конъюнктуры и экономического равновесия.

Западноевропейская модель сформировалась в послевоенный период в условиях прихода к власти коалиции демократических сил. Западноевропейская модель характеризуется значительными позициями в экономике государственного сектора, преимущественно в сфере инфраструктуры (различные виды транспорта, портовое хозяйство, энергетика), а также в ряде отраслей добывающей промышленности.

Разветвленная система государственного регулирования экономики в ряде стран (Франция, Италия и др.) включает в себя составление и реализацию общенациональных программ развития. Характерной особенностью западноевропейской модели является выделение государством значительных ресурсов на социальные нужды. Наконец, западноевропейскому региону присуща глубокая межстрановая экономическая и политическая интеграция. Западноевропейская модель имеет несколько разновидностей: западногерманскую, шведскую и др.

Социальное рыночное хозяйство ФРГ. Эта модель сформировалась на основе ликвидации концернов гитлеровских времен и предоставления всем формам хозяйства (крупным, средним, мелким) возможности устойчивого развития. Государство активно влияет на цены, пошлины, технические нормативы. Лежащий в основе этой системы развитой рынок обнаружил свои преимущества в использовании побудительных мотивов высокоэффективной хозяйственной деятельности.

Шведская модель отличается сильной социальной политикой, ориентированной на сокращение имущественного неравенства за счет перераспределения национального дохода в пользу наименее обеспеченных слоев населения. Здесь в руках государства находится всего 4% основных фондов, зато доля государственных расходов в 2000-х гг. составила свыше 50% ВВП, причем более половины этих ассигнований направляется на социальные нужды. Естественно, это возможно только в условиях высокого налогообложения, особенно физических лиц. Такая модель получила название «функциональная социализация», означающая, что функция производства ложится на частные предприятия, действующие на конкурентной рыночной основе, а функции обеспечения высокого уровня жизни (включая занятость, образование, медицинское обслуживание, социально страхование) и развития инфраструктуры (транспорт, связь) — на государство.

Японская модель характеризуется определенным отставанием уровня жизни населения (в том числе уровня заработной платы) от роста производительности труда. За счет этого достигается снижение с\с продукции и резкое повышение ее конкурентоспособности на мировом рынке. Такая модель возможна только при исключительно высоком развитии национального самосознания, приоритете интересов нации над интересами конкретного человека, готовности населения идти на определенные жертвы ради процветания страны. Еще одна особенность японской модели развития связана с активной ролью государства в модернизации экономики, особенно на ее начальной стадии.

Южнокорейская модель представляет собой вариант японской. Общим для обеих стран является активное участие государства в перестройке экономики, ее модернизации и повышении конкурентоспособности экспортных товаров на мировом рынке.

Вследствие относительно меньшего, чем в Японии, развития рыночных отношений южнокорейское государство целенаправленно способствовало созданию мощных плацдармов рыночной экономики в лице крупных корпораций, так называемых чеболь, переросших затем в финансово-промышленные группы.

В то же время, как показал конец 90-х гг., у южнокорейской и японской моделей с их особенно сильным государственным вмешательством в рыночный механизм возникает пониженная приспособляемость последнего к мировым финансовым кризисам.