Надежда Константиновна Крупская

Педагог-интернационалист Н.К. Крупская с большим вниманием относилась к вопросам развития культуры, просвещения нерусских народов, глубоко изучала состояние культурно-просветительной работы в республиках и национальных районах. В их социалистическом просвещении, приобщении к великой русской культуре она видела могучее средство сближения всех народов СССР, укрепления их дружбы и в то же время условие развития национальной культуры и школьного образования среди нерусских народов.

Труженики мордовского края хорошо знали Н.К. Крупскую как организатора и руководителя культурно-просветительной работы, испытали воздействие ее яркой личности, ее педагогических идей, получили неоценимую помощь и поддержку в развитии культуры и просвещения.

Широкое распространение в крае получили произведения Н.К. Крупской. Ее труды выходили и на мордовских языках: «Воспоминания о Ленине» на мокшанском и эрзянском (1932, 1933), на эрзянском языке были опубликованы: «Заветы Ленина в области народного просвещения» (1925), «Реконструкция народного хозяйства и политехническое образование» (1931), «Моя жизнь» (1931). Печатались статьи Н.К. Крупской в газете «Якстере теште», журнале, «Колхозонь эряф», пионерских журналах «Пионеронь вайгель», «Якстере галстук».

Проблемы развития просвещения и культуры нерусских народов Поволжья – края, где трудился Илья Николаевич Ульянов, где родился и провел свою юность Владимир Ильич Ленин, – были особенно близки Н.К. Крупской. В 1919 году Н.К. Крупская совершила большую поездку по Волге и Каме на литературно-агитационном пароходе «Красная звезда», знакомилась с постановкой школьного дела и культурно-просветительной работой в татарских, чувашских и мордовских районах Поволжья и Урала.

Как организатор и теоретик социалистической культуры и просвещения Н.К. Крупская большое внимание уделяла принципиальным вопросам строительства национальной школы, осуществлению ленинской национальной политики в области просвещения и культуры. В послереволюционный период особенно актуальными были вопросы развития школьного дела в национальных районах, воспитания национальных кадров учительства, создания учебной литературы. При организации культурно-просветительной и учебно-воспитательной работы Н.К. Крупская требовала учитывать культурно-исторические особенности каждой национальности, межнационального общения, уровень владения русским языком.

Правильная организация обучения на родном языке, по ее убеждению, имеет большое социально-политическое и педагогическое значение для народов СССР, для роста их национального самосознания, развития национальной культуры. При этом она придавала огромное значение изучению русского языка как языка межнационального общения. Добровольное и сознательное его изучение, «знание одного революционного языка сближает разные национальности, способствует их лучшему взаимопониманию», открывает перед представителями всех национальностей сокровищницу мировой и советской культуры и науки¹.

У Н.К. Крупской был неиссякаемый интерес к вопросам просвещения и культуры мордовского народа. Это знание она черпала и из официальных источников, и из живого общения со многими организаторами просвещения нашего края: инспекторами, учителями, культпросветработниками и из переписки с ними. Изучая деятельность И.Н. Ульянова, она познакомилась с историей просвещения мордвы. В библиотеке В.И. Ленина и Н.К. Крупской в Кремле имелось немало книг, рассказывающих о развитии экономики, просвещения и культуры в губерниях нашего края.

Более десятка лет работал под ее руководством Ф.Ф. Советкин. «А знали бы, какой чудесный человек была Надежда Константиновна!» – восклицал он. Ему удалось познакомить с ней и своего учителя и друга Макара Евсевьевича Евсевьева. Под началом Н.К. Крупской во внешкольном отделе Наркомпроса трудился Г.К. Ульянов. Работая в Пензенском губполитпросвете, а затем в Наркомпросе РСФСР, глубокое влияние Надежды Константиновны испытывал 3.Ф. Дорофеев.

В строительстве новой культуры Н.К. Крупская стремилась поддержать ростки передового опыта, указать верное направление в организации культурно-просветительной работы, помочь в преодолении недочетов и ошибок. В 1921 году она познакомилась с организацией культурно-просветительной работы в Пензенской губернии, где считали, что в условиях нэпа необходимо отделить агитационно-пропагандистскую работу от культурно-просветительной, свернуть работу отделов политпросвета. Разъясняя, она писала в статье «Нужно ли существовать политпросветам?»: «Идеи коммунизма воспринимаются гораздо лучше, понимаются гораздо углубленнее, если пропаганда их связана с просветительной работой... нет никакой просветительной работы, которая не была бы проникнута насквозь политикой...»².

Н.К. Крупская способствовала обогащению культурно-просветительной работы в крае передовым опытом. В Главполитпросвете были сосредоточены материалы экспедиций, изучавших ее состояние. Надежда Константиновна заинтересовала этими материалами студента Академии коммунистического воспитания С.Я. Арапова. В 1931 году при поддержке Н.К. Крупской была издана его книга «Политмассовая работа в деревне во время хлебозаготовок», написанная на основе изучения опыта работы в мордовском крае³. Не без ее влияния С.Я. Арапов стал автором научных работ, учебной литературы для национальной школы.

В начале 30-х годов Главполитпросветом был объявлен конкурс на лучшую колхозную избу-читальню. Включилась в него и изба-читальня мордовского села Старый Мочим (ныне Пензенской области). На общем собрании колхозников было решено сообщить о его результатах Н.К. Крупской. В письме инспектора Краснослободского райполитпросвета тов. Шарапова рассказывается об успехах культурно-просветительной работы, заслугах в этом московских шефов. От имени колхозников он просит прислать в избу-читальню постоянных работников⁴. Н.К. Крупская с интересом отнеслась к опыту мордовской избы-читальни. «Захотелось послать привет Вам, колхозу и избе-читальне», – пишет она⁵.

Благодаря знанию истории и культуры мордовского народа Надежда Константиновна сделала ряд важных замечаний по вопросам изучения русского и мордовского языков в национальной школе, указала на некоторые ошибочные тенденции, проявлявшиеся порой на местах. Как положительное явление она отмечала желание мордовского населения обучать детей на русском языке, которое обусловлено тем, что «живя среди русских, мордвины не могли бы без него обойтись»⁶. Считала неверной попытку некоторых местных органов просвещения предлагать на выбор первоначальное обучение: либо на мордовском, либо на русском языках. По ее мнению, начинать обучение надо на родном языке, а затем, через год или два, в зависимости от знания русского языка, языкового окружения переходить на русский язык преподавания.

Н.К. Крупская выступала против формализма в этом вопросе, требовала гибкости: «Скажем, в селе говорят на мордовском языке, и если ребенок обучается на родном языке, то ему будет закрыт доступ к гораздо более сложным понятиям, которые дает современная жизнь; и тут обучение русскому языку является необходимостью, ибо нигде иначе ребенок дальше не может развиваться»⁷.

Опыт работы в мордовской школе Н.К. Крупская иногда использовала для иллюстрации новых тенденций в учебном процессе. Так, на совещании читателей журнала «За политехнизацию школы» в 1931 году Н.К. Крупская, говоря о возрастании интереса детей к технике, показала рисунки и тетради учащихся одной из мордовских начальных школ, привезенные ей учителем. Ее поразило, как глубоко дети поняли производственный процесс в его историческом развитии, осмыслили его политехнические основы⁸.

Своеобразным живым источником знаний о мордовском крае для Надежды Константиновны были беседы с В.В. Куриковой (Юркиной). Валентина Васильевна, уроженка мордовского села Старые Селищи Большеигнатовского района, в 1934 – 1939 годах жила в семье Ульяновых, помогала в домашних делах. Она вспоминает, как бережно и внимательно здесь относились к ней и к ее сыну, заботились о них. Н.К. Крупская часто беседовала с ней о родном крае. Она определила эту женщину на курсы ликвидации безграмотности, а затем в школу взрослых. Сама помогала ей по русскому языку, а М.И. Ульянова – по арифметике⁹. По воспоминаниям Ф.Ф. Советкина, Н.К. Крупская обратилась к нему за помощью в обучении В.В. Куриковой родному языку. По эрзянским учебникам, составленным Ф.Ф. Советкиным, занятия пошли успешно, что чрезвычайно радовало Надежду Константиновну, которая внимательно следила за переводом с родного языка на русский¹⁰.

Стремлением поделиться с ней своими успехами было вызвано письмо работниц саранской молочной артели имени Крупской, созданной в мае 1924 года. Артель стала пионером кооперативного движения в Пензенской губернии. В Москву полетело письмо. В ноябре пришел долгожданный ответ, который был опубликован в газете «Завод и пашня». Извиняясь за задержку, Н.К. Крупская писала: «Посылаю артели свою карточку вместе с карточкой Владимира Ильича. Это мы сняты на деревенском празднике. Буду благодарна, если будете время от времени сообщать мне, как у вас развивается дело и что мешает ему развиваться. И, как всегда, один из главных вопросов: Все ли члены артели грамотные, получает ли артель газеты...»¹¹.

Приезжавшие в Москву группы или делегации трудящихся нашего края стремились встретиться с Надеждой Константиновной. В октябрьские дни 1930 года, как пишет она сама в одном из писем, Крупская приняла делегацию женщин Мордовской автономной области. Интересная встреча с ней произошла у делегации Кочкуровского района и колхоза имени Крупской, которая поехала в Москву для проверки выполнения договора о социалистическом соревновании с московскими заводами. Пригласив делегацию на беседу, Н.К. Крупская долго расспрашивала кочкуровцев о колхозных делах, культурно-просветительной деятельности, участии женщин в общественной работе¹². В 1937 году она приняла группу выпускников Ичалковского педучилища, повела с ними большой разговор о роли учителя, о ленинской оценке его труда. Затем гостей пригласили пить чай. Надежда Константиновна попросила исполнить мордовские народные песни¹³. Таких встреч было немало.

Н.К. Крупская была активным участником, докладчиком многих всероссийских совещаний и съездов. И здесь ее с большим интересом слушали работники просвещения и культуры нашего края, учителя, входившие в состав делегаций от Пензенской, Симбирской, Тамбовской, Нижегородской губерний, а затем, после образования национальной автономии, в состав делегаций МАО и МАССР. Сохранилось много воспоминаний о том идейно-нравственном воздействии, которое оказывали ее выступления, их влиянии на практику культурно-просветительной работы. На этих съездах и совещаниях иногда происходили неожиданные, а оттого еще более запоминающиеся встречи с Н.К. Крупской.

Делегатом Всероссийского съезда политпросветов был заведующий Пятинским клубом-библиотекой А.А. Голубев. Внимательно слушал он доклад Н.К. Крупской, а затем поделился опытом ликвидации неграмотности на селе. От имени земляков передал в президиум съезда портрет В.И. Ленина, сделанный сельским мастером-умельцем из различных хлебных злаков¹⁴. Это был и подарок Надежде Константиновне.

В перерыве между заседаниями I Всероссийского съезда учителей состоялась неожиданная беседа Н.К. Крупской с молодой учительницей из Подлесной Тавлы А.П. Александровой, ставшей потом заслуженным учителем школы РСФСР. Проходя мимо группы делегатов, Надежда Константиновна, услышав незнакомую речь, подошла и спросила, откуда они. Узнав, что из Мордовии, стала расспрашивать о школьных делах, о ликвидации-неграмотности, о наличии учебников. «Я с радостью рассказала ей обо всем – о том, что крестьяне любят учиться, а дети их очень любознательные и талантливые. Надежда Константиновна обещала помочь со строительством новой школы»¹⁵.

Делегатом Всероссийского совещания учителей-ударников (1935) была учительница и пионервожатая Горяйновской начальной школы М.Я. Шалдыбина, впоследствии преподаватель Мордовского университета имени Н.П. Огарева. Она слушала выступление Н.К. Крупской, беседовала с ней в перерыве. Молодой учительнице было что рассказать. Описывая опыт ее работы, молодежная газета отмечала: «Горяйновская школа является одной из лучших школ Мордовии по коммунистическому воспитанию детей и подростков, высоким показателям учебы»¹⁶.

Как драгоценную реликвию хранили участники различных съездов, совещаний, курсов коллективные фотографии, запечатлевшие их рядом с Н.К. Крупской. Это С.С. Шабаева, бывший заведующий Лямбирским PОНО, И.И. Варакина, заведовавшая Ардатовской библиотекой, бывший инспектор Наркомпроса Мордовии Д.А. Шишканова, комсомольский работник тех лет А.Л. Киселев, заслуженный учитель школы РСФСР С.Д. Бояров – ученик М.Е. Евсевьева – и многие другие. А фотография делегации Мордовии на первом Всесоюзном съезде учителей вместе с Н.К. Крупской (1925) была помещена в Мордовском букваре «Од эрямо».

Большое значение для воспитания педагогических кадров нашего края имели выступления Н.К. Крупской в учебных заведениях и на курсах Москвы. В 1925 – 1927 годах она неоднократно выступала на Центральных курсах подготовки мордовских учителей. Встречи с ней в Коммунистическом университете народов Востока запомнились П.А. Анисимовой и И.С. Поздяеву. Лекции Н.К. Крупской в Академии коммунистического воспитания слушал С.Я. Арапов, во Всесоюзном коммунистическом университете журналисти-ки – журналист Н.К. Уткин и писатель А.И. Жаринов.

Яркую страницу в истории нашего края представляет дружеское общение Надежды Константиновны с колхозницей села Большие Березники Ольгой Смолиной, которое продолжалось в течение четырех лет. Их встреча произошла на I Всесоюзном съезде женщин-колхозниц в декабре 1929 года. Дружеская деловая беседа с женой и соратником великого Ленина произвела на молодую женщину неизгладимое впечатление. В свою очередь, а Н.К. Крупская увидела в Ольге Смолиной образ женщины-крестьянки нового социалистического типа. Между ними установились тесные связи. Желая еще более упрочить, ее общественную активность, Н.К. Крупская связала О. Смолину с редакцией журнала «Крестьянка», внештатным корреспондентом которого Смолина была затем несколько лет. Она многократно писала Надежде Константиновне, рассказывала о новой жизни мордовской деревни, о колхозах, об успехах культурного строительства. «И она собственноручно отвечала мне, давала дружеские советы, помогавшие в наших делах», – вспоминала позднее О. Смолина. Крупская интересовалась многим: и развитием культурно-просветительных учреждений, и школами, и детскими площадками, и уровнем грамотности, к состоянием начального всеобуча, и языком обучения. В ответ на информацию она с удовлетворением пишет: «Очень рада, что колхозники (колхоза) «Путь к социализму» так сознательно относятся к делу»¹⁷.

Столь же тесные связи поддерживала Н.К. Крупская в течение ряда лет с семилейскими колхозниками Кочкуровского района. Начало им положило письмо одного из активистов колхозного движения в районе Юрченкова. Через некоторое время ответ Надежды Константиновны был опубликован в газете «Якстере колхоз». Она писала: «Очень даже давно получила письмо тов. Юрченкова из Кочкуровского района, где он писал об успехах ваших колхозов. Хотелось мне ответить самой, очень уж много работы все время, вот и затянула с ответом, потом получила телеграмму из Мордовской области о сильном росте коллективизации по сельскому хозяйству. Безмерно меня радуют успехи коллективизации...

В письме, которое получила от вас полгода назад, тов. Юрченков писал, что у вас выстроен клуб, что колхозный актив ставит целью ликвидировать неграмотность на 100 проц., что колхозники много читают. Если вас не затруднит, (прошу) написать подробно о культурной работе ваших колхозов, как дело обстоит с клубом, есть ли у вас кино, радио, пополняется ли библиотека. Ставятся ли громкие читки, работают ли кружки, какие именно? Очень интересует меня такой вопрос, как у вас дела со школами, все ли ребята поголовно учатся в школе 1 ступени и ШКМ? Интересует меня, есть ли у них клубы, пионеротряды?

Может быть, учитель или сами ребята напишут мне о том, как идут у них занятия в школе? Есть ли у вас кроме ликпунктов, какие-нибудь школы взрослых? Вообще пишите подробнее о культурной работе ваших колхозов, меня интересует каждая мелочь.

Сейчас к нам в СССР приезжает много иностранцев, учителя, сейчас за границей острая безработица, народ очень бедствует… очень большое недовольство капиталистическими порядками, и наша страна особо привлекает всеобщее внимание – как это мы живем без помещиков и капиталистов...

Дорогие товарищи колхозники и колхозницы, шлю вам самый горячий привет и желаю больших успехов. Н.К. Крупская»¹⁸.

После опубликования этого письма в газете в адрес Надежды Константиновны было отправлено немало писем. Имя Н.К. Крупской было присвоено местному колхозу.

Многие материалы свидетельствуют о значительной практической помощи, которую оказывала Надежда Константиновна в развитии просвещения и культуры мордовского края. У нее не было разделения на большие и малые дела: если к ней обращаются, значит, помощь необходима.

Благодаря Н.К. Крупской активно развивалось библиотечное дело в Мордовии. При ее содействии вошло в строй здание республиканской библиотеки имени А.С. Пушкина (ныне республиканская детская библиотека). Вот как рассказывает об этом бывший ее директор В.В. Холопова: «Три раза я встречалась с Надеждой Константиновной Крупской. На всю жизнь запомнились эти памятные задушевные встречи. Как она заботилась о библиотеках, об образовании и культуре народа. Как-то я сказала о трудностях в приобретении отопительного оборудования. Надежда Константиновна обещала помочь. Не успела я вернуться домой из Москвы, как мне вручают документы о прибытии котлов... Надежда Константиновна телеграммой горячо поздравила нас с окончанием строительства, пожелала успехов и премировала книгами¹⁹.

Не менее трудным шло становление Ичалковской районной библиотеки. И тогда у ее заведующей А.Ф. Казаковой (Арисовой) созрело решение обратиться с письмом к Н.К. Крупской, рассказать о своих трудностях. Коллектив библиотеки сообщал, что 450 юных читателей не имеют необходимого выбора детской литературы. Через некоторое время было получено от Крупской 700 книг для детей²⁰. В 1929 году посылку с книгами от Надежды Константиновны получила Кочкуровская районная библиотека.

Большой интерес она проявила к опыту работы Ардатовской районной библиотеки. В связи со смотром работы библиотек РСФСР в Наркомпрос из Ардатова были направлены материалы и фотографии. Ознакомившись с ними, Н.К. Крупская дала указание оформить стенд в своем кабинете, а фотографии поместить в журнале «Красный библиотекарь», выходившем под ее редакцией. Передовой опыт Ардатовской библиотеки был отмечен в одном из выступлений Надежды Константиновны перед библиотечными работниками. Вскоре Ардатовская библиотека была сделана опорной базой краевой библиотеки Средне-Волжского края. Ей были выделены крупные денежные суммы на пополнение книжного фонда, в 1934 и 1936 годах отправлена большая партия книг²¹.

С помощью Н.К. Крупской удалось сохранить библиотечное отделение в Саранском педтехникуме. Узнав о решении перевести его в Ичалки, она обратилась с письмом в руководящие органы республики, указывая на нецелесообразность ломки учебного заведения. Мотивировала свою просьбу тем, что в Ичалках нет необходимой базы для производственной практики. Руководители республики прислушались к мнению Н.К. Крупской²².

В начале 30-х годов в Мордовии прошел культпоход комсомольцев и колхозной молодежи, целью которого стала активизация культурно-просветительной работы в крае. Подведя его итоги, I областной съезд молодых ударников культпохода обратился с приветствием к Н.К. Крупской – «боевому соратнику В.И. Ленина и лучшему ударнику на фронте культурной революции». Участники съезда в своей телеграмме писали: «Мы заверяем Вас, Надежда Константиновна, что и в дальнейшей работе не будем жалеть ни сил, ни энергии для того, чтобы окончательно превратить старую Мордовию, закабаленную царем, помещиками, попом и кулаком, трахомную, забитую, грязную, в светлую социалистическую, культурную область»²³.

Важную роль сыграла Н.К. Крупская в завершении процесса ликвидации неграмотности среди взрослого населения республики. В дни Всероссийского совещания по ликвидации неграмотности из президиума вдруг объявили, что с руководителем управления школ взрослых Наркомпроса МАССР хочет побеседовать Н.К. Крупская. Встреча Д.А. Шишкановой с Надеждой Константиновной произошла в ее кабинете на Чистых прудах. Пошел заинтересованный разговор о состоянии работы по ликвидации неграмотности, об отношении местных органов к этому делу, о наличии необходимой литературы и т.д. Н.К. Крупская обещала помочь. И, действительно, вскоре в республику прибыл ответственный работник Наркомпроса, оказавший помощь на месте, пришли книги, учебники, тетради, наглядные пособия. Но она этим не удовлетворилась. В конце 1938 года ею был затребован подробный отчет о ликвидации неграмотности в Мордовии. Ознакомившись с ним, Н.К. Крупская направляет Мордовскому обкому ВКП(б) и СНК МАССР специальное письмо, в котором, оценивая достижения республики, делает серьезные критические замечания, вносит конкретные предложения по скорейшему завершению процесса ликвидации неграмотности среди взрослых. О принятых решениях она просит ее проинформировать²⁴.

Н.К. Крупская интересовалась развитием пионерского движения в нашем крае, оказывала помощь пионерам в вожатым. Создание пионерских отрядов в 20-е годы встретило целый ряд трудностей, особенно материальных – не хватало пионерской атрибутики, литературы. Дети обращались к Н.К. Крупской с просьбами о школьном оборудовании и необходимых пособиях. Одно из первых писем от них она получила в 1924 году. Его написали ребята из Больших Березников. В ответ пришла посылка с тетрадями и карандашами²⁵. В 1925 году пионер Петя Захаров из мордовского села Ильмино (ныне Никольский район Пензенской области) написал письмо Надежде Константиновне, а в декабре пионеры получили открытку: «Дорогой Петя! Пишешь, что в пионерском отряде нет литературы. Высылаем плакаты и брошюры. Со временем пришлем еще. С приветом Н. Крупская». Вскоре одна за другой пришли две посылки²⁶.

В 1926 году комсомольцами села Медаево был создан пионерский отряд, которому присвоили имя Н.К. Крупской. На одном из пионерских сборов, как вспоминает бывшая пионервожатая К. Пинагорова, ребята решили написать Крупской письмо. Велика была их радость, когда от Н.К. Крупской пришла посылка, а в ней – знамя, звеньевые флажки, горн и барабан²⁷. Столь же радостно было пионерам села Малое Маресево, которые получили от Надежды Константиновны ценный подарок – радиоаппарат «БЧЗ» и комплект оборудования для кабинета естествознания. Интересно, что пионерский радиоприемник помог созданию колхоза в селе. Радио привлекло крестьян, стало окном в большой мир, агитатором за колхозную жизнь²⁸.

В своих письмах труженикам нашего края она постоянно интересовалась делами пионерии. «Как у вас дело с пионердвижением, уделяет ли комсомол этому делу внимание?» – спрашивала она О. Смолину.

Н.К. Крупская оказывала конкретную помощь школам, отдельным работникам народного образования. За помощью к ней обратились учителя одной из школ Рыбкинского района. И тогда она, встретив обучавшегося в Москве в Центральном институте повышения квалификации работников народного образования инспектора Наркомпроса МАССР В.С. Мушлантова, попросила его выехать в эту школу для практического решения поставленных вопросов²⁹. Это было в 1937 году.

Существенную помощь оказала она в 1932 году при вводе в строй школы в Старом Шайгове. Поскольку из-за отсутствия стекла ее ввод оказался под угрозой срыва, было решено послать к Надежде Константиновне ходока – члена райисполкома И.Н. Кукурикина. Она радушно встретила посланца и быстро помогла получить наряд на стекло. После открытия школы ей было присвоено имя Н.К. Крупской³⁰.

Неожиданной была встреча с Н.К. Крупской заведующего Сабаевской школы колхозной молодежи Н.Н. Молина. В 1931 году группа выпускников школы собралась на экскурсию в Москву, но им было отказано в путевке. Тогда заведующий школой решил поехать в Наркомпрос, однако хождения по кабинетам не дали результата. Увидев расстроенного учителя, один из сотрудников Н.К. Крупской заговорил с ним, а затем повел в приемную. Надежда Константиновна приняла молодого учителя, расспросила о целях поездки, о работе, о жизни мордовской школы. Потом, «несколько задумавшись, сказала: «Знаю, знаю мордовский народ. Еще Ильич мне рассказывал об этом трудолюбивом народе. Он всегда был внимательным к его нуждам. Придется вам помочь». Дважды ездили учащиеся Сабаевской школы в Москву по путевкам, которые они называли «ленинскими», – вспоминал позднее H.H. Молин³¹.

С большой признательностью писал заслуженный работник культуры МАССР В. Рябов, как помогла ему Надежда Константиновна в одном, как он выражается, «очень личном деле». Как большую память хранил книгу с надписью «Тов. В.Г. Рябову – с пожеланием успеха на фронте, которому Ленин придавал всегда большое значение. Н. Крупская»³².

Особняком стоит телеграмма, которая влилась в общий поток писем и телеграмм в адрес Надежды Константиновны в скорбные дни января 1924 года. Это телеграмма от трудящихся Ладской волости Саранского уезда, датированная 22 января. «Мы, крестьяне глухой деревни, вместе с Вами потеряли великого гениального мирового пролетарского учителя – любимого Ильича. Но Вы вместе с тем потеряли близкого друга, в чем спешим выразить сочувствие и клянемся намеченные им вехи и достижения социальной революции довести коллективной спайкой до конца»³³. Это было выражение глубокой скорби, любви и сочувствия.

Как большое горе восприняли трудящиеся республики смерть Н.К. Крупской. Ее памяти посвятил стихотворение «Печальной куля» («Печальная весть») Ф.Н. Храмойкин. На всю республику прозвучал «Плач о Крупской» мордовской сказительницы Ф.И. Беззубовой, опубликованный уже 5 марта 1939 года в газете «Эрзянь коммуна». В нем она глубоко выразила народную скорбь, печаль и веру в то, что дела Надежды Константиновны «по всей земле народы мира разнесут». Пророчески звучали слова плача: «Народ не забудет о славе твоей, народ не забудет твои дела!»

В Мордовской АССР имя Надежды Константиновны Крупской окружено ореолом уважения и славы. Его носят улицы городов и поселков, колхозы и библиотеки, пионерские дружины и отряды. Ее наследие изучается в вузах и школах республики, сегодня оно помогает в осуществлении реформы народного образования.

Примечания

1.Крупская Н.К. Педагогические сочинения. М.: Изд-во АПН РСФСР, т. 9. С. 519.

2.Крупская Н.К. Педагогические сочинения. М.: Изд-во АПН РСФСР, т. 7. С. 102.

3.Арапов С. Радости не было конца / Советская Мордовия. 1969. 26 февраля.

4.Крупская Н К. Педагогические сочинения. М.: Изд-во АПН РСФСР, т. 11. С. 791.

5.Крупская Н.К. Педагогические сочинения. М.: Изд-во АПН РСФСР, т. 11. С. 392.

6.Крупская Н.К. Педагогические сочинения. М.: Изд-во АПН РСФСР, т. 2. С. 258.

7.Крупская Н.К. Педагогические сочинения. М.: Изд-во АПН РСФСР. т. 2. С. 258 – 259.

8.Научный архив АПН СССР, ф. 38. оп. 1. д. 30. л. 2.

9.Курикова В. Пять памятных лет / Советская Мордовия. 1982. 22 апреля.

10.Советкин Ф.Ф. Избранные труды: В 3-х т. Саранск, 1982. Т. 3. С. 147.

11.Завод и пашня (Саранск). 1924. 18 ноября.

12.Советская Мордовия. 1969. 15 февраля.

13.Ленинский путь (Ковылкино). 1968. 23 марта.

14.Кондарев Г. Ветеран // Советская Мордовия. 1968. 29 октября.

15.Богомолов А. Памятные встречи / Советская Мордовия. 1984. 28 февраля.

16.Волжский комсомолец. 1936. 17 мая.

17.Смолина О.М. В годы коллективизации // Незабываемые годы. Саранск, 1967. С. 322 – 323; Смолина О. Письма Н. К. Крупской // Советская Мордовия. 1977. 11 сентября.

18.Якстере колхоз (Кочкурово). 1931. 19 октября.

19.Паскин И.И. Библиотеке – 50 лет // Литературная Мордовия. 1960. № 19 – 20. С. 278.

20.Цыганов С. Встречи с Н. К. Крупской / Советская Мордовия. 1967. 29 октября.

21. Маяк (Ардатов) 1969. 25 февраля.

22.Киселев А.Л. Социалистическая культура Мордовии. Саранск, 1959. С. 123 – 124.

23.Лет легендарных перекличка: Из истории комсомола Мордовии (Документы и материалы. 1919 – 1970). Саранск, 1973. С. 101.

24.Сластухин Н. Незабываемая встреча / Советская Мордовия. 1979. 18 октября.

25.Заветы Ленина (Большие Березники). 1967. 1 апреля.

26.Савин О. Незабываемые страницы. Фрагменты мордовской Ленинианы. Саранск, 1978. С. 132.

27. Борьба за социализм (Чамзинка). 1958. 11 апреля.

28.Знамя (Чамзинка). 1969. 25 февраля.

29.Савин О. Они встречались с Н. К. Крупской / Советская Мордовия. 1974. 10 марта.

30.Трудовая правда (Старое Шайгово). 1969. 17 февраля.

31.Советская Мордовия. 1962. 13 декабря.

32.Свет Октября (Зубова Поляна). 1969. 25 февраля.

33.Дань любви всенародной. Документы и материалы (1918 – 1924 гг.). Саранск, 1969. С. 110.

Осовский Е.Г. Надежда Константиновна Крупская // Просветители и педагоги мордовского края. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1986. С. 105 – 116.

Начальное и среднее образование[†]

Тяжелые условия военного времени вызвали большие изменения в сфере образования. Перед школой встали задачи, имевшие важное государственное значение. Это — организация ее бесперебойной работы и обязательный охват всех детей школьного возраста всеобщим обучением; повседневная забота о миллионах детей в связи с тем, что их родители были призваны в армию или заняты в производстве; перестройка образовательного процесса, преподавание всех дисциплин, вооружение школьников твердыми знаниями и навыками в целях подготовки их к труду и обороне Родины; усиление идейно-политического и патриотического воспитания учащихся, укрепление их дисциплины; улучшение военно-физической подготовки, выучки и закалки юношей и девушек; всемерное развертывание массовой оборонной и политико-просветительной работы среди учащихся и населения; оказание активной, посильной помощи фронту, промышленному производству, совхозам и колхозам страны, семьям фронтовиков.

Отечественная война, сорвав намеченные планы осуществления всеобщего среднего образования в городской и завершения всеобщего семилетнего — в сельской местностях, которые предусматривали значительный рост числа школ и повсеместное увеличение контингента учащихся, актуализировала задачи рационального построения сети образовательных учреждений с целью максимального охвата обучением детей школьного возраста.

В военное время в стране было закрыто 6 тыс. средних школ, число начальных возросло на 5,8 тыс.[1] Сокращение школ и учащихся, особенно в 5 — 10-х классах, было обусловлено рядом факторов. Основными среди них являлись прекращение занятий в прифронтовых и оккупированных районах, использование школьных зданий для военных целей, перемещение значительного числа школьников в связи с эвакуацией и реэвакуацией, уход в ряды Красной армии большинства учителей и старшеклассников.

Война нанесла серьезный ущерб и делу планирования школьных учреждений, которое успешно осуществлялось в предвоенные годы. Теперь его особенность заключалась в том, что при подготовке к новому учебному году, дети, подлежавшие обучению, в связи с их большой подвижностью с трудом поддавались учету. Это обстоятельство ежегодно вызывало изменения в школьной сети республики, требовавшие огромных капиталовложений со стороны государства. Так, если в 1941 г. в МАССР на нужды просвещения было выделено 80 млн руб., то в 1945 г. — более 100 млн руб. [2]

В первый учебный год в условиях войны в Мордовии должны были приступить к работе 1 252 школы, в том числе 854 начальные, 294 неполные средние и 114 средних. Однако стали функционировать 1 243 школы, в том числе 835 начальных, 294 неполные средние и 114 средних. Была сокращена сеть начальных школ в Рузаевском и Ковылкинском районах, в Темникове объединены неполная средняя и средняя школы. Аналогичные процессы наблюдались в Теньгушевском, Ромодановском и других районах. Некоторые учебные заведения за счет увеличения наполняемости классов подверглись частичному изменению, например в Теньгушевском районе. В связи с эвакуацией детей из Белоруссии и Московского детского санатория начальная школа при Ичалковском мясокомбинате была реорганизована в неполную среднюю школу[3].

Начиная с 1942/43 учебного года сеть школ постепенно начала увеличиваться. В это время функционировали 1 246 школ, в том числе 341 начальная, 292 неполные средние и 118 средних. Их сеть увеличилась за счет открытия 8 начальных школ в Рузаевском, Зубово-Полянском, Козловском, Лямбирском, Инсарском и Краснослободском районах. В начале 1943/44 учебного года действовали 1 273 школы, из них 867 начальных, 293 семилетние и 113 средних, в конце — 1 276 школ (были открыты 3 начальные). В 1944/45 учебном году в соответствии с планом предполагалось задействовать 1 276 школ, в том числе 869 начальных, 293 семилетние и 114 средних[4]. В конце учебного года насчитывалось 1 298 школ, из них 907 начальных, 280 семилетних и 111 средних. В системе начальных учреждений произошло увеличение на 38 единиц, что было связано и с введением обучения детей с 7-летнего возраста, а в семилетних и средних — уменьшение соответственно на 13 и 3 единицы из-за их реорганизации. Так, исходя из потребностей, было принято решение об открытии в Саранске на базе мужской семилетней и начальной школы средней мужской школы.

Таким образом, в МАССР за годы войны количество школ увеличилось на 55 учреждений. Это произошло за счет роста начальных (в том числе введения обязательного обучения детей) и укрупнения семилетних и средних (сокращения школьного фонда и недостатка педагогических кадров) учреждений.

Трансформациям в условиях военного времени подвергался также контингентобучавшихся. На конец 1940/41 учебного года в школах республики насчитывалось 166 700 учеников. В начале 1941/42 учебного года занимались 176 778 учащихся, из них в 1 — 4-х классах — 111 409 чел., 5 — 7-х — 51 409, в 8 — 10-х классах — 13 960 чел.[5] К концу 1941 г. количество обучавшихся уменьшилось более чем на 19 тыс. чел.[6] В последующие годы их контингент имел тенденцию к сокращению. Так, в начале 1943/44 учебного года в школах насчитывалось 139 594 чел., в том числе в 1 — 4-х классах — 94 955, 5 — 7-х — 35 112, в 8 — 10-х классах — 9 527 чел. В 1944/45 учебном году утвержденное количество учащихся составило 179 946 чел., в том числе в 1 — 4-х классах — 128 082, 5 — 7-х — 39 948, в 8 — 10-х классах — 11 916 чел. Однако в начале учебного года в 1 — 4-х классах обучались 99 943 чел., 5 — 7-х — 31 183, в 8 — 10-х классах — 8 569, всего — 139 694 чел. В итоге расхождение между плановым и фактическим контингентами было следующим: в 1 — 4-х классах — на 28 039 чел., 5 — 7-х — 8 685, в 8 — 10-х классах — на 3 347 чел. В конце учебного года в 1 — 4-х классах обучались 89 517 чел., 5 — 7-х — 27 756, в 8 — 10-х классах — 7 394, всего — 124 667 чел. [7]

Таким образом, в республике за годы войны контингент учащихся сократился на 52 111 чел., из них начальных классов — на 21 892, 5 — 7-х — 23 653, 8 — 10-х классов — на 6 566 чел. Однако следует учитывать, что определенная часть школьников получала образование в учреждениях нового типа, которые в соответствии с потребностями времени были открыты в городах и селах, — вечерних школах (классах) рабочей и сельской молодежи.

В военные годы материально-техническое обеспечение образовательного процесса превратилось в сложную задачу, особенно на первом этапе войны. При ограниченности централизованного снабжения образовательные учреждения должны были рассчитывать прежде всего на использование региональных, местных и собственных возможностей и ресурсов. Однако, несмотря на трудности, руководство страны не ослабило внимания к школе.

В ходе войны наряду с первоочередным удовлетворением потребностей военного времени материальные и финансовые ресурсы страны использовались и на социально-культурные мероприятия, в том числе на нужды народного образования. Постоянно высокой была доля ассигнований на просвещение и в бюджете Мордовии, большоеместо отводилось затратам на социально-культурные мероприятия, из которых основными являлись просветительные. Так, в 1944 г. расходы на социально-культурные нужды составили 131 300 тыс. руб., что было больше по сравнению с 1943 г. на 31 441 тыс. руб. (31,5 %). Расходы на просвещение предусматривалось увеличить до 29 657 тыс. руб., т. е. на 53,5 % больше, чем в предыдущем году. На содержание школ было выделено 65 654 тыс. руб., или на 22 541,2 тыс. руб. больше, чем в 1943 г. Согласно постановлению союзного правительства в августе 1943 г. бюджетные ассигнования на эти цели были увеличены в связи с принятием в новом учебном году в 1-е классы 12 700 детей семилетнего возраста и повышением заработной платы учителям[8].

Одной из важных статей государственного бюджета являлись ассигнования на капитальное строительство учреждений народного образования и их ремонт. Так, для завершения строительства школы на 160 мест в с. Старое Синдрово, ввод которой в эксплуатацию был запланирован на 15 августа 1941 г., правительством республики было выделено 150 тыс. руб., школы на 120 мест в с. Русское Баймаково Болдовского района — 60 тыс. руб. В это время продолжалось строительство школ в с. Полом Ардатовского района и Рузаевской — в Саранском районе. С начала войны и до конца 1943/44 учебного года в Мордовии было построено и реконструировано 38 школ. Большое их количество было отремонтировано, и многие здания переоборудованы под них. Работа, как правило, осуществлялась силами общественности, учителей и учащихся старших классов. Так, к началу 1943/44 учебного года в 1 202 школах республики был проведен текущий, а в 46 — капитальный ремонт, 1944/45 учебного года — соответственно в 1 038 и 40[9].

Имевшийся школьный фонд в республике на протяжении войны в основном обеспечивал потребности учащихся в образовательных услугах. Например, в первом учебном году в условиях военного времени большинство начальных школ работало в 1 смену, неполные средние и средние школы — в основном в 2 и одна средняя и одна неполная средняя школы — в 3 смены. В последующие годы значительная часть начальных учреждений функционировала в 1 смену, неполные средние и средние — преимущественно в 2 смены. При этом были районы, где все школы, за единичным исключением, работали в 1 смену (например, Краснослободский).

На протяжении военных зимних периодов школы испытывали лишения из-за недостаточного количества топлива. В 1941/42 учебном году для них требовалось 127 239 м³ дров, было заготовлено 100 962 м³ дров и 1 142 т торфа, а подвезено соответственно 51 853 и 583[10]. Во многих учреждениях дров хватало на месяц или несколько дней. Так, «помещение Смольковской семилетней школы Лямбирского района от других домов села ничем не отличалось, разве что большими размерами. Тесные классы, заснеженные окна, наполовину забитые фанерой. От холода у детей коченели руки. И учителям, и ребятишкам то и дело приходилось дыханием оттаивать замерзшие в пузырьках чернила. Однако учителя по-прежнему были строги, не делали никаких поблажек и скидок на трудности текущего времени. Они требовали от учащихся прочных знаний»[11]. В связи с отсутствием топлива занятия часто срывались. По этой причине зимой 1943/44 учебного года Темяшевская семилетняя школа Мельцанского района не работала 2 месяца[12].

Одной из острых проблем военных лет было наличие учебников. Книжный фонд школьных библиотек республики оставался недостаточным. В 11 средних и 43 семилетних школах библиотек не было, в том числе в Атюрьевской и Болдовской средних и Курмачкасской (Ладский район). В 6 средних и 79 семилетних школах насчитывалось около 200 экз. книг[13]. В связи со значительным сокращением тиражей учебной литературы была установлена твердая разверстка снабжения ею школ и приняты меры по использованию учебников, бывших в употреблении.

Об особом внимании к этому вопросу свидетельствует и то, что наибольший тираж выпускаемых Мордовским государственным издательством книг приходился на учебники и методическую литературу. Так, в 1944 г. было запланировано издать 42 наименования тиражом 155,5 тыс. экз. (общественно-политической — 12 наименований тиражом 42,0 тыс. экз., оборонно-художественной литературы — 23 таким же тиражом).[14] Для более полного обеспечения учащихся школ такими изданиями СНК МАССР в январе 1944 г. принял решение о реставрации 240 тыс. школьных учебников на базе типографии «Красный Октябрь». С этой целью предписывалось организовать при ней работу реставрационной мастерской[15].

Напряженной была ситуация и с тетрадями. К началу 1941/42 учебного года школы республики имели в среднем по 6 — 7 тетрадей на ученика, в некоторых районах (Мельцанский, Инсарский, Ковылкинский, Торбеевский) — по 2 — 4 тетради. Поэтому уже к концу первого полугодия в учреждениях ощущалась большая потребность в бумаге. Для этой цели использовались и дневники. Домашние задания, и в первую очередь по русскому языку и математике, во многих школах не выполнялись. Такое положение сохранилось и в следующем году. Местное производство не могло быть организовано из-за отсутствия бумаги, и СНК МАССР и бюро Мордовского обкома ВКП(б) 23 января 1943 г. приняли решение об изготовлении 220 тыс. тетрадей из бумаги, отпущенной на издание учебников. С этой целью Наркомпросу республики было передано 7 т бумаги на брошюровку тетрадей силами учащихся[16].

Война потребовала не только осмысления реализации всеобщего обучения в новой ситуации, но и правильной оценки предстоявших трудностей. Она заставила отсрочить введение обязательного всеобщего среднего образования, намечавшегося третьим пятилетним планом, и ограничиться задачей сохранения контингентов учащихся общеобразовательной школы при осуществлении всеобщего обязательного начального обучения в сельской местности и неполного среднего — в городах и рабочих поселках. Однако и эта задача была очень сложной. Для ее решения были необходимы кадровые и материальные ресурсы.

В течение 1941/42 учебного года наблюдался большой отсев учащихся. В 1-м полугодии из школ 27 районов и Саранска выбыло по разным причинам 17 055 учащихся, из них 1 — 4-х классов — 5 350, 5 — 7-х — 7 226, 8 — 10-х классов — 3 779. В ряде районов отсев был значительным. Так, школы Саранского района не посещали 1 360 учащихся, в том числе 1 — 4-х классов — 326, 5 — 7-х — 859, 8 — 10-х классов — 175 чел., Рузаевского — соответственно 1 69, 342, 574 и 153, Большеберезниковского района — 887, 280, 390 и 217. Важной проблемой стало сохранение учащихся старших классов, в которых в 1941/42 учебном году обучались по 4 — 15 чел. Особенно сложное положение наблюдалось в тех школах, где не было параллельных классов для их слияния.

Конечно, подобная ситуация не была повсеместной. Там, где органы народного образования перестроили свою работу, имелись положительные результаты. В ряде районов нуждавшимся организовывалась материальная помощь. Например, в Инсарском районе учащимся, родители которых находились в рядах Красной армии, и эвакуированным детям было выделено 4 500 м мануфактуры, а кассами взаимопомощи выдано 1 750 руб.; в Ромодановском районе промкомбинатом эвакуированным учащимся — достаточное количество одежды и обуви (25 % от фонда). В отдельных учреждениях народного образования Кочкуровского района была организована через школьные буфеты продажа ученикам ржаного хлеба из расчета по 200 г на человека. Это привело к положительным результатам — в 1941/42 учебном году в школу возвратились 92 чел.

Нарушение планомерного осуществления всеобуча было вызвано рядом причин организационно-педагогического, социально-бытового и материально-технического порядка. К числу первых проблем, обнаружившихся в отдельных районах в начале войны, следует отнести административную нераспорядительность и даже известную растерянность органов народного образования, запущенность учета детей, подлежавших обучению, отсутствие борьбы с отсевом учащихся и т. д. Проверкой инспекторов Наркомпроса и роно было установлено, что отсев в большинстве случаев является результатом недостаточной политической и массово-разъяснительной работы среди учащихся и их родителей.

В ряде районов (Ладский, Кадошкинский, Лямбирский и др. ) работа на местах велась слабо и часто формально. Учителя и директора школ и их заведующие ограничивались посещением учащихся на дому. Руководители сельскохозяйственных предприятий помощи школам не оказывали. Многие колхозы Кадошкинского района отказались от выделения средств для особо нуждавшихся детей. Кроме того, как отмечалось в докладной Н. Н. Молина, в отдельных районах со стороны ответственных работников исходил «дурной пример». Например, председатель колхоза в с. Сабур-Мачкасы Чамзинского района не пускал в школу дочь. Подобные факты наблюдались и в других районах, в том числе Старошайговском[17].

В течение первых лет войны отсев учащихся также был связан с второгодничеством. Так, в 1941/42 учебном году в школах РСФСР на второй год было оставлено 8 % учащихся, в 1942/43 — 9,3 %. На совещании заведующих роно и директоров средних школ МАССР по итогам 1941/42 учебного года было отмечено, что в следующий класс перешло 85,5 % учащихся, т. е. процент второгодничества был еще высоким[18]. Однако, видимо, была еще причина, о которой не указывалось в разных отчетах и информационных справках: бросившие школу дети и их родители не видели смысла в продолжении учебы, когда война была почти рядом[19].

Во второй половине 1941/42 учебного года деятельность Наркомпроса РСФСР по руководству процессом всеобуча приобрела более целеустремленный и оперативный характер. Наряду с рассылкой инструкций, распоряжений и приказов шире стали практиковаться изучение реального положения дел на местах, оказывать помощь местным органам народного образования в решении задач всеобщего обязательного обучения детей и подростков с учетом опыта, приобретенного в первые месяцы войны. Так, Наркомпрос РСФСР провел ряд совещаний по данному вопросу. В июле 1942 г. СНК СССР издал специальное распоряжение «О вовлечении в школы всех детей школьного возраста и использовании школьных зданий по назначению».

В результате в ряде районов Мордовии на начало 1942/43 учебного года констатировался определенный сдвиг в данной области. Своевременно были проведены ремонт школьных зданий и заготовка топлива, организованно начались занятия, в школах открылись буфеты и готовились горячие завтраки, а в Саранске — детская столовая и др. В Чамзинском районе 951 учащемуся было выдано 39 пар обуви, 23 — валенок, 24 ц картофеля, 297 чел. — хлеб. В то же время отдельными районами план по всеобучу выполнялся неудовлетворительно. Например, в начале 1942/43 учебного года в республике недовыполнение плана охвата детей школьного возраста обучением в 1 — 4-х классах составило 18 178 чел., или 16,2 %, 5 — 7-х — 16 029, или 29,8, в 8 — 10-х классах — 173 чел., или 1,7 %. Таким образом, в начале года школы Мордовии не посещали 34 380 учеников, или 19,5 %. Случаи выбытия учащихся из них без уважительных причин отмечались в течение всего учебного года. Так, отсев в 1 — 4-х классах составил 9 227 чел. из 64 965, или 14 % (в РСФСР — 13,7 %), 5 — 7-х — 6 010 из 26 575, или 22,7 (24,8), в 8 — 10-х классах — 2 080 чел. из 7 288, или 28,7 (в РСФСР 24,8 %). В Мордовии особенно большой отсев наблюдался в Большеберезниковском — 978 чел. (из Судосевской средней школы — 140, Шугуровской — 121), Ичалковском — 908 и Ардатовском — 1 028 (из Большеполянской начальной школы — 83 чел.) районах[20].

В результате принятых в республике мер положение стало меняться. В 1943/44 учебном году было учтено 143 213 детей и подростков в возрасте 8 — 15 лет. Фактически были охвачены учебным процессом 130 764 чел. Большую часть из них составляли подростки, по возрасту и знаниям не подходившие для обучения в начальной школе. На конец этого учебного года из 94 955 чел., неохваченных данными учреждениями, осталось 81 664 чел., что составило 86 % от плана. Школы не посещали 13 291 чел., или 14 %, что было меньше, чем в предыдущем году[21].

Тревожной оставалась ситуация по реализации семилетнего обучения. По плану в 1943/44 учебном году в семилетних школах должно было насчитываться 45 300 чел., фактически обучались 35 112 чел., или 77,5 % от плана. На конец учебного года осталось 28 500 учащихся. Основная проблема заключалась в недовыполнении приема в эти учреждения. Особую обеспокоенность в республике вызывало комплектование 5 — 7-х классов мордовских школ, где обучались 9 455 учащихся, из них 4 684 чел. мокшан и 4 771 — эрзян. Недовыполнение плана приема в семилетние школы приводило к крайне низкой наполняемости классов. Например, в Перхляйской неполной средней школе Рузаевского района в 6-м классе насчитывалось 6 учащихся, в 7-м классе — 4 учащихся; в Старосамаевской средней школе Ковылкинского района соответственно 5 и 4. Еще сложнее было положение с осуществлением среднего образования. По плану на 1943/44 учебный год требовалось охватить обучением в 8 — 10-х классах 12 600 чел., фактически насчитывалось 9 527, или 75 % от плана. На конец учебного года количество старшеклассников составило 7 938 чел. [22]

В МАССР изменения в лучшую сторону с осуществлением всеобуча произошли к началу 1944/45 учебного года, когда к занятиям не приступило 10,6 % детей школьного возраста. Эта цифра приблизилась к данным в РСФСР, где отсев составлял 10 — 12 %. Руководители роно и образовательных учреждений объясняли уменьшение количества обучаемых военной обстановкой. Однако были и другие причины. Так, в первые военные лето и осень более 60 тыс. учащихся 5 — 10-х классов школ было задействовано на сельскохозяйственных работах. До начала занятий на полях работали и младшие школьники. Большая часть учеников, особенно 5 — 10-х классов, осталась трудиться в колхозах и совхозах. Прежде всего это были дети, чьи родители находились в армии. Сокращение обучавшихся также было связано с тем, что руководители образовательных учреждений не всегда тщательно продумывали вопросы реорганизации школ (закрытие, сокращение в них классов-комплектов и др. ). Так, в Дубенском районе без учета сложившихся обстоятельств была закрыта школа в пос. Малые Выселки Ломатского сельсовета. В результате 23 ученика перестали ее посещать. Руководителями Кочкуровского и Ширингушского роно при ходатайстве о реорганизации Сабаевской средней школы в неполную среднюю и закрытии Потьминской неполной средней школы не были учтены национальная обстановка и бытовые условия. Потребностям населения не отвечала и сеть школьных интернатов. К примеру, по плану на 1941/42 учебный год республике требовалось 106 интернатов, в которых можно было разместить 2 441 чел., а имелось 13 учреждений с охватом 316 чел. На сокращение обучавшихся влияло также отсутствие нормальных условий для проведения учебных занятий (топливо, свет и др. ).

Нуждавшимся учащимся оказывалась помощь, что способствовало их возврату в школы, например в Саранске, Ромодановском, Лямбирском и других районах. В школах Саранска на протяжении 1942/43 учебного года было сшито 554 пары холодной обуви, 160 пальто, 200 пар чулок, 200 платьев, 400 костюмов, 500 сорочек, изготовлено 30 пар валенок. В Чамзинском районе 951 учащемуся было выдано 39 пар обуви, 23 — валенок и 1 900 м ткани и др. [23]

Анализ причин, по которым дети в 1943/44 учебном году не посещали образовательные учреждения, показал, что наиболее распространенными были следующие: отсутствие одежды и обуви (4 084 чел.), работа на предприятиях, в колхозах и учреждениях (2 588), помощь родителям (1 642), длительная болезнь (1 050), переезд родителей и перевод в другие школы (883), прочие (1 399 чел.). Во время весенней распутицы занятия также не посещались. В отчетах за 1944/45 учебный год констатировалось, что дети не были охвачены обучением из-за отсутствия обуви и одежды (8 395 чел.), занятости физическим трудом на производстве (2 858) или дома (2 862), различных заболеваний (1 719 чел.) и др.

Наряду с этим все более проявлялись в данной сфере и положительные тенденции. Например, 149 школ республики, в том числе начальные Ладская (Ичалковский район), Манадышская (Атяшевский), Инсарская и средняя Потьминская (Зубово-Полянский район) не допустили отсева. Здесь были организованы горячие завтраки, своевременно завезено топливо, оказана помощь нуждавшимся. Так, в I квартале 1945 г. им было выдано 9 542 м ткани, 3 009 пар валенок, 304 полушубка, 1 398 пальто и др. Кроме того, оказана материальная помощь 1 793 учащимся. В целом в 178 школах республики были организованы горячие завтраки для малообеспеченных, а во всех городских работали буфеты. В некоторых школах дети фронтовиков получали обеды, 521 учащийся — ежемесячный паек через отделы государственного обеспечения. Колхозами республики было выделено 54,5 ц хлеба и 3,2 т картофеля. 135 чел., живущих далеко от школ, находились в интернатах. В районах организовывались воскресники с целью заготовки топлива. В 401 школе были созданы родительские комитеты для оказания учреждениям помощи. Проведенные мероприятия помогли возвратить в школы 1 768 учащихся (в 1 — 4-е классы — 1 327 чел., 5 — 7-е — 369, в 8 — 10-е классы — 72 чел.), хотя не обеспечили выполнение народно-хозяйственного плана по всеобщему обучению[24].

Кроме того, причиной невыполнения закона о всеобщем начальном обучении являлось отсутствие в ряде районов и школ правильного и точного учета детей, подлежавших охвату таким обучением. Исполнительные власти были вынуждены принимать категоричные меры. Так, появился документ «О всеобщем обязательном начальном обучении детей», который предписывал родителям, опекунам и тем гражданам и учреждениям, на попечении которых они находились, «посылать детей в школу во все установленные учебные дни, а также обеспечивать учащихся обувью, одеждой, учебниками и учебными пособиями». Забота о беспризорных детях и сиротах, не состоявших на чьем-либо иждивении, возлагалась на роно и гороно. В соответствии с этим решением «за отказ посылать детей в школы» устанавливались меры административного наказания в виде штрафа до 100 руб. или исправительно-трудовых работ на срок до одного месяца. От этого освобождались в случае болезни ребенка, карантина «по поводу острозаразных заболеваний», а также стихийных бедствий (например, пожар, наводнение, снежные заносы и др. ) [25].

С целью охвата детей и подростков обучением, особенно тех, кто в силу разных причин не посещал школы, в соответствии с постановлением правительства были организованы новые типы образовательных учреждений. ШРМ (введена с 1 сентября 1943 г. ) предназначалась для продолжения учебы юношами и подростками, занятыми в промышленном производстве. После их окончания выпускники получали неполное среднее и среднее образование. С 1 ноября 1944 г. стали создаваться ШСМ, рассчитанные на подростков, вовлеченных в сельскохозяйственную деятельность. Они организовывались в составе всех типов школ — начальных, неполных средних и средних.

По плану в 1944/45 учебном году в республике должно быть открыто 11 ШРМ (2 000 учащихся) и 30 семилетних вечерних ШСМ с контингентом учащихся в начальной школе 765 чел. и в 5 — 7-х классах — 1 200 чел. Кроме того, при них планировалось организовать вечерние классы. Для учебы в 1 — 4-х классах была создана 131 группа с охватом 1 965 чел., в 5 — 7-х классах соответственно 126 и 1 890. В связи с решением СНК МАССР от 1 ноября 1944 г. об открытии вечерних школ и классов планировалось вовлечь в обучение 5 820 чел. сельской молодежи[26].

Создание и деятельность образовательных учреждений нового типа столкнулись с чрезвычайно сложными проблемами организационного, материально-бытового и учебно-методического характера. Большинство школ рабочей и сельской молодежи были размещены в дневных детских школах, за исключением ШРМ на военной базе № 62 и при заводе № 583 г. Саранска, которые находились на территории предприятий. Школа при заводе № 583 располагалась в кабинетах начальников отделов, где одновременно с учебными занятиями часто принимали посетителей. При этом помещения отделялись тонкой досочной перегородкой, не доходившей до потолка. Учеба в вечерних классах проходила во вторую и третью смены. Однако ряд районов не обеспечил ШСМ керосином, что приводило к срыву занятий. Недоставало также ламп и стекол к ним. В осенне-зимний период температура в некоторых учреждениях была очень низкой, поэтому учащиеся находились в пальто и в головных уборах. Существенными проблемами школ рабочей и сельской молодежи являлись недостаточный охват обучением, отсев и частые пропуски занятий из-за сверхурочных работ. Последнее происходило, например, на заводе № 583, военной базе № 62, а также в связи с привлечением (мобилизация) учащихся в Торбеевский, Зубово-Полянский, Старошайговский и другие районы для трудовой деятельности. Низкая посещаемость иногда приводила к срыву занятий.

Качество обучения в школах из-за продолжительного рабочего дня (10 — 14 ч в сут.) не полностью отвечало необходимым требованиям: часто наблюдались отставание в прохождении программного материала и низкий уровень знаний. Внеклассная работа как форма деятельности отсутствовала. Правительством республики, органами управления на местах принимались достаточно решительные меры для укрепления материально-учебной базы вечерних школ и создания условий работавшей молодежи. Так, объем расходов на содержание вечерних школ и классов на 1944/45 учебный год составил 543,0 тыс. руб. Кроме того, СНК обязал ежемесячно обеспечивать каждую школу и класс керосином из расчета соответственно 10 и 5 л[27].

В целом успешная работа по осуществлению всеобщего начального обучения в сельской местности и семилетнего — в городах и поселках городского типа позволила в период войны поставить и решить задачу перехода к обучению детей в общеобразовательной школе с семилетнего возраста. Это устранило годичный разрыв между детским садом и первым классом школы и высвободило десятки тысяч мест для приема детей в начальные группы дошкольных учреждений. Весной 1944 г. при органах народного образования на местах была введена должность инспектора охраны детства. На него возлагались важные функции, связанные с учетом и обустройством детей, оставшихся без родителей, а также с защитой их личных и имущественных прав и интересов. Значительно расширилась к концу войны сеть специальных детских домов различных типов и назначений.

Тяжелые условия военного времени вызвали большие изменения в деятельности советской школы. Определенные новшества привнес 1943/44 учебный год. Обстоятельства, сложившиеся к началу этого года, требовали пересмотра многих сторон обучения и воспитания учащихся в годы войны. В центре проводимых мероприятий находились вопросы повышения уровня общеобразовательной подготовки школьников и укрепления дисциплины. Известное место среди них принадлежит осуществлению раздельного обучения мальчиков и девочек. Одним из аргументов в его пользу являлось введение военно-физической и допризывной подготовки юношей. Другим основанием такого обучения специалисты считали необходимость учета особенностей физиологического развития мальчиков и девочек, требовавших обеспечения различных условий организации их обучения и воспитания и специфики в подготовке к практической деятельности.

Вопрос о таком обучении был связан с постановлением СНК СССР от 16 июля 1943 г. «О введении раздельного обучения мальчиков и девочек в 1934/44 учебном году в неполных средних и средних школах областных, краевых городов, столичных центров союзных и автономных республик и крупных промышленных городов» и др. Вскоре аналогичные постановления были приняты СНК РСФСР и МАССР, на основании которых Наркомпрос Мордовии развернул деятельность по его реализации. С начала учебного года раздельное обучение осуществлялось в 72 крупных городах страны, в том числе в Саранске[28].

С целью претворения данной идеи в жизнь в Саранске были реорганизованы неполные средние и средние школы. Соответствующие органы во всех микрорайонах провели учет детей и подростков. По полученным данным спланировали сеть городских мужских и женских неполных средних и средних школ. Затем на основе приказа Наркомпроса в 1943/44 учебном году были организованы мужские (1 средняя и 2 неполные средние) и женские (3 средние и 2 неполные средние) школы. Контингент учащихся неполных средних мужских школ составил 526 чел., средних — 608 чел.; женских — соответственно 593 и 1 296. К началу 1944/45 учебного года в связи с возникшей потребностью в Саранске была открыта средняя мужская школа на базе мужской семилетней школы № 4[29]. Таким образом, раздельное обучение осуществлялось 8 школами Саранска, в том числе средними женскими — № 1 (390 чел.), 12 (487), 14 (485), средними мужскими — № 4 (288), 9 (658), семилетними женскими — № 6 (348), 11 (553) и мужской семилетней школой № 5 (382 чел.).

По итогам 1944/45 учебного года, среди школ, где наиболее успешно прошли экзамены в 4 и 7-х классах, были отмечены женские школы № 11 и 12. В соответствии с результатами экзаменов на аттестат зрелости были определены лучшие образовательные учреждения. Ими стали средние женские школы № 14 (из 11 чел. экзамены сдали 10, в том числе 2 выпускника окончили школу с золотой медалью) и № 12 (сдали экзамены 39 из 47 чел., 3 выпускника получили золотые медали) [30]. В то же время, как и в целом в стране, введение раздельного обучения в Саранске породило существенные трудности для школ, органов управления образованием, учительского корпуса, а также для учащихся и их родителей.

В условиях военного времени был осуществлен ряд мер организационно-педагогического характера, направленный на улучшение структуры и содержания образовательного процесса в учебных заведениях. В соответствии с установками СНК МАССР занятия 1941/42 учебного года в школах республики в 1 — 4-х классах начались с 1 сентября, а в 5 — 10-х классах — с 15 октября 1941 г. Это было связано с широким привлечением школьников и педагогов к различным работам. Учитывая особенности региона (его аграрную направленность), большинство учащихся и учителей Мордовии в первое военное лето трудились в сельскохозяйственном производстве. В следующем учебном году в связи с участием школьников и студентов техникумов и вузов в уборке урожая (постановление СНК СССР № 1379 от 15 августа 1942 г. ) было предложено перевести начало занятий в 5 — 10-х классах неполных средних и средних школ, в техникумах и вузах на 1 октября 1942 г. Учебно-воспитательный процесс в школьных учреждениях уплотнялся. С санкции вышестоящих органов в структуру 1941/42 учебного года были внесены изменения. В связи с этим первая четверть (5 — 10-е классы) закончилась 30 ноября, вторая — 1 февраля, конец третьей четверти — 24 марта. Кроме того, учащиеся 5 — 10-х классов сельских и 8 — 10-х классов городских школ не имели традиционных каникул. 1942/43 учебный год закончился 20 мая, а с 20 мая по 10 июня состоялись проверочные испытания. 1943/44 учебный год начался организованно и своевременно: для 1 — 4-х классов — с 1 сентября, 5 — 10-х классов — с 1 октября, а проверочные испытания — с 20 июня[31].

Образовательная деятельность была перестроена согласно указаниям Наркомпроса РСФСР и учебным планам, измененным применительно к военному времени: продолжительность урока составила 40 мин, перемена — 5 и перерыв между сменами — 15 — 20 мин. Это создало определенную напряженность в учебной работе и до предела сократило возможности проведения внеклассной и внешкольной работ. В ходе войны также возникла необходимость внесения изменений в учебный план школ, которые, обеспечивая достаточно высокую общеобразовательную и практическую подготовки учащихся, максимально сочетали бы ее с интересами обороноспособности страны.

Во-первых, было увеличено количество часов на военно-физическую подготовку обучавшихся. Во-вторых, массовое привлечение школьников к аграрному производству обнаружило пробелы в его знании. Поэтому для школ был разработан курс «Основы сельского хозяйства». В-третьих, для городских школ не менее актуальной оказалась проблема общетрудовой подготовки учащихся к работам в учебно-производственных мастерских, нередко выполнявших ответственные военные заказы. В-четвертых, война поставила перед школами ответственнейшую задачу всемерного усиления патриотического воспитания школьников. На ее решение направлялся весь учебно-воспитательный процесс, в