Естественные и культурные детерминанты мужества

По традиции, идущей из глубины веков, силу духа относят к числу врожденных свойств, и отсюда устойчивые определения и характеристики: Янэ лIыуэ къилъхуащ - "Мужем (мужественным) из утробы матери вышел"; Дыгъужьыгу кIуэцIылъщ - "В его груди сердце волка"; Дыгъужьыгу ишхащ - "Сердце волка съел"; Гу кIуэцIылъщ -"С мощным сердцем в груди"; Гушхуэ кIуэцIылъщ - "Большое сердце в груди". Сложилось мнение, что материальный носитель мужества формируется еще в утробе матери и в этом качестве выступает сердце.

Решающее значение придают специфическим свойствам данного органа. Большое и широкое сердце - гушхуэ делает человека мужественным, храбрым, отважным, даже благородным. Человек с маленьким или, как говорят обычно, - узким сердцем (гузэв) становится боязливым, пугливым, малодушным - гузэвэх. Состояние отчаяния, растерянности, смятения передается через известное сочетание "гу кIуэд" - букв.: "потеря сердца". Это, говоря иначе, парализующий страх, и отсюда устойчивые выражения типа: Гур кIуэдым лъэр щIэкIыркъым - "У потерявшего сердце (присутствие духа) ноги не идут"; Гур кIуэдым шыр жэркъым - "У потерявшего сердце всадника конь спотыкается (не идет)".

С идеей природного мужества связан афоризм ЛIым икIуэцI лIы итщ -букв.: "Внутри мужчины - мужчина". Из этого следует, что об истинно мужских качествах нужно судить не по внешнему облику, а по внутренним, скрытым от глаз качествам органа мужества - сердца.

Разумеется, идеальным считается гармония внешних признаков мужской силы, и внутренних, подлинно мужских свойств - храбрости, отваги, самообладания. Поэтому, отдавая должное могучему телосложению, большой физической силе, адыги с уважением, даже восхищением говорят: шаджащэ - "богатырь", лIы бланэ - "силач", лIы бжьыфIэ - "статный". Однако в конечном итоге не внешние признаки, а внутренняя энергия или сила духа считается высшей инстанцией мужества. Только она и определяет характер действий человека в минуту опасности. Говорят: Шухэр зэдилъмэ щхьэж игу илъыр ещIэж - букв.: "После того как всадники ринутся в бой, каждый из них совершает лишь то, что заложено в его сердце". Это означает, что в экстремальных условиях каждый человек действует индивидуально, сообразно свойственной ему силе духа, хотя перед боем кажется, что все воины одинаковы - по облику, по решимости действовать храбро, не на жизнь, а на смерть.

Но в таких случаях актуальна и дает о себе знать не только природная храбрость. К ней присоединяется храбрость, основанная на понятиях о чести и бесчестии. Она дополняет, порой многократно усиливает, "врожденное" мужество. На первый план выступает здесь этический страх - шынэукIытэ, боязнь прослыть трусом, покрыть себя позором. В отличие от обычных эмоций страха, парализующих или дезорганизующих деятельность, этический страх организует и мобилизует волю. В стремлении избежать бесчестья человек демонстрирует иногда необыкновенное мужество. Вдохновляет сама мысль о том, что, подавляя страх и проявляя мужество, можно приобрести честь и славу, уважение и признание. Для черкеса нет большей похвалы, чем отзывы типа: лIыгъэ хэлъщ - "обладает мужеством"; лIыфIщ - "благородный муж"; лIыхъужьщ - "герой".

Все это повышает ценность публичной идентичности, характерную для базовой личности адыгского общества чувствительность к общественному мнению. На этой почве, как мы знаем, вырос кодекс чести адыгского рыцарства, сильно напоминающий кодекс чести японских самураев. По сей день бусидо оказывает воздействие на самоидентификацию японцев, на их поведение (Joy 1961: 702-707), что напоминает ситуацию адыгского общества, в котором наблюдается известный конформизм, основанный на желании быть и слыть мужественным, чтобы удовлетворить ожидания референтной группы, добиться таким образом признания и авторитета.

Конечно, нельзя сводить все к простому честолюбию. В социокультурном обосновании мужества принимает участие вся система известных этических принципов и установок. Например, существенное значение имеет управляющий волей разум, как дополнительная сила, которая дается человеку сверх природных сил и возможностей, ср.: ЦIыфым кIочIэ лыеу хэлъыр акъылщ - "В резерве человека сила разума". Истинными считаются лишь такие формы и проявления мужества, которые остаются под контролем разума, сопряжены с анализом и адекватной оценкой ситуации, а также и с самоанализом - с учетом имеющихся в распоряжении человека знаний, навыков, средств. При всех обстоятельствах необходимо действовать, имея определенный замысел, в надежде на успех. Отсюда образ взаимной связи веры, надежды, мужества: ЛIыгъэм гугъэр и гъусэщ - "Мужества спутник (проводник) - надежда". Нельзя действовать безрассудно, особенно в сложных ситуациях, чреватых тяжелыми последствиями. В таких случаях, замечает Дж. Локк, необходимо еще "сознание опасности" и определенная мера страха, способная держать нас настороже (Локк 1998: 512).

Важным дополнительным средством увеличения жизненных сил личности являются известные связи и отношения социального пространства, постоянно используемые в ходе деятельности: влиятельные родственники, верные друзья, высокая должность, большие деньги, вера в Бога и т. д. Но наибольшее значение имеет адыгство, как главная, сверх доминантная опора личности в ее "схватке с жизнью". Этика мобилизует внутренние силы и возможности человека, позволяет выдержать самые тяжелые испытания. Среди факторов "силы" личности не зря называют наряду с богатством, высокопоставленными покровителями еще и моральные ценности (См. напр.: Chu 1985: 259). В конце концов, многое зависит не только от суммы всевозможных внешних фактов и отношений, но и от фокуса самовосприятия. Важно, чтобы человек ощутил себя достаточно сильным и независимым, хозяином своей судьбы. Мужество и адыгство в целом относятся к числу ценностей, способствующих формированию такого самовосприятия. Во взаимодействии жизненных сил человека с наличными социальными условиями они раздвигают границы или масштабы возможного.

Виды мужества

Мужество проявляется по-разному в зависимости от целей и условий, от содержания и обоснования выполняемой деятельности. Еще Аристотель, подчеркивая, что "люди бывают мужественны по разным причинам", выделял пять видов мужества: гражданское, воинское (мужество опытных), от незнания, от гнева, от самонадеянности (Аристотель 1983: 110-115).

Это поучительная классификация. Однако нужно помнить, что внутренним основанием для выделения трех последних видов мужества является либо дефицит информации, либо та или иная форма невежества и помутнения созн ания. Поступки, совершаемые по этим причинам, отличаются, как указывал сам Аристотель, сравнительно низким социальным и нравственным качеством. Что же касается адыгской этики, то она отвергает связь таких действий с мужеством, требует отменить любую инициативу, возникающую под влиянием гнева, самонадеянности, при отсутствии необходимой информации. Вспомним указание Ж. Казаноко: Губжъ къыспкъырошасэ жыпIэу Iуэху иумыхьэжьэ - "Охваченный гневом к делу не приступай". Или частично уже упоминавшиеся ранее изречения типа: "Разум ставь впереди мужества"; ЛIым фэ теткъым жыпIэу иумыку - "Не храбрись, когда противник невзрачный"; МащIэщ жыпIэу утемыгушхуэ - "Не храбрись, когда враг мал числом" и т.д.

Перед нами взвешенное отношение к мужеству, характерное для обществ с развитой моральной рефлексией. Адыгская этика предлагает концепцию нравственно наполненных и обоснованных видов мужества и в этом качестве выделяет:

1) доблесть,

2) стойкость,

3) толерантность

4) благородство.

Они взаимно дополняют, усиливают, поддерживают друг друга. Доблесть побеждает угрожающий нравственности страх; стойкость противостоит разрушительному действию страданий, лишений, страстей; толерантность позволяет воздержаться от импульсивных реакций, необдуманных поступков; и, наконец, мужество-благородство является источником великодушия, справедливости, самоотверженного служения людям.

Доблесть - ХАХУАГЪЭ

Прежде всего это активность, способность действовать, побеждая робость и страх. Сложилось мнение, что именно доблесть выводит человека из состояния аморального покоя, оцепенения, ступора, ср.: Пабжьэм хэсыр лIыгъэм къыхеху - "Мужество (доблесть) гонит человека из укрытия". Причем доблесть - это сложное, широкое понятие, включающее, помимо воинского мужества и отваги, гражданское мужество и интеллектуальную смелость, что открывает поле для индивидуальных различий, когда, к примеру, человек обладает ярко выраженной воинской доблестью и в гораздо меньшей степени гражданским мужеством.

Своеобразна логика доблестных поступков. Обычно это острая, кратковременная активность, актуальная в моменты опасности, неопределенности, когда достижение нравственной цели связано с известным риском и невозможно без преодоления серьезных внешних и внутренних препятствий, без борьбы мотивов и психологической мобилизации. Хахуагъэ - победа человека над обстоятельствами и над самим собой.

Известно, что представления о возможных негативных следствиях поступка (физический, материальный или "моральный" ущерб) способны парализовать активность человека как раз в тот момент, когда долг обязывает действовать быстро, решительно, хладнокровно. В такие моменты и включается механизм мужества-доблести, он призван подавить инстинкт самосохранения, открыть дорогу нравственно-оправданным действиям. Говорят: Уисынуми еIуб -"Зная, что обожжешься, все равно хлебни"; Жыжьэ плъэм и адэ илъ ищIэжыркъым - "Смотрящий далеко вперед не отомстит за кровь отца". Подчеркивается, что есть ситуации, в которых не рекомендуется долго размышлять, взвешивать все "за" и "против" поступка, предписанного этикой. Но это не значит, что нужно действовать безрассудно. Мужественный человек рискует благополучием, здоровьем или жизнью осознанно, чтобы исполнить свой долг, сохранить доброе имя. В острой, драматичной форме отображается эта мысль в императивах: Псэр тыи напэр къащтэ - "Жизнь отдай и возьми честь". Нэр тыи напэр щэху - букв.: "Глаза отдай и оставь честь". Они побуждают к нравственным действиям в условиях опасности, когда в борьбу между собой вступают страх смерти и страх бесчестья. Очень ярко такая коллизия представлена в одной из адыгских героических песен:

ДыIуохьэри - даукI,
ДыIуокIри -дауб
Вступим в бой - погибнем,
Отступим - покроем себя позором.
В таких случаях мужество-доблесть выбирает первое - гибель и честь и отвергает второе - жизнь и бесчестье. Воинское мужество поддерживается силой общественного мнения, сознанием позора, который ожидает человека, дрогнувшего в бою. Нравственной пружиной доблести является часто страх, но не животный, инстинктивный, а этический, то есть "страх-стыд" или боязнь "потерять лицо", лишиться уважения и самоуважения.

Это относится в равной степени и к другой форме доблести, именуемой гражданским мужеством. Оно связано главным образом со сферой социального общения, с открытым, смелым и эффективным воздействием на людей, с умением высказать свою точку зрения на те или иные важные проблемы, предложить свои пути их разрешения. Это большая ответственность, которую не каждый сможет и вправе на себя взять. Но тот, кто успешно справляется с такой задачей, вызывает уважение как доблестный человек - хахуэ.

Иными словами, доблесть тесно связана с мужеством социальной активности, с умением быть впереди, решительно и смело вмешиваясь в ход общественных дел. В этом качестве слово "хахуэ" применяется часто и к женщинам. Поэтому в числе стандартных пожеланий по случаю рождения девочки имеется и такое: Къытеплъэр къехъуапсэу, хъыджэбз хахуэ тхьэм ищI - "Чтобы обликом ее восхищались, девушкой доблестной Бог ее пусть сделает". Обычно доблестной называют инициативную, предприимчивую женщину, выполняющую с успехом какие-либо важные общественные функции.

Стойкость - КЪАМЫЛАНДЖЭ

Стоицизм - сплав воли, разума и долга чести. Мужественным называют человека не только за отвагу и смелость, но также за самообладание и выносливость, рассудительность и сдержанность, терпение и упорство в достижении нравственно оправданных целей. Наличие этих свойств знаменует победу духовного, высокого начала над витальным и низким, о таких людях говорят: цIыху къэмыланджэщ - "стойкий, надежный, мужественный человек".

Чаще всего стойкость не столько побуждает к действию, сколько отменяет или приостанавливает его. И всегда по этическим соображениям, когда опасность исходит не извне, а изнутри, в виде импульсов страсти, страха, малодушия, отчаяния и т. д. Вспомним призыв Жабаги Казаноко: Псэм фыдэмылажъэ - "Не потворствуйте прихотям души". Это означает, что не все, о чем просит, на чем настаивает душа, может быть исполнено без ущерба для нравственности; желаниям и прихотям необходимо противопоставить волю, разум, долг.

Жизнь - испытание на прочность нравственных устоев личности. Необходимо с честью переносить удары судьбы - не ожесточаясь, не жалуясь, сохраняя доброе отношение к людям. Говорят, что опуская руки, предаваясь унынию и отчаянию, человек открывает доступ негативным реакциям, становится легко уязвимым, способным сбиться с нравственного пути. Чтобы воспрепятствовать этому- и "включается" механизм мужества-стойкости, он помогает с честью выдержать тяжелые испытания, сохранить присутствие духа. Такой человек не будет сломлен, не нарушит нравственный закон, не станет искать оправданий своих неудач в неблагоприятном стечении обстоятельств. Девизом истинного мужества стал в силу этих причин известный призыв: Си лIыгъэм къимыхьыр, си нэсып къыремыхь - "Пусть не дарует мне судьба (удача) того, что я не заслужил своим мужеством".

Это вызов, который бросает мужество судьбе. Стоицизм сродни храбрости и воинскому мужеству, с образом настоящего мужчины несовместимы страх, робость, паническое отступление. Самообладание и стойкость не зря сравнивают с непоколебимостью земной тверди: ЩIыр къэмыщтэу къэщтэнукъым - букв.: "Не дрогнет, пока земля не содрогнется".

С другой стороны, одной из основ стоицизма и неотъемлемым свойством адыгского характера считается физическая выносливость - бэшэч. Говорят: АдыгэлIрэ лIы бэшэчрэ - "Адыгский муж вынослив (терпелив)".

Практикуется сравнение стойкости и выносливости мужчины с признанной выносливостью и благородством чистокровного кабардинского скакуна: Адыгэшрэ лIы бэшэчрэ. Кроме всего прочего, это указание на взаимное соответствие достоинств всадника и коня, которое имело первостепенное значение для черкесского воинства, было составной частью спартанского воспитания. Утверждают, что в походах черкесский воин питался две-три недели таким количеством пищи, которое воинам других народов едва хватало на три дня (Броневский 1823: 139). Кроме того, постоянно подчеркивается, с каким спокойствием, без жалоб и стонов переносят адыги боль и физические страдания (Хан-Гирей 1974; Торнау 1864: 16). Известен пример абадзехского воина Кербеча. Смертельно раненный, он попросил привязать его к балкам на потолке, чтобы встретить своего отца, пожелавшего с ним проститься, стоя, как подобает мужчине.

К выносливости примыкают терпеливость и воздержание - способность жить, не повинуясь слепо велениям элементарных, чаще всего витальных, нужд и потребностей. Это еще одна форма мужества-стойкости, именуемая "шыIэ". К ней приучают с детства, разъясняя, что неприлично жаловаться на усталость, жажду, - недосыпание, голод, холод, жару и т. п. Взрослому человеку это помогает бороться со страстями, держаться с достоинством, не расслабляясь. Обычно о плохом настроении или недомогании если и говорят, то в полушутливой форме, как бы извиняясь за свою слабость. В контактах с людьми необходимо быть бодрым, подтянутым, внушая окружающим спокойную уверенность в своих силах и возможностях, передавая другим как эстафету хорошее настроение.