Межрасовая пропаганда НС в подвале пермского централа. 2 часть

В коридоре кого-то бьют, шум, крики, настроение такое напряженное. Тут двери открываются:

- Первый на обыск полетел!

Тот, что ближе всех к двери был, схватил баул и выбежал. Из-за двери слышно: «Статья? 131, что насильник?!» Полетели удары… «Ааа! Не надо, пожалуйста, я не насиловал, меня оговорили!» «Не пизди, сучка!» Опять удары. «Показывай давай, трусы снимай, всё выкладывай!» И опять удары. Да… Обыск-то интересный. Потом пикового какого-то дергают – чурбана. У него 131, 132… «Статься? 131, 132! Че, пидор черножопый! Русских девушек любишь? На, сучка!» Удары. Визги, знакомые по воле. Еще удары. «А! Не надо! Мамочки!» «Че, сучка?! Я тебя сейчас выебу здесь! На! Я тебя выебу пидор! Мразь пиковая, хули в Россию приехала?! А, мразь?! На! Вот я тебя выебу, будешь знать, как девушек портить!» «Нет, пожалуйста, не надо, я больше не буду, я никогда больше не приеду, я извинился, раскаялся, ей деньги выплатил, простите пожалуйста гражданин начальник!» «Какой я тебе гражданин начальник!» Опять удары.

Жестко. Пять человек проходят, думаю, побыстрей надо уже туда проходить! Смысл ждать?

Выхожу на обыск, меня начинают шмонать, говорит:

- Что за статья?

- Два-восемь-два!- замахивается.

- Какая два-восемь два?! Наркоман что ли?- Делает вид, что хочет ударить, но я почему то даже не подумал что надо голову убирать, как смотрел, так на него и смотрю. Температура…

- Нет. Экстремизм.

- Ты же сказал «разжигание вражды»?

- Это она же и есть.

- И че чурок не любишь?

- Конечно не люблю. Сел за призывы вешать таджикских наркоторговцев.

- А, давай с нами вешать?!- Я понимаю, что это приглашение с ними козлить.

- Да нет, мне ни к чему...

- А, ну да, у тебя режим общий, у нас-то строгий. А сам нацист?

- Да, нацист.

Он начинает обыскивать мои документы. Другие козлы обыскивают продуктовый баул, вещевой. Он смотрит документы, а там вырезки из газет, которые я собирал, пока сидел в тюрьме. Смотрит одну картинку, вторую. - -

- Это что, ты?

- Да, я.

- Ну, нифига, над тобой-то как мусора то подшутили, ты вроде против чурбанов выступал, против наркотарговцев и наркоманов, а они тебя к ним и посадили. Давай, короче, держись, нормально всё будет. Не очкуй.

- Чего не очковать?

- Сейчас увидишь… Не очкуй особо.

Обыскали меня короче, взял я баул, перебегаю в соседнюю комнату. Она такая же изолированная, там уже те, кого обыскали. Так же стоят лицом к стене, головы опущены, босиком на полу, я тоже встал. Думаю, что будет сейчас интересного происходить? Самочувствие у меня всё хуже, из-за этого я начал абстрагироваться от всего происходящего, и такое чувство, будто это всё происходит не со мной, а я просто наблюдатель.

Белый Лебедь». Вымогалово.

Простояли мы еще минут сорок, пока всех обыскали. В этой камере набито так народу плотнячком, она чуть поменьше, чем предыдущая. Сидим, кто-то начал уже расслабляться, сели на баулы, я тоже сел. Какой смысл стоять, если козлов нет, никто не погонят? Даже задремал немножко, все опять вскочили, раз лицом к стене, стоят. Заходят козлы, втроём, у одного из них киянка, у второго лапта. Лапта - это такая плоская палка, длиной метра полтора. Главный, тот что меня шмонал, говорит:

- Ну что, сучки! Сейчас я предлагаю вам добровольно сдать сотовые телефоны, симкарты, деньги, иголки, карты оплаты. Если у кого-то я это сейчас найду, я его выебу! Если кто-то сдаст добровольно, я ему даже заварю чифира! Ну, Я жду!

Конечно, все молчат - ни у кого ничего нет, уже обыск прошли.

- Ну, тогда начинаем так!- Берет Леху рыжего, с которым я общался в Перми, вытаскивает его, говорит, давай сюда иди, к стене, и начинает бить его по жопе лаптой, один удар, второй, пятый, десятый. Леха уже стонет, удары очень сильные, и вообще не жидясь долбит, четко по жопе, я смотрю - она просто чернеет! Трусы спустил, бьет. Жопа просто становится сизая, десять ударов, пятнадцать.

- Пожалуйста, не надо, нет у меня ничего! Пожалуйста, не надо, я бы отдал! Может договоримся?- После того, как прозвучала фраза «договоримся», лапта остановилась.

- Давай, сейчас будем разговаривать.

Вывели его в коридор, поговорили, привели, поставили в строй.

- Так, давай следующий!- И начинают его долбить,

- Не бейте меня! Не бейте, я скажу!

- Ну, говори!

- У этого, который тот вон, маленький! У него кусок мыла, а в этом куске симкарта!

Маленького обиженного вытаскивают, начинают бить лаптой по жопе.

- А! Это не моё мыло, я обиженный, мне дали!

- Кто дал?

- Да там, в вагоне еще!

- Не пизди, кто дал?- Долбят дальше.

- Вот, вот этот,- Показывает еще на одно парня.

Того вытаскивают, начинают отбивать его.

- Всё, мое, мое! У меня еще одна есть!- Прекратили бить.- Мне расторпедироваться надо!

Отводят его в туалет, он там вытаскивает с «торпеды» симкарту. Одну из жопы вытащил, одну из мыла забрали. Его в сторону - добровольная выдача у него осуществлена. Берут третьего, четвертого, пятого. Весь этап друг друга просят:

- Ребята, отдайте всё! У кого что есть, нахрен надо, сейчас тут убивать будут!

При этом козлы бьют, а в это время приговаривают:

- У нас времени много, мы убивать будем всех, вы все здесь будете лежать с черными жопами, отбитыми почками, никто не уйдет отсюда целым, пока все не отдадите свои симкарты, деньги, карточки оплаты!

Что-то нехорошее, а у меня ничего нет, чтоб отдать, и по жопе не охота киянкой получать. Выхожу к этому старшему, говорю:

- Пойдем поговорим.

- Пойдем.- Выходим в коридор.

- Что надо, чтобы это мероприятие прекратилось?

- Деньги есть какие у тебя?

- Сидел в изоляции, со своими не общался давно, позвоню спрошу…

- А что можешь предложить?

- Ну что могу предложить. Что могу предложить… ну хочешь, я тебе 600 рублей предложу точно...

- Нет, я хочу 10 рублей!

- Зачем тебе 10 рублей, если я могу предложить 600?- Надо начать торговаться с мелочи, потом будет можно поднять немного.

- А мне надо 10 рублей!

- В чем прикол? Ты что, не понимаешь - 600 рублей больше 10 рублей!

- Нет, 10 больше 600!

- Я че, совсем дурак? Прикалываешься надо мной?

- Нет, мне надо 10 тысяч! Это значит десять рублей!

- Что? Да убивай меня хоть киянкой, какие 10 тыщ! Я вообще бомж, у меня папа с мамой инженеры!

- А сколько?

- Ну, 1000 – максимально.

- Овчинка выделки не стоит. В федеральной тюрьме сидел, 1000 это вообще не серьезно.

- Ну, тогда убивайте.

- Иди в строй вставай.

Значит, не судьба. За десятку можете мне всю жопу расколотить, печень и почки, зарастут. Хрен я буду у кого 10000 просить, чтобы мне по жопе не настучали. Поставили в строй опять, и там люди стали по одному по двое с козлами разговаривать. Кто-то сколько-то пообещал, их уводят по одному, они звонят родителям, друзьям. Идет обычное вымогалово, чтобы не убивали. Потому что у них там реально практика - если денег человек не дает, то можно и до утра его долбить. Приехали в пять вечера и в пять ночи их заводят только в камеру. Двенадцать часов ада.

Нам повезло, мы где-то в камеру поднялись в час ночи. После этого обыска, после разговора, кто сколько может денег дать, нам говорят:

- Быстро одеваемся, собираем баулы свои, побежали мыться!

Ни у кого не осталось ни чая, ни кофе, ни сахара, ни конфет - всё забрали козлы, все продукты питания, всё было отметено. У кого-то забрали вещи более-менее ценные. Сахар, чай и кофе - это всё запрещено на «Лебеде». Забрали у всех и сигареты, оставили только шмотки.

Белый Лебедь». Суровый душ.

Поднимаемся наверх, там где душ. Там мы снова разделись. Забегаем в душевую! Это не передать, как приятно! Вода течет, вода причем теплая - моешься, пот смываешь, какой кайф! А у половины этапа, жопы черные, как у негров, то есть они сначала были лиловые, а потом они почернели за это время. Если здесь такое происходит, что же на зонах-то тогда творится? Моемся 40 минут – хорошо! А вода всё горячее и горячее, душ закрыт снаружи, пар, вода течет, и выйти нельзя, и вентиляции нет, и окна не открываются! Пятьдесят, хорош уже помылись… Час.. там уже просто кипяток, под струей стоять нельзя! При этом пар стоит от пола до потолка, горячо! Люди уже сознание теряют. Мне хреново, башка мутится. Если я так-то после приседания сознание потерял, то сейчас вообще нехорошо получится. Сел на пол, думаю это похоже уже на газовую камеру.. . Просидели мы полтора часа в горячем душе, в кипятке! Дверь открывается:

- Давайте, подрываемся все! Вылетели, побежали в раздевалку! Расселись на лавки!

Заходит козел, притащил здоровую банку от протеина, пятилитровую. В этой банке заварен чифир. Я его не пил, и никогда меня к нему не тянуло. Попробовал как-то на Новый год, мне не понравилось – горько. А тут все пьют. Пить-то охота вообще - не передать как. В горячей парилке особо не попьешь, вода горячая! Говорят, давай, сделай несколько глотков! Конечно, всё равно хочется есть и пить, но спать расхотелось! Но всё равно чувствую себя просто отвратно, меня трясет, у меня болят ребра, и я чувствую, что начинается грипп. Начинает ломить суставы. Просидели в этой сборке еще пару часов - все уже высохли, оделись, сидим, ждем. Заходят козлы.

- Так, сдаем все вещи, какие есть, на прожарку, вешаем на вешалки, сдаем в эти окошки!- Они бросили на пол груду металлических вешалок,- У вас есть 2 минуты, чтобы всё это развесить!

Быстро каждый на вешалку навешал груду одежды – носки, трусы, простыня, полотенце, майка, кофта, штаны, куртка, свитер. Чучело человека, считай, получилось. Сдали в окошко. Там это отправили в прожарку. Через час где-то это всё выдали. Часть по баулам распихали, часть одели - всё горячее пуговицы погнутые. Температура большая, при которой умирают клопы и вши - такая, что плавятся и пуговицы. Если ткань-синтетика, то она скукоживается, и портится наглухо. Шмотки еще воняют так специфически после прожарки, но это уже никого не волновало. Нас построили и мы бегом побежали в помещение транзитно-пересылочного пункта.

В транзитке.

Привели нас в хату, хата небольшая где то 7 на 4 метра. В ней двухъярусные нары, такие от угла до угла. В углу стоит параша, раковина, есть одна розетка, и набито где-то человек 40 народу. Там и на полу спят, и на первом ярусе, и на втором, и обиженные под нарами спят - места просто практически нет. Забили нас человек шесть в хату, мы как-то пробрались. Кто-то уступил место, дали нам улечься, потому что знают, как там принимают. Вошли в положение. Пролезли кое-как. Естественно, ни матрасов, ничего не дали, так в хату завели.

Я, как был, так и втиснулся между лежащими телами, лег на спину и отрубился. Точней даже провалился в полубессознательное состояние, потому что поднялась температура, ребра болят, и болит всё тело. Это грипп, такой неприятный, ломит суставы, ломит спину. Отвратительное состояние, и не поспишь, и не пободрствуешь. Вообще непонятно, куда кинули, такое мерзкое чувство, слабость... Вроде и не спал… Тут меня толкают.

– Давай-давай, быстрей!

– Что случилось?

– Проверка сейчас будет!

– И что делать надо?

– Сейчас быстро все построиться должны перед дверью, чтобы никто не сидел, не лежал! Дверь откроется, все должны закричать «Здравствуйте, гражданин начальник!»

Понятно, как обычно значит всё. На счет «кричать» я сразу не понял всей фишки. Дверь открывается, мент в камеру глазом посмотрел, дежурный делает доклад:

- Здравствуйте, гражданин начальник! В камере номер 21 находится 46 человек, за время моего дежурства, нарушений и происшествий не было! Докладывал дежурный по камере Голожопов.

И вся камера кричит «Здравствуйте, гражданин начальник!» У меня чуть барабанные перепонки не лопнули. Я стою сзади, там толпа, все встали перед дверью. Никто не остался ни сидеть, ни лежать сзади, вроде можно было заныкаться. Но рисковать никто не стал, что уже очень примечательно. Все проорали, нормально проверка прошла, все разобрались, начался новый день.

Для меня это был первый день на «Лебеде», пытаюсь как-то въехать в движуху, понять, что здесь происходит, сколько здесь сидят люди. Проще не спрашивать, а слушать, что говорят. Тем более что у меня с утра начало болеть горло, так, что мне даже разговаривать стало больно.

Это пересылочный пункт, из которого этапы идут на три зоны. Сим, Кушман и Ныроб. Три зоны общего режима. На Кушмане есть связь, но очень сильно бьют, бьют постоянно и особенно в карантине зверски убивают. На Ныробе тоже есть связь, но не для всех и, самое главное, чтобы туда попасть, надо проехать еще через одну пересылку, которая называется «Красный лебедь». Там убивают гораздо сильней, чем на «Белом». Долбят всех, вплоть до летальных исходов. И на самом Нырыбе тоже бьют в карантине. Этапники проходят целую серию издевательств над собой - там надо выйти на запретку, одеть красный косяк на руку, надо помыть парашу, надо кричать «Я люблю СДП!», надо написать заявление в СДП, если отказываешься - тебя обоссывают и делают обиженным. А что на Симе происходит? Тоже, естественно, бьют, сейчас поменьше. Но там выбивают явки, это стабильно.

– Что за явки?

– Явки с повинной, это такая форма раскрытия преступления на зоне, то есть человек приезжает на зону в карантин. Его дергают, смотрят. Так у тебя статья 162, то есть тебя поймали, когда ты отнял один телефон. Ну, естественно, ты отнял не один телефон в своей жизни. Вот и бьют, пока не признаешься еще в нескольких аналогичных преступлениях. На Симе бьют, особенно в карантине, но самый беспредел только с явками.

– А связь есть? Нет на Симе связи вообще нет!

– Отстой какой, ну ладно.

Первый день я пролежал, завтракать не стал вообще, потому что в горло ничего не лезло. Дают обед, вроде как я более-менее в себя пришел, надо бульона попить. Там был очень вкусный куриный суп - в нем почти нихрена не было, но бульон там хороший, куриный. На самом деле плавает куриная кожа и немного лапши. Вот я похлебал, горло немного отпустило, вроде могу разговаривать. Сижу, общаюсь с Лехой рыжим, с которым ехали этапом их Перми. И какой-то парень ко мне подсаживается:

- А ты откуда?

- Я из Москвы.

- Лицо знакомое…

- Хрен его знает, может по телевизору видел.

- Да-да, наверно видел, а тебя не Макс зовут?

- Макс.

- О, а я скинхед из Челябинска!

- Кого убил то?

- Да нет, ты что, не убил! Я просто еду с больнички, у меня грабеж, там какого-то репера на сотовый кинули, он заявление написал.

- На сколько посадили?

- Сперва условку дали, но потом отмечаться не ходил, на реальный срок перебили.

- А че не ходил-то? Бухал, что ли?

- Ну да, вот один раз выпил, пропустил отметку, второй раз думаю идти надо, но ругать будут, что первый раз не пришел. Забил, пропустил несколько раз, и вызвали в суд. Нарушение, и закрыли.

- Много осталось?

- Нет, вроде не очень. Вот сейчас на поселок переведут, там через полтора года буду дома.

Сидим с ним общаемся, время подходит уже к ужину, в двери стучат. Подходит дежурный, несколько человек называют по фамилии, на вызов, и я среди них. Интересно – куда, чего? В принципе понятно, что к мусорам, но непонятно зачем.

Вывели в коридор, построили, отвели к кабинету, где написано «старший оперативный сотрудник». Стоим лицом в стену, не разговариваем, руки за спиной держим. Полчаса стоим, час стоим, а у меня температура так и не спала, в себя немножко пришел, но мне хреново, что за параша такая! Вывели, если надо что-то, так сразу разговаривайте! Нет, надо держать в коридоре! И нельзя ни облокотиться, ни присесть, ни лбом в стену упереться, потому что сразу следует удар палкой по спине. Непосредственно около нас козел стоит с палкой. Тут начинается движение - по одному человеку заводят в кабинет, к оперативнику, он там разговаривает с кем-то 3 минуты, с кем-то 5, с кем-то 10, прошло несколько человек, я стою предпоследним, тут моя очередь. Захожу, как обычно, «Здравствуйте!», думаю надо уже сесть.

- Выйди, доклад сделай полностью!

Выхожу, там козел мне говорит:

- Ты что, совсем ебнутый что ли? Доклад по полной форме Ф.И.О., срок, начало, конец, статья, режим. Захожу, доложил.

- Так, Максим, нормально. Проходи, садись.

Причем это не мент, а какой-то тип в гражданской форме, в кожаной куртке, в кепке сидит. Говорит:

- Меня Дмитрий Леонидыч зовут, я не из ФСИНа, я из ФСБ.

- Да, я слушаю.

- Ты куда собрался ехать-то?

- Да, я не знаю - меня везут, не я же еду.

- Это ты правильно понял. Кем по жизни будешь? Красным, черным как-то выбирай.

- Мужик. Ни красным ни черным, быть не хочу. Мне эти движухи как-то вообще не интересны.

- Понятно, а поедешь ты у меня в зону под названием в Сим, зона красная. А делать что умеешь?

- Руки работать умеют. Если мозгами какая-то работа будет, то вполне.

- Значит работягой хочешь быть? В принципе, если с мозгами, значит нормально устроишься. Ну, проблем у нас с тобой не будет?

- Каких?

- Организации какие строить, беспорядки против администрации замышлять?

- А, ну это мне не интересно, мне год и 8 осталось, и там уже беспорядки против администрации страны буду устраивать на воле. Тут масштабы не мои.

- А, ну на воле устраивай, меня это мало интересует. Ты, я так посмотрел - фанат Гитлера?

- Да, национал-социалист.

- Гитлер тоже сидел, по УДО вышел

- Нет, Гитлер не по УДО вышел, а по амнистии.- В голове ничего не соображается. Какая амнистия? Откуда это берется?

- Ну, может быть, я считаю что Гитлер для русских-то вообще плохой пример политического героя, потому что Гитлер убивал русских.

Да мне вообще пофигу, что какой-то соликамский фсбшник думает о Гитлере. Но язык-то сам шевелится, говорю:

- Нет, Гитлер пришел к власти демократическим путем, обещал немцам работу, обещал немцам отмену Версальского мирного договора, и сделал всё это. А то что Германию втянули в войну…- Блин, опять понеслась пропаганда… Да кому я это вообще всё рассказываю, вообще что ли дурак?

ФСБшник, сидит всё это слушает, ну понятно, сейчас у нас будет долгая дискуссия на эту тему!

- Я считаю…- Начинает рассказывать он.

- Гражданин начальник, у меня температура, реально очень хреново, я тяжело соображаю, может мне врача дадите, чем про Гитлера спорить.

- В камере народу много?

- Ну, да.

- Может тебе камеру нормальную дать, а то там пиковых у тебя много?

- Да нет, чурбанье это всё пофигу, камера нормальная, мне просто анальгину дайте немного, и больше ничего не надо.

- Точно все нормально?

- Да, все нормально…

- Тогда давай, в камеру иди, я тебя вызову.

И отправил меня, хотя обманул, больше меня он не вызвал. Прошло еще два дня, вызывают меня опять в кабинет. В том же кабинете, сидит уже как то ФСИНовский опер, зам.начальника этого ТПП.

- Много про тебя слышал, что ты мне можешь рассказать о себе?

Если ты про меня слышал, что я тебе буду рассказывать? В кабинете стою, руки за спиной. По идее то надо смотреть на начальника, но у него работает телевизор, а телек я не видел уже месяц, пока шел этапом, не могу смотреть на мента, пока девки по телеку сиськами трясут в клипе.

- Вот недавно тут же у меня стоял Григорий Грабовой, в этом кабинете. Столько про него слышал - сектант, людей обманывал, гипнотизировал, такой негодяй, а вот здесь я с ним пообщался, такой парень совершенно вменяемый, поедешь к нему на зону?

- Поеду, Грабовой же красавчик, наебал кучу идиотов и денег на этом нажил!

- Согласен, короче, поедешь ты к нему в гости. Кем на зоне-то будешь?

- Буду мужиком, красные-черные меня не интересуют, ни к чему, работягой буду.

- Значит, нормально устроишься.

Всё, опять меня в камеру отвели. Сижу, жду, когда поеду . Но тут узнаю что гробовой сидит на Ныробе, а фейс, который меня дергал, сказал, что поеду я на Сим. Один сказал туда, другой сюда - непонятно. С одной стороны, на Ныроб неплохо было бы попасть, там связь есть, но с другой стороны не хотелось бы попасть на этот «Красный лебедь», но там опять же хотелось бы пообщаться с Грабовым. Человек, судя по всему, авантюрного склада характера, у него можно чему-то поучиться, ну или хотя бы иметь интересного собеседника. День, второй, третий, никакого движения нет. Люди в хате меняются – те, кто приехал пораньше, уезжают, приезжают новые этапники.

Надо сказать, что напротив окон этой камеры, стоит другой корпус этой тюрьмы, и в этом корпусе содержатся люди, получившие пожизненный срок. И вот этой корпус стоит где то в 10 метрах от нашего, окно в окно. Лежишь на нарах, смотришь в окно, и видишь как пэжэшник делает зарядку, как он пьет чай, как он подбегает к стене, руки в нее упирая, когда проходит проверка. И понимаешь, что вот она, вся его жизнь. Больше ничего он не увидит. Это угнетает очень сильно.

Один день у меня горло начало болеть так сильно, что я не мог вообще разговаривать, сидел только кушал бульон этот куриный, который давали на обед, и чай по утрам пил. И больше ничего я не мог - ни съесть, ни разговаривать. Горло будто натерли наждачной бумагой. Наверное, это потому, что стоял босиком на бетоне. Грипп не долечился, и по новой пошел.

Но лечил горло я хитрым и нищебродским образом. Кипятил в своей разрисованной рунами кружке, воду, и пил мелкими глотками кипяток. Заварки там тоже ни у кого нет, потому что отняли на обыске. Ходили баландеры. Предлагали сигареты, заварку, но курс там был вообще дикий. Чтобы получить слюду заварки – пластиковый пакетик с пачки сигарет - необходимо отдать олимпийку, чтобы получить пачку сигарет - кроссовки. Они знали, что курева нет в камерах, и то что вещи эти почти ничего не стоят, так как на зоне, при приемке козлы все заберут. И люди с удовольствием отдавали и новые костюмы спортивные, и мыльно-рыльные принадлежности, и бритвы, и кипятильники - да всё, что угодно, лишь бы дали покурить да чифирнуть. То есть это такой искусственно вызванный дефицит, которым пользуются. Допустим при мне, балбес поменял наручные часы на пять пачек примы, и при этом был очень доволен! Как он удачный обмен совершил, и эти сигареты у него сразу дербанули - вся камера налетела, «Бля, братуха, дай-дай сигарчуху, не откажи в насущном!»

Семен и Братья Агаповы.

Горло прошло - стал общаться с одним парнем из Москвы, Семеном. Он не совсем из Москвы, а из Подмосковья, в Москве только работает. Сидит за изнасилование, но, естественно не виновен - девушка на него потому и написала заявление, что он отказался с ней спать. В отместку. История очень распространенная, девушки часто пишут заявление, потому что парни отказываются с ними спать. Нельзя никогда отказываться! Парень такой, не вызывает ощущения, что он может вообще кого-то изнасиловать. Рассказал он мне несколько веселых историй.

Сидел он в Медведково, закрыли к нему одного из братьев Агаповых! А братья Агаповы растили у себя на дачном участке коноплю. Причем они не просто ее растили, они вывели коноплю третьего уровня, которая расширяет сознание, которая дает доступ к тайным знаниям! Эта конопля должна была спасти Россию, потому что Россия загибается, ей нужна национальная идея! Именно эта конопля 3 уровня должна была стать нац. идеей России. Они куда только не писали письма о своей новой конопле! И президенту, и в Госдуму, и министру здравоохранения, что вот, мы вывели новую коноплю. В итоге к ним приехали с обыском, обнаружили, что вся дача засажена трехметровыми кустами, семенами забиты банки, пакеты, всё, что только можно. Братьев арестовали, привезли в отделение, привезли туда же несколько десятков килограмм конопли. И вот этого брата, Владимира, показывают по телевизору - я просто помню этот сюжет, в камере смотрел, в программе ЧП. Я тогда сразу стал его фанатом! Стоит он один в отделении милиции, стоит 5 ментов, один с камерой. Владимир говорит:

- Почему тело мое, изможденное, находится здесь? Вы все мне можете объяснить, русские люди, русским языком? Начнем с вас! Я почему нахожусь здесь?

- По поводу марихуаны…

- Так! Покажите мне, где сказано на белом листке русским текстом, что я не имею право сажать даже белладонну у себя на участке? Покажите, пожалуйста, мне!

- Зачем ты ее посадил то?

- Да я жру её! Вы обязаны! И вы обязаны её употреблять. Пусть через пирожки, муку, макароны, колбасу мясную, как угодно! Всё, что придумали люди, все, что изобрело человечество, всё сделали с помощью конопли; марксизм, коммунизм, онанизм - всё придумали с помощью ко-но-пли!

И вот этот брат Агапов сидел в камере с Семеном. Делать ему было нечего, и он переписывался малявами со свои старшим братом, который сидел с соседней камере. Малявы были очень длинные, и очень содержательные. Когда приходили ответы, они читали их всей камерой. И Агапов садился писать. Агапов рассуждал, что, скорее всего, все их труды, наработки, селекционные семена - были уничтожены. Всё пропало, всё пошло прахом. Но придется отсидеть, выйти, и продолжить эти исследования, но предварительно заручиться поддержкой государственных органов, потому что без конопли России вообще не жить. Конопля спасет не только Россию, но и весь мир!

У меня просто истерика, я это слушаю мне стало так жалко, что я не сидел с братом Агаповым! Потому что он круче, чем Бенни Хилл и Луи де Фюнес в одной камере.

Тут же я пришел в себя практически окончательно, уже могу и разговаривать и ходить нормально, опять же и настроение поднялось , потому что рассказы про братьев Агаповых длились несколько часов, и оказали на меня живительное действие. Я полез к себе в баул, достал книжку «Гарри Поттер и дары смерти», дочитал ее, настроение вообще стало замечательным.

Мне говорят:

- Ты на зону-то поедешь, там всё равно все шмотки козлы у тебя отожмут. Лучше ты их разорви прям там, или здесь раздай кому-нибудь.

Думаю, логично, опять же узнал, что на зоне нельзя ходить в своих вещах, там вольные - только майки, нижнее белье, термобелье. А так роба, фуфайка, зечки (ботинки кирзовые). Я обменял кроссовки на зечки у одно парня, который ехал с зоны. Поменял свой пуховик на телогрейку, раздал почти целый баул шмоток. «Северный ветер» была у меня кофта. Раритет, но тоже отдал. Кучу маек раздал, какие-то толстовки, треники. По хате все разлетелось моментом. Еду съели, еще на подъезде к Перми, плюс в подвале пермском, еда была добита. Остался у меня полупустой баульчик, я думаю, надо еще и письма утилизировать. У меня их все посмотрели, думаю еще и на зону приеду, там письма будут смотреть, еще изымут, думаю нахрен надо. Мне объясняют, что чем меньше везешь с собой, тем лучше. Я уничтожил практически все письма, что получал за время своей отсидки в тюрьме, разорвал их на кусочки, да выбросил. Оставил только фотографии. А еще у меня оставалось с собой несколько газеток, патриотических: «Вести юга славян», «Память» и еще что-то. Я их пустил по хате. Один почитал, второй третий. Естественно, к вечеру у одной газетки край оторван, видно что на самокрутку, у другой. Но, в общем и целом, читать еще было можно. Говорят, вот правильно пишут, хачи совсем охренели. Молодцы, а кто эту газету дал? Я говорю «Моя газета», ну и опять началась агитация. Я полдня продискутировал, там даже была больше не дискуссия, а чисто пропаганда. Мне опять стало скучно, думаю нет, надо с этим завязывать. Потому что в голове начинается агитация, как будто не в тюрьме сидишь, а на митинге выступаешь, никакого развития, чисто долбежка и повторение того, что уже много-много раз пробовал на других людях. Но народ не согласен, всем хочется послушать, все вопросы задают.

Заманчивый вариант.

Тут открывается дверь, стоит какой то зек, толстющий такой, зубов нет, рожа в шрамах. Говорит:

- Есть, кто не по 228, русские, у кого уже УДО подошло, и срок менее пяти лет?

- Есть, а что?- Отзываются из камеры.

- Можно пойти учиться на права. Водить КамАЗы. Останетесь на «Лебеде» в учебке, там все нормально. Кормёжка, живете в нормальном помещении, УДО полюбому у вас будет. Как только отучитесь полгода, получаете категорию С и выходите на свободу.

Нафиг мне надо на КамАЗах этих ездить. Один, второй подошел, он их записал, через пару часов забрали их.

- Что за фигня, в чем прикол?

- Остаешься здесь, живешь в комнате нормально, если у тебя есть грев с воли, то у тебя и телефон сотовый, и можешь компьютер себе затянуть, и телевизор, еду тебе будут готовить нормальную. Полгода, как сыр в масле прокатался, и ушел на УДО. Поэтому и набирают только русских, не наркоманов, и чтобы статья была меньше 5 лет.

Это всё про меня, у меня и категории этой нет, и не наркоман, и русский, и срок 3.5, и удо уже подошло. Я говорю:

- Меня что, возьмешь?

- Статья, ФИО?

Ну я называю.

- 282, это же не наркота?

- Нет.

- А что это?

- Разжигание вражды.

- Скинхед что ли?

- Немножко есть.

- Вообще нормально, у меня там таджиков нет, всё давай, я тебя к себе беру. Из Москвы же ты?

- Ну да.

- Вообще базара нет! Давно здесь сидишь?

- Уже вторую неделю досиживаю.

- Да ты че? А что же ты в прошлый раз не сказал, тебя уже, наверное, на этап заряжают.

- Так снимай меня с этапа, иди договаривайся, останусь здесь, буду, на права учиться.