Диалектика уважения и самоуважения

Значимость почтительности и связанная с этим стратегия достижения личностных целей с помощью вежливости и обходительности вызывает некоторые опасения. Не разовьется ли на этой почве рабская психология? Нет ли здесь риска концептуальной подмены?

Чтобы устранить возможность подобных превращений, устанавливается этически выверенная граница почтительности, которую нельзя переступить без ущерба для собственного достоинства. Каждый человек сам определяет эту границу. Вместе с тем существует и действует общее для всех мнемоническое правило: "Оказывая уважение людям, помни, что это делается и для того, чтобы показать себе и другим как и насколько ты уважаешь собственное Я, насколько дорожишь этим образом (образом Я), вступая в контакт с оценивающим тебя человеком".

Самоуважение - психологическая база и внутреннее оправдание почтительного отношения к людям. Лучше всего такой взгляд отображен в известном суждении: ЦIыхум хуэпщI пщIэр зыхуэпщIыр уи щхьэщ - "Уважение, которое оказываешь другому, это уважение, которое ты оказываешь себе самому". Но есть и другие варианты данной формулы. Например, можно услышать, как говорят: ЦIыхур бгъэлъапIэху уи щхьэр лъапIэ мэхъу - "Чем больше ты ценишь и уважаешь людей, тем больше ценишь и уважаешь себя самого". ЦIыхур гъэлъапIи, уи щхьэр лъапIэ хъунщ - "Цени, почитай людей и сам будешь почитаем". У этих высказываний есть своя логика. Имеется в виду, что проявляя уважение, субъект активно внедряется в сознание другого человека и предлагает ему такую схему доброжелательных отношений, на которую, в принципе, и сам рассчитывает. Иными словами, почтительность предстает как иное выражение или обратная сторона социальных притязаний и ожиданий. Это своего рода этическая подсказка, способ, с помощью которого человек подготавливает модель доброжелательных отношений к собственной персоне.

Здесь дает о себе знать одна из самых ярких черт адыгской ментальности: выраженное в почтительном и благожелательном поведении и обычно затаенное, неафишируемое желание предстать в облагороженном виде в своих собственных глазах, в оценках и отношениях окружающих. Эту черту черкесских нравов подметил и великолепно отобразил Дж. Лонгворт, которого поначалу сильно удивила кротость и услужливость адыгов. "Смиренность, как я вскоре обнаружил, сочеталась у них с полнейшей независимостью характера, - пишет он, - и основывалась, как у всех наций, склонных к церемонностям, на уважении к самому себе, когда другим тщательно отмеривается та степень уважения, которую требуют и для себя" (Longworth 1840: 36). Совсем по-другому и тотчас давал о себе знать характер черкеса в случаях, когда чье-либо поведение задевало его достоинство, выходило за рамки, предусмотренные обычаем. Отмечая, что "адыгские рыцари отличались необыкновенной скромностью, говорили тихо, готовы были уступить место и замолчать в споре", Н. Дубровин счел необходимым добавить: "...зато на действительное оскорбление отвечали оружием с быстротою молнии, но без угрозы и брани" (Дубровин 1927:54).

Понятие "намыс" не имеет ничего общего с лестью или угодничеством, самоуничижением или рабской покорностью. Если такая связь прослеживается, то почтительность уничтожается и на первый план выдвигаются другие - этически неполноценные отношения. Говорят, что человек, допускающий такую подмену, по большому счету не уважает и тех, кому он льстит, и себя самого, ср.: Зышхъэ зымылъытэжьырэм лъытэныгъэ хэлъэп - "Тот, кто не ценит (не уважает) себя, тот лишен способности ценить (уважать) других людей". Это позволяет понять, каким образом необычайная услужливость и обходительность адыгов сосуществуют с развитым чувством собственного достоинства - шхьэлъытэж. Считается, что лишь уважающий себя человек способен проникнуться истинным уважением к другому лицу. Отсутствие самоуважения подрывает основы адыгской почтительности и в целом - адыгства, снижает значимость и цену человека, ср.: Зышхъэ уасэ фэзымышIыжьырэм уасэ иIэп - "Невелика цена человека, который сам себя не ценит".

Но при этом остается еще возможность этических ошибок и неправильной оценки ситуации. Например, почтительность и формы ее выражения могут оказаться чрезмерными, не вполне уместными. С другой стороны, их могут неправильно расценить - как раболепие или бездумное послушание. Словом, иногда очень трудно установить, что именно нужно делать, чтобы чувство собственного достоинства не было воспринято как высокомерие, гордыня, а почтительность и доброжелательность - как низкопоклонство и подхалимаж. Еще больше осложняет дело приверженность адыгов к ритуальному обрамлению почтительности, вследствие чего отсутствие предусмотренных формальностей часто воспринимают как едва ли не сознательное принижение достоинств партнера по общению. Я вспоминаю в этой связи о курьезном случае, рассказанном мне фольклористом Р. Б. Унароковой. Пожилая женщина получила приглашение на свадьбу в письменном виде - открыткой и была сильно рассержена. Такое приглашение она посчитала недостаточно почтительным по сравнению с традицией сообщать о том же через специальных посланников - джакIуэ.

Чтобы избежать подобных недоразумений, вводятся дополнительные критерии оценки типовых жизненных ситуаций - в зависимости от особенностей участников взаимодействия (пол, возраст, статус), от условий места и времени и т. д. Решающее значение придают правильной оценке человека, на которого рассчитано то или иное социальное действие, в частности, диагнозу его нравственных и умственных состояний и способностей.

Отсюда дифференциация людей по признаку "достоин или недостоин почтительного обхождения". Практикуется разделение на тех, кто заслуживает почтительного обхождения и способен это оценить: нэмыс зыхуэпщI хъуну цIыху (уи щхьэ хуэбгъащхъэ хъуну цIыху), и соответственно на тех, кто не заслуживает такого отношения и не может его оценить: нэмыс хуэпщI хъуну цIыхукъым (уи щхьэ хуэбгъащхъэ хъуну цIыхукъым). Тем самым подчеркивается, что прежде чем совершить какое-либо социальное действие, рекомендуется правильно оценить нравственную полноценность и отзывчивость адресата. Отсюда полные глубокого смысла предостережения: Уи щхьэ хумыгъащхъэ абы, и щхьэр къыпхуигъэщхъэнукъым - букв.: "Не склоняй перед ним свою голову, сам он свою голову перед тобой не склонит"; Нэмыс хуэпщIкIэ зэхищIыкIынукъым, къызэрыпхуищIыжын цIыхугъи, акъыли бгъэдэлъкъым - букв.: "Твоего доброго (уважительного) отношения он не оценит, нет у него необходимой для этого человечности и разума".

Подобные рассуждения находятся в круге традиционных представлений о том, что для ориентировки в нюансах почтительного поведения нужен тонкий расчет. Американский социолог Хоманс не зря сравнивал взаимодействие людей с экономической сделкой или "социальной экономикой", когда люди, как товаром, обмениваются любовью, уважением, признанием, услугами, информацией (Romans 1961). Элементы такого расчета действительно имеют место, и они связаны прежде всего с деятельностью разума, на который возлагают функции нравственно-интеллектуального мониторинга или контроля поведения, о чем и пойдет речь в следующей главе.

Глава 5. Разум - акъыл

Нравственная ориентация ума

Слово "акъыл" - наиболее общее обозначение умственной культуры личности и общества, система принципов, умений, навыков нравственно аргументированного мышления.

Показательно, что с разумом, интеллектом связывают жизненный мир и духовную перспективу личности - цIыхум и дуней. Одновременно в терминах умственного пространства и горизонта оценивают и объясняют индивидуальные различия между людьми, ср.: Щхьэж и акъыл и дунейщ - "Каков разум, таков и жизненный мир"; Акъыл зэрыз зимыIэ щыIэркъым -"У каждого свой (особенный) разум". Термин "акъыл" применяется здесь в значении, близком к понятиям "нрав", "ментальность", "картина мира" и легко заменяется словом "хьэлщэн" - букв.: "характер-нрав". Подчеркивается, что люди не могут быть и не бывают умны одинаково; у всех свой багаж знаний и опыта, свой, особенный взгляд на жизнь.

Однако ничто не освобождает от необходимости или долга благоразумия и рассудительности. Ум, игнорирующий моральный опыт, ограничен, не способен отделить доброе от злого, приличное от неприличного, правильное от ошибочного. Отсюда суждения типа: Акъылыр къалэмкъым - "Разум не сводится к грамоте"; Еджа щхьэкIэ япщэжакъым - "Выучился, но разумным не стал". Строго говоря, разумным (акъылыфIэ) может быть признан лишь человек с ярко выраженной социальной, нравственной ориентацией ума.

Поведение неразумных - акъылыншэ дезорганизует групповую деятельность, они не умеют сохранять и поддерживать добрые и ровные отношения с друзьями, родственниками, сослуживцами. Напротив, разумность - акъылыфIагъэ сплачивает людей, создает психологическую базу для понимания и доверия, согласия и признания, взаимной выручки и поддержки. В таких случаях говорят: Я акъыл зэтехуащ - "Их взгляды (ментальности) совпали", а группе, приступающей к какой-либо сложной и длительной совместной деятельности, высказывают пожелание: Фи акъыл зы тхьэм ищI - "Единомышленниками Бог вас да сделает". Речь идет, конечно, не о тождестве способностей, навыков, знаний, а об их удачном, рациональном распределении и совмещении, а главное - о желаемом сходстве в структуре нравственного разума, во взглядах на фундаментальные моральные ценности, на такие, в частности, как добро и зло, благородство и подлость, мужество и трусость, благодарность и неблагодарность.

Даже при большом совпадении целей, задач, знаний различия в структуре нравственного разума становятся серьезной помехой для взаимопонимания и сотрудничества. Поэтому адыгство обязывает искать и находить в контактах с людьми этически выверенный общий язык и поле взаимных интересов. Тот, кто не справляется с подобной задачей, считается недостаточно разумным, и потому говорят: Узыхэтым уадемыкIумэ, уи унэ умыкIуэж - "Если не можешь поладить с группой, в которой находишься, то и в дом не возвращайся". Нужен поиск адекватной социальной идентичности, который связан неизбежно с нравственными исканиями и этической рационализацией жизненного мира.

Очевидна, таким образом, практическая значимость и направленность разума. Разумный человек адекватно оценивает себя и правильно, этически грамотно реагирует на внешние воздействия. Говорят: ГъащIэр зэтезыIыгъэр акъылщ - "Жизнь (мир) держится на разуме". Разум устанавливает и поддерживает социальный порядок, направляет и корректирует действия людей, выполняет роль нравственно-интеллектуальной цензуры поведения.

5.2. "Искусство находиться среди людей" - ЦIЫХУ ХЭТЫКIЭ

Не нужно приспосабливаться к миру, учит адыгская этика, необходимо приспосабливать себя к окружению и окружение к самому себе. Такова складывавшаяся веками стратегия рационального выбора себя - через самостроительство, через самоусовершенствование. В современной науке подобным процессам уделяется большое внимание, и в связи с этим обычно говорят о "культуре себя" (Фуко), о поиске и формировании эффективной и перспективной практической идентичности, обеспечивающей высокий уровень ориентации в самом себе и в окружающем мире (Erikson 1959; Nicols 1970, Wong 1988).

Специфическим выражением такой - нацеленной на успех и самоусовершенствование - идентичности служит в системе адыгства понятие " цIыху хэтыкIэ" - "искусство находиться среди людей". Если о ком-либо говорят: цIыху хэтыкIэ ещIэ - "обладает искусством находиться среди людей", это звучит как похвала, указание на разумность, социальную надежность и состоятельность личности, на умение налаживать и поддерживать добрые отношения с людьми. Устаревшее русское слово "людскость" как нельзя лучше передает эти качества. "Искусство находиться среди людей", или людскость, - это умение достойно жить и вести себя в обществе, поднимая авторитет человека и взрастившей его культуры.

На первый план выдвигается при этом способность понимания - зэхэщIыкI, как внутренняя сила, призванная устранить помехи, встающие на пути правильной ориентировки в мире. Очевидно, что понимание имеет два вектора. Прежде всего это самопонимание - способность хорошо ориентироваться в своем ментальном пространстве и на этой почве строить Я - образы с оптимальной духовно-нравственной перспективой. Второй вектор - готовность понять и принять жизненный мир другого человека, действовать с учетом его интересов, желаний, целей. Это эмпатическая операция, призванная, как указывалось ранее, смягчить, уравновесить, исправить отношения людей. Сложилось мнение, что такая установка стимулирует позитивные и подавляет негативные цели, желания, действия. В первую очередь она отменяет поступки, способные причинить людям боль и страдания, выступает аналогом известной конфуцианской и библейской заповеди, гласящей: "Не делай другим того, чего не желаешь себе". Эмпатия и взаимное принятие ролей становятся идеалом коммуникации.

В системе адыгства все это имеет определенное онтологическое и гносеологическое обоснование. Считается, что каждое жизненное отношение включает в себя эманацию добра - "е" и зла - "фIы". Задача, стало быть, в том, чтобы, проникая в глубь событий, ситуаций, высветить в них все нюансы доброго и злого. Необходимо каждодневно устанавливать этические значения фактов и отношений действительности, чтобы, опираясь на них, управлять самим собой, своим поведением. В конечном итоге именно понимание конституирует эффективную практическую идентичность личности. "Искусство находиться среди людей" обогащает человека, раздвигает границы его возможностей, способствует наилучшей самореализации.

В том же направлении действует так называемое "искусство войти в контакт и выйти из него" - хыхьэ хэкI. Это еще одно выражение социального ума, с еще большим акцентом на практической значимости и коэффициенте полезного действия общения. На первый план выдвигается здесь умение найти подход к людям и действовать с максимальной пользой, выгодой, отдачей. Человека, обладающего таким искусством, отличают активность, проницательность, изобретательность, знание и великолепное исполнение правил хорошего тона.

Дополняет общую картину навыков этической рационализации отношений способность, получившая название цIыху IыгъыкIэ - букв.: "искусство держать людей". Так передается умение поддерживать (сохранять) ровные, добрые отношения. О людях этого типа отзываются с особым почтением: Акъыл гъэтIылъа иIэщ, цIыху зэтетщ, уи дзыхь ебгъэз хъунущ -"Обладает устоявшимся разумом, ровный, надежный, заслуживающий доверия человек". В то же время негативно оценивают людей, отличающихся неоправданной переменой настроений и отношений: гурыфI-гурей - "то сердечный, то бессердечный"; цIыху техьэ-текI - "человек настроения". Категория "цIыху IыгъыкIэ" - этическая реакция на хрупкость человеческих связей, предрасполагающая к тому, чтобы не обидеть, не оттолкнуть, не разочаровать других, не допустить развития отношений по деструктивному сценарию.

Социализация разумности

Как возникает разумность? Что является ее источником, движущей силой, питательной средой? Адыгская этика дает свои, довольно оригинальные ответы на эти вопросы, что позволяет говорить о достаточно продуманной и развернутой концепции. Отправная точка этой концепции - самопроизводство разума, ср.: Акъылыр ящэркъым, къащэхуркъым - зэхалъхьэ - "Разум не продают, не покупают, его внедряют в себя". Таким образом, снова выдвигается принцип самостроительства личности. Человек должен сам позаботиться о том, чтобы его ум был достаточно глубоким, гибким, нравственно полноценным.

Первое, что для этого нужно, - овладеть знаниями, в которых запечатлен нравственно-интеллектуальный опыт многих поколений. Рекомендуется добывать их в ходе встреч и контактов с людьми, в гуще общественных связей. По адыгским понятиям, "находиться среди людей", внимательно отслеживая и перенимая опыт разумного поведения, - уже само по себе проявление ума. Рассуждая на эту тему, обычно говорят: ЦIыхум хэхьэн хуейщ. Ар акъылщ. Акъылыр псалъэ зэрыз-тIурытIущ зэрызэхуахьэсыр - "Надо выходить в общество. Это источник разумности. Разум "собирают", осваивая по крупицам одно суждение за другим".

Можно считать эти процессы подключением и приобщением к коллективному разуму или к надындивидуальному интеллекту, то есть к культуре. В итоге человек становится в той или иной мере частью мыслящего целого, живым воплощением культуры. Общению принадлежит здесь решающая роль. Существует мнение, что ограничение социальных контактов притупляет ум, у общительного человека он, напротив, развивается, становится более острым, проницательным, живым, ср.: Унэрысыр мэусэпы. Хасэ кIорэр мэкIэжьы - "Домосед покрывается пылью, посещающий собрания возрождается, молодеет": Зы цIыфым зы цIыфыр ищхэпс - "Человек для человека что бальзам"; ЦIыху цIыху щIыжщ - "Человек творит (реанимирует, воссоздает) другого человека". Словом, люди испытывают на себе постоянное и в целом благотворное влияние окружающих. На этом, подчеркивает Ю. М. Лотман, построен "весь механизм культуры, делающий одну индивидуальность необходимой для другой" (Лотман 1978:17).

Нужен, следовательно, сознательный поиск контактов, в которых можно обогатить знания, выработать правильный взгляд на жизнь. В числе самых ценных черт личности не зря называют любознательность, умение общаться и привычку советоваться с мудрыми. Говорят: Акъылым и лъапсэр чэнджэщщ - "Источник разума - совет". Не вполне благоразумным, даже несчастным считают человека, пренебрегающего данным правилом. Отсюда известное проклятие: "Дай Бог, чтобы ты не знал, что делать, и не хотел бы ни с кем посоветоваться" - ПщIэнур умыщIэжу, учэнджэщэныуи уи щхьэ тумылъхьэу алыхьым укъигъанэ" (Броневский 1823: 132).

Таковы в самом общем виде непосредственно связанные с системой адыгства внешние условия и координаты социализации разумности. Но знания, полученные в ходе контактов с людьми, не гарантируют полного и глубокого освоения морального опыта: многознание уму не научает. Поэтому важное, едва ли не решающее значение придают мысленной переработке и селекции этических знаний, способности правильно, этически грамотно соотносить и оценивать факты и отношения социальной жизни. Iофым уегупшысэмэ, пшысэ хэохы,- говорят по этому поводу, что означает: "Размышляя, из всякого дела (события) можно извлечь урок". Постоянно подчеркивается, что необдуманные действия, поступки, слова бьют мимо цели, ср.: Уемыгупсысу упсалъэри, тумыгъэпсыхьу ууэри зыщ - "Не подумав сказать - равно что не прицелившись выстрелить"; Гупсыси псалъэ, зыплъыхьи тIыс - "Подумай и скажи, осмотрись и садись".

В конечном итоге все сводится к тому, что мысль является основой разума, ср.: Акъылым и лъапсэр гупсысэщ - "Мать разума - мысль". Приучая себя к анализу проблемных ситуаций, человек дисциплинирует ум, вырабатывает рассудительность, прозорливость и другие качества, обеспечивающие точность нравственных оценок.

Опыт показывает, что этот процесс активно протекает в начальный период жизни и продолжается до глубокой старости. Разумность приходит с годами. Поэтому о детях обычно говорят: сабий Iущ цIыкIущ, сабий губзыгъэ цIыкIущ - "умненький, смышленый ребенок", но никогда не скажут: сабий акъылыфIэщ - "разумный (благоразумный) ребенок". Считается, что обычно разум вступает в свои права в 15-16 лет у девушек и в 17-18 лет у юношей. На этой почве возник термин акъыл-балигъ букв.: "оформившийся, совершеннолетний разум". Дополняют эту картину высказывания, фиксирующие динамику процессов формирования разума: и акъыл къакIуакъым - букв.: "его разум не пришел"; и акъыл зэрыубыдыпакъым -"его разум не вполне оформился"; и акъыл зэрыубыдащ - "его разум оформился"; и акъыл тIысащ - "его разум устоялся".

Показательно, что первые проблески нравственного ума связывают с пробудившейся способностью отличать добро от зла. Бытует выражение: емрэ фIымрэ зэрызэхэсщIыкI лъандэрэ - "с тех пор, как стал отличать добро от зла". Это рубеж, за которым человек начинает воспринимать элементы окружения с пониманием, давая им этическую оценку.