Идея благотворенияи спасения души - ПСАПЭ

Существует убеждение, что всякое благодеяние имеет положительную обратную связь - духовно обогащает, облагораживает человека. И, кроме того, спасает - от греха, от неправильного понимания жизни и своего места в мире. Отсюда рационалистическая в основе своей концепция добрых дел: ФIы пщIэмэ зыхуэпщIэр уи щхьэщ - "Совершая доброе дело, оказываешь услугу себе самому", то есть спасаешь свою душу.

Такой ход мыслей имеет фундаментальное значение. Он вселяет уверенность в том, что, осуществляя действия, диктуемые человечностью, теряя при этом время, силы, средства, человек приобретает взамен нечто неизмеримо большее - сознание исполненного долга, душевное равновесие и спокойствие, самоуважение и уверенность в будущем, в избранном способе существования.

Необычайная сила и отчетливость подобных воззрений связаны с категорией псапэ. Это концентрированное выражение таких понятий, как "добро", "благо", "благотворение", "спасение", "спасение души". Поэтому в практике повседневных связей активно используются два выражения: псапэ щIэн - "совершать псапэ"; псапэ къэхьын - "приобретать псапэ". Первое из них акцентирует внимание на акте благотворения, второе - на его позитивных следствиях, на моральной заслуге и воздаянии. Таким образом, псапэ - понятие, в котором слиты воедино две идеи - благодеяния и воздаяния. На это указывает и внутренняя форма термина, где первый компонент псэ означает "дух" "душа", а второй - пэ имеет по крайней мере два значения:
1) начало, исток, основа;
2) опора, надежда, отклик, отзыв.

Существуют, стало быть, два толкования данного слова:
1) духовное начало;
2) душевная опора, надежда.

Дополняя друг друга, они как нельзя лучше выражают идею благотворения и спасения, включая как благотворение для других, для успокоения другой души, так и благотворение для себя, для спасения и успокоения собственной души.

В какой-то мере все это напоминает значение буддистских понятий пин - "моральная заслуга" и карма - "воздаяние". Однако нужно учесть, что понятие "карма" прочно связано и с воздаянием за грехи, а "пин" подразумевает главным образом заслуги, связанные с воздержанием от действий, противоречащих морали - от убийства, воровства, прелюбодеяния, пьянства и т. д. Весь посыл и пафос категории "псапэ", в отличие от этого, в самих благодеяниях, в духовной искре, которую высекают они в душах страждущего и его благодетеля.

Термин "псапэ" весьма притягателен и элегантен - и сам по себе, и особенно в составе устойчивых выражений. Магические ноты звучат в выражении Псапэ зыщIэм, псапэ къехь - букв.: "Совершающий псапэ приобретает псапэ". С большим пиететом произносят выражения: Псапэ къихъащ - букв.: "Приобрел псапэ", Псапэ ищIэ зэпыту дунейм тетащ - "Совершая псапэ (добрые дела), жизнь прожил".

Широко и разнообразно используют это слово в благодарственных благопожеланиях: Псапэу тхъэм къуитыж - "В качестве псапэ Бог тебе да воздаст за твое доброе дело"; Гугъу фызэрехъар гъащIэу, псапэу, гукъыдэжу тхъэм къывитыж - "За ваши труды Бог да воздаст вам долголетием, здоровьем, отпущением грехов". Подобные формулы считаются особенно изысканными, а для реципиента не только лестными, но и полезными, способными оказать благотворное действие на его жизнь и судьбу. То же следует сказать о формуле Псапэ тхьэм ищI - "Псапэ Бог да сделает". Суть данного пожелания можно передать следующими словами: "Да достигнет благодеяние цели, да зачтется оно его исполнителю самим Богом". Такое высказывание уместно во всех случаях, когда кто-либо оказывает другим важную помощь или поддержку. Кроме того, так обращается к самому себе и субъект благодеяния в надежде, что Создатель зачтет его человеколюбивый поступок, воздаст ему за это своей любовью и благосклонностью. Словом, перед нами яркий пример самопожелания - словесного жанра, близкого к заклинаниям.

Из всего сказанного следует, что у человека нет полной уверенности в том, что благодеяние получит логическое завершение и зачтется ему отпущением грехов. Всегда остаются какие-то сомнения. Но с чем связаны эти сомнения, каковы критерии псапэ как законченного, полноценного нравственного действия, достигшего своей внутренней цели? Адыгская этика дает на эти вопросы развернутые и хорошо аргументированные ответы.

Первое, на что следует обратить внимание - мотивы и переживания субъекта благодеяния. Если, совершая доброе дело, человек преследует только корыстные цели или, к примеру, сожалеет о том, что помог кому-то, потратил на него время, силы, средства, то такая помощь считается не вполне полноценной в нравственном отношении: Уи гум Iей илъу блэжьа Iуэхур псапэ хъуркъым - "Благодеяние, совершенное со злом в душе, не станет истинным псапэ"; ПщIа ухущIегъуэжым (ущIэфыгъуэжым) псапэ хъуркъым - букв.: "Сожаление о благодеянии уничтожает псапэ". Обычно в таких случаях субъект ощущает омрачающую сознание ущербность совершенного действия. В отличие от этого, нравственно полноценное благодеяние сопряжено с чувством радости, облегчения, удовлетворения.

Психотехника псапэ, как мы видим, напоминает буддистскую практику просветления через чистое, свободное от корысти благодеяние (См.: Абаев 1996: 36). Но в адыгской этике еще большее, пожалуй решающее, значение придают чувствам объекта благодеяния. Если он испытывает удовлетворение, облегчение, радость, значит, действие достигло цели - механизм благодеяния сработал. Обычно по этому поводу говорят: Псапэр зыхуэпщIэм и псэм фIэфIырщ - "Псапэ - действие, услаждающее, успокаивающее душу страждущего". Это обязательное условие. Помощь или услуга, не вызывающая у человека радости, успокоения, признательности, не может считаться полноценным актом благодеяния. Иными словами, доброе дело должно получить соответствующую оценку и признание со стороны тех, на кого оно направлено. Когда такого отклика нет, когда реципиент не воспринимает подобный акт как добрую и кстати оказанную помощь или услугу, не испытывает чувства благодарности и потребности отплатить добром за добро, тогда действие субъекта не считается истинным псапэ, благодеянием в полном смысле слова.

Все это позволяет понять подоплеку прочно устоявшегося мнения, согласно которому обычно псапэ рождается, когда помогаешь бедному, честному, отзывчивому человеку, и гораздо реже, когда ту же помощь оказываешь богачу, завистнику, эгоисту, гордецу. С этим связано разделение всех изначально добрых и человеколюбивых акций на две категории:
1) псапэ зыпылъ Iуэху - "действия, способные вызвать псапэ";
2) псапэ зыпымылъ Iуэху -"действия, не способные вызвать псапэ".

Соответственно реципиентов разделяют на две категории: на тех, кто заслуживает благодеяния и помощь которым рождает псапэ,- псапэ зылъыс цIыху - и на тех, кто не заслуживает доброго отношения и не способен его оценить, - псапэ зылъымыс цIыху.

Итак, псапэ - своего рода духовная искра, которую высекает добро в сердце страждущего. Если действие не производит такого эффекта, причину неудачи следует искать не только в настрое субъекта действия или в специфике самого действия, но также и в особенностях объекта благодеяния, в его ощущениях и чувствах. Короче, псапэ имеет место лишь в том случае, когда благодеяние вызывает эффект обоюдного просветления и катарсиса.

Однако дело не ограничивается только этим. Высшей инстанцией, определяющей, какие деяния человека подпадают под понятие "псапэ", а какие не подпадают, является, как было замечено, Бог. Вот почему к нему обращаются с просьбой соответствующим образом оценить то или иное действие: Псапэ тхъэм ищI -"Да воспримет Бог это действие как псапэ". Так говорит про себя и для себя субъект благодеяния, а также третьи лица - свидетели человеколюбивого поступка или действия. В свою очередь, реципиент желает своему благодетелю того же самого, используя стандартную формулу: Псапэу тхъэм къуитыж - "В виде псапэ Бог тебе да воздаст за это". Наконец, очень показательно клише, часто применяемое в составе выражения соболезнования родственникам покойного: Псапэу ищIар тхъэм Iиx - букв.: "Совершенные умершим благодеяния (псапэ) да примет (зачтет ему) Бог".

Эти пожелания относятся к числу наиболее изысканных в системе адыгской этики. Но особый интерес представляет их внутренняя форма: указание на то, что, быть может, и не все, что сделано человеком в расчете на благодеяние и воздаяние, будет именно так и воспринято Создателем. Какими станут его решения, не знает никто. Есть только уверенность, что они будут справедливыми, что человеку воздается сполна за все его деяния на земле - добрые и злые.

Все это заставляет думать, что псапэ стоит у истоков и в центре древнейшей религиозной системы адыгов, не утратившей своего значения и по сей день. Псапэ -наилучшее выражение идеи, согласно которой доброта должна быть деятельной и бескорыстной, основанной на вере в Бога и в надежде на спасение, а не в расчете на земные блага. Обязывая совершать добрые, человеколюбивые поступки, адыгство придает им статус сакральных, богоугодных деяний, имеющих самостоятельную ценность - как средство самоорганизации и самоусовершенствования личности и общества.

Нужно отметить в данной связи, что псапэ - ценность, прямо противоположная греху - гуэныхь. Согласно традиционным воззрениям, общий объем совершенных при жизни благодеяний зачитывается человеку не столько на этом свете, сколько на том, и в рай попадают люди, имеющие в своем активе множество добрых дел. Это в немалой степени способствует возникновению желания приобретать псапэ. Чем больше благодеяний, тем лучше, и потому говорят: Псапэ куэд хъуркъым -"Не бывает и не может быть излишка псапэ". Отсюда, собственно, постоянная готовность помочь, оказать услугу, уступить, вызывая ответное чувство любви и признательности.

Известно, что в европейской культурной традиции добропорядочным считают человека уже в силу того обстоятельства, что он не причиняет вреда другим людям (См.: Callahan 1981; Diamond 1988; Montague 1992). Отсюда понятие "минималистской этики", или "морального минимализма", которое сводится к формуле: "Действие, каким бы образом оно ни исполнялось, может считаться нравственным до тех пор, пока оно не причиняет зла другому" (Callahan 1981: 265). По адыгским понятиям, это пассивная и нравственно неполноценная позиция. Адыгство - философия каждодневных и бескорыстных действий в интересах ближнего, совершаемых не только при случае, - когда об этом просят или напоминают, - но и по собственной воле и инициативе. Поэтому вместе с общей готовностью к добрым, человеколюбивым поступкам вырабатывается (через механизм псапэ) склонность к поиску ситуаций, в которых можно оказать помощь людям, предупреждая их желания и мечты.

Способы достижения этих целей весьма разнообразны и зависят не только от личностных свойств субъекта благодеяния, но и от конкретных условий и обстоятельств, в которых он находится. Однако всегда были регламентированные формы. Так, в прошлом адыгский князь раз в год освобождал без всякой платы несколько крепостных. Отсюда наличие в социальной структуре феодального общества целого слоя вольноотпущенников - азэт. По сей день сохраняется обряд раздачи личных вещей покойника нуждающимся родственникам, обычай раздавать бедным десятую часть урожая -сэджыт и т. д. Можно вспомнить также систему взаимопомощи: во время полевых работ, стрижки овец, строительства дома, заготовки на зиму дров и т. п. (См. об этом: Мамбетов 1974; Тлехас 1991). Или бытовавший в сельской местности обычай так называемой "пятничной раздачи молока и яиц" - мэрем джэдыкIэ гъэш. В последние годы стало традицией посещать со всевозможными подарками приюты, тюрьмы, детские дома, дома престарелых.

Все это, вместе взятое, накладывает своеобразный отпечаток на образ жизни и умонастроение адыгов: благотворительность, щедрая помощь страждущим превращаются в навязчивую нравственную идею, и она дает о себе знать постоянно. Летом 1998 года во время религиозного праздника, приуроченного к дню рождения пророка Мухамеда (мулид), я стал свидетелем следующей акции. Женщины из подъезда десятиэтажного дома, в котором я живу, собрали по сто рублей, чтобы на эти деньги приготовить угощение детям из приюта для умственно отсталых подростков. В течение дня было приготовлено столько яств, что хватило бы на свадебный пир, а после обеда все это доставлено в приют - к великой радости детей. Любопытно, что пока шли приготовления к благотворительному обеду, к его устроителям добровольно присоединялись все новые и новые лица. Продавщица из киоска принесла сто рублей и целую упаковку мороженого; прохожие мужчины, узнавая, чем заняты женщины, также вносили деньги; группа молодых людей вызвалась помочь женщинам транспортом. Особо нужно отметить, что после окончания акции ее организаторы испытали необычайное удовлетворение и умиротворение. По словам одной из женщин, это был самый счастливый день в ее жизни.

Суммируя сказанное, отметим, что традиции, так или иначе связанные с идеей благотворения и спасения, поддерживают в адыгском обществе этически выверенное социальное и психологическое равновесие, сокращают дистанцию между благополучием и неблагополучием. Обычно в таких случаях говорят о характерном для общества высоком уровне синергизма (содружества, сотрудничества, солидарности), который выравнивает человеческие отношения, делает их более справедливыми и гуманными, а в конечном итоге - более рациональными (Benedict 1970; Maslow 1973). Категория псапэ как нельзя лучше отвечает данной задаче. Это ценность, ориентирующая людей на каждодневную помощь другим, на заботу об очищении и спасении своей души. Псапэ - концентрированное выражение духовности, постоянного поиска моральной истины.

Однако нельзя сводить псапэ к подобию индульгенции. Это был бы упрощенный взгляд на сущность столь сложной идеи. Благодеяние, как было подчеркнуто, должно совершаться бескорыстно. Отсюда одно из самых строгих правил адыгской этики: Псапэ щIэи псым хэдзэ - букв.: "Сделай добро (псапэ) и брось, в воду". В идеале псапэ - такая форма добрых дел, которая не требует взамен благодарности или наград, признания заслуг или прощения за какие-либо прегрешения. Скажу больше, это даже не столько служение Богу, сколько служение самому себе или своей душе. Отсюда упомянутое выше высказывание: ФIы пщIэмэ зыхуэпщIэр уи щхьэщ - "Совершая добро, ты делаешь это для себя", то есть в целях самоочищения, самоусовершенствования. Псапэ, говоря словами М. Фуко, суть "забота о себе", "врачевание души", то есть практическая деятельность и опыт, "посредством которых субъект осуществляет в самом себе преобразования, необходимые для постижения истины" (Фуко 1991: 286). Это "деятельность по самоспасению", осуществляемая человеком в течение всей жизни и оберегающая его от несчастий, тревог, неудач.

Идея благотворения и спасения, как мы видим, соотносима с теорией и практикой рационального выбора или этического эгоизма, согласно которой моральное поведение является в конечном итоге безусловно полезным как для самой личности, так и для окружающих ее людей. Без этого, как говорил еще Дж. Мур, нельзя представить себе сохранение и существование цивилизованного общества (Мур 1984: 231-245). Действие в интересах других людей, стало быть, является одновременно и действием в своих собственных интересах. Известный американский философ Р. Брандт отмечает в данной связи, что обычно в межличностных отношениях "симпатия и доброжелательность проходят тест на рациональность", и завершается эта активность трансформацией симпатии и доброжелательности в акты, исполняемые не только для других, но и в собственных интересах (Brandt 1979: 333).

Культурным выражением подобных превращений и является, как мы убеждаемся, категория "псапэ". Нужно только добавить, что в контексте базовых адыгских ценностей такие операции точнее было бы отнести к проявлению разумного альтруизма, а не эгоизма, чтобы исключить ассоциации с идеями минималистской этики.

Впрочем, дело, конечно, не в терминологии, а в самом синергитическом принципе организации жизненного мира. В соединении с четко поставленными общенациональными целями этот принцип может стать главной этической опорой формирующегося гражданского общества

Эмпатия - ГУЩIЭГЪУ

Питательной внутренней "средой" человеколюбия является свойственное человеческой природе соучастие, сострадание, сопереживание. Говоря языком психологии, это эмпатия, под которой подразумевают "способность проникать в психику другого человека, сочувствовать ему и принимать его чувства в расчет" (Шибутани 1969: 139). Эмпатию характеризуют как "теплое" вхождение в роль другого человека - в отличие от "холодного вхождения", когда оно не сопровождается сочувствием и доброжелательностью (Собкин 1977). Отсюда представление об эмпатическом способе восприятия, понимания и общения, когда человек на некоторое время оставляет в стороне свои собственные интересы и живет жизнью другой личности, ощущая и оценивая ее чувства как свои собственные (Stotland 1969; Rogers 1975). Подчеркивается, что эмпатичный человек не только хорошо распознает, чувствует и понимает переживания других, он тактично и заботливо сообщает об этом, выражает свое участие в словах, жестах, поступках (Rogers 1977: 11).

В адыгской этике в значении "эмпатия" используется слово гущIэгъу, состоящее из двух элементов: гу - "сердце", щIэгъу - "сочувствие", "соучастие". В итоге получаем ряд однородных значений: "сердечное участие", "сердечная участливость", "сердечная связь", "сердечный отклик". Все они хорошо передают не только сущность, но и различные оттенки эмпатии. При этом в полном соответствии с идеей и общей направленностью человечности "участливость" оценивают как моральную обязанность и важное нравственное качество личности.

Об участливом человеке всегда и с большим уважением говорят: гущIэгъушхуэ хэлъщ - "большой способностью участия обладает", цIыху гущIэгъулыщ - "сердечный, участливый, жалостливый человек". Если данное качество выражено слабо, в отзывах звучат оттенки сожаления, досады, осуждения: гущIэгъу хэлъкъым, гущIэгъуншэщ - "бессердечный, черствый, жестокосердный".

Ясно, что эмпатичность формируется и поддерживается благодаря усилиям воли, под контролем моральных принципов и правил. Мы откликаемся на переживания других людей не только в силу чисто эмоциональной отзывчивости - непроизвольно, но и вполне сознательно, напрягая свое внимание, память, мышление. Эмпатия в этом смысле является одной из форм самопожертвования. Для того чтобы "войти" в личный мир другого человека, разделить его радость или горе, необходимо преодолеть себя, оставить в стороне свои собственные интересы и дела. "Быть эмпатичным трудно, - пишет в этой связи К. Роджерс.- Это означает быть ответственным, активным, сильным, и в то же время - тонким и чутким" (Rogers 1975: 9). Отсюда выдвинутая им концепция развития "личностной силы" (personal power) в процессе так называемого личностно-центрированного воспитания и образования. Такое же значение придают эмпатии в системе адыгской этики. Понятие "мужество" - лIыгъэ не зря используется как синоним эмпатического понимания и эмпатического образа действий.

Большое распространение имеют суждения об эмпатии как о моральном долге или законченном акте благотворения, ср.: ЦIыхум гущIэгъу хуэщIын хуейщ - "Необходимо принимать сердечное участие в делах других людей"; ГущIэгъу къысхуищIащ - "Принял сердечное участие в моих делах". В качестве отрицательной характеристики используются высказывания типа: ЦIыхум гущIэгъу хуищIыркъым - "Не принимает сердечного участия в делах других людей"; ГущIэгъу къысхуищIакъым - "Не принял сердечного участия в моих делах".

Следует сказать еще и о том, что развитую восприимчивость к переживаниям людей расценивают как врожденное качество, как особый, почти божественный дар. И в самом деле, не всем дано проникнуть во внутренний мир другого человека, понять и, главное, принять близко к сердцу его радость и боль. У каждого в этом смысле свой, присущий только ему, порог чувствительности. В то же время бытует мнение, что степень чувствительности воспитывается и меняется с возрастом, под влиянием внешних условий и обстоятельств. Есть, следовательно, все основания говорить о естественных и культурных детерминантах эмпатии.

Заметим в данной связи, что понятие "гущIэгъу" имеет много общего с категорией "ниньо" в японской культурной традиции, является выражением свойственной людям чувствительности и отзывчивости. Однако у японцев ниньо - символ природной стихии, вступающей в противоречие с социальными и моральными обязанностями - гири, порождая дилемму чувства и долга (Joy 1961: 675; Caudill 1970: 41). В случае с категорией "гущIэгъу" такие ассоциации не возникают. Общее мнение таково, что это высокоответственная чувствительность, действующая в унисон с основными требованиями адыгской этики. Рекомендуется не подавлять, а всемерно поощрять и развивать такой дар. В частности, детей уже с 2-3-летнего возраста приучают распознавать и чувствовать боль, радость или страдания окружающих. Одно из самых важных правил адыгской этики гласит: Псэ зыхэту хъуам гущIэгъу хуэщIын хуейщ - "Необходимо сочувствовать всем существам, в которых есть душа". В своих высших проявлениях эмпатия, как было сказано, включает в себя не только врожденную, рефлекторную чувствительность, но и вполне осознанное, доброе, непредвзятое и уважительное отношение ко всему живому, в том числе и к растительному миру.

И последнее, о чем необходимо сказать. Эмпатия формируется, оттачивается в течение всей жизни человека в ходе познания и самопознания и включает в себя целый ряд частных способностей, начиная от простой, почти рефлекторной отзывчивости, заканчивая скрупулезным анализом ситуации, принятием важных решений о стратегии и тактике поведения. Одним словом, она имеет свою довольно сложную "гносеологическую структуру", в которой выделяются как интуитивные, не вполне рациональные, процессы - "предпонимание", так и рациональные - "понимание".

Анализ человечности под этим углом зрения поражает обилием понятий, передающих сложную палитру процессов сопереживания. Среди них наибольшую значимость имеют такие категории, как "нравственное внимание" - гулъытэ, "нравственная память" - гукъэкI, "нравственное понимание" - зэхэщIыкI. Они, собственно, и образуют структуру эмпатии - ее различные звенья или этапы, слитые в едином процессе "теплого вхождения" во внутренний мир другого.