Увековечение памяти М. М. Винавера

Центр Комиссия еврейского национального фонда обратилась с воззванием по поводу увековечения памяти скончавшегося год тому назад М. М. Винавера. Ввиду того, что в последнее время Винавер проявил свое активное участие в палестинском правительстве, комиссия заявляет.

Прекрасной данью памяти покойного будет поэтому увековечение его имени в Палестине и, в первую очередь, внесение его в Золотую книгу Еврейского возрождения Пусть к перечню лучших еврейских имен, увековеченных в этой исторической книге, будет причислено л имя одного из лучших вождей русского еврейства.

Мы обращаемся с призывом — принять участие в открываемой подписке на внесение имени М. М. Винавера в Золотую Книгу Ев рейского Национального Фонда.

Центральная комиссия Еврейского Национального Фонда во Франции

(Газета «Сегодня», 16 октября 1927 года)

На основании сего допустимо поставить такой вопрос Если в Палестине поселится русский, который вместе с тем «проявит свое активное участие» в русском правительстве в России, то сможет ли такой русский стать во главе одной из влиятельных еврейских партий в Палестине? Другими словами: почему чистокровные евреи могут быть одновременно и евреями и русскими, но еще не было на свете русского по крови, который утверждал бы, что он настоящий русский и он же еврей? За что такое «неравноправие»?

И во всяком случае, русские должны помнить: когда евреи типа Винавера распоряжаются русскими делами, то такие «действия» всегда нужно пропускать через призму сознания, что они совершаются «одним из лучших вождей еврейства», а не «русским гражданином» tout court, как в этом нас силятся уверить.

Приложение № 5

(к стр 44)

О Герценштейне

Говоря об аграрном вопросе в 1-й Государственной Думе (кажется, это было именно в Думе, но, может быть, — на каком-нибудь «Съезде»), Герценштейн произнес неосторожное слово, которое ему стоило жизни, В то время «освободителям» удалось поднять в некоторых губерниях волну так называемых «аграрных беспорядков», то есть попросту волну погромов помещичьих усадеб. Погромы эти иногда сопровождались насилиями и убийствами, но еще чаще заканчивались поджогами. Как факелы Нерона, пылали эти «дворянские гнезда», из которых вылупилась вся истинная культура России. «Освободители» 1905 года очень хорошо понимали, что даже в малокровном своем состоянии (а бедность голубой крови белыми шариками уже ясно обозначилась в начале XX века) поместное землевладение все же составляет один из оплотов Исторической России. И поэтому они вполне сознательно натравили подпавших под их влияние «камаринских мужиков» на «господ», дразня первобытную мужицкую жадность запахом земли и грабежа. При этом, конечно, происходило немало «раздирательных» сцен, когда уничтожались эти островки цивилизации разнуздавшимся морем дикости: ведь, помимо культурных сокровищ, сколько в этих пылающих усадьбах сгорало лично дорогого, с детства любимого и никогда не возвратимого. Были эпизоды и просто «батального рода». Один такой «иллюминованный помещик» рассказывал мне, как он «отступал» из своего родного дома через свои собственные поля. Вместе с сыновьями и «верными слугами» они, прикрывая женщин и детей, залегали за каждой полевой межой и огнем карабинов и охотничьих штуцеров удерживали разъяренную толпу науськанных революционерами мужиков. Черный вихрь дыма, закрывая полнеба, мутил солнце, а рокот пылающей усадьбы вторил ружейной трескотне. Вот такие сцены Герценштейн назвал в своей речи «иллюминациями». Слово это болезненно прокатилось по всей России. Надо принять во внимание, что многие прекрасно поняли: то, что для одних тяжкая трагедия, глубокое горе и несчастье, то другим (то есть «освободителям») доставляет явную или плохо скрытую радость. В результате Герценштейн был убит кем-то из-за угла. Кем, не удалось установить, но в причине, толкнувшей убийцу на месть, не приходится сомневаться. Вслед за этим при таких же обстоятельствах был убит другой политический еврей — журналист Иоллос. Этими двумя, кажется, и исчерпывается весь список «ответных» убийств, приписываемых «черносотенцам». Но об этих двух убитых евреях российская печать кричала куда больше, чем о сотнях и тысячах в эту же эпоху убитых русских. Впрочем, этот истерический вопль принес свою пользу: политические евреи перепугались, и с той поры террор пошел на убыль.

Приложение № 6

(к стр 44)