Наука, образование и культура в Казахстане в XVIII в

КУЛЬТУРА КАЗАХСТАНА в XVIII – XIX вв.

В XVIII веке царское правительство начало активно исследовать историю, этнографию и географию Казахстана. Активизация этих исследований начинается после 30-40-х годов, когда часть казахов Младшего и Среднего жузов приняла российское подданство. В XVIII столетии казахи продолжали сохранять уникальную культуру, где видное место занимало творчество поэтов, жырау и биев. В конце XVIII столетия в приграничных российских крепостях появились пер­вые школы.

С при­нятием казахами российского подданства активно начался процесс научного изучения края. Исследованиями занимались как научные уч­реждения, так и отдельные лица. Многие российские исследователи создали свои фундаментальные труды на основе материалов казахско­го фольклора, генеалогии и этнографии.

Первые попытки комплексного изучения Казахстана, предприня­тые Россией в XVIII веке, связаны с именем М.В. Ломоносова. Он был инициатором организации научных экспедиций на территорию края и создания его географических карт. В 1768-1774 годах одну из первых экспедиций в Казахстан возглавил академик, естествоиспыта­тель П. С. Паллас. В работе этой научной экспедиции приняли участие известные ученые, путешественники И.П. Фальк и И.Т. Георги. Марш­рут экспедиции проходил через земли Северо-Западного, Северного и Северо-Восточного Казахстана. Результатом этой работы стал труд П.С. Палласа «Путешествие по разным провинциям Российской империи» в трех частях (СПб., 1773). Здесь содержатся ценные материалы об ис­тории и этнографии казахского народа.

Исследователь И.Г. Георги организовал и самостоятельную экспе­дицию по территории Казахстана. В 1796 году он подготовил и опубликовал обстоятельную работу «Описание всех в Российском государстве обитающих народов, также их житейских обрядов, жилищ, одежд и прочих достопамятностей». В этой книге содержатся ценнейшие све­дения о быте, культуре, обычаях и обрядах казахов, а также особеннос­тях хозяйственной жизни номадов.

Российские исследователи работали в Казахстане, исходя из интересов колониального освоения края. Инициатор Киргиз-кайсацкой экспедиции И.К. Кириллов оставил после себя труд «Изъяснение о киргиз-кайсацкой и каракалпакской ордах». В нем автор подробно описал казахские и каракалпакские земли: природные условия, полез­ные ископаемые и торговые пути. Он доказывал возможность и выгод­ность установления торгово-экономических связей России с народами Средней Азии и казахами. В.Н. Татищев был основателем историчес­кой науки России, известным географом. Он продолжил начатые его предшественниками исследовательские работы в Оренбургском крае. В своих научных трудах описывает историю, быт и культуру нерусских народов края, в том числе и казахов.

Интересные исследования по изучению природных богатств Младшего жуза оставил и член-корреспондент Академии наук Рос­сии П.И. Рычков. Многочисленными и фундаментальными трудами он по праву заслужил славу «Колумба Оренбургского края», куда и относились тогда земли Младшего жуза. Он подготовил такие труды, как «История Оренбургская» и «Топография или описание Оренбург­ской губернии». В этих трудах содержится подробная информация о раннем появлении казахов в Волжско-Яицком регионе в период прав­ления хана Хакназара, процессе вхождения Младшего жуза в состав Российской империи. Автор подробно описывает основание города Оренбурга, укреплений Уральской и Оренбургской пограничной ли­ний, о налаживании торговых контактов со Средней Азией и Казах­ской степью. Купцам, выезжавшим из Оренбурга в Бухару, он давал заказы на приобретение литературы об истории местных народов даже на арабском языке. Исследователь подробно описывал события, связанные с Пугачевским восстанием. Он был признанным знатоком языка и культуры казахского народа, собрал много образцов казах­ского фольклора.

В 1759 году вышла работа известного историка и исследователя Сибири Г.Ф. Миллера «История Сибирского царства». Здесь он дает описание истории и этнографии народов Сибири и Казахстана.

В конце XVIII века вышел труд русского офицера И.Т. Андреева «Описание Средней орды киргиз-кайсаков» (1795). В этой книге он оставил подробные сведения об истории и границах казахов Среднего жуза. Им были даны подробные описания обычаев и обрядов степняков, а также о перехо­дах казахов со скотом в зимнее время на правобережье Иртыша Новоишимской линии.

Русским офицером, генерал-майором из Усть-Каменогорской кре­пости А.Д. Скалоном был составлен первый уникальный русско-казахский словарь. Это был один из первых шагов приобщения местного населения к русской грамоте и изучения русскими казахского языка.

В XVIII веке в Казах­стане побывал ряд иностранных исследователей и путешественников. Они преследовали торговые и политические цели. Это были англий­ские, немецкие исследователи.

В этот период в регионе побывали англичане капитан морской службы Джон Эльтон (1735), художник Джон Кэстль (1736), торго­вый служащий Реоналъд Гок (174 3 —42). Они оставили после себя за­метки о хозяйстве, культуре и быте местного населения.

Казахская литература. XVIII век занимает особое место в ис­тории культуры казахского народа. В условиях кочевого быта особенно было развито устное народное творчество, сказительство и песенное искусство.

Борьба казахов против джунгарских завоевателей, национально- освободительное движение жителей Степи против царской колониза­ции края стали основными темами творчества сказителей и жырау того времени. Особое место в развитии казахской литературы принадлежит таким выдающимся акынам и жырау, как Актамберды Сарыулы, Бухар Калкаманулы, Таттикара, Умбетай Тулеулы и другие.

Одним из выдающихся казахских жырау (сказитель) был Актамберды-жырау Сарыулы (1675-1768). Жырау актив­но участвовал во многих походах против джунгар и был известен как батыр. В 50-х годах XVIII века он был во главе тех, кто возглавил возвращение казахов на земли, отвоеванные у джунгар. Все творчество Актамберды-жырау было посвящено при­зыву к героизму, воинской отваге и доблес­ти. Его мавзолей до сих пор возвышается на сопке Журек Жота на территории Восточно-Казахстанской области.

В XVIII веке особой популярностью среди казахов пользовался жырау, би, прекрасный знаток казахского обычного права и шежире, опытный дипломат и государственный деятель Бухар Калкаманулы (1693-1787). Он родился и вырос на территории современного Баянаульского района Павлодарской области, у подножья горы Далба. Его отец Калкаман батыр стал популярен в народе благодаря личной от­ваге и храбрости. В народе он был известен как святой - «комекей аулие». Бухар-жырау создал много назидательных песен-размышлений, выражавших идею сохранения и упрочения независимости Казахского ханства. Народный трибун был одним из влиятельных биев при хане Абылае. Он был его ближайшим и верным советником, соратником. В своих стихах он воспевал хана Абылая как прогрессивного государст­венного деятеля: «О Абылай, богател твой народ, Ты в богатых местах дал пасти ему скот, Ты гостей принимал под сенью шатра, Угощеньем была им мяса гора, И ко всем твоя милость была щедра.»

Бухар-жырау отличался от других современников тем, что всегда говорил правду в лицо. Он также обладал даром провидца. В частнос­ти, в своих произведениях предугадал далеко идущие колониальные устремления царского правительства. Основная тема сочинений Бу­хар-жырау - любовь к родной земле, патриотизм и воспевание героиз­ма казахских батыров. Перед лицом внешней угрозы он призывал на­род к единству и сплоченности. Жырау также прославлял героев этой борьбы - батыров Богенбая, Кабанбая, Жаныбека и других. Он мечтал о том дне, когда Казахстан станет сильным, централизованным и неза­висимым государством.

Одним из современников и близких по духу к Бухар-жырау был Умбетай-жырау Тулеулы (1706-1778) из рода канжыгалы. Он участ­вовал во всех антиджунгарских походах и воспевал подвиги казахских батыров в войне с агрессией захватчиков. В частности, им были соз­даны жоктау (плач) и естырту (извещение) о смерти выдающегося героя казахского народа батыра Канжыгалы Богенбая.

К концу XVIII-началу XIX веков относится и творчество таких популярных акынов, как Таттикара, Котеш и Тлеуке Кулекеулы (Шал-акын).

Таттикара-жырау родился в местности Сарыколь на территории современной Костанайской области. Участвовал в войне с Цинской империей. Входил в ближайшее окружение хана Абылая, участвуя во многих его военных походах. В своих произведениях призывал воинов к мужеству, верности отчизне, прославлял подвиги хана Абылая и его прославленных батыров.

Акыны-импровизаторы Котеш (1745-1818) и Шал (Тлеуке Куле­кеулы) (1748-1819) создавали песни о моральных и этических сторо­нах жизни современников, а также затрагивали вопросы религиозной жизни кочевников. Их песни заучивали на всей территории Казахстана. Тлеуке Кулекеулы, прозванный в народе Шал-акыном, родился на тер­ритории современной Акмолинской области. Родился и вырос в семье именитого батыра Кулеке на берегу реки Есиль. Как акын прославился в возрасте 15 лет. Акын презирал лесть. Для него превыше всего были честь и достоинство. Он воспевал дружбу, единство и согласие среди своих соплеменников, не переставая призывать их быть сплоченными, добросердечными и справедливыми.

Большинство произведений казахских акынов, жырау XVIII века передавались из поколения в поколение в изустной форме. И только лишь в XIX-XX веках стали записываться и издаваться казахскими и российскими исследователями.

Исторические рассказы. Ввиду отсутствия у казахов широко распространенной письменной литературы получил развитие такой вид жанра устного народного творчества, как исторические расска­зы. Рассказчиками, как правило, были мудрые люди - бии и шешены (мастера слова). Они глубоко почитались в традиционном казахском

обществе. Исторические рассказы, так же, как и стихотворные про­изведения, передавались из поколения в поколение в устной форме. Каждый род имел своих опытных рассказчиков. На каждом крупном мероприятии {той, асы) степные ораторы знакомили слушателей с ис­торическими преданиями. Исторические рассказы сопровождались мудрыми изречениями, афористическими высказываниями. В частности, до наших дней сохранились известные рассказы и изречения Казыбек, Толе и Айтеке биев. Основная тема исторических рассказов XVIII века была связана с борьбой казахского народа против джунгарского нашест­вия, войной с волжскими калмыками. Много исторических рассказов было собрано известным фольклористом и поэтом Машхур-Жусупом Копейулы.

Шежире. В XVIII веке в каждой казахской семье вели шежире. Это слово имеет тюрко-монгольское происхождение. У монголов слово «цэжере» означает «память». Такой же перевод имеет схожее тюркское слово «седжере». В кочевых обществах было востребовано знание ге­неалогии, родословной. Если ходжи и султаны имели письменную тра­дицию ведения шежире, то у степных кочевников существовала уст­ная форма передачи этой информации. Шежире у казахов выполняло ряд специфических функций: во-первых, оно помогало правителям управлять кочевыми общинами. Во-вторых, шежире выполняло функ­цию исторической памяти. Каждый кочевник понимал историческое прошлое своего народа как развернутую историю своей семьи, рода и племени. В-третьих,шежире выполняло функцию социального регулятора. К примеру, оно регулировало семейно-брачные отношения, выполняло функции распределения пастбищных уго­дий, рассадки гостей во время трапезы, курултаев, порядка построения народного ополчения и т.д. Постепенно шежире стали записывать. В первую очередь этим занима­лись российские дипломаты, ученые, воен­ные и гражданские администраторы края, а также грамотная часть казахского общества. Впоследствии собирателями шежире среди казахов были А. Букейханов, М.-Ж. Копейулы, Ш. Кудайбердыулы и другие.

Музыкальное искусство и айтысы. Музыка в духовной жизни казахов XVIII века занимала значительное место. Основными формами музыкаль­ных произведений были песни и кюи. Они исполнялись как в форме сольного пения и игры, так и хорового исполнения. В изучаемое время среди казахов было известно более 20 музыкальных инструментов. Это домбра, кобыз шертер, жетиген, сазсырнай, шанкобыз, дангыра, аса- таяк, сыбызгы, дауылпаз и другие.

Одним из знаменитых кобызшы был Тлеп Аспантайулы (1757— 1820). Он родился и жил в окрестностях Торгая нынешней Костанай- ской области. В возрасте 13 лет он начал играть на кобызе. До нас до­шли его кюи «Толгау», «Аллам жар», «Баксы» и т.д. Музыкальный дар Тлепа передался его сыну Байтолесу.

Так, талантливым домбристом и поэтом Байжигитом из рода керей были созданы такие кюи, как «Актабан ш^бырынды» («Годы Ве­ликого бедствия»), «Кайын сауган» («Березовый дар»), «Ацшы зары» («Печаль охотника») и другие. Автором многих кюев был и знамени­тый казахский хан Абылай.

Песни и кюи исполнялись на всех важных праздничных меропри­ятиях. Для выявления талантливых поэтов-импровизаторов проводили айтысы. На айтысах акыны открыто высказывали свою оценку раз­личным явлениям общественной жизни. Высмеивали и критиковали недостойное поведение людей, их недостатки. Поэтому степняки боль­ше всего заботились о сохранении своей репутации. Казахи вырас­тали в такой среде, где всегда присутствовало общественное осужде­ние и порицание.

Победителям песенных турниров вручали ценные призы и подар­ки в виде слитков золота, табунов лошадей, отар овец, а также рабов. Наиболее талантливых из них народ называл cepi, сал. Они считались любимцами народа.

Свадебные торжества начинались с песни «Тойбастар». На свадь­бах и молодежных праздниках исполнялись песни «Жар-жар». При прощании со своими родными и близкими молодые девушки-невестки исполняли трогательные и грустные песни-прощания. В ауле жениха ее встречали песней-назиданием, знакомством с родителями и родст­венниками жениха - «Беташар». Во время похорон исполняли особые песни - жоктау (причитания).

Благодаря деятельности казахских певцов, акынов, музыкантов XVIII века до нас дошли такие поэмы, как «Козы Корпеш-Баян сулу» «Кыз Жибек», а также кюи, например, «Аксак кулан», «Жошыхан», «Кобыланды батыр» и другие.

Открытие школ в конце XVIII века. Учебные заведения свет­ского характера начали появляться при правлении российской импе­ратрицы Екатерины II. Они готовили чиновников для колониального аппарата, переводчиков, учителей и медиков. Эти школы стали откры­ваться преимущественно в приграничных крепостях. Так, в 1765 году начальником сибирских линий генералом Шпрингером были открыты гарнизонные школы в Омске, Петропавловске и Ямышеве. В первый год здесь обучалось 240 детей военных и чиновников. Казахи, опаса­ясь русификациии и христианизации, не проявляли особой инициати­вы отдавать своих детей в эти школы. В 1786 году в Омске открылась Азиатская школа. В 1789 году появилась правительственная школа при Меновом дворе Оренбурга. В этих школах кроме обычной грамоты и арифметики преподавались татарский, турецкий, арабский и персид­ский языки. Позднее стали преподаваться землемерные и топографи­ческие дисциплины. В этих школах в небольшом количестве стали обучаться и казахские дети.

Традиционный суд биев.

До начала XIX века казахи имели уникальный традиционный суд биев, приспособленный к кочевому и полукочевому образу жизни. При­мерно с 20-х годов XIX века начался процесс постепенной его ликвида­ции царским правительством.

Суд биев был призван разби­рать уголовные, имущественные, внутрисемейные правонарушения и преступления.

В казахском обществе биев никогда не выбирали и не назначали. В должности биев не утверждали. Эта должность не переходила по на­следству. Для того чтобы стать бием, необходимо было обладать рядом личностных качеств: во-первых, бии были обязаны иметь глубокие позна­ния в области обычного права казахов. К примеру, они должны были знать своды законов ханов Касыма, Есима и Тауке. Во-вторых, лица, претендующие на эту должность, должны были владеть ораторским искусством и красноречием. В-третьих, их должна была отличать без­упречная репутация честного и беспристрастного человека. Информа­ция о таких биях быстро распространялась по Степи. Би переставал называться бием только тогда, когда к нему переставали об­ращаться жители Степи.

Судебный процесс начинался только после обращения заявителей или по просьбе властных структур: старшин, султанов или ханов. По традиции сохранились некоторые элементы древних ритуалов. Напри­мер, для того чтобы выбрать того или иного бия, участники процесса бросали перед ним плети в знак того, что доверяют ему разбирательст­во своего дела. Суд биев основывался на принципе состязательности. Участвующие в деле стороны могли явиться в суд и со своим бием, выполнявшим функ­ции адвоката. Судебные разбирательства проходили в думе бия, в ханской ставке или же в заранее оговоренных местах. Би в одном лице был и следователем, и прокурором, и судьей. Суд биев проходил в словесной (уст­ной) форме. Существовал институт свидетелей. Одной из положительных сторон суда биев было то, что он проходил публично, когда в процессе мог участвовать любой желающий. Другим достоинством бийского суда явля­лось то, что сам процесс проходил в очень сжатые и короткие сроки.

Если ответчик не соглашался с составом суда, он мог отказаться от их услуг. Решение биев приводилось в исполнение немедленно сул­танами и старшинами. В ходе судебного процесса первое слово пре­доставлялось истцу, второе - ответчику. Во время прений участникам процесса было категорически запрещено перебивать друг друга. Сто­роны обязывались предоставить веские доводы, или, должны были предоставить улики против тяжущейся стороны.

Жалобы на несправедливое решение биев встречались редко. В случае неправильного вынесения приговора би мог потерять свою ре­путацию, а вместе с тем и постоянный источник дохода. За свой труд би получал вознаграждение - «бидің билігі», которое взималось с ви­новного. Размер его, как правило, составлял десятую часть от оспари­ваемого имущества.

В истории Казахстана в XVIII веке заметный след оставили такие признанные народом бии, как Толе из Старшего, Казыбек - из Средне­го и Айтеке - из Младшего жузов.

Для доказательства или отрицания вины обвиня­емого требовались показания не менее 2-А свидетелей, характеризу­ющихся с положительной стороны. В случае отсутствия свидетелей прибегали к присяге честных людей. Женщины, слуги, рабы, несовер­шеннолетние не могли быть привлечены для присяги. К свидетельству не допускались люди отрицательного поведения. Не допускались и те, кто был прежде замечен в лжесвидетельстве.

Свидетели вызывались через нарочных - жасаулов, труд которых оплачивала виновная сторона. Свидетельство султанов и уважаемых людей принималось без присяги.

Одним из достоинств суда биев было то, что в слу­чае отсутствия против обвиняемого достаточных улик бии прибега­ли к услугам присяжных. Последними могли быть только честные и справедливые соплеменники, хорошо знающие подсудимого.

Явившийся на суд давал присягу примерно следующего содержания: «Если я лгу, да нака­жет меня бог, да лишит меня на том свете всякого воздаяния за мою веру в него и за все мои добродетели, а на этом - да не увижу добра от моего имущества и детей». Другой способ присяги состоял в цело­вании дула ружья. Третий вид присяги состоял в том, что присягаемый три раза обходил могилу предка. Были случаи присяги и на Коране.

У каза­хов существовали такие виды наказаний, как высылка, айып, кун, дуре и казнь. Смертная казнь применялась редко. Тюрьмы и места лишения свободы отсутствовали.

Существовал обычай выселения, изгнания из аула. От преступни­ков отказывались родственники и единородцы. Как правило, высланные жили на окраинах степи. Обвиняемые в совершении преступлений, вина которых доказывалась на бийском суде, выплачивали айыпы и куны. Айып - это штраф за совершенное преступление. У казахов испокон ве­ков существовал обычай взыскивать с виновного откуп - ат-шекпен, что дословно означает «коня-шубу». Совершив­шие тяжкие преступления откупались «девяткой» (скотом). «Девять ско­тин с верблюдом» - это 3 верблюда, 3 коровы, 3 барана. Изобличенный в воровстве платил трижды по 9 голов скота.

Под куном понимали штраф за убийство или увечье человека. В случае убийства виновный приговаривался к смерти. Правда, смерт­ный приговор мог быть заменен выплатой куна. В случае его выплаты следовал отказ от мести. За убитого мужчину платили 1000 овец или 100 лошадей, или 50 верблюдов. За убийство женщины полагалось вдвое меньше. Мужеубийца также могла отделаться выплатой штрафа, если ее прощали родственники мужа. За убийство султана или ходжи платили кун в 7 раз больше, чем за простолюдина.

Женщина, убившая своего незаконно рожденного младенца, под­вергалась смертной казни. Изнасилование приравнивалось к убийству.

Если кто убивал, обороняясь, и при этом имел свидетелей, то он платил половину куна. Но в случае отсутствия их выплачивал полный кун. Половинный кун платили и при совершении убийства по неосто­рожности. За укрывательство убийцы или оказание помощи в его побе­ге виновный платил кун. В случае убийства во время барымты подсу­димый также платил кун. Кто убивал вора, разбойника или убийцу, при этом никакого наказания не нес.

Человека, совершившего некоторые проступки, казахи наказыва­ли посредством порки плетью или прутьями - дуре салу. К примеру, того, кто распространял вредные и ложные слухи, наказывали плетьми (дуре).

Если сын оскорблял родителей или избивал мать или отца, то его сажали на черную корову, лицом к хвосту, с завязанным на шею ста­рым войлоком. Корову водили по аулу и сидящего били плетьми. По­скольку порка осуществлялась публично, то расценивалась как самая позорная и оскорбительная форма наказания. Дуре способствовало охране общественного порядка, соблюдению традиций и обычаев ка­захов.

А если кто изменял своей вере и принимал христианскую религию, то у его родственников забирали все его имущество. Измена вере счи­талась одной из высших степеней позора для семьи, рода и племени.

В традиционном казахском обществе к самоубийцам со стороны соплеменников было резко негативное отношение. Самоубийц погре­бали отдельно от других в сорока саженях от общей могилы и не дела­ли никаких поминок.

В условиях XVIII века преступник, по указанию бийского суда при­говоренный к смертной казни, перед приведением приговора в испол­нение мог обращаться к хану: «Дат, таксыр» («Выслушай, господин»). При этом говорил о своем последнем желании. «Дат» на персидском языке означает «справедливый закон, справедливость и просьба, заяв­ление». Как правило, хан удовлетворял последнее желание пригово­ренного к смерти.

За богоотступничество забивали камнями до смерти. К смертной казни приговаривали и за кровосмешение. Казахское обыч­ное право категорически запрещало вступать в брак родственникам ближе седьмого колена.

Нередко суд биев разбирал дела, связанные с барымтой. В традиционном казахском обществе под барымтой понима­ли захват чужого скота, чужой собственности за неуплаченный долг. К барымте можно было прибегнуть и в случае, если судебный приговор не приводился в исполнение.

Бывали случаи среди степняков, когда представители сильного рода не платили кун за убийство или айып за оскорбление. При этом они отказывались идти и к бийскому суду. В таком случае по решению аксакалов оскорбленного рода также совершалась барымта, принуждая обидчика дать законное удовлетворение. После примирения угнанный скот немедленно возвращался. Барымта осуществлялась как в откры­той, так и скрытой формах. В случае, когда скот угоняли в скрытой форме, барымтачи были обязаны в трехдневный срок сообщить хо­зяевам скота. В противном случае барымта могла быть расценена как обычное воровство. В усло­виях XVIII-начала XX веков российская администрация расценивала барымту как обычное уголовное преступление.

Суд биев поль­зовался безусловным авторитетом среди жителей Степи. Нередко и рус­ское население Казахстана во многих случаях предпочитало имперскому суду суд казахских биев. К примеру, весьма примечателен такой факт: в период с 1859 по 1865 годы в Кокчетавском внешнем округе было за­фиксировано 117 обращений к суду биев русских. О преимуществе суда биев хорошо заметил А. Гейне, исследовавший быт и обычное право ка­захов: «Суд биев скор и производится на словах, он довольно справедлив и всегда бескорыстен, и потому пользуется уважением не только ка­захов, но и разночинцев и казаков, из которых многие идут в суд биев». Царское прави­тельство стало разрушать суд биев в 20-90-е годы XIX века. Он мешал колониальным властям внедрять общеимперское управление. Предста­вители передовой казахской интеллигенции выступали за то, чтобы суд биев остался в первозданном виде. К примеру, известный просветитель, ученый Ч. Валиханов придерживался именно такой позиции.