О причинах непризнания открытия Барбары МакКлинток

"Эффект генерала" абсолютно не имел значения в случае с непониманием истинной ценности работ Б. МакКлинток (1902–1992) по подвижным элементам. Когда она опубликовала в 1951 г. итоги своих 6-летних работ по инсерционному контролю мутабильности, она уже была признанным авторитетом в генетике. Ее работа 1931 г. по цитологическому доказательству перекреста хромосом была признана классической и цитировалась почти во всех учебниках. Высоко оценивались ее исследования по поведению хромосом в мейозе, цитогенетическому доказательству кроссинговера, открытию важной клеточной структуры — ядрышкового организатора. По оценкам Маркуса Родса, из 17 крупных открытий в цитогенетике кукурузы, приходящихся на период 1929 по 1935 г., 10 были сделаны Б. МакКлинток (Campbell A., 1993).

В 1939 г. Б. МакКлинток была избрана вице-президентом Американского генетического общества. Весной 1944 она была избрана членом Американской Академии наук — самой престижной организации США Это был третий случай в истории американской академии, когда избиралась женщина. В ответ на поздравления генетика Трэси Сонне-борна, неканоническим взглядам которого на наследственность она симпатизировала, Б. МакКлинток писала: "Вы проявили и внимание, и благородство, поздравив меня с избранием в Академию наук. Я должна признаться, что была ошеломлена. Евреи, женщины и негры обычно дискриминируются и не должны ожидать многого. Я вовсе не феминистка, но мне всегда доставляет удовлетворение, когда рушатся аналогичные барьеры — для евреев, женщин, негров" (Keller, 1983, с. 114).

И все же, несмотря на то, что авторитет Б. МакКлинток, в отличие от Г. Менделя был общепризнан, сделанное ею уже в ранге американского академика открытие оставалось непонятым, или в лучшем случае на периферии науки еще 25 лет. Можно указать на следующие причины такого непонимания:

1) особенность исследовательского подхода Б. МакКлинток, ее устремленность к целому, "чувство организма", как определяла сама Б. МакКлинток свой подход, и как названа научно-биографическая книга о ней (Keller, 1983);

2) сложность понимания данных цитогенетики, требующей долгой тренировки, пространственного воображения (как чтение рентгеновских снимков требует специальной подготовки врача-рентгенолога);

3) выводы Б. МакКлинток противоречили ряду основных положений хромосомной теории наследственности, таких как стабильность положения гена на хромосоме, случайность мутаций, их низкая частота, непредсказуемость — эти положения генетики были в фундаменте СТЭ;

4) после открытия двойной спирали ДНК и концепции "главной молекулы" произошел резкий сдвиг интересов в сторону молекулярной генетики, и факторы, молекулярная природа которых оставалась неизвестной, не вызывали особого интереса.

Чувство целого у Б. МакКлинток, ее потрясающая цитологическая интуиция вызывали удивление даже коллег-цитогенетиков. В ответ на замечание ее коллеги М. Родса, как она умудряется, смотря на клетки под микроскопом, видеть столь много, Б. МакКлинток ответила вполне серьезно: "Когда ясмотрю на клетку, я чувствую, что погружаюсь в эту клетку и выглядываю оттуда" (Keller, 1983, с. 69). Такого рода слияние субъекта с объектом исследования, погружение в него, как бы растворение в нем, характерно для творческих гениев и в науке, и в искусстве. Именно такого рода погружение лежит в основе неявного имплицитного знания о поведении системы как целого (см. главу 1). И это знание практически невозможно передать другим.

Слову "понимание" Б. МакКлинток придавала особый смысл. Джеральд Финк, специалист в области мобильных элементов дрожжей, вспоминал, как в разговоре с ним Б. МакКлинток повторяла: "Вы думаете, что понимаете это, но на самом деле Вы не понимаете" (Fincham, 1992).

Для нее проникновенное знание деталей, самых мельчайших, служило ключом к целому. Она была убеждена, что чем сильнее фокус увеличения, чем больше внимания к свойствам отдельного растения, индивидуального зерна, отдельной хромосомы, тем в большей степени можно понять целое, общую закономерность. Все исключения должны получить истолкование в рамках постулированной закономерности.

К этому времени, когда Б. МакКлинток получила цитогенетические доказательства перемещения контролирующих элементов по хромосоме, "чувство организма", внутреннее видение у ней было необычайно развито: "Когда вы внезапно видите всю проблему в целом, что-то происходит, вы видите решение еще до того, как вы сможете выразить это словами. Все это происходит бессознательно. Это случалось со мной много раз, и я могу утверждать это серьезно. Я в этом абсолютно уверена" (Keller E. F., с. 103).

Передать такого рода внутреннее видение столь же сложно, как получить ясный ответ от гроссмейстера, почему он выбрал именно этот, а не другой ход в сложнейшей шахматной позиции. Взаимопонимание требует больших усилий и со стороны первооткрывателей, и со стороны сообщества. Сугубо логический, рациональный подход и целостный, включающий интуицию (художественный) подходы часто несовместны, хотя и взаимодополнительны. В прекрасной новелле "Поэт" Карел Чапек создал чудную поэтическую метафору-модель несовместности двух подходов к описанию одного и того же события.

Б. МакКлинток со своей стороны сделала все, что возможно. Она регулярно выступала со своими данными и гипотезой о подвижных элементах на авторитетных международных симпозиумах:

1951 — Колд Спринг Харбор, симпозиум 'Тены и хромосомы" (McClintock В., 1951);

1956 — доклад на симпозиуме в Колд Спринг Харборе "Контролирующие элементы и ген" (McClintock, 1956);

1961 — статья в журнале "American Naturalist", где Б. МакКлинток, сразу же вслед за открытием в 1961 г. Ф. Жакобом и Ж. Моно генов-регуляторов, попыталась перебросить мостик между этими открытиями молекулярных биологов на бактериях и регуляцией контролирующих элементов у кукурузы (McClintock В., 1961);

1965 — Брукхэвенский симпозиум, доклад "Контроль действия генов у кукурузы" (McClintock, 1965);

1968 — большая статья в журнале "Developmental Biology" (McClintock, 1968).

Однако, несмотря на все старания, большинству генетиков и молекулярных биологов трудно было оценить ее данные. В лучшем случае реакция была, как в сказанной в 50-е годы полулегендарной фразе классика генетики А. Стертеванта "I didn't understand one word she said, but if she says it is so, it must be so! (Green M. M., 1991; Fedoroff N., 1994). В переводе: "Я не понял ни слова, о чем она говорила, но если это говорит она, значит так и есть". В профессиональной корректности МакКлинток никто не мог усомниться, но почти никто не верил. Гений обладает способностью проникать в такие глубины, которые до поры до времени покрыты для других мраком. Среди второстепенных причин лаг-периода в данном случае можно указать две. Во-первых, надо было затратить усилия, чтобы погрузиться в трудную область цитогенетики кукурузы. Во-вторых, до конца 70-х годов не было возможности начать молекулярное исследование контролирующих элементов. Когда будущий нобелевский лауреат, генетик микроорганизмов Джошуа Ледерберг, в 1952 г. посетил Б. МакКлинток, он вышел от нее со словами: "Боже мой, она или сумасшедшая или гений" (Keller, 1983, с. 142).

Между тем, внешне все выглядело пристойно. В 1965 г. Б. МакКлинток получила Кимберовскую премию, которую присуждает американская академия за выдающийся вклад в область генетики и эволюции (среди награжденных Т. Морган, Ф. Добжанский, Н. В. Тимофеев-Ресовский и др.). Однако, идеи Б. МакКлинток оставались на периферии науки. Любопытна аргументация, к которой прибегали иногда генетики. Так, известный генетик Г. Понтекорво, упоминая в своем учебнике об исследованиях Б. МакКлинток, пишет, что они очень интересны, но, возможно, касаются только кукурузы и только некоторых необычных линий кукурузы, как ему в личном разговоре сказал генетик Мангельсдорф (Pontecorvo, 1958, с. 66).

Этот своеобразный полуфрейдистский прием вытеснения, попытка ограничить, локализовать интеллектуальный дискомфорт, вызванный нетрадиционными данными и концепциями Мак-Клинток. Ее идеи оставались на периферии генетики не только в силу трудности передачи коллегам неявного имплицитного знания, но и потому, что не входили в концептуальное поле классической генетики и СТЭ.

Согласно концепции научного поля, факты и идеи сами по себе не решают, какие из них в данный момент доминируют в научном сообществе. Каждый ученый стремится поддержать те научные концепции, которые близки ему персонально. В рамках определенного доминирующего концептуального поля решается, какие факты и вопросы важны, какая методика наиболее адекватна, какие феномены актуальны (Sapp J., 1987). Не убедительность фактов и оригинальность идей нередко предрешает их ценность и распространение, а степень их резонирования силовым линиям концептуального поля.

В этом смысле данные Б. МакКлинток вступали в резкое противоречие с данными классического периода генетики. Из работы Б. МакКлинток следовало, что мутации могут возникать с большой частотой, упорядоченно и что активность генов находится под контролем регуляторных элементов. Классическая генетика не допускала каких-то генетических элементов, не имеющих строгой локализации и варьирующих в числе.

В своей последней работе Б. МакКлинток ясно выразила тезис, который противоречит канонам синтетической теории эволюции и который сближал идеи Б. МакКлинток и Р. Гольдшмидта: "Не вызывает сомнения, что геномы некоторых, если не всех организмов лабильны и что резкие их изменения могут происходить с большой частотой. Эти изменения могут вести к реорганизации генома и к изменениям в регуляции активности и времени выражения гена. Поскольку способы реорганизации генома за счет мобильных элементов разнообразны, их активация, за которой следует стабилизация, может дать начало новым видам и родам" (McClintock, 1984).

Ступенями, по которым идеи Б. МакКлинток передвигались из периферии в центр современной генетики, были концепция оперона и открытие генов-регуляторов, открытие инсерционных мутаций и транспозиций в лабораторных линиях и природных популяциях дрозофилы, обнаружение методами молекулярной генетики инсерционных сегментов и транспозонов у микроорганизмов и мобильных генов у дрозофилы в 1977–1980-х гг. (Хесин, 1984).

Кратко суммируем историко-научные уроки долгого непризнания открытий в генетике. Судьба открытых Грегором Менделем законов наследования признаков (1865) и спустя сто лет открытия подвижных элементов Барбарой Б. МакКлинток драматична и сходна. Оба открытия, имея фундаментальное значение, оставались в тени более 25 лет, а затем практически одновременно были подтверждены рядом исследователей и быстро стали общепризнанными. В чем причина такого феномена и насколько он закономерен для биологии и науки в целом?

Биология имеет дело со сложными системами, где не только целое много больше суммы частей, но нередко целое определяет части. В постижении свойств целого рациональный или физикалистский подход ограничен. Начальные этапы открытия, толчок к поиску и длительному анализу фактов, выбор экспериментальной системы и, наконец, обоснование гипотезы основаны в значительной мере на интуиции, чувстве красоты и гармонии.

Весь стиль проведения опытов и изложения исходных фактов делают несомненным, что Г. Мендель сначала интуитивно проник в "душу фактов", а затем спланировал серию опытов для того, чтобы озарившая его мозг идея наилучшим образом выявилась. Научное открытие включает три основных элемента: обнаружение глубинной связи между фактами и явлениями, приведение их в систему с помощью гипотез и интродукция открытия в научное сообщество. Третья задача — самая трудная. Красота и строгость числовых соотношений в потомстве гибридов, возможность предсказания убеждали Г. Менделя во всеобщности открытых им закономерностей, хотя опыты были проведены на одном объекте и имели исключения.

Но как убедить других? Другие исследователи могли с ходу указать на "гималаи" фактов, не согласующихся с законами Менделя (сцепление признаков и т. д.). Г. Мендель в глубине души верил, что упрямство многих фактов найдет разумное объяснение в рамках его гипотезы о двоичности и дискретности наследственных факторов. Так и оказалось: парность задатков — парность хромосом — двойная спираль ДНК.

Процесс выдвижения гипотез, в согласии с тезисом Фейерабенда, сродни мифотворчеству. В принятии новой гипотезы в момент ее выдвижения "синдром Пигмалиона" и интуитивный прорыв к целостности неизбежны. Но столь же неизбежен и лаг-период в восприятии нового научным сообществом. Чтобы оно могло воспринять открывшуюся тайну или "новый миф", нужна психологическая готовность, желание проникнуться эмоционально-эстетическими оценками творца! Должен действовать "принцип сочувствия" (см. раздел 1.2.3).

Хотя Б. МакКлинток в период открытия ею подвижных контролирующих элементов была известным ученым (член Национальной Академии наук США), ее данные казались курьезом или любопытным генетическим раритетом. Б. МакКлинток верила в общегенетическое значение своей концепции. Однако, скепсис был столь велик, что она отказалась печатать свои статьи в ведущих журналах по генетике.

Принятие ее идей требовало отказа от двух основных постулатов хромосомной теории: точной локализации каждого гена и причин его мутации. Другой фактор задержки в признании открытия Б. МакКлинток — господство в науке 50–70-х годах сугубо материалистического позитивистского подхода. Поскольку не ясна была материальная (физико-химическая или молекулярная) природа подвижных элементов и механизмы их странных и непредсказуемых прыжков, то подвергались сомнению и все важные генетические следствия, основанные на загадочных свойствах мобильных элементов.

Только когда в конце 70-х годов в молекулярной генетике были материализованы на уровне ДНК открытые ранее методами генанализа и цитогенетики инсерционные подвижные элементы, интерес к работам МакКлинток стремительно возрос.

Для истории науки ценно признание Б. МакКлинток о важной роли внерациональных личностных моментов в процессе получения и истолкования ее данных. Не следует считать только метафорой слова Б. МакКлинток, что иногда она чувствовала себя как бы хромосомой, погруженной в клетку или отождествляла себя с изучаемым растением. Это признание находится в полном согласии с концепцией личностного знания М. Полани (см. раздел 1.2) и его тезисом об отождествлении объекта и субъекта в ходе научного творчества (в искусстве подобное отождествление давно известно, например признание Льва Толстого, что он чувствовал себя Анной Карениной, бросающейся под поезд).

Внерациональное личностное знание в принципе не может быть "рецептурным" и рационально обоснованным. Этот феномен лежит в основе лаг-периода в признании новых открытий в биологии и науке вообще.