Очаг просвещения мордовского народа

Немногим более 100 лет назад – 26 октября 1872 года (по старому стилю) – на окраине Казани на берегу озера Кабан в большом четырехэтажном здании открылась Казанская учительская семинария – учебное заведение, которому суждено было сыграть значительную роль в развитии культуры и просвещения нерусских народностей Поволжья, «инородцев», как тогда говорилось в официальных документах царской администрации.

Необходимость экономического проникновения в районы Поволжья вызвала изменение «просветительной» политики царизма во II половине XIX века. Проводившаяся царизмом политика насильственной христианизации и русификации не принесла успеха. Не дали ощутимых результатов и другие административные меры правительства и православной церкви: попытки воздействовать проповедями в церквах, создание монастырей, предоставление льгот «новокрещенам», открытие миссионерских школ, находившихся в ведении «Братства святителя Гурия» и другие.

В поисках более тонких методов воздействия на нерусские народы Поволжья царизм обратился к педагогической системе известного русского педагога-миссионера Н.И. Ильминского (1822 – 1891 гг.), которая была направлена на христианизацию «инородцев». Н.И. Ильминский предложил использовать родной язык как орудие христианского просвещения в богослужении и школьном обучении, расширить сеть русско-инородческих училищ, издать учебную и религиозную литературу на живом народном разговорном языке. Особое место он отводил подготовке «единоплеменных» учителей, хорошо знающих русский язык и преданных царю и православной церкви.

Для осуществления этих идей «Правилами о мерах по образованию инородцев» (1870 г.) и была учреждена Казанская учительская «инородческая» семинария. В семинарии пропорционально национальному составу Казанского края были представлены все народности Поволжья – мордва, татары, башкиры, удмурты, марийцы, чуваши, примерно одну треть составляли русские дети, которые, как мыслилось, не только помогут практическому овладению русским языкам, но и станут проводниками шовинистических идей. Семинария приобрела широкую известность. К 1904 году ее закончило 954 воспитанника, а всего за 47 лет существования – около 2 тысяч учителей (семинария существовала до 1920–1921 учебного года). Наряду с представителями народностей Поволжья в ней учились якуты, коми, коми-пермяки, калмыки, алтайцы, казахи, эстонцы, абхазцы, башкиры и даже арабы и корейцы. Для проведения педагогической практики и подготовки детей к поступлению в семинарию при ней были созданы начальные училища – мордовское, марийское, удмуртское, чувашское.

Какова же роль Казанской учительской семинарии в подготовке учителей для мордовской школы? В семинарии не сразу появились учащиеся из мордвы, но постепенно состав мордовской группы стабилизировался: в семинарии одновременно в подготовительном и трех основных классах учились 22 – 25 мордовских юношей и в мордовском училище 10 – 12. По некоторым источникам нам удалось примерно установить количество учащихся, закончивших семинарию, – около 160 человек. Возможно, что сегодня эта цифра покажется мизерной, но нельзя не помнить, в каких условиях велась подготовка национального учительства. И все это были выходцы из крестьянской среды, из глухих мордовских деревень.

Неизбежно возникает вопрос: а было ли прогрессивным возникновение этого типа учебного заведения? Несомненно, что, будучи созданное как православно-миссионерское учебное заведение, Казанская семинария всеми силами и, прежде всего, усилиями ее первого директора Н.И. Ильминского стремилась отвечать этим задачам. Идеи миссионерской педагогики, дух религиозности жили в стенах семинарии. Однако, как сама система Ильминского вопреки замыслам её создателя, так и Казанская учительская семинария, объективно сыграли положительное значение в развитии культуры и просвещения народов Поволжья. Отстаивание родного языка как орудия и основы обучения и воспитания не могло не способствовать развитию национального сознания будущих народных учителей, изучение русского языка способствовало приобщению к языку Пушкина и Чехова, к прогрессивной русской культуре, а через него и к мировой культуре, объединение в одном коллективе представителей разных народов способствовало их сближению и дружбе. Создание Казанской учительской семинарии положило начало педагогической подготовке учителей из числа народностей Поволжья.

Царское правительство всячески стремилось оградить воспитанников от «крамолы», насаждать религиозный дух, верноподданичество. Строг был режим семинарии, ограничено общение с посторонними людьми, однако это не всегда удавалось. Большую роль в воспитании мордовских юношей сыграли учителя мордовского училища. Первым учителем мордовских ребят был А.Ф. Юртов, сам воспитанник Казанской семинарии, работавший в училище с 1876 по 1884 год. По отзыву Н.И. Ильминского, Юртов был очень одаренным человеком. Он был составителем одного из первых выпусков «Образцов мордовской народной словесности». К сожалению, дальнейшая судьба его неизвестна. В последующее десятилетие учителем начального училища был замечательный педагог M.E. Евсевьев, пользовавшийся большим авторитетом и любовью младших ребят. Он сам занимался комплектованием училища, собирая способных ребятишек во время поездок по селам. Затем учителем в мордовской группе был Е.Б. Буртаев, известный впоследствии журналист и педагог.

С 1894 года, в течение четверти века, учителем и наставником приготовительного класса семинарии работал Макар Евсевьевич Евсевьев. В рекомендации на эту должность говорилось, что он является «отличным, весьма опытным учителем», и особенно отмечалось, что он владеет татарским и чувашским языками. Воспитанники М.Е. Евсевьева – мордовский композитор Л.П. Кирюков, профессор Киевского университета, доктор педагогических наук С.А. Литвинов, Заслуженный деятель искусств Марийской АССР, композитор Н.А. Сидушкин и многие другие – в письмах и воспоминаниях говорят об огромном нравственном воздействии, которое оказывал на них M.E. Евсевьев.

В Казанской учительской семинарии сложился высококвалифицированный состав педагогов. M.E. Евсевьев преподавал арифметику, русский язык, руководил методической секцией по русскому языку. В семинарии выросли и работали многие известные педагоги и лингвисты: педагог и лингвист Н.И. Ашмарин; первый профессор из чувашей, знаток истории, этнографии и культуры народов Поволжья Н.В. Никольский; удмуртский педагог, лингвист и методист И.С. Михеев; татарский педагог Р. Даулей и другие, немало сделавшие для воспитания учащихся. Курс педагогики вел вначале Н.И. Ильминский, а затем в течение 15 лет (1891–1906 гг.) Н.А. Бобровников – педагог либерально-буржуазного направления, известный своим вкладом в разработку дидактики и методики преподавания русского языка в нерусских школах, автор книги «Что такое хороший урок». Музыкальные и певческие традиции в Казанской учительской семинарии заложил преподаватель церковного пения, впоследствии известный композитор церковной музыки, хоровой дирижер, музыковед С.В. Смоленский, который работал в семинарии в течение 19 лет. Хор семинарии пользовался известностью в Казани. Здесь обучались пению ученики из других семинарий.

Несмотря на миссионерские взгляды отдельных педагогов, их положительное влияние на развитие учащихся несомненно. О близости педагогов и учащихся говорит тот факт, что после революционных выступлений семинаристов 1905 года многие педагоги – представители нерусских народностей были уволены. Как известно, под угрозой увольнения был и M.E. Евсевьев. В семинарии преподавали и педагоги, явно симпатизировавшие революционным идеям. Известный журналист П.С. Глухов в воспоминаниях пишет об учителе географии Травине, который с воодушевлением рассказывал о французской революции, Робеспьере, Марате.

Казанская семинария давала учащимся довольно широкий круг познаний, который был необходим учителю сельской школы, хотя значительное место в учебном плане занимали закон божий, церковно-славянский язык, церковное пение. Учащиеся обязаны были овладеть ритуалами церковного богослужения, прислуживать в церкви, поститься. Однако учащиеся начальной школы и семинарии под всякими предлогами стремились избежать церковной службы, в 1905 году одним из основных требований учащихся было удаление попа-мракобеса Михайлова, священнику Успенскому учащиеся дали кличку «иезуит».

Серьезное внимание уделялось подготовке учащихся к учительской деятельности. Помимо теоретических курсов педагогики и методики учащиеся проходили педпрактику в мордовском училище: наблюдали уроки М.Е. Евсевьева, Е.Б. Буртаева, давали пробные уроки. Старшие ученики помогали учащимся училища в подготовке домашних заданий. П.С. Глухов вспоминает: «По вечерам, когда мы готовили домашние задания, к нам в класс приходил кто-либо из учащихся старших классов семинарии. Нам очень нравился веселый, любящий пошутить Захар Дорофеев, всегда чисто одетый, аккуратно причесанный Андрей Советкин, по-отечески строгий Иван Прокаев... Приходил Кирюков, будущий композитор. Мы любили стоять возле него и слушать его игру на фисгармонии».

Учащиеся овладевали трудовыми навыками: дежурили в столовой, в классах, работали в мастерских. Мастерскими долгие годы заведовал M.E. Евсевьев. Учащиеся овладевали на выбор столярным, слесарным или кузнечным ремеслом. Изготовлялись довольно серьезные вещи – шкафы для книг, столы, футляры для скрипок и т.д.

Поскольку семинария была «инородческой», то в соответствии с системой Ильминского, в ней определенное место отводилось преподаванию родного языка. И здесь следует отметить, что Казанская учительская семинария была первым средним учебным заведением, где преподавался мордовский язык во всех классах. Занятия велись час в неделю, цель их была ограничена: подготовить воспитанников для перевода учебных и религиозных книг на родной язык. Но M.E. Евсевьев, преподававший мордовский язык, подходил к задачам значительно более широко. По рассказу П.И. Бурмистрова, M.E. Евсевьев читал им мордовские сказки и пословицы. Он использовал свой предмет для воспитания интереса к народному творчеству, давал учащимся летние задания по сбору фольклорного материала, совместно с учениками осуществлял переводы и составлял сборники народной словесности. О том, что это удавалось, говорят письма его учеников – сельских учителей М. Повереннова, Я. Катаева, Д. Губернаторова и других. Даже в преподавании русского языка он давал задания по описанию народных обычаев, игр. В архиве M.E. Евсевьева хранятся сочинения такого рода, и среди них юношеское сочинение будущего поэта Ильи Кривошеева с описанием детских игр своего села.

Пользуясь официальным признанием родного языка, M.E. Евсевьев много беседовал с учащимися по истории мордвы, мордовскому языку, рассказывал об Эрьзе, готовил с учащимися сценки из народного быта в национальных костюмах. После революционных событий 1905 года престиж системы Ильминского резко упал – она была признана одной из виновниц роста национального самосознания народов Поволжья. Мордовский язык, как и другие, начал изгоняться из стен семинарии.

Начало XX века отмечено важными событиями в жизни семинарии. Руководству не удалось сохранить в ней атмосферу «тихой обители», направить активность учащихся в русло пропаганды «трезвости». Еще до революции 1905 года в стены семинарии проникал дух народничества. Из рассказа М. Горького «В ущелье» и воспоминаний Деренкова известно, что Алексей Пешков разносил продукцию булочной по учебным заведениям, встречался с учащимися и, в частности, с молодым учителем Казанской учительской семинарии – мордвином. Кто это был – Юртов или Евсевьев, сейчас сказать трудно, но кто-то из них. Н.О. Черапкин считает, что Евсевьев...

Революционные порывы бури 1905 года властно ворвались в стены семинарии, наложив отпечаток на весь последующий период ее деятельности. Осенью 1905 года в семинарии проходили сходки, манифестации. Учащиеся выдвинули требования перестройки преподавания, введения политической экономии, ограничения преподавания закона божьего и других социальных предметов. Учащиеся посещали политические кружки, читали запрещенную литературу. В архиве ТАССР хранится перечень книг, читавшихся семинаристами, в их числе К. Маркс, Лассаль, М. Горький, Л. Толстой, В. Белинский, Д. Писарев. 30 учащихся после событий 1905 года были «временно отпущены домой», чтобы они вредно не влияли на товарищей. Среди них был и будущий мордовский писатель 3.Ф. Дорофеев.

Учащиеся семинарии поддерживали нелегальные связи с бунтовавшей Чувашской учительской школой в Симбирске, с Порецкой учительской семинарией.

В 1910 – 1911 гг. события вновь всколыхнули семинарию: жандармами была обнаружена подпольная библиотека нелегальной литературы, прошли обыски. В результате 34 воспитанника были уволены, а 4 арестованы. Среди арестованных был А.Ф. Советкин – брат известного мордовского педагога. Значение Казанской учительской семинарии выходит за рамки подготовки мордовского национального учительства.

Она явилась важным центром, в котором закладывались основы национальной письменности ряда народностей Поволжья. Мордвин M.E. Евсевьев, удмурт И.С. Михеев и некоторые другие педагоги семинарии были лингвистами, закладывавшими основы национальной письменности. На наш взгляд, с деятельностью семинарии связан новый период развития мордовской письменности. Дело в том, что идея Ильминского о необходимости заменить книжный искусственный язык, которым пользовались переводчики в прошлом, и чуждый простому народу, живым народным разговорным языком, потребовала практического воплощения. Ее и выполняла Переводческая комиссия Братства святителя Гурия, которая привлекла, прежде всего, преподавателей и учащихся семинарии. В этой связи по-иному следует рассматривать «Образцы мордовской народной словесности», составленные А. Юртовым, М. Евсевьевым и учениками семинарии. Это не просто сборники мордовского фольклора, как принято было считать до сих пор, это примеры, образцы живого народного разговорного языка, на котором следует говорить с мордвой в школе и в церкви. На их основе должны были делаться переводы учебных и церковных книг, понятных народу. Иначе говоря, это были образцы для последующей письменной мордовской литературы. И такаялитература начала создаваться. M.E. Евсевьев подготовил для мокши и эрзи «Букварь», «Первоначальный учебник русского языка» (1892, 2-е издание – 1897). Под его руководством было переведено около 30 книжек. В большинстве это была религиозная литература, и это неудивительно: она издавалась на миссионерские деньги. В 1909 г. M.E. Евсевьев подготовил к печати русско-эрзянский словарь, но о выходе его в свет ничего неизвестно.

Таким образом, став центром переводческой деятельности, Казанская учительская семинария объективно способствовала формированию национальных языков, в частности, мордовского.

Семинария также была важным методическим центром просвещения народностей Поволжья, где, помимо учебной, разрабатывалась и методическая литература, особенно по обучению русскому языку учащихся нерусской национальности.

Прогрессивный немецкий педагог А. Дистервег говорил: «Покажи мне своих учеников, и я увижу тебя!» Лучше всего о роли Казанской учительской семинарии в просвещении мордовского народа скажут судьбы ее учеников. Нам удалось проследить судьбы многих учеников семинарии, хотя, к сожалению, далеко не всех. Многие из них еще до революции связали свою жизнь с народом, несли свет знания в мордовскую деревню. Революция открыла перед ними широкую дорогу служения делу народа. Видными партийными деятелями стали И.И. Московкин и И. Праксин. Выходцы из семинарии стали организаторами национального педагогического образования: M.E. Евсевьев – организатор многих педагогических курсов, E.B. Скобелев и И.Ф. Прокаев – директора Мало-Толкайского и Петровского педтехникумов, А. Чурин – директор Мордовского рабфака. Преподавателями Мордовского пединститута стали профессор-лингвист И.Я. Бондяков, методист М.И. Наумкин, педагог Е.В. Скобелев. Почти все авторы первых мордовских учебников – воспитанники семинарии: М.И. Наумкин, Е.В. Скобелев, 3.Ф. Дорофеев, С.Г. Потапкин, Т.И. Данилов, В.М. Попов, П. Колюжнов. Организатором просвещения национальных меньшинств был В.П. Ямушкин.

Зачинателей трех национальных литератур дала Казанская семинария: мордовской – 3.Ф. Дорофеева, марийской – С.Г. Чавайна, удмуртской – М.П. Прокопьева.

Сегодня, когда национальная культура народов Поволжья в братском содружестве народов Советского Союза расцвела многоцветьем красок, мы должны отметить роль Казанской учительской семинарии, как одного из источников становления этой культуры. Необходимо, чтобы в историко-краеведческой литературе Мордовии вклад Казанской учительской семинарии в развитие культуры и просвещения мордовского народа был представлен более полно и широко.

Осовский Е.Г. Очаг просвещения мордовского народа // Солнечный край: лит. худ. сб. / Сост. И.А. Алявин, А.А. Соболевский. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1979. С. 244 – 250.

Григорий Карпович Ульянов

Имя Григория Карповича Ульянова прочно вошло в историю нашего края. Родился Г.К. Ульянов 25 сентября 1864 года в небольшом мордовском селе Кулясово Кузнецкого уезда Саратовской губернии (ныне Камешкирский район Пензенской обл.). Пытливый, любознательный мальчик из бедной и многодетной мордовской семьи привлек внимание учителя земской школы Д.В. Желубовского. Большую роль в судьбе Григория сыграл инспектор народных училищ М.В. Золотов. Осенью 1874 года он увез мальчика с собой, в Кузнецк, помог завершить образование и подготовил к поступлению в Вольскую учительскую семинарию¹.

Вольская учительская семинария в эти годы была рассадником «крамолы» и атеизма, вызывая недовольство и тревогу властей.

Здесь в сознании юноши появились первые неясные сомнения в справедливости существующего строя, интерес к запрещенной литературе. С 1885 года молодой учитель, полный просветительских устремлений, начал работать в большом мордовском селе Наскафтым. Он быстро сблизился с крестьянами, вел с ними «крамольные» беседы. По доносу местного священника в 1889 году распоряжением министра народного просвещения «по политической неблагонадежности» Г.К. Ульянов был отстранен от работы и лишен права заниматься педагогическим трудом и продолжать образование².

Юноша покидает родные края и переезжает в Саратов. С помощью саратовских друзей и знакомых – инспектора Золотова, врача Панчулидзева и других, он получает работу в отделе земской статистики в губернской земской управе, а затем возглавляет отдел народного образования в ней.

С начала 90-х годов начинается активная нелегальная и полулегальная общественно-политическая деятельность Г.К. Ульянова.

В Саратове Г.К. Ульянов сближается с писателем E.E. Карониным-Петропавловским, этнографом и лингвистом В.Г. Богоразом-Таном и особенно близко с одним из организаторов «Земли и воли» М.А. Натансоном (Бобровым), сосланным в Саратов. Под их влиянием развеялись иллюзии и надежды на то, что школа и хороший учитель выведут крестьянство, родной народ из нищеты и бесправия. Г.К. Ульянов становится на путь революционной борьбы, организует крестьянское движение, ведет пропагандистскую работу. Вспоминая позднее этот период своей жизни, Г.К. Ульянов писал: «Детище глухой мордовской деревни, я тогда даже не слышал о существовании боевых революционных организаций»³. Однако путь в революцию для Г.К. Ульянова был далеко не простым. Под влиянием М.А. Натансона, идей мелкобуржуазного революционаризма молодой Ульянов оказывается в начале 900-х годов в рядах социалистов-революционеров. В этот период эсеры представляли собой левое крыло мелкобуржуазной демократии. И большевики, критикуя их утопические теории, тактику индивидуального террора, колебания между пролетариатом и крестьянством, шли на временные соглашения с ними в общенародной борьбе против царизма.

Г.К. Ульянов за участие в демонстрациях, организацию крестьянских восстаний неоднократно подвергался арестам, обыскам, а в декабре 1905 года был осужден и на 5 лет отправлен в Восточную Сибирь. Но по этапу он дошел только до Тюменской тюрьмы. Здесь, весной 1906 года, его настигла весть об избрании депутатом I Государственной думы от Саратовского «Союза трудящихся». Мордовские и русские крестьяне родной Камешкирской волости дали наказ своему депутату отстаивать их права. Говоря о страданиях, разорительных налогах, рекрутстве, бесправии, неграмотности, они писали: «Дальше мы таких порядков выносить не можем и поручаем Вам, Григорий Карпович, громко заявить Думе и защищать до последней возможности... наши требования. Мы обещаем стоять за Вас грудью»⁴.

В думе Г.К. Ульянов вошел в Трудовую группу и стал одним из лидеров ее революционного крыла. Как писал впоследствии в неопубликованной автобиографии Григорий Карпович, «мы ясно видели, что Государственная дума бессильна удовлетворить требования трудовых масс, и смысл депутатских полномочий видели лишь в том, чтобы использовать их для углубления и расширения революционного движения»⁵. Г.К. Ульянов был участником целого ряда аграрных проектов, предложенных трудовиками: «проекта 33-х», требовавшего полной ликвидации частной собственности на землю и уравнительно-трудового землепользования, «проекта 35-ти» – о земельных комитетах и других. В.И. Ленин и большевики поддерживали социально-экономические требования трудовиков, которые отражали интересы крестьянских масс в их борьбе против помещичьего землевладения и крепостничества, проводили в Думе тактику соглашения с ними по отдельным вопросам, критикуя вместе с тем неустойчивость, и слабость их политических позиций⁶.

Одновременно Г.К. Ульянов вел активную внедумскую деятельность против царизма. Как редактору журнала «Дело народа» ему было предъявлено обвинение в уголовном преступлении, требовавшее лишения его парламентской неприкосновенности. После бурных дебатов 1 июня 1906 года Дума отклонила это требование.

10 июля 1906 года Дума была распущена, и Г.К. Ульянов, по его словам, оказался «свободным кандидатом на скамью подсудимых». Ему пришлось перейти на нелегальное положение. Часть трудовиков после разгона Думы образовала революционный комитет «Трудовой группы», вступивший в блок с социал-демократами для подготовки вооруженного восстания. Среди них был и Г.К. Ульянов. Находясь на нелегальном положении, он с пропагандистскими целями объездил Нижегородскую, Казанскую, Самарскую и Пензенскую губернии, бывал во многих мордовских селах.

Разгром II Государственной думы и торжество реакции вынудили Г.К. Ульянова покинуть Россию: с лета 1908 года начался период почти десятилетней эмиграции. Живя во Франции, затем в Швейцарии, он занимается самообразованием, дает уроки, изучает историю народного образования, участвует в политической деятельности, пишет статьи.

С началом первой мировой войны Г.К. Ульянов выступает с последовательно интернационалистических позиций, ведет борьбу с угаром шовинизма. Интересной страницей биографии Г.К. Ульянова является его участие в Кинтальской конференции весной 1916 года. На этой международной конференции социалистов развернулась борьба Циммервальдской левой во главе с В.И. Лениным за объединение всех сил против войны и политической реакции, за «...единую всеобщую интернациональную борьбу за социализм»⁷. М.А. Натансон-Бобров и Г.К. Ульянов, представляя интернационалистское крыло партии эсеров, вместе с В.И. Лениным выступили против центристской оппозиции и социал-шовинизма, подписали ряд важных документов конференции, способствуя созданию циммервальдского большинства.

Всей душой Григорий Карпович рвался на Родину. И как только пришли вести о свержении царя, он в мае 1917 года возвратился в родные края, активно включился в общественную деятельность. С радостью и бесповоротно принял Г.К. Ульянов Великий Октябрь, глубоко осознавая, что он открывает путь к освобождению народов России от векового угнетения, к просвещению и культуре. «Самое важное сделано. Октябрьская революция разбила вековые цепи, вселила силу и уверенность, расчистила перед мордвой путь, и теперь дело строительства народной жизни является ее собственным делом. Сознательные дети мордвы, Великая Октябрьская революция зовет вас всех к работе на благо своего освобожденного народа», – писал через несколько лет Г.К. Ульянов⁸.

Созидательная работа по утверждению Советской власти полностью захватила его. Его избирают членом исполкома, председателем земской управы, комиссаром юстиции в родном Кузнецком уезде Саратовской губернии. Под воздействием идей Октября произошли коренные изменения в политической ориентации Г.К. Ульянова. Он осознает и авантюризм и ошибочность политики левых эсеров, их отказа от сотрудничества с большевиками. А когда в 1918 году они перешли к открытому мятежу против Советской власти, политическим убийствам, Г.К. Ульянов окончательно порывает с ними. В анкете делегата 1-го Всероссийского съезда национальностей (1920) в ответ на вопрос о партийной принадлежности он написал: «С Октябрьской революции до настоящего времени – беспартийный, сочувствую революционному коммунизму»⁹.

С июня 1918 года начинается новый этап в жизни и деятельности Г.К. Ульянова. Он становится сотрудником Народного комиссариата по просвещению. Первый опыт работы Г.К. Ульянов получил во Внешкольном отделе, который возглавляла Н.К. Крупская. Затем, учитывая его большой опыт в области журналистики, Г.К. Ульянова назначают ответственным секретарем официального органа Наркомпроса – еженедельника «Народное просвещение». Он сыграл немалую роль в том, что еженедельник стал активным пропагандистом и проводником политики Коммунистической партии в области народного образования.

Немало статей в журнале поместил и сам Г.К. Ульянов. В 1919 году по поручению редакции он совершил поездку в Поволжье – в Саратовскую и Пензенскую губернии, которую описал в цикле «Письма с дороги». Посещение Рузаевки, Пензы, Кузнецка, русских и мордовских сел дало Г.К. Ульянову большой материал для анализа состояния культуры и просвещения в нашем крае, положения мордовского народа в послереволюционные годы. В ярких путевых заметках, а затем в статьях Г.К. Ульянов живо характеризует социальные и экономические проблемы, с которыми столкнулся край в годы гражданской войны, в условиях разрухи и голода. Особенно внимательно он изучает становление школы нового типа, новой культуры, рождение учителя новой формации. Его радуют ростки социалистической культуры – развитие школы II ступени в деревне, создание взрослых и детских клубов, народных театров, библиотек. На примере школы II ступени в мордовском селе Шемышейка Кузнецкого уезда Саратовской губернии он показывает становление дружеской атмосферы в школе, новые отношения между учащимися и учителями, серьезное отношение крестьян к трудовой и профессиональной подготовке ребят. Это убеждает его в необходимости упрочения трудовой школы, соединения обучения с производительным трудом.

Г.К. Ульнов увидел и те «вековые пни», которые мешали строительству новой жизни и социалистической культуры. Главным препятствием он считал религию и церковь. «Социализм и клерикализм – вот два противника, между которыми не может быть примирения. Как свет и тьма, как красота и безобразие, они не могут ужиться вместе», – писал он в статье «Социализм и клерикализм в деревне» (1919)¹⁰. Он призывал усилить атеистическую пропаганду, помочь учителю в его борьбе за детские души.

Главным делом, делом жизни Григория Карповича Ульянова с момента его прихода в Наркомпрос стало просвещение национальных меньшинств России, просвещение родного мордовского народа. Национальная проблема для молодой Советской республики была одной из наиболее сложных и коренных. В ее решении страна шла непроторенными путями. Г.К. Ульянов приянл деятельное участие в создании центральных органов управления делом просвещения нерусских народов России. Первоначально он сотрудничал с Народным комиссариатом по делам национальностей, а с созданием в октябре 1918 года в составе Наркомпроса РСФСР Отдела просвещения национальных меньшинств начал работать в должности инструктора.

В 1919 году он выступил с инициативой о создании мордовского подотдела Наркомпроса и широком развертывании просветительской работы среди мордовского населения. На этом пути было немало препятствий – и недостаток культурных сил, и обширные области расселения мордвы, и низкая грамотность родного народа.

В апреле 1920 года Г.К. Ульянов обратился через газету «Жизнь национальностей» с письмом к работникам просвещения мордовской национальности, в котором писал об организационных и педагогических проблемах просветительной работы в центре и на местах. «На борьбу с невежеством должны быть призваны все наши сознательные силы», – писал он¹¹.

В период становления аппарата просвещения Г.К. Ульянов уделял большое внимание организационно-педагогическим вопросам просвещения нерусских народов России, выступая с подлинно интернационалистских позиций, критикуя ошибочные, сепаратистские тенденции отдельных работников. Он внес предложение об объединении отдельных национальных ячеек (подотделов) в составе Наркомпроса в Совет по просвещению национальностей (Совнацмен). Такой Совет был создан, и Г.К. Ульянов возглавил его Мордовское бюро, которым руководил до апреля 1924 года.

За годы работы в Наркомпросе Г.К. Ульянов проявил себя как талантливый организатор просвещения нерусских народов и, прежде всего, мордовского народа. Он приложил немало усилий по консолидации национальной интеллигенции для просвещения народа, созданию мордовской национальной школы. Важную роль в этом сыграли съезды, конференции, совещания, в организации которых он принимал активное участие. Он был участником I Всероссийского совещания по просвещению национальностей (1919), Всероссийских съездов национальностей (1920) и др. Он был в числе организаторов многих национальных форумов, сыгравших важную роль в объединении усилий мордовской интеллигенции вокруг дела просвещения и культуры. Выступления Г.К. Ульянова всегда вызывали интерес глубоким знанием истории и современного состояния просвещения и культуры родного народа, ярким талантом публициста.

Григорий Карпович не был кабинетным работником – он был всегда среди масс, всегда в дороге, стремясь на местах помочь организации школьного дела, подготовке учительских кадров. При его участии работали многие курсы мордовских учителей. Одна из ярких страниц его жизни – это участие в спасении детей голодающего Поволжья. Как представитель Совнацмен, он выехал в национальные, в том числе мордовские, районы Поволжья для оказания помощи голодающим. Сам вывез более 40 ребят, занимался организацией детских домов. По воспоминаниям П.И. Анисимовой, к этому делу он привлек мордовскую молодежь – студентов Коммунистического университета трудящихся Востока¹². В апреле 1924 года Г.К. Ульянова переводят в организационно-инспекторский отдел Наркомпроса. Его привлекают к разработке вопросов всеобщего обучения детей мордовской национальности. Определяя пути и перспективы решения этой задачи, Г.К. Ульянов оперирует большим статистическим и фактическим материалом, показывает, что развитие школьного дела в мордовском крае шло далеко неравномерно. Оценивая прогресс в развитии мордовской школы, Г.К. Ульянов дал анализ и трудностей – исторических, этнографических, языковых, территориальных – и указал на те неотложные вопросы, которые необходимо решить¹³.

В 1926 году за участие в революционном движении Г.К. Ульянову назначается персональная пенсия. Но он продолжает активную научную и публицистическую деятельность в области просвещения, проявляя особый интерес к вопросам народного образования в мордовском крае. Еще в 1921 году по его инициативе был поставлен вопрос об организации исследований в области истории, культуры и быта мордовского народа, о создании специальных учреждений и проведении экспедиций в губернии, населенные мордвой. Он был одним из организаторов Общества по изучению мордовской культуры. Вопросам истории просвещения мордовского народа, благотворному воздействию Великого Октября на развитие национального самосознания, культуры и быта мордвы он посвятил целый ряд своих работ. Г.К. Ульянов может по праву считаться первым историком просвещения и культуры мордвы.

С большим удовлетворением встретил Г.К. Ульянов создание мордовской государственности. В 1930 – 1931 годах по приглашению исполкома Мордовской автономной области и по заданию Института методов школьной работы Г.К. Ульянов приехал в наш край для изучения состояния народного образования и культуры в мордовской деревне и этноязыковой ситуации в условиях распространенности русско-мордовского двуязычия. Последнее было чрезвычайно важно для правильного определения типа национальной школы и ведения политико-просветительной работы. Г.К. Ульянов посетил многие мордовские села Атяшевского, Ичалковского, Кочкуровского, Саранского районов. Им проводились интересные собрания колхозников по вопросам употребления мордовского языка в школьном обучении, изучалась степень использования национальной литературы. В создании всеобщей мордовской начальной школы Г.К. Ульянов видел путь «национально-культурного обновления» деревни.

По результатам своей исследовательской работы Григорий Карпович написал большой отчет «Мордовская деревня, как она есть», а также опубликовал в центральной педагогической печати ряд статей¹⁴.

Вся жизнь Г.К. Ульянова была тесно связана с журналистикой. После революции его призванием стала педагогическая публицистика. Занимался он и подготовкой учебной и общественно-политической литературы на мордовских языках, был соавтором первого эрзянского советского букваря «Тундонь чи». Только в советский период им опубликовано около 60 статей в таких журналах, как «Народное просвещение», «Коммунистическое просвещение», «Просвещение национальностей», «Народный учитель», «Крестьянский журнал», в «Учительской газете», «Якстере теште» и др.

В начале Великой Отечественной войны Григорий Карпович эвакуировался из Москвы в г. Климовск Московской области. Здесь он и умер 23 января 1943 года на семьдесят девятом году жизни.

Большой и сложный жизненный путь прошел талантливый сын мордовского народа. С ранних лет встал он на путь борьбы против царизма. Его общественно-политические и педагогические воззрения формировались непосредственно под воздействием идей и личности В.И. Ленина, в практической созидательной работе на благо революции. Г.К. Ульянову принадлежит заслуга первого обращения к ленинскому наследию в области просвещения и культуры народов СССР¹⁵. Большое влияние на Г.К. Ульянова оказали Н.К. Крупская, А.В. Луначарский и другие видные деятели Наркомпроса и Наркомнаца, с которыми ему довелось сотрудничать.

Идеи и опыт Г.К. Ульянова – одного из активных участников и историографов национально-культурного возрождения мордовского народа – призваны и сегодня служить делу просвещения.

Примечания

1.Бердников В.П. За счастье народа // Путь Ленина (Камешкир). 1981. 28 мая.

2.ЦГА РСФСР, ф. 2306, оп. 58. д. 33, 35. Дело Г.К. Ульянова.

3 Ульянов Г К. Воспоминания о М.А. Натансоне // Каторга и ссылка. 1932. № 4 (89). С. 63.

4.Вестник партии народной свободы. 1906. № 10. С. 694.

5.См. сноску 2. Из автобиографии Г.К. Ульянова.

6.Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 13, прил. 66, 90; т. 14. С. 15 – 383; т. 10 С. 420 – 424; т. 12. С. 420 и др.

7.БСЭ, изд. 3-е. М., 1973. т. 12. С. 419 – 420.

8.Ульянов Г.К. Октябрьская революция и мордва // Жизнь национальностей. 1923. кн. 1. С. 251.

9.ЦГА РСФСР, 1318 (Наркомнац), он. 1. д. 638. л. 82. Документ любезно представлен авторам В.П. Бердниковым.

10. Народное просвещение. 1919. № 34. С. 6.

11. Ульянов Г.К. Просветительная работа среди мордовской национальности (письмо работникам просвещения) // Жизнь национальностей. 1920. № 20. 23 мая.

12. Из письма П.И. Анисимовой В. П. Бердникову от 28 мая 1977 года. Подлинник хранится в архиве В.П. Бердникова.

13. Ульянов Г.К. Вопросы всеобщего обучения (среди нацмен.). М., 1927. Вып. 3 (6). С. 81 – 87.

14.ЦГА МАССР. ф. 238. оп. 3. д. 97; Национально-культурная проблема в мордовской деревне // Ком. Просвещение. 1931. № 10; Колхозы и дошкольные учреждения в МАО // Просвещение национальностей. 1932. № 7.

15.Ульянов Г.К. Ленин и просвещение народов СССР // Народный учитель. 1927. № 4. С. 13 – 18.

Бибин М.Т., Осовский Е.Г. Г.К. Ульянов // Просветители и педагоги мордовского края. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1986. С. 97 – 104.