Военное училище и жизнь после него. Венгрия

А как это всё началось,когда прошёл путь от солдата до полковника.

Начало войны...

О войне я узнал, когда мне было 15 лет. Мы с товарищами, с моими соседями,на крыльце играли в домино и услышали по радио о том,что немецко-фашистская Германия начала войну против Советского союза.

Мы, ещё ученики 6-7-х классов, были очень и очень удивлены, сразу между собой начали говорить, что как это Гитлер мог осмелиться напасть на Советский союз. Всё равно его Красная армия разобьёт в пух и прах, и эта уверенность была у нас, у молодого поколения Ростовской области абсолютно у каждого. Всё дело в том,что каждый молодой человек, комсомолец, стремился попасть на фронт и все только с большим желанием хотели идти на фронт.

И это время пришло... Когда мне исполнилось 17 лет и 5 дней (это случилось 9 мая 1943 года), я получил повестку от Мечетинского райвоенкомата о призыве. Мы с мамой быстро собрались. Она собрала сколько можно было сухарей мне, положила в мешок за спину, одела в обычную форму и летом мы пошли с ней 18 км до станицы Мечетинской на призывной пункт. Была жара. Транспорта никакого не было. Прибыли на призывной пункт. Началась медицинская комиссия. По здоровью я оказался пригоден для службы в армии, но полковник, который вёл приём ребят с Ростовской области, он меня забраковал и сказал,что я не могу попасть на фронт вообще. Я удивился и спросил: «Почему?» Он ответил, что я мал ростом. Я возмутился, как так, неужели нужен большой рост для того, чтобы воевать в танке, БТРе или в кабине самолета (т.к. я всё своё детство мечтал быть летчиком. Я был активным энтузиастом во время учёбы в школе до 7 класса, в городе Зернограде мы работали в авиамодельных кружках, строили модели, также строили планеры и сами на этих планерах и летали, тогда планеры запускались резиновыми шнурами, и у меня была мечта стать летчиком). Но полковник мандатной комиссии забраковал по росту, я там расплакался. Говорю: «Ведь чем меньше, тем лучше». Он засмеялся и сказал: «Ладно, возьмем его сыном полка». Ну и всё, попрощался я с мамой. Она сильно плакала и говорит: «Петя, ты наверное, будешь там курить?»

-Нет, я курить не буду!

-Ну как же,вам ведь там специально дают и махорку,и папиросы.

Я сказал: « Я курить не буду!!»

Боевое крещение.

В этот день нас собрали в районном комиссариате с Ростовской области таких же как я 1600 человек. Разбили на 40 взводов по 40 человек. Назначили по одному офицеру командовать взводом, выделили по одной телеги с одной лошадью куда мы сложили всё своё богатство. Был отдан приказ совершить марш протяженностью 400 км пешим порядком со станции Мечетинской до узловой станции Белая Калитва за 10 дней. Выделили нам ещё взводный оркестр на каждый взвод по одной балалайке.

Вот мы отправились в большой путь,10-ти дневный марш- 400 км. Но мы не шли эти 40 км ежедневно в развалку, а мы с энтузиазмом, радуясь тому, что нас возьмут на фронт и все 10 дней по 40 км мы отрабатывали строевой шаг.

Подходя к узловой станции Белая Калитва уже вечером (помню как сейчас, что моросил дождик,дорога такая проселочная,уже вечерело), вдруг мы увидели справа и слева зенитные 37-ми мм батареи и на этих батареях в полном составе были девушки и даже командир батареи-женщина. Они приветствовали нашу большую колонну молодых женихов 1600 человек,махали платками,провожали нас на фронт. Мы радостно кричали, свистели им.

Подойдя к станции Белая Калитва уже стемнело. Привели нас в такие бетонные лобазы (где хранилось раньше зерно), они были без окон, без дверей, без потолков, цементный пол. Командир взвода командует: “ Ложись!” Уставшие мы быстренько легли на мокрый пол и уснули. Где-то около 10 часов вечера услышали звук приближающейся армады немецких самолётов, а у них такой прерывистый звук, и вот я чувствую по себе как у меня пилотка поднимается на волосах от этого гула.(но я уже знал этот звук, так как в городе Зернограде, где я жил, были бомбежки). Я привык к нему, но всё равно, настроение было жуткое, и начался ад. Девушки, которые нас провожали открыли мощный зенитно-артеллерийский огонь, а небо,помню как сейчас, было облачное, разогнались все облака. Дело в том, что немецкие летчики побросали бомбы, где попало, ни одна бомба не попала на станцию, не было никаких жертв, но мы,пацаны 17-ти летние от этого боевого крещения разбежались, и офицеры нас собирали до обеда следующего дня. Естественно собрали нас всех, без ранений, без убийств, ничего не было, всё нормально, но очень хорошо нас пропесочили, пристыдили, как так, девушки вас защитили. Вы попали в боевое крещение, а ещё свистели им там по дороге, как бы оскорбительно это было в их сторону. Вот с тех пор у меня совершенно изменилось отношение к женщине. Все молодые люди совершенно перевоспитались за какую-то одну ночь, что они нас защитили, а мы сбежали с места. Собрали нас,посадили в эшелон и отправили в Сталинград на обучение по специальности минометчик 50-мм миномета. Вот так окончилось боевое крещение.

Месяца в Сталинграде.

4 месяца продолжалось обучение в Сталинграде. Трудности, конечно, были очень большие.

Размещены были в Красных казармах. Они были полностью разбиты, не было ничего совершенно, одни стены. Мы там находились. Утром, после завтрака, где в котелке плавало лишь несколько крупинок, уходили за 7 км на полигон на обучение, на такой же почти обед мы возвращались назад, после “обеда” возвращались, снова 7 км, на полигон и так 4 раза по 7 км туда и обратно. Мы обучались там военному делу, стрельбе из 55-мм миномета, который использовался в боевых порядках роты. (если 88-мм миномет в боевых порядках батальона, то этот непосредственно в роте) И так проучились там 4 месяца и уже были подготовлены. Много ребят болело, вплоть до дизентерии. Нечего греха таить, было и дезертирство, но когда назад возвращали, тех кто убегал, строили строй и спрашивали: “Ты зачем убежал?” Отвечали: “А я к мамке побежал за сухарями”. Факты такие были, хотя и добровольцы были, но не могла выдержать вот такую нагрузку. Для улучшения нашего бедственного положения была создана команда для посылки в г.Энгельс через р.Волгу для заготовки чакана (чакан напоминает камыш, но в отличие от него-мягкий). Мы заготавливали чакан и делали из него покрытие для крыш Красных казарм, матрацы, подушки, всё что можно было, для того чтобы не спать на голом бетоне.

Так мы жили на протяжении всего периода обучения.

Путь в Саратов.

Однажды утром, старшина приносит большое количество обмоток, объявляет тревогу, построение и выдает нам обмотки и военное обмундирование (снятое с раненных, постиранное и подштопанное, выглядело оно довольно прилично). Подогнали под это обмундирование, намотали обмотки и шагом марш на посадку на теплоход на р.Волге.

Представьте себе, что теплоход был переполнен, где-то более 1000 человек. Мы двигались на Саратов. Из продуктов нам выдали гороховый концентрат. К каждого был котелок, ложка, солдатское одеяло, но готовить было негде, побежал в машинное отделение, налил кипяток, кинул туда пачку концентрата, накрыл одеялом, сел и сидишь варишь. Кушать хочется, долго не варишь ,так и поели. На утро все заболели дизентерией. Так как мест в туалетах не хватало, то солдаты, используя ремень и железное ограждение на теплоходе приловчились отправлять свои надобности в Волгу. Так мы плыли до Саратова постоянно в таком состоянии.

Обучение. Защита высоты.

Прибыв в Саратов мы попали на вокзал и начали разгружать новейшую технику, пахнущую ещё краской, 85-мм зенитный комплекс, новейшее орудие и было приказано, за 1 месяц освоить эту технику, сдать экзамены и сменить боевые порядки, которые охраняли Саратов на высотах. Мы занимались день и ночь, через месяц мы сдали на отлично проверку, заняли боевые порядки зенитных батарей по высотам вокруг города. А бывшие воины были отправлены на фронт, но в Саратове был тоже фронт. Немецкие армады налетами бомбили Саратов, они старались разбомбить завод комбайнов, которые выпускал военные самолеты,нефтеперегонный завод “Крекинг”, который из нефти делал горючее для фронта, приборостроительный завод (являющийся отличным заводом союзного значения ), который выпускал приборы зенитного комплекса, такие как ПЗА 4, дальномеры ДЯ 3, но им это не удалось. Единственное было небольшое попадание в “Крекинг” завод, нефть пошла в Волгу (они одновременно с обычными, бросали и зажигательные бомбы) и нефть загорелась, и как бы было такое зрелище, что горит вода. Несмотря на это, мы свою задачу выполнили, не допустили разбомбить стратегические объекты.

Прошла зима, и пришел приказ, точно такой же, как и тогда, когда мы прибыли в Саратов. Нас сменили молодые парни.

Действующие войска.

Нашу батарею погрузили в эшелон и уже направили на фронт в уже действующие войска ПВО по охране узловых станций, мостов, переправ и других стратегических пунктов. Непосредственно такие бои начались на Западной Украине (под станицей Волочийск, в Тернопольской и Львовской областях). Там были поставлены батареи на охрану важного моста и станции, где мы выполняли эту задачу, мы не пропускали ночные перелеты немецких самолетов вглубь нашей страны, вели заградительный огонь, так как в то время радиолокаторов ещё не было, а использовались посты ВНОС ( пост воздушного наблюдения оповещения связи). От каждой батареи выделялось по 4 поста север-юг-запад-восток на 20 км, где работали девушки, они были как мы, их называли “слухачами”. Они в совершенстве изучили своё дело. Они в ночное время могли с точностью определить на какой высоте,какой марки летят самолеты, вплоть до количества и их направления и это всё за 20 км от каждой батареи, объявляли тревогу по телефону, батареи приводились в боевую готовность и мы открывали по их данным зенитно-артиллерийский заградительный огонь, естественно не допускали организованные налеты немецких самолетов на наши объекты в тылу страны, но кроме воздушного противника, у нас был ещё и наземный враг.

Деятельность бандеровцев.

В Западной Украине действовали бандеровцы, они нападали на зенитные батареи, убивали наших связистов, которые как раз и наводили за 20 км по постоянным линиям (телеграфным столбам) с постами ВНОС. Они специально выслеживали и убивали наших связистов. Я лично участвовал в спасении наших людей, так как в каждой батареи были созданы истребители, выделялась машина, выделялись ППШ ( пистолеты-пулемёты), тогда их было ещё мало и гранаты Ф-1, как только связисты ушли и там связи нет. Сразу направляли туда связистов, если связистов нет, то команда истребителей выходит на поиски.

Помню, не единственный случай, как зимой прекратилась связь, ушли связисты и в течение часа не было никакой связи, мы быстро собрались и на машине поехали по постоянной линии, ночь была лунная, светло, морозно, тихо совершенно, но меня удивляло всё время тогда, когда я там служил, это темные ночи в Западной Украине, где мы несли службу по охране своих орудий. И вот,подъезжаем дальше по маршруту к посту №1 ВНОЗ, где дежурят девушки, смотрим, а столбы спиленные, насчитали 50 таких телеграфных столбов, естественно, какая может быть связь. Направо, налево разделились и пошли по полю вдоль линий. При свете луны на фоне снега мы увидели черное пятно и бросились к нему, стали подходить и оказалось, что это наш связист (одеты они были в телогрейки). Второй номер зенитного орудия заряжающий Снежко кинулся к нему и попытался перевернуть его и в это время произошёл хлопок, я сразу скомандовал: “Граната!”. Все кинулись в рассыпную, этот солдат Снежко хотел перепрыгнуть через него,но зацепился и буквально в 2-х метрах от него упал лицом вниз, произошёл взрыв, мы успели отбежать и упасть на землю подальше, после взрыва гранаты он получил много осколков (посекло ему пятки, спину). Получилось, что мы нашли одного убитого и раненого Снежко. Все остальные были оглушены, немного контужены, но ранений больше не было. Погрузили быстро раненого в машину и увезли на батарею. Мы пошли дальше искать второго связиста. (Как правило, посты ВНОЗ располагаются где-то на окраине какого-нибудь села). Сложно представить себе как трудно было на Западной Украине искать бандеровцев. Дело в том, что там всё забито сеном, соломой, все чердаки, сараи, скирды везде. А мы должны их (кто с оружием) искать как истребитель, чтобы изолировать. Обошли всю деревню, ничего не нашли. Мы примерно знали где находится тот товарищ, который воюют против нас- бандеровец. Вот заходишь к соседке и спрашиваешь у неё: “Сколько вы здесь живете и как фамилия у этого вот вашего соседа?” Она говорит по-украински так: “25 рокив, а я не знаю, я до его не хожу”. Никогда никто не скажет где, кто, какая фамилия, где он бывает, потому что она понимает, что с ней будет завтра. Мы до обеда ходили по селу, этого связиста не нашли. Уже вышли на окраину села, возвращаться обратно, ждать машину назад, чтобы нас забрала. С товарищем, (были разделены по 2 человека), на окраине села сели так, отдыхаем и думаем, где же он может быть, как его найти, смотрим, а рядом скирды, солома. (В детстве я пас корову, когда ей уже нельзя быть в стаде и изучил все их повадки, и вот смотрю я, там молодая телочка, привязана к колышку и ведет себя ненормально. Я говорю, что там что-то не то, надо подойти посмотреть, а там скирда сена. Начали разрывать сено, смотрим, сапоги, вытащили, а там зарезанный наш связист. Наконец-то мы его нашли. Потом доложили начальству чья усадьба, чье сено. Пришла машина, мы вернулись назад и продолжили свою боевую деятельность.

Фронтовая деятельность.

Я был 4 номером на орудии всю войну, от начала боевых действий и до конца войны. Должность эта очень рискованная, я был наводчик по углу возвышения, я должен был вращать маховик, (ствол вращается вокруг платформы), я хожу по платформе, если расчет находится на земле, ходит с учетом брусфера (он закрывает их головы, всё полностью, я же открыт по грудь, так как хожу на высоте и все осколки должны были быть моими от взрывов бомб, снарядов). Я был 4 номером, должен был с молниеносной быстротой вращать штурвал, поднимать ствол весом 920 кг по углу возвышения, совмещать электрическую стрелку с механической. Электрическая стрелка получала движение от прибора ПУЗО (прибор управления зенитно-релятивистским огнем) и читать откат в темноте. У меня на пилотке была лампочка, аккумулятор был на ремне (переносной). Я должен был читать откат какой он (нормальный, короткий, длинный), это очень и очень важно, потому что если я неправильно его прочитаю, пропущу, то при стрельбе, орудие стреляет от -5 до 98 градусов, то при таком уровне возвышения заряжающий заряжает унитарный патрон весом более 16 кг, то при таком возвышении нужна очень большая выносливость, сила, так как скорость стрельбы должна быть 20 выстрелов в минуту Это 3 секунды на каждый выстрел. Я должен точно отмерять откат, так как ствол может сорвать и тогда я попаду под трибунал. Я был на 4-ом орудии, самое крайнее орудие на батареи.

У меня был звонкий голос, мы вечерами, когда уже затишье, собирались расчеты. Был капитан Горезко, который собирал батареи и проводил самодеятельность, подводил разбор итогов стрельбы. Его любимая песня была “Вьется в тесной печурке огонь. Он постоянно заставлял меня петь эту песню. Голос у меня был очень звонкий и когда я кричал, что откат нормальный звонким голосом, он говорил: “Ну если ефрейтор Левченко (мне уже тогда присвоили звание ефрейтор) кричит откат нормальный, значит орудие живет!” Так продолжалось от станции до станции,до города Бреслау, где я окончил войну.

Последний день войны.

И это был последний день войны,потом мы узнали, стояли мы на южной окраине города, помню как сейчас, май-месяц, туман, тепло, мы все,у зенитчиков был такой закон, держать голову под 45^o градусов и вращать головой справа налево и кругом, потому что первый должен заметить самолет, сначала услышать, потом заметить, определить его координаты и подать сигнал. Мы смотрели все в сторону Бреслау, так как там прошла сильная бомбежка, мы не знали кто бомбил, то ли наша авиация, то ли их, во всяком случае мы ждали команду, бомбежка прошла, это было перед самым днём победы. Вот стоим мы все на платформах, смотрим в сторону Бреслау. Что же там творилось после этой бомбежки. И вот, представьте себе, смотрим, выплывает из тумана маленький солдатик, на правом плече у него винтовка трехлинейка с трехгранным штыком, он в шинели ещё был ( не переодели нас в летнюю форму), оторвана выше локтя правая рука, хлещет кровь и он свою оставшуюся руку держит под левой подмышкой и выносит с поля боя трехлинейную винтовку, сам белый, как стена. Мы все были в трепетном состоянии, помню до сих пор лицо этого рядового, который был белый, без руки. Мы вышли из оцепенения, подбежали к нему, схватили, перевязали жгутом рукав, в каждой батареи был санинструктор, он прибежал, перевязал и быстро машиной отправил в медсанбат, что с ним было дальше я не знаю. Взяли у него винтовку на хранение.

Этот облик я вспоминаю постоянно и сейчас, на уроках мужества привожу этот пример своим курсантам, которых мы готовим для весеннего и осеннего призыва для военно-морского флота, на выпускных экзаменах вручаем им памятку курсанта Новороссийской морской школы после прохождения всего курса обучения, я как председатель ветеранской организации ветеранов войны и труда ВС Новороссийской морской школы РОСТО ДОСААФ ( в настоящее время, много лет не сменно, более 10 лет), в школе вообще работаю более 30 лет.

После мы утром узнали, что в этот день кончилась война. Сколько было радости, это вообще сложно описать. Повыскакивали все у кого было оружие и начали стрелять вверх.

Был такой нехороший случай (война есть война, я это должен рассказать, так как это всё было на моих глазах). Каждую батарею охранял расчет ДШК (пулемёт 12,7 мм калибра, он стоит на триноге, лента из снаряженных патронов, он в ровики, он всегда был неустойчив, к расчету ДШК привязывали большой камень, груз,чтобы он не падал при стрельбе, так как надо быть виртуозом наводчику на этом пулемете, когда низколетящие самолеты налетают на батарею. Такой случился печальный случай, когда на радости командир расчета ДШК заскочил в окоп и начал выделывать фигуры высшего пилотажа, стрелять трафирующими пулями в небо, ну расчет тут же находится, в ровике и так получилось, что один был за ним, а другой впереди и во время стрельбы пулемет начал валиться в правую сторону. И вместо того,чтобы просто опустить гашетку и пулемет прекратил бы стрельбу, он в таком пылу радости, он начал его выворачивать назад, как бы восстановить его в первоначальное положение, конечно, сил не хватило, он начал падать и он очередью разрезал одного из номеров этого расчета. Это был очень печальный факт, на радостях бывает горе. Он был осужден за стрельбу без команды, за убийство своего товарища. Война есть война, без жертв не бывает, это произошло. Вот так закончилась война.

Молдавская служба.

После расформировали батарею, я попал в Молдавию город Бельцы в мотострелковый полк командиром 122 мм миномета. Там обучал свой расчет военному делу, уже не 50мм, а крупного калибра миномет. Будучи командиром миномета мне присвоили звание сержант.

На войне часто участвовали в облавах, отыскивали оружие. Делили нас по 2 человека на дом и ходили, искали немцев, естественно, был у меня фотоаппарат. Я научился фотографировать и всю войну этим занимался. Когда я командовал 122 мм расчетом. Кто-то доложил начальнику политотдела дивизии, который размещался в Бельцах о том, что сержант Левченко умеет хорошо фотографировать. Я был вызван им, он побеседовал со мной и говорит : «Я хотел бы вас взять фотографом политотдела дивизии». Я говорю: «А как же так, я командир расчета, тут я обучаю своих солдат, я тут нужен». На что он ответил: « Ничего товарищ сержант, эта должность повыше и ответственней, чем командир расчета, хотя все должности ответственны, но это я как начальник политотдела этой дивизии, где вы служите, говорю. Ваша обязанность будет: фотографировать отличников учебы всей дивизии дислоцирующейся в городе и в других местах при развернутом знамени, это очень важно; фотографировать конференции, какие там строевые смотры, боевые стрельбы и главное, вы будете фотографировать коммунистов на вручении партбилетов. Вы должны хорошо делать фотографии, чтобы за 30 лет бумага не пожелтела и была четкая. Вот тогда вы будете действительно отличным фотографом». Так я распрощался с этим расчетом и был фотографом политотдела дивизии.

Уже приближался 1949 год, после войны я ещё не был дома, как ушёл в 1943. Инструктор политотдела был мой товарищ, сержант Топоров, он был поближе к управлению дивизии. Я фотографировал, занимался корреспонденцией для управления дивизией, командовал всеми корреспондентами этого города. Получали почту мы в одном месте, распределяли и также культ пакет имущества (патефоны, балалайки, пластинки), объем работы был большой. Вечером было свободное время и с разрешения начальника политотдела я поступил в 8-й класс вечерней школы молдавской молодежи и окончил его там. И так у меня уже было 8 классов образования.

Военное училище и жизнь после него. Венгрия.

Однажды мне сержант Топоров говорит: «Слушай,Петр, пришла бумага о том, что можно поступить в военное годичное училище, называется «По подготовки офицеров запаса», оно расположено в Леникане, если мы его окончим, то станем офицерами и тогда уже возможно нас и в отпуск отпустят». Унас даже среднего образования нет. Решили убыть в Лениканское училище 23 февраля 1949 года убыл в Лениканское училище, его успешно закончил. Получил звание золотые погоны лейтенанта.

Получил приказ 1 мая пересечь границу города Чоб и прибыть в Венгрию в город Сейкишвейхервар (переводится как «место белого города»). Это была древняя столица Венгрии.

Окончил с отличием училище, отгулял дома (прибыл домой к маме, отцу,который был так же на фронте,он был в Обозе, в тылу). Первым делом мама спросила: «Ну что, Петя, куришь?» На что я ответил, что не курю, я же Вам обещал, что не буду курить, так и не стал курить. Ездил я за время отпуска в Архангельск к своему брату полковнику, начальнику интерданской службы морской бригады. Первый раз его встретил только 1950 году после войны. Служба у него не легкая была во время войны.

После уже прибыл в Сейкишвейхервар на должность командира огневого взвода. Проработал я там 2 года, меня выдвинули на капитанскую должность, командиром батареи контроля стрельб. В Венгрии есть город Хаймашкер («каменный цветок» ), где войска проводят стрельбы со всех видов оружия (наземного). Меня вызвал генерал и приказал: «Я вас ставлю на капитанскую должность при условии, что вы создадите зенитную директрису на Хаймашкерском полигоне и будете проводить контроль стрельб всей зенитной артиллерии южной группы войск». Отбыл я туда, всё это выполнил,и не только, в Хаймашкере, но у в других городах Венгрии организовали полигоны для стрельб,чтобы войска приезжали и туда стрелять. Когда я прибыл в Сайкишвейхервар, то поступил в вечернюю школу и закончил её там при доме офицеров, 10 классов. Как только закончил школу, вышел приказ министра о том, что офицеры, не имеющие высшего образования имеют право обучаться в любом гражданском вузе заочно, для этого добавляется ему отпуск и оплата проезда туда и обратно. Я поступил в Азово-черноморский институт механизации сельского хозяйства в городе Зернограде, там где жил,где жили мои родители, откуда я призывался для службы в армии. Поступил и в дальнейшем закончил этот институт.

В Венгрии (а там я был до зимы 1959 года) был советником венгерской армии, так как в совершенстве изучил венгерский язык, генералам было очень удобно со мной работать,так как можно было обходиться без переводчика. Там меня держали 9 лет.

1950-1959- участвовал в мятеже. Выполнял боевые задания.

После Венгрии был направлен начальником зенитного штаба в город Ейск. С должности начальника штаба меня перевели военным советником в Сирию,командовать батарей контроля. Там я находился с ноября 1969 по 1971 год. Отстаивал приоритет Советского оружия на сирийской земле Голландские высоты. Должен сказать, что налеты были ежедневные и очень было сложно отстаивать приоритет нашего оружия против фантомов, скайкхоков, миражей. Но мы выполнили эту задачу успешно.

Испытание.

После Сирии я был назначен начальником противовоздушной обороны в городе Новороссийске. Приняв должность, через 5 дней был отправлен на испытания: формировать в Раевский целинный батальон,после отправился на уборку урожая в Краснодарский край,начиная от колосовых и до свеклы и до белых мух. Это задание я считаю выполненным успешно, так как батальон был награжден (соревновался с Майкопским батальоном,который был сформирован из кадровых солдат,при наличии военной техники,а у меня из сержантов и солдат запаса). Получал технику на станции Кавказской, после чего она распределялась по колхозам, хуторам, то есть по бригадам, а не мало, не много 20 городов, надо было по всем районам Краснодарского края убирать эту культуру. Поставили работу так, семья моя была в Ейске, а меня на целый год отправляют на уборку урожая, ни квартиры, ничего не дают. Собрались командир дивизии, начальник политотдела, начальник артиллерии и говорят между собой: «Давайте мы испытаем этого подполковника,пусть сформирует целинный батальон в Раевском районе и займется уборкой урожая в Краснодарском крае». Что и было сделано. Я сформировал этот батальон. При отправке прибыл генерал Кравченко, командир Краснодарского корпуса и в его присутствии погрузились мы на Тоннельной и отправились на уборку урожая. Была поставлена работа так,чтоя получил технику ММЗ 555 с короткой базой, которые быстро переворачивались,особенно с грузом и МАЗы, все задания были выполнены и я переполучил знамя батальона, приезжала комиссия с округа, с Краснодара, только для вручения наград, денежных премий, благодарностей. Когда дело дошло до завершения уборки урожая, а солдаты работали и днем, и ночью до изнеможения. Если во время войны у меня было две мечты: поесть что-нибудь и выспаться, то во время уборки урожая, командуя батальоном, у меня была одна мечта-выспаться. День и ночь на колесах, проверки, сопровождения машин, колонн со свеклой на сахарный завод, на элеваторы с хлебом, с таким расчетом, чтобы ни одна машина не ушла на сторону. Всё было выполнено как надо, но под конец уже, когда люди совершенно изнемогали (наша последняя стоянка батальона была в хуторе Глубоком,батальон стоял с третьей ротой (автомобильной),а в батальоне 5 рот, 250 солдат). Прибегает замполит и говорит: «Товарищ подполковник,солдаты отказываются ехать на автомобилях в поле,убирать свеклу». А на улице слякоть,дождь,ветер, между дождем пролетает снег,солдаты в палатках находятся. Естественно, понимая труднейшее положение, надо было найти выход из этого адского положения, а каждый председатель колхоза, каждый бригадир имел прямую телефонную связь с командующим округа, я каждый вечер докладывал туда,в оперативную группу по уборке урожая сколько вывезено, какие ЧП и т.д. Стоило лишь поступить одному звонку о том, что подполковник Левченко не вывез урожай, то я тут же лишался погон. Я это четко знал, знаю и теперь,что у меня такого сложного и безвыходного положения не было даже на войне. Ну я что, командую ему: « Ну что замполит, выводи машину вперед, знамя батальона в кузов, горнисту играть общий сбор». Он посмотрел на меня удивленно,такая погода. Я ему: « Выполнять!» Всё это выполнено было. Смотрю на эту машину, смотрю на палаточный лагерь с левой стороны, горнист заиграл общий сбор, плещет Красное знамя на ветру, летит снег и открывается одна палатка, вторая, третья, четвертая, и я до сих пор не могу себе представить как могли поверить солдаты, какое значение они увидели в Красном знамени, как по волшебной палочке начали открываться палатки, солдаты побежали в парк, завели машины, вытянулись в колонны и вперед за мной в поле. Я уже знал точно, где расположены эти бурта со свеклой , которые остались неубранными, приехали мы туда на эти бурты и представьте себе такое положение, погода страшно плохая, бурты уже снегом занесло, стоят свеклопогрузчики, а механиков нет, то ли они напились, то ли ушли в колхоз отдыхать. Что делать? Построил я всю эту армаду и обращаюсь к каждому солдату и сержанту: « Товарищи солдаты и сержанты, офицеры, ну смотрите, сколько там этой свеклы, у нас есть перчатки, давайте мы забросаем эту свеклу,как Суворов говорил, что давайте перемахнем этот пригорочек, с пригорочка сделаем равнину, и все отвезем,будем в расчете,начальник финансов выдаст вам зарплату». Они выполнили работу, я построил их, и каждому солдату говорю дрожащим голосом со слезами на глазах, благодарность за проделанную работу. Сели на машины и в парк. Замполит подошёл ко мне и сказал: « Ну, товарищ подполковник, я никогда не думал, что вы такой авантюрист». Я ему говорю: « Я сам не думал, что я и мои солдаты поверят в значение знамени батальона». Я до сих пор не могу представить себе как это всё получилось. Но оказалось ещё и не все. Пришёл приказ, в котором говорилось,что подполковник Левченко должен оплатить зарплату солдатам и сержантам Майкопского целинного батальона ( с которым соревновался), а комиссия от него и не уезжала, разбирали все ЧП ( перевороты, убийства); оплатить зарплату офицерам, колхозным мастерским,где ремонтировалась Майкопская техника; вывести брошенную Майкопскую технику с полей и сосредоточить в парке. Что мною было и сделано. Сразу телеграммой были переведены деньги на Майкопский счет. Успешно расформировал батальон, продана была вся техника, покупателей было много, которые по разнорядке приходили, они уже знали, что техника не новая, у меня не было ни одного переворачивания машин, новейшие машины я привез в дивизию, 5 новейших УАЗов и подарил их вышестоящим командирам,которые отправили меня на это испытание. Таким образом эпопея была проведена успешно и я за эти деяния от командующего округа получил правительственную награду- медаль «За трудовую доблесть», хотя говорили, что соц.труда дадут, но дали только медаль. Я ей горжусь особенно. Закалке и науке как побеждать я научился там, благодаря помощи солдат, сержантов батальона, которые меня уважали и которых я ценил.