Отпечатано с готовых диапозитивов в АООТ «Типография „Правда"». 191119, С.-Петербург, Социалистическая ул., 14. 8 часть

а) в какой мере ситуация, оказавшаяся не нейтральной в отношении создания у преступника решимости совершить преступление или содержащая условия, способствующие совершению преступле­ния, сложилась за счет поведения потерпевшего;

б) каким было объективное содержание «давящей» ситуации и на-сколькб адекватно потерпевший воспринял причинение вреда;

в) каким образом и в какой степени потерпевший оказал влияние на формирование личностной установки преступника, реализовав­шейся во взаимодействии с ситуацией в причинении вреда;

г) какие личностные качества потерпевшего делали его в большей степени уязвимым для преступника.

В конечном счете наиболее значимым для виктимологического ис­следования остается вопрос о детерминационном значении предкри-минальных и криминальных ситуаций и месте, которое занимает в их формировании и реализации будущая жертва, превратившаяся затем в реального потерпевшего.

Пока наша криминологическая наука не имеет четких критериев для оценки перевеса ситуации над установкой личности [68, с. 45], однако есть, на наш взгляд, достаточные основания утверждать, что по значи­тельному количеству преступлении их причину следует искать именно в конкретной жизненной ситуации. Но поскольку в ряде случаев жиз­ненная ситуация, оказывающая основное влияние на преступника, свя­зана именно с поведением потерпевшего от преступления (жертвы), она может выступать в качестве обстоятельства, в значительной и даже ре-. шающей степени определяющего криминальное развитие событий.

Дело в данном случае не только в том, явилось Ли поведение потер-( певшего причиной преступления или условием, способствовавшим его I совершению. Важно принципиальное положение о зависимости пове-I дения преступника от поведения потерпевшего (жертвы). Конечно, ^ сами действия потерпевшего могут быть различны в плане их право-

вой оценки: противоправными, правомерными, безразличными сточ­ки зрения права, а иногда и с точки зрения морали.

Практика показывает, что именно поведение жертвы нередко служит? толчком к совершению преступления. В частности, противоправные¹ или аморальные действия потерпевшего (жертвы) могут выражаться в нападении, грубом обращении, обмане, оскорблении, провокации, под­стрекательстве и других подобных действиях, направленных на буду­щего причинителя вреда и создавших ситуацию, реализовавшуюся в причинении вреда потерпевшему.

Интенсивность воздействия обстановки на преступника (в данном случае — причинителя вреда потерпевшему) подчас настолько высока, что, как свидетельствует судебно-следственная практика, в ряде слу­чаев приводит лиц, не имеющих антиобщественной установки, к со­вершению преступления. Следовательно, в этой крайней точке соот­ношения ситуации и личности преступника реализуется возможность совершения преступления субъектом, у которого отсутствует антиоб­щественная установка личности.

В связис этим возникает естественный вопрос: нет ли такой установ­ки у того, чьи действия вызвали Преступление, в том числе и у жертвы преступления?¹ Такая постаНйвка вопроса имеет смысл даже в том слу­чае, когда речь идет о преступлениях, явившихся результатом неосто­рожности потерпевшего (например, создание аварийной ситуации на транспорте лицом, систематически злоупотребляющим алкоголем, нарушающим общественный порядок), и уж бесспорно она законо­мерна, если преступление вызвано умышленными противоправными или аморальными действиями потерпевшего.

Н. С. Лейкина, в частности, справедливо отмечает, что если «под со­циальной установкой понимать систему социальной ориентации, ко­торую человек для себя принял,... то очевидно, что антиобщественной установки нет у лиц, совершивших преступление под влиянием слу­чайного стечения обстоятельств, в состоянии аффекта, вызванного противоправным действием, при превышении пределов необходимой обороны, впервые по неосторожности, и в зависимости от этого дей­ствия потерпевшего могут играть роль и смягчающих, и отягчающих вину преступника обстоятельств» [75, с. 8]. К таким преступлениям можно отнести превышение Пределов необходимой обороны, соверше-

¹ Здесь и далее, употребляя термин «потерпевший от преступления», мы име­
ем в виду жертву преступления вне зависимости от того, признано ли лицо
потерпевшим по уголовному делу согласно ст. 53 У ПК РСФСР. /

ние преступления под влиянием сильного душевного волнения, вы­званного неправомерными действиями потерпевшего, преступления, совершенные в отношении работников милиции при исполнении ими обязанностей охраны общественного порядка, и др.

В таких ситуациях преступление совершается в результате не пря­мого, а опосредованного проявления, реализации антиобщественной установки. Жертва — носитель антиобщественной установки (это име­ет место, например, при превышении пределов необходимой обороны и преступлениях, совершенных в состоянии аффекта, вызванного дей­ствиями потерпевшего), воздействуя на лицо, не имеющее такой уста­новки, но не способное противостоять этому воздействию, выступает в качестве непосредственного и основного «соавтора» преступления.

Н. у себя в квартире из охотничьего ружья застрелил избивших его и угро­жавших ему убийством А. и С. Преступники, члены одного из санкт-петер­бургских преступных сообществ, вымогали у него крупную сумму денег. Воспользовавшись невнимательностью преступников, Н. из имевшегося у него охотничьего ружья застрелил обоих — одного в квартире, а второго — догнав на лестнице.

Очевидно, что в этой ситуации антиобщественная установка лично­сти потерпевших реализовалась чужими руками непосредственно в от­ношении ее обладателей.¹ Что же касается Н. (в его действиях имелось превышение пределов необходимой обороны), то для него сложившиеся обстоятельства следует оценить как сильное давление ситуации при от­сутствии антиобщественной установки.

С точки зрения обратной связи в реализации антиобщественной установки личности в отношении ее обладателя в определенной мере аналогична оценка и тех ситуаций, в которых взаимодействуют более или менее устойчивая антиобщественная установка и мотивы поведе­ния потерпевшего, явно вызывающие преступника на негативную от­ветную реакцию.

В этой связи В. Н. Кудрявцев пишет следующее: «...в большинстве случаев непосредственная причина преступления — взаимодействие

¹ А. М. Яковлев правильно отмечает, что в насильственных преступлениях мотивация в виде агрессивного уродливого утверждения собственного «Я» свидетельствует о глубоких внутренних конфликтах, которые требуют кри­минологического и социально-психологического изучения (см.: Яковлев А. М. Взаимодействие личности со средой как объект криминологического изуче-ния//Советское государство и право. 1966. № 2)

антиобщественной Направленности личности и ситуации, причем в этом взаимодействии указанные факторы могут быть далеко не равно­ценны: иногда главную роль играет антиобщественная направлен­ность личности, а иногда — ситуация» [69, с. 6-7].

Здесь речь идет о ситуации, непосредственно предшествующей пре­ступлению. Если же иметь в виду криминологическую ситуацию, ох­ватывающую самые отдаленные этапы формирования криминогенной личности, которая и реализуется во взаимодействии с ситуацией, пред­шествующей преступлению, то превалирование «внешнего» (объек­тивного) по отношению к «внутреннему» (субъективному) представ­ляется весьма реальным.

Следует отметить, что в приведенном примере с убийством А. и С. мы имеем дело с относительно «чистым» проявлением обратной связи в реализации антиобщественной установки в отношении ее обла­дателей, поскольку в самих действиях потерпевших имеется состав преступления. Возможно, однако, положение, когда при совершенно очевидной антиобщественной установке личности потерпевшего в его негативных действиях, вызвавших причинение ему вреда, нет состава преступления.

Ситуации такого содержания стали особенно часто встречаться в сфере экономики, бизнеса и всего, что с ними связано. Чаще всего эти ситуации возникают как следствие нарушения договорных обяза­тельств, отказов от возмещения ущерба, споров при распределении прибыли и т. п. Здесь идет речь не об оправдании Действий неудовлет­воренных кредиторов, нередко представляющих опасность для жизни и здоровья недобросовестных должников, а о вйктимологических де­терминантах возникновения таких ситуаций.

Механизм обратного воздействия антиобщественной установки лица, которому в результате преступления причинен физический, мо­ральный или материальный вред, может также исключать какое-либо волевое поведение партнера потерпевшего по криминологической си­туации. Так, например, насильник, заразившийся венерической болез­нью или СПИДом от потерпевшей, тоже приобретает качества жерт­вы, но исключительно от того преступления, которое им же совершено.

Нередко в механизме преступления роли преступника и жертвы пе­реплетаются настолько причудливо, что вообще приходится констати­ровать тот факт, что само различие между ними весьма относительно, поскольку лишь случай решает, кто станет потерпевшим, а кто пре­ступником. К тому же эти роли могут взаимозаменяться и совмещать-

ся в одном лице.¹ Так, например, в ситуациях, связанных с нападением при драках и т. д., стороны взаимно причиняют друг другу вред, и от трудноуловимых нюансов зависит, за кем в этом отношении останется преимущество. Нередко в таких случаях потерпевший и преступник не только ведут себя однотипно, но и обнаруживают сходство в чертах личности. Толчком к совершению преступления, повлекшего причи­нение вреда, может быть поведение потерпевшего, преступное по су­ществу, но не связанное с нападением. Например, при совершении мошенничества преступник-мошенник может оказаться жертвой от­ветных действий выбранного им в качестве объекта лица. При этом ущерб может быть самым различным — физическим или материаль­ным (человек, которого намеревался обмануть мошенник, пользуясь физическим превосходством или угрожая передать его в органы мили­ции, отбирает деньги, вещи и т. д.).

Л. В. Франк для случаев смены ролей потерпевшего и преступника, когда причинение ущерба имеет место с обеих сторон, предложил тер­мин «инверсия вины» (от лат. inwersio — переворачивание, перестанов­ка). Вероятно, здесь более точным было бы говорить о смене, переходе ролей, а не вины, поскольку каждый субъект виновен лишь в том, что совершил.

Хотя при смене ролей преступника и жертвы ущерб обоюден, его характер может существенно различаться. Так, причинитель телес­ных повреждений, в свою очередь, может быть оскорблен (мораль­ный ущерб), причинитель морального вреда — получить телесные по­вреждения. В современных условиях все чаще конфликты в сфере экономической деятельности, предметом которых являются деньги, материальные ценности, недвижимость, разрешаются физическим устранением конкурентов.

Негативный вклад жертвы в механизм преступления может быть

не связан с конфликтными отношениями между нею и преступни-

. ком, причинившим ей вред. Возникают ситуации, в которых причи-

i нитель вреда действует по настоянию, просьбе, поручению лица, для

«которого по тем или иным причинам вред выгоден, необходим:

•' Гентиг объединил эти случаи понятием «преступник-жертва».Элленберграз-I личает случаи, когда субъект в зависимости от обстоятельств может стать или f преступником, или жертвой, последовательно преступником, а потом жертвой | (и наоборот), одновременно преступником и жертвой. См. также: Франк Л. В. ?Виктимологические исследования за рубежом//Укрепление законности и пра­вопорядка в период строительства коммунизма. Душанбе, 1973. С. 151.

например — увечье, получаемое с целью уклонения от воинской службы. В подобных ситуациях вред может оказаться не тем, на ко­торый это лицо рассчитывало, но это уже в большей мере посткрими­нальная ситуация.

В механизме преступления отсутствуют конфликтные отношения между действующими сторонами, и именно это обстоятельство явля­ется решающим в криминологической оценке подобных ситуаций. Причинение вреда может произойти в результате неосмотрительных действий жертвы, из-за неправильной оценки ситуации и следующего из этого неправильного поведения.¹

К ситуациям, в которых поведение жертвы создает объективную возможность совершения преступления, следует отнести также и слу­чаи неоказания сопротивления, отсутствие необходимой реакции на преступные или неправильные действия, «всепрощение», столь частое во взаимоотношениях близких родственников.

В механизме преступления роль жертвы может заключаться в само­причинении вреда. Действия такого лица могут быть по отношению к результату неосторожными или умышленными. Так, например, лицо, причинившее себе телесные повреждения с целью уклонения от воин­ской службы, действует умышленно, а гибель в результате взрыва са­модельной мины, изготовленной для убийства, — результат неосто­рожности. В ситуации доведения до самоубийства жертва лишает себя жизни под давлением преступного поведения другого лица. Однако во всех этих случаях исполнитель реализует роль самопричинителя.

Криминологически значимым в определенных ситуациях является не только негативное поведение жертвы (нападения, оскорбления и др.), но и положительное, которое также может привести к причине­нию вреда (при защите третьего лица от нападения, пресечении пре­ступления и т. д.).

При всем разнообразии ситуаций, как предшествующих преступ­лению, так и составляющих его как таковое, в них усматриваются ти­пические черты, в значительной мере связанные с поведением жерт­вы. В данном случае имеется в виду не столько фактическое сходство ситуаций, сколько типичность Проявления виктимного поведения в причинных связях механизма преступления.

Известную фактическую однотипность можно проследить, напри­мер, в ситуациях, связанных с убийством, причинением телесных по-

¹ А. Фаттах, в частности, приводит остроумное замечание о неосторожности тех, кто кладет свой бумажник в слишком просторные карманы.

вреждений, хулиганством. Фактическая сторона ситуаций совершения половых преступлений иная, но и здесь налицо типичность, свойствен­ная именно этой категории преступлений. Сходство обнаруживается и в ситуациях экономических преступлений, но в более узком диапазоне: они существенно различаются по фактической стороне. И поведение потерпевшего типично только в преступлениях, близких по фактиче­ской стороне ситуаций.

Это, однако, не исключает возможности выделить общие для любых преступлений типы поведения потерпевшего, создающего виктимоо-пасную ситуацию, в той или иной мере способствующую совершению преступления, взяв за основу криминологическую значимость этого поведения.

В зависимости от криминологического значения поведения жертвы, ее «вклада» в механизм преступления и следует классифицировать си­туации, которые, в конечном счете, привели к причинению ей вреда. Конечно, классификации могут быть построены на различной основе, однако нам представляется, что такой основой в первую очередь долж­на быть степень конфликтности, определяемая типичной для жертвы «остротой» поведения. Таким образом, классифицируя ситуации, мы исходим прежде всего из интегрированных формловедения жертвы.¹

Нет сомнений, что многие криминогенные ситуации (мотивирую­щие, проблемные, особенно конфликтные) возникают не только, а иногда и не столько из-за преступника, сколько из-за потерпевшего.

В криминологической литературе отмечается существование ситу­ационных механизмов связи между преступником и жертвой, и на ос­новании этого даются различные классификации жертв как с мораль­но-юридической, так и с психологической точек зрения. Смысл этих классификаций состоит в том, чтобы показать в широком диапазоне взаимодействий преступника и жертвы в предпреступной ситуации различную роль жертвы, которая варьируется от молчаливого согла­шения с преступником и сговора с ним до провокации, от полного не­участия до почти идеального сотрудничества. Сами ситуации с учетом типологических характеристик жертв и преступников, особенностей механизмов взаимодействия между ними, других криминологически

¹ Ю. М. Антонян, рассматривая различные виды ситуаций криминогенного характера, отмечает, что создание таких ситуаций в ряде случаев связано с поведением потерпевшего (см.: Антонян Ю. М. Роль конкретной жизненной ситуации в совершении преступления. М., 1973. С. 5,63-70).

значимых компонентов разделяются на специфические или опасные, в которых всегда есть повод для преступления; неспецифические, где пре­ступник ищет удобный случай; промежуточные. Гентиг назвал специ­фические ситуации потенциальными, чреватыми вредом. Такое «укруп­ненное» разделение ситуаций само по себе может быть принято, но детализация здесь необходима. Кроме того, нас интересует в первую очередь виктимологический аспект любых ситуаций. С этих позиций, например, отнесение ситуации к «опасной» говорит очень мало. Необ­ходимо знать, опасна она из-за потерпевшего или других моментов.

Выделяются ситуаций, в которых поведение жертвы совершенно нейтрально с точки зрения влияния на поведение преступника и при­чинение вреда.

Ситуации могут носить черты не одной, а нескольких указанных групп, например, сочетая определенные характеристики замкнутой и создающей объективную возможность совершения преступления, толчковой и создающей объективную возможность совершения пре­ступления. Однако конечная, итоговая криминологическая оценка так или иначе сводится к одному из приведенных типов по принципу превалирования элементов, наиболее значимых в криминологи­ческом механизме.

Реализовавшиеся ситуации толчкового характера выступают в каче­стве повода к совершению преступления. Однако это не означает, что понятия крими^ологическогатолчка и повода совпадают, что это одно и то же. В связи с этим необходимо сделать следующее замечание.

В юридической литературе понятие «повод к преступлению» упот­ребляется широко. В применении к рассматриваемой теме, следователь­но, можно говорить^ о поведении потерпевшего как поводе к ответным действиям лица, причинившего вред. При этом поводом к совершению преступления обычно считают негативное поведение.¹ Дает ли такой подход что-либо для объяснения криминологической картинынреступ-ления? В известной мере — да. Но вместе с тем он приводит (притом совершенно неправильно) к общему знаменателю понятия, далеко не равнозначные по существу. Так, поводом к совершению преступления может быть и положительное и отрицательное поведение потерпевше­го. Это поведение может быть направлено на причинителя вреда, но мо-

¹ Например, Ю. М. Антонян выделяет три группы ситуаций с кримино­логически значимым поведением потерпевшего, относит к содержащей повод лишь первую группу — ситуации, в которых имеется негативное поведение потерпевшего (противоправное или (и) аморальное).

жег вообще его не касаться. Дело, однако, не только и не столько в объек­тивной значимости этого поведения для причинителя вреда, сколько в том, как оно (поведение) им воспринято, к какой реакции он физически, психически и морально подготовлен. В конце концов, для пьяного дебо­шира, у которого, как говорят, «руки чешутся», достаточно и такого по­вода, как неправильно истолкованный взгляд или ссора между совер­шенно посторонними ему людьми (лишь бы вмешаться).

В. Н. Кудрявцев правильно отмечает, что каждая жизненная ситуа­ция имеет объективное содержание и субъективное значение, которые могут очень сильно расходиться. «При этом человек поступает в соот­ветствии со своим представлением о ситуации... Ситуация играет для него роль повода к совершению преступления, хотя объективно она иногда и не содержит никаких "провоцирующих моментов"» [68, с. 39] А. М. Яковлев характеризует преступное поведение как неадекватную реакцию на сложившуюся ситуацию. В различных сочетаниях, взаимо­действиях поведения потерпевшего и преступника криминологическая картина, естественно, будет различной. Однако в любых вариантах кри-. микологических ситуаций, в отличие от повода, толчком к совершению преступления будет такое поведение потерпевшего, которое является исходной криминологической составляющей механизма преступления, несет нагрузку создания у причинителя вреда преступной решимости.

Толчковый характер ситуации — это ее объективная характеристи­ка, причем толчковые элементы могут быть как негативными, так и позитивными по существу. Объективное давление ситуации не может восприниматься лицом иначе как с его субъективных позиций. Это давление может оказаться достаточным для формирования решимо­сти совершить преступление у данного лица, и в этом случае толчок реализуется. Реализовавшийся толчок может выступить в виде повода к совершению преступления, тогда как повод может и не содержать в основе своей толчка. В сущности, повод есть субъективное отражение объективного содержания ситуации, причем обязательно с негативных позиций, определяющих ее «достаточность» для совершения преступ­ления, даже при отсутствии объективно толчковых моментов.

Внешнее проявление толчка в виде повода может отличаться от его объективного содержания. Так, например, толчком к совершению убийства, иного преступления против личности может быть супру­жеская измена, создавшая предельно напряженную ситуацию, а внешним проявлением толчка — повод в виде недовольства плохо вы­стиранной рубашкой.

Оценивая негативное поведение того или иного человека, которое йе привело к ответным, опасным для него действиям только потому, что он «не на того напал», мы как раз и признаем объективно толчко-вый характер его поведения, не реализовавшийся в преступление и, таким образом, не выступивший в виде повода [118, с. 51-52],

Вернемся к рассмотрению ситуаций, в которых поведение жертвы объективно выступает в качестве существенных и даже решающих криминологических составляющих механизма преступления. В зави­симости от конкретных обстоятельств ее поведение может быть одной из причин или условием, способствующим совершению преступления в зависимости от того, какую детерминационную нагрузку несет конк­ретная ситуация.¹

Поведение жертвы и до и после того, как она превратилась в реаль­ного потерпевшего, — составляющая криминологической и непосред­ственно криминальной ситуации, и если она (ситуация) — причина преступного поведения, то вклад потерпевшего, во всяком случае, яв-• ляется компонентом этой причины.

Естественно, поведение жертвы не может привести к преступлению само по себе. Оно обязательно взаимодействует с негативными факто­рами, относящимися к преступнику. Криминологическое значение виктимного поведения потерпевшего в подобных ситуациях очевидно: объективно отрицательное поведение является одной из криминоло­гических составляющих механизма преступления.

Сложнее дело обстоит с ситуациями, в которых поведение потерпев­шего было бесспорно положительным, но опасным для него. Возникает естественный вопрос: что представляет собой положительное поведение потерпевшего, если оно выступает как непременный компонент меха­низма преступления?

¹ В. Н. Кудрявцев считает, что при решающем значении ситуации в соверше­нии преступления она является его причиной (Кудрявцев В. Н. Причинность в криминологии//Вопросы философии. 1971. № 10. С. 79). Таково же мнение Н. С. Лейкиной (Лейкина Н.С. Причины конкретных преступлений и лич­ность преступника в аспекте индивидуализации наказаниях/Преступность и ее предупреждение. Л., 1991. С. 127-140).

Возражения против этой позиции сводятся к тому, что будто бы из нее сле­дует признание возможности совершения преступления помимо воли и созна­ния субъекта и даже вопреки его желанию. Но такой вывод представляется про­извольным, так как речь здесь идет лишь об удельном весе субъективного и объективного компонентов причины.

Представим себе такое положение: милиционер задерживает пре­ступника, напавшего на другое лицо. При отсутствии этого вмешатель­ства преступление было бы доведено до конца, преступник причинил бы вред данному третьему лицу. Однако вмещательство прервало раз­витие событий. В результате изменения направления преступных дей­ствий милиционер получил телесные повреждения и т. д. Это конкрет­ное преступление не свершилось бы, если бы не было положительных, общественно полезных действий потерпевшего, но тогда эти действия — положительная составляющая совокупной причины преступления. Действия потерпевшего, направленные на пресечение преступления, привели к положительному результату — защите третьего лица. Но в то же время они привели к негативному результату в виде причинения вре­да ему самому. Здесь нет противоречия. В целом положительное пове­дение, в частности противодействие преступнику, может сыграть роль толчка к преступным действиям, направленным на противодействую­щее лицо. Таким образом, можно сделать вывод, что явления положи­тельного характера (в том числе и поведение потерпевшего) могут выступать (но при решающей роли негативных факторов) в качестве элементов общей причины конкретного преступления. Положительное поведение потерпевшего может вызвать действия, направленные на причинение ему вреда, и в ситуациях, не связанных с защитой и иными вмешательствами такого плана. УК РФ знает и такие составы преступ­лений, объективная сторона которых включает как обязательный эле­мент положительное поведение потерпевшего, например преступления, предусмотренные ст. 295,296,317,318,319 УК РФ.

Криминологические характеристики ситуаций причинения вреда зависят от развития их во времени.

Практика показывает, что разрыв во времени между толчковыми дей­ствиями жертвы и действиями преступника в ответ на этот толчок иног­да велик. Но это никак не меняет принципиальной криминологической связи между ними. Если решимость совершить преступление вызвана действиями потерпевшего, значит, толчковъш характер этого поведения налицо. Это положение остается в силе и в том случае, когда у преступ­ника была возможность немедленно отреагировать на толчковое поведе­ние жертвы, но он по каким-либо причинам этого не сделал. Например, решимость причинить вред появилась не сразу, а после потребовавшей времени оценки действий будущего потерпевшего. Схема механизма преступления аналогична и в случаях положительного поведения по­терпевшего, когда действия преступника, направленные на потерпев-

шего, осуществились с определенным разрывом во времени. Так, приза-щите третьего лица вред потерпевшему-защитнику может быть причи­нен непосредственно в процессе защиты. Но возможно причинение вре­да и в порядке сведения счетов спустя продолжительное время. Наконец, положительное поведение жертвы вообще может быть не свя­зано с защитой другого лица, но прямо затрагивать интересы преступ­ника (с его точки зрения) и вызывать соответствующую реакцию.

Б-в, отбывший 5 лет лишения свободы за карманную кражу, после освобожде­ния из исправительного учреждения совершил покушение на убийство Щ., который задержал его с поличным и свидетельствовал против него в суде.

Самой различной может быть протяженность во времени также в ситуациях, когда поведение жертвы создает обстановку, условия, объективно способствующие совершению преступления. Такая ситуа­ция может возникнуть буквально за несколько минут или секунд до совершения преступления, а может трансформироваться в кримино­генную в течение нескольких лет за счет нагнетания негативных ситу­ативных компонентов. Вероятно, максимальное отдаление исходных моментов от их негативной реализации следует видеть в отдалении этапа негативного формирования личности причинителя вреда от про­явления его в причинившем вред поведении.

Обстоятельства, задержавшие ответную реакцию причинителя вре­да на действия жертвы, могут быть самыми различными. Потерпевший может не предусмотреть возможность ответной реакции, может рас­считывать на пассивность лица, интересы которого затрагивает, нако­нец, может просто не учитывать возможного развития событий. В лю­бых вариантах решающим криминологическим фактором является не протяженность во времени, не причины длительного развития собы­тий, а объективная значимость поведения жертвы.

В криминологическом механизме преступления фактор времени - не единственный и не всегда определяющий во «взаимодействии» пре­ступника и потерпевшего. Поэтому следует также различать ситуации, которые представляют собой единичный акт поведения потерпевшего и (или) преступника, и ситуации, в которых имеется определенная систе­ма, последовательный ряд действий потерпевшего и (или) преступника. Иначе говоря, надо различать ситуации, в которых причинение вреда связано с единичным фактом (эпизодом) поведения потерпевшего или преступника (однофактные), и ситуации взрывного характера, в кото­рых происходит нагнетание криминологически значимой обстановки,

заканчивающейся взрывом — совершением действий, причинивших вред, т. е. ситуации-системы (многофактные).

В ситуациях-системах поведение преступника-причинителя вреда не обязательно выступает как непосредственно оборонительная реак­ция на действия потерпевшего. К причинению вреда может привести не какое-то одно нападение, избиение, издевательство, а суммарное давление множества актов негативного порядка, приведшее причини­теля вреда к решимости совершить преступление. Недооценка таких ситуаций в практической деятельности органов милиции, понимание каждого отдельного негативного факта как малозначительного как раз и приводит к совершению «неожиданных» преступлений, которые в действительности явно назревали [98, с. 14-16].

С другой стороны, ситуации-системы могут быть связаны с положи­тельным поведением потерпевшего, когда причинение вреда — резуль­тат негативной реакции преступника на воздействие актов позитивного порядка. Ситуации-системы могут быть не только толчковыми. Так, в частности, систематичность действий потерпевшего может заключать­ся в ряде актов «непротивления» преступнику и т. д.