Глава 3. Всякому терпению есть предел 2 часть

— Думаешь, им именно мы нужны? — насторожился Рон.

— Это очевидно, но, боюсь, нами они не ограничатся, — ровно, без каких-либо интонаций произнесла Гермиона. Она сидела чуть поодаль от них, около камина, и сжимала в руке кулон, подаренный мамой.

— Гермиона, — позвал Гарри. Она обернулась. — Ты... только будь всегда рядом.

Девушка кивнула и, чуть помедлив, промолвила:

— Вы тоже.

Месяц после каникул прошел спокойно. Отсутствие старших слизеринцев было ощутимым. Уроки проводились гладко, особенно Уход за Магическими Существами. Раньше, под конец этого урока, обязательно появлялся хотя бы один пострадавший от проделок слизеринцев ученик.

— Жаль, что ушли только наши однокурсники, — усмехнулся Рон. — Только представь, как было бы здорово избавиться от них всех.

— Не только наши однокурсники, Рон, — сказала Гермиона. Они вдвоем сидели в коридоре, возле окна. Рон вернулся с тренировки и был еще в квиддичной форме. — Астория Гринграсс — шестикурсница.

— Почему из всех шестикурсников взяли именно ее? Даже старшая осталась...

— Думаешь, они по возрасту выбирали? Мне кажется, их что-то связывало.

— Метка Пожирателей? — неожиданно предположил Рон.

— Не знаю... Вряд ли Пожиратели сделали метку Астории.

Гермиона не очень любила разговоры о слизеринцах, но с тех пор, как они ушли, у Гарри и Рона это стало излюбленной темой. Они ушли... Чего ждать от них? От него? Прошел уже целый месяц, но ничего особенного не происходило. Может, они просто решили покинуть школу? Нет. Больше нельзя уповать на их безучастность.

— О чем ты думаешь? — Рон взял руки девушки в свои и поднес к губам, намереваясь поцеловать. Рукава школьной мантии Гермионы были очень широкими, поэтому сползли немного вниз, оголив запястья.

— Что это? — нахмурившись, спросил Рон, разглядев теперь уже слабозаметные следы от малфоевых укусов. — Откуда?

— Хагрид... — поспешно ответила она. — Он просто меня о помощи попросил. Мне нужно было накормить... кого-то. Я... м-м... не запомнила названия этих животных.

— Ты? Не запомнила? — изумился Рон, быстро выкинув из головы всю тревожность за девушку, ведь у Хагрида порой они выполняли самые безрассудные задания. — Знаешь, ты в последнее время изменилась.

Она ничего ему не ответила, но Рон больше не стал допытываться. Как тут останешься прежней, когда родной тебе человек неизлечимо болен?

В конце дня Гермиона пошла в библиотеку. Теперь, когда она перестала быть главной Старостой девочек, у нее появилось больше свободного времени, которое она с удовольствием тратила на книги.

Медленно продвигаясь вдоль стеллажей с научной литературой по Древним Рунам, Гермиона набирала стопку книг, с которыми собиралась сейчас работать. На мгновение она замерла, и что-то внутри нее упорно не желало идти к своему любимому месту. Так бы она и поступила, если бы это чувство не ушло так же внезапно, как и появилось.

Осторожно приблизившись к столу, она взгромоздила на него все книги и, усевшись поудобней, полностью окунулась в их изучение.

Гермиона не знала, сколько прошло времени, прежде чем она оторвалась от страниц последней книги. Оглядевшись по сторонам, она обнаружила, что в библиотеке почти никого не было, а те студенты, которые все же присутствовали здесь, почему-то не обратили на нее никакого внимания, когда она им кивнула в знак приветствия, хотя и были знакомыми.

Если на это Гермиона не обратила особого внимания, то следующее действие привело девушку в замешательство. В библиотеку вбежала Джинни и направилась прямо к тому месту, где обычно занималась Гермиона. В нескольких шагах от этого самого места, Джинни резко остановилась и невидящим взглядом посмотрела в сторону Гермионы. Бывшая Староста девочек непонимающе уставилась на подругу.

— Джинни? — позвала она, но та никак не отреагировала. Простояв так еще несколько секунд, словно находясь в замешательстве, Джинни уверенно развернулась и ушла из библиотеки. — Что за?.. — Гермиона рефлекторно потянулась к карману за палочкой и встала из-за стола. Что-то здесь было не так. Это напоминало...

— Так вы с Поттером прятались от ищеек Волан-де-Морта, когда бегали за крестражами? — Она не успела додумать мысль, как где-то рядом раздался знакомый, растягивающий слова, голос.

Гермиона забыла, как дышать. Сердце заколотилось в бешеном ритме от испуга, неожиданности и, наконец, от понимания того, кому принадлежал этот голос. Сзади послышалось какое-то движение, и она резко обернулась на звук. В нескольких шагах от Гермионы стоял Малфой и внимательно смотрел ей в глаза. На его губах играла ухмылка.

— Мал...фой... — обрывисто выдохнула девушка.

— Привет. Соскучилась? — Он словно издевался над ней.

Затравленно глядя на него, Гермиона попятилась назад, но поясницей уперлась в край стола, за которым работала. Первый шок начал спадать. Крепко сжимая в руке свою волшебную палочку, она уверенно направила ее на Малфоя. Какие-то студенты, зашедшие в библиотеку только что, направились было к стеллажам, возле которых стояли слизеринец и гриффиндорка, но, остановившись на полпути, изменили траекторию своего движения и ушли в противоположную часть зала.

— Что ты здесь делаешь? — дрожащим голосом проговорила Гермиона.

— Жду тебя, — беспечно ответил он. — Причем жду уже довольно долго. Сначала я чуть было не упустил тебя, вовремя не ослабив чары Защитных заклинаний, но вот ты прошла к своему любимому месту, преодолев ослабленный мной барьер, и приступила к занятиям, — говоря это, он все ближе и ближе подступал к Гермионе. — А знаешь, — вот он уже вплотную подошел к ней, так, что его грудь уперлась в протянутую волшебную палочку, — так и хотелось коснуться тебя.

Гермиона прерывисто дышала. Едкий, как кислота, страх вскипал в ней. Внезапно она ощутила слабую боль в тех местах, куда когда-то так ожесточенно впивались зубы слизеринца. Будто ее тело среагировало на приближение источника, причинившего эту самую боль.

— Импедимента! — выкрикнула девушка. Все равно за куполом Защитных чар их никто не слышал. Ничего не произошло. — Не может быть, — в ее голосе зазвучала паника, а глаза расширились от удивления. Первая мысль, промелькнувшая в голове Гермионы — не разучилась ли она колдовать?

— Теперь это бесполезно, — с легкой улыбкой на лице проговорил слизеринец. — Мы совершили кое-какие обряды, знаешь ли... Любое произнесенное тобой заклинание никакого вреда мне не причинит. По крайней мере, те заклинания, которые ты обычно используешь. Вот "Авада" — другое дело... — Малфой осторожно дотронулся рукой до ее лица. — Ну же. Покажи, насколько сильно ты меня ненавидишь, — усмехнулся он.

Гермиона слушала все это и не верила. Как такое возможно? Какие еще обряды?

— Остолбеней! Конъюнктивитус! Инкарцеро!.. — продолжала она выкрикивать все возможные оборонительные заклинания, чтобы остановить его, но ничего не происходило. Наконец Малфою надоело наблюдать за ее тщетными попытками заколдовать его, и он вырвал из ее рук волшебную палочку.

Она полетела в сторону.

— Что вы сделали? — задыхаясь, спросила она. — Как вам удалось?..

— Так же, как и Тому Реддлу. Вернее, принцип тот же, — самодовольно произнес он. — Так что... — другая его рука скользнула вниз, вдоль ее тела, остановившись на талии. Он медленно прижал ее к себе так, что их носы чуть было не соприкоснулись. — Ты сегодня моя.

Что-то внутри девушки оборвалось. Нет! Она не позволит ему так с ней обращаться! Гермиона вдруг начала неистово вырываться, извиваясь и ударяя его по чему только придется.

— Ты не сделаешь этого снова, — кричала она, судорожно мотая головой из стороны в сторону. Глаза ее были зажмурены, поэтому она не могла видеть ту гримасу, которая сейчас искажала лицо Малфоя. Холодный, пронзающий насквозь взгляд серых глаз пристально наблюдал за бьющейся в истерике девушкой. Он недовольно поджал губы и как следует встряхнул ее за плечи. Она уже плакала и все кричала о том, как сильно ненавидит его.

— Слушай внимательно, — начал было Малфой, но Гермиона, удачно извернувшись, вырвалась из его рук и побежала по направлению к выходу из библиотеки.

Сколько она была свободна? Секунды две? Три? Прежде чем удариться о стеллаж со старинными фолиантами, она вновь почувствовала на себе сильные руки Малфоя, придавившие ее к этому самому стеллажу.

— Я не договорил, — прошипел он ей в ухо, так как девушка оказалась прижатой боком. Он одним рывком развернул ее к себе лицом. — Так вот, Грейнджер, хочешь не хочешь, придется потерпеть.

— Нет! Ты не заставишь меня! Только не снова! Будь ты проклят!.. — на него опять посыпались многочисленные удары. Перехватив ее руки, слизеринец прижал их по обе стороны от ее головы. Не вырваться.

Все... Слез больше не осталось, а горло саднило от беспрестанных криков. Нет больше сил... Нет... Она замолчала и безвольно опустила голову, уставившись на черные лакированные пуговицы его сюртука, сшитого по современной моде.

— Я не вещь... Не твоя собственность, — устало произнесла Гермиона.

Малфой ослабил хватку своих рук, а затем и вовсе отпустил ее запястья, вновь обняв за талию. Ее руки безжизненно опустились на его предплечья.

— Как тебе сказать?.. — он легонько коснулся ее губ своими, а затем отстранился. Ее губы были плотно сжаты, а большие темные глаза смотрели в его серые. Сколько же в них было боли и омерзения? Он снова прикоснулся к ее губам. Теперь уже более настойчиво. К его немалому удивлению, она не стала препятствовать ему. Малфой углубил поцелуй, нежно прикусывая ее нижнюю губу. Если бы не было защитных чар, скрывающих их, и кто-нибудь увидел бы эту сцену, то ему и в голову не пришло бы, что здесь разворачивается настоящая драма для Гермионы. Сейчас они выглядели как любовники, которые уединились от всех за стеллажами. Никакого насилия (внешнего, разумеется).

Его руки заскользили по ее телу, высвобождая из школьной мантии. Гермиона сдавленно вскрикнула, когда он прошелся тыльной стороной ладони по ее шее. Его фамильный перстень, чуть оцарапав нежную кожу, задел почти исчезнувшие, но до сих пор болевшие следы от укусов. Слизеринец снова отстранился, чтобы посмотреть на изувеченную кожу девушки. Сейчас эти следы от того, что он вытворял в порыве неукротимой страсти и злой похоти, выглядели не так ужасно. Видел бы он их месяц назад... Почему-то тогда он не стал вглядываться в последствия проведенной ночи. Взгляд его был словно затуманен, и он не обратил внимания на такие детали. Слизеринец склонился к ее шее и нежно провел губами по безобразным следам, оставленным собственными зубами. Почувствовав слабое давление в грудную клетку, он неохотно оторвался от ее шеи и внимательно посмотрел на нее.

— Отпусти меня, — взмолилась она. — Зачем тебе это нужно? Перестань меня мучить.

— Нет, — просто ответил он. — Я не хочу тебя отпускать. Ты всегда будешь со мной, хочешь того или нет.

— Пока не надоем? Или пока не наиграешься, да? Хотя это одно и то же...

Резко глаза Малфоя потемнели.

— А мне не надоест, ясно тебе?! И выбора у тебя нет. У меня много пороков, один из которых ты, грязнокровка, — гневно прошипел он. — Да. Можешь считать это моим жестоким счастьем.

— Ты не можешь заставлять меня.

— Неужели? А мне кажется, я это уже делал, и, знаешь, не могу сказать, что мне не понравилось, — насмешливо произнес он.

— Я не... вещь... — снова проговорила Гермиона. В ее глазах застыл ужас. Это же монстр стоит перед нею. Ему плевать на чувства других.

— Нет, ты не вещь, — спокойно ответил слизеринец. — Ты... м-м... любимая. Да, это слово в полной мере определяет то, что я испытываю. Ты — моя любимая грязнокровка. И я хочу тебя... прямо сейчас, — он вновь прильнул к ее шее.

— Что ты знаешь о любви, ты, мерзкий слизеринский выродок! — резко оттолкнув его, выпалила Гермиона.

— А ты что? — Малфой вновь приблизился к ее лицу. — Чувствовала ли ты хоть толику того, что испытывал я к тебе?! — разозлился он. — Семь гребаных лет я терпел и сдерживал себя, а зачем? Я мог и раньше тебя получить, но осторожничал. Наблюдал, как ты улыбалась своим идиотским друзьям, а меня удостоивала только лишь презрительными взглядами. Но вот теперь ты стоишь здесь такая манящая, такая... моя и хочешь, чтобы я отпустил тебя?! — его взгляд прожигал. Ладонью, которой Гермиона упиралась в грудь Малфоя, она ощущала яростный стук его сердца под ребрами.

— Чувствовала ты такое когда-нибудь? Ты не знаешь, какого это, когда изнутри тебя снедает что-то, из-за чего ты не можешь ни спать, ни есть, ни связно мыслить, и с каждым прожитым днем становится все сложнее это переносить.

— Всего лишь прихоть. Сиюминутное желание.

— Объясни же тогда, почему я не успокоился, получив тебя однажды?

— Замолчи! — вскрикнула Гермиона, снова отталкивая его. — Я не хочу это слушать!

— Придется, любовь моя, — ядовито ответил слизеринец и обвил руками ее талию. Она не поняла, было ли его обращение к ней сарказмом.

— Я все рассказала Гарри, — стальным голосом произнесла Гермиона, прежде чем его губы прикоснулись к ее. На мгновение он замер, а затем, усмехнувшись, поцокал языком. Малфой хотел было что-то ей ответить, но вдруг напрягся всем телом и отстранился.

— Черт... — отворачиваясь, прошептал он. Девушка догадалась, что дело не в Гарри. Что-то иное заставило слизеринца отойти от нее. — Я вернусь за тобой, — резко бросил он вполоборота и трансгрессировал.

Гермиона на дрожащих ногах подошла к столу и, присев на стул, невидящими глазами уставилась в пол. Что они с собой сделали? Как ему удалось оградить себя от любого воздействия боевых заклятий? Почему он теперь может трансгрессировать в Хогвартс? Эти вопросы, ответы на которые она не получит, мучили ее. Но главный вопрос: сможет ли она пустить в него смертоносное заклятие, когда он объявится вновь?

Проведя рукой по лицу, она медленно встала из-за стола, огляделась по сторонам в поисках своей волшебной палочки и, обнаружив ее, подняла с пола. Собрав книги, гриффиндорка направилась к стеллажам и, по местам разложив всю научную литературу, ушла из библиотеки. Она уже почти дошла до гостиной Гриффиндора, когда случайно наткнулась в коридоре на директора школы. Профессор Макгонагалл была явно чем-то обеспокоена.

— Мисс Грейнджер, — промолвила она.

— Профессор Макгонагалл.

— Ваши друзья сообщили мне, что вы в библиотеке...

— Вы искали меня, профессор? — в ее голосе зазвучало волнение, которое не скрылось от директора. В глубине души Гермиона надеялась, что сейчас эта проницательная женщина успокоит ее, сказав, что ничего особенного не произошло, что она просто поговорит с ней о занятиях, но она молчала. — Профессор Макгонагалл? — почти звенящим голосом проговорила девушка.

— Мисс Грейнджер, пройдемте ко мне в кабинет, мне нужно с вами поговорить...

***

— Чего тебе?! — злобно рыкнул Малфой, трансгрессировав к Макнейру.

— Ну надо же, а эта связь и правда действует! — удивился Эрик быстрому появлению друга.

С помощью книг из личной библиотеки Малфоя они смогли вновь пустить в действие свои метки, и теперь пользовались этой связью в особенных случаях.

— Конечно, действует, а ты сомневался?

— Немного...

— Какого черта тебе нужно было?! — вконец разозлился Малфой. — Решил попрактиковаться?!

Макнейр многозначительно посмотрел на него.

— Они нашли ее, — сказал он, обнажая зубы в улыбке.

***

Западный Йоркшир (Великобритания). Город Уэйкфилд.

Двое юношей, облаченные в черные мантии, шагали по Монктон-роуд к дому номер 11. Именно там и скрывалась девушка по имени Джейн Руквуд.

Наконец, остановившись возле маленького двухэтажного коттеджа, они достали свои волшебные палочки и, произнеся "Алохомора", проникли внутрь. В доме обнаружилась пожилая женщина — хозяйка этого коттеджа. Заколдовав несчастную, Макнейр начал обыскивать помещение, но Джейн так и не нашел. Вновь...

Малфой приблизился к напуганной женщине, связанной заклинанием "Инкарцеро", и внимательно посмотрел ей в глаза. Они были такого чистого невинно-голубого цвета.

— Где девчонка? — вкрадчиво спросил он. Женщина часто замотала головой. — Отвечай, магла! Лучше не испытывай мое терпение.

— Я н-ничего н-не знаю, — заикаясь, произнесла она.

— Зато мы знаем, — встрял Макнейр. — Ты прячешь ее.

— Что она вам сделала? — закричала пожилая женщина.

Чтобы позабавиться, Макнейр решил испробовать на ней заклинание левитации. Взмыв в воздух, бедная старушка закричала пуще прежнего. За всю свою долгую жизнь, она и представить себе не могла, что в мире есть нечто подобное. Магии не существует — таковы были убеждения подавляющего большинства маглов, что и не удивительно, ведь они никогда не видели ее проявлений.

— Она сейчас коньки от страха отбросит. Отпусти ее, иначе мы ничего не узнаем, — приказал Малфой.

— Черт! — выругался Макнейр, когда та потеряла сознание от страха.

В этот момент кто-то зашел в дом.

— Миссис Брэдшо? — донеслось из прихожей. Молодая девушка, судя по голосу. В глазах Эрика засверкал адский огонек. Подметив это, Драко ухмыльнулся. — Миссис Брэдшо, где вы? — Джейн вбежала в гостиную. То, что она увидела, заставило ее попятиться назад. Глаза девушки расширились от удивления и страха. Стукнувшись спиной о дверной косяк, Джейн бросилась было бежать из дома, но не успела — Малфой остановил ее заклинанием.

Макнейр обошел вокруг замеревшую на месте девушку.

— Ну привет, Джейн, — протянул он. По ее щеке скользнула слезинка. Из-за заклятия Джейн не могла сдвинуться с места. Даже мускулы на лице были неподвижны. Волшебной палочкой Макнейр отбросил ее светлые волосы назад и кончиком провел невидимую линию вдоль шеи к подбородку. — А-ха-ха, — произнес он раздельно. — Ну кто бы мог подумать, что следующая наша встреча состоится вот таким образом, — усмехнувшись, он расколдовал девушку, но не перестал держать под прицелом палочки.

— Эрик, — прошептала она. — Умоляю...

— Что? Не слышно.

— Пожалуйста, отпустите меня, — теперь она смотрела на них обоих, в надежде, что они смилуются над ней.

— А что нам за это будет? — растягивая каждое слово, спросил Малфой. Джейн нервно сглотнула.

— Пожалуйста, — снова взмолилась она. Голос ее дрожал из-за подступивших слез. — Не выдавайте меня ей. Она убьет меня.

— Она всего лишь твоя мать. Сбежав, ты допустила ошибку. Да, возможно, Калиста накажет тебя...

— Нет! — выкрикнула девушка. — Эрик, прошу.

На его лице отобразилось удовольствие.

— Просишь, — смакуя это слово, повторил он. — А ведь я тоже тогда просил...

— Что? Это же... Как ты можешь?

— Я обещал, что ты пожалеешь. Можешь считать, что час расплаты настал.

Малфой с интересом наблюдал эту картину. Все происходящее смутно напоминало ему собственную ситуацию. Вот только Грейнджер он бы никому не отдал.

Макнейр подошел ближе к девушке и коснулся ее волос.

— Ты знаешь, я подумаю над твоей судьбой, — сообщил он. Было видно, что игра в распределителя чужих судеб ему пришлась по душе. — Только вот думать я намерен у себя дома.

— Ты отпустишь меня? — в голосе Джейн мелькнула надежда.

Небольшой двухэтажный коттедж залил раскатистый смех Макнейра.

— Ну что ты, — произнес он почти с умилением и взял ее за подбородок. — Ты отправишься со мной. — Другой рукой он схватил ее запястье. — Где твой фамильный перстень? — резко его голос поменялся и стал таким же, как прежде.

— Я отдала его м-миссис Брэдшо, чтобы она п-позволила мне пожить у н-нее, пока я готовила д-документы, чтобы улететь из страны, — всхлипывая и заикаясь проговорила Джейн.

— Что? Ты отдала дорогой фамильный перстень? Семейную реликвию? Какой-то магле?! — Макнейр буквально кипел от злости.

— Акцио, перстень! — Малфой попытался заклинанием подозвать к себе эту драгоценность, но ничего не произошло. — Либо магла его уже продала, либо на эту вещь было изначально наложено защитное заклинание от воздействия любых чар, хотя зачем? Она же... сквиб, — Драко буквально выплюнул последнее слово.

— Тогда нужно отыскать его.

— Увози ее, а я найду перстень и заодно разберусь с маглой.

— Убьешь ее? — в голосе Макнейра зазвучал азарт, но в тоже время он спросил с какой-то опаской и неуверенностью.

— Да, если понадобится, — хмуро отозвался Драко.

Без лишних слов Макнейр схватил девушку за руку, чуть выше локтя, и поволок к выходу. Постепенно ее крики заглохли. Они удалялись к концу улицы — там их уже ждала карета.

Малфой хотел было направиться к лестнице, чтобы поискать перстень в комнате миссис Брэдшо, но внезапно что-то его отвлекло. Какое-то движение с левой стороны. Он оглянулся и увидел, что старушка, про которую он успел забыть, постепенно приходила в себя, но продолжала висеть в воздухе. Драко опустил ее заклинанием и приблизился к ее лицу. Снова эти на удивление чистые глаза, как у ребенка. Они испуганно смотрели на юношу.

— Где перстень, который отдала тебе девчонка?

— З-зачем он вам?

В глазах Малфоя сверкнула ярость. Да как смеет она — паршивая магла — задавать ему такие вопросы? Этот перстень — семейная реликвия. Он, как чистокровный маг, не мог оставить эту вещь в мире маглов.

— Вопросы здесь задаю я! Куда ты его дела?

— Никуда... Никуда я его не дела. Я положила его обратно в комнату Джейн. Мне не нужно было от нее никаких денег.

— Если ты мне лжешь... — он не договорил, но взглядом ясно дал понять, что ничего хорошего не будет предвещать его возвращение, если он там ничего не обнаружит. Поднявшись на второй этаж, Малфой пинком открыл первую попавшуюся дверь. Это оказалась комната самой миссис Брэдшо. Он понял это по фотографиям, нагромождавшим туалетный столик. На них была изображена старушка с какими-то детьми. Внуками, по всей видимости. На этаже было две комнаты. Значит, следующая временно принадлежала Джейн. Драко толкнул другую дверь и начал быстро обшаривать полки. Найти перстень ему удалось довольно быстро. Он был завернут в какой-то клочок бумаги и находился в маленькой деревянной шкатулке. Малфой хотел было отбросить тот клочок в сторону, но одна деталь заставила его обратить на себя внимание. Взгляд зацепился за знакомое слово, а точнее фамилию. Он быстро расправил смятую бумажонку и прочитал:

"Грейнджеры: Бейкер-стрит, 214А".

Абсолютная предрешенность всех событий — судьба. Независящее от человека вмешательство в его жизнь. Никогда не знаешь, когда она решит преподнести свой подарок. Как в этом убогом месте он мог наткнуться на ее магловский адрес? Фортуна к Малфою была явно благосклонна. Он смял клочок в кулаке, а перстень спрятал в кармане. Спустившись в гостиную, слизеринец вновь обратился к старушке:

— Откуда у тебя это? — он продемонстрировал ей адрес Грейнджер.

— Я... я н-не знаю.

— Лжешь, — прошипел Драко. — Ты сказала, что вернула перстень. Я обнаружил его в этом клочке бумаги.

— Ах, это... Я специально завернула его, чтобы Джейн случайно не наткнулась... Она ведь... такая добрая, не позволила бы мне не принять плату. Что это был за листок, я не знала. Он уже находился в шкатулке.

— Плату, — презрительно повторил Малфой. — Да этот перстень стоит дороже всей твоей поганой магловской жизни.

Миссис Брэдшо горько всхлипнула, когда Драко нацелил на нее свою волшебную палочку. Он был в смятении. Убить ее или оставить жить? Можно обойтись и без жестокости. Заклинание "Обливиэйт" все исправит, но... Что бы сделали они? Предыдущие Пожиратели? Ответ очевиден — они бы убили. Но если оставить старушку в живых, то об этом никто не узнает. Ни один из слизеринцев.

Решение...

Перед глазами вдруг замелькали все эти фотографии в рамках на туалетном столике миссис Брэдшо. Малфой попытался сосредоточиться и глубоко вздохнул.

Яркая зеленая вспышка озарила дом под номером 11 на Монктон-роуд. Минутой позже из этого дома вышел юноша, облаченный в темную мантию. Удовлетворенность — вот что сейчас чувствовал Драко Малфой. Он понял, почему сделал именно такой выбор. Нет, он не получил удовольствия от убийства. Ему и раньше приходилось это делать. И всегда он чувствовал только одно — удовлетворение. Он снова вспомнил эти голубые глаза. Страх, отражающийся в них еще минуту назад, больше никогда не вернется. Ничего не вернется. Нет больше жизни в этих чистых, невинных глазах.

Малфой смял в кармане листок с адресом Гермионы и, оглядевшись по сторонам, трансгрессировал из Уэйкфилда.

Глава 4. Незваный

Гермиона проследовала в директорский кабинет Макгонагалл. Женщина вежливо пригласила ее присесть, а сама устроилась напротив, в своем кресле. Гермиона уже догадывалась, что ничего хорошего сейчас не услышит, но отчасти она все же ошибалась. То, что сказала ей Макгонагалл, не относилось к разряду "ничего хорошего"...

Весть о смерти матери чуть не погубила девушку. Она больше ничего вокруг не хотела видеть и слышать. Только невыносимая боль и горечь утраты стали ее постоянными спутниками. Невозможно было пережить это, да она и перестала жить. Разве можно было назвать жизнью то состояние, в котором она сейчас находилась.

До отъезда домой она не промолвила ни слова. Никто ее ни о чем не спрашивал. Гарри и Рона предупредила Макгонагалл, поэтому они как могли, так и помогали. В основном их помощь заключалась только в том, что они просто находились рядом, когда девушка сотрясалась в тихих рыданиях от этого давящего на сердце, словно могильная плита, отчаяния и безысходности.

Рон крепко обнимал ее, будто боялся, что она исчезнет, если он ее выпустит. Не вынесет этой боли и что-нибудь сделает. Но она не могла постоянно быть с кем-то. Время от времени она нуждалась в уединении. Нужные зелья не приносили облегчения и не останавливали слезы, но... может, оно и к лучшему. Нужно плакать, пока есть слезы. Когда их нет, боль становится нестерпимой до такой степени, что пережитое сильно влияет на психику и меняет личность до неузнаваемости.

***

Через несколько дней Гермиона была дома. Генри Грейнджер молча встретил дочь, пряча, как всегда, от окружающих свои эмоции. Зато девушка сдерживаться не стала. Увидев отца, она кинулась к нему навстречу и тихо разрыдалась. Только потом, когда она смогла заснуть в своей комнате, Генри оставил ее, заперся в кабинете и, медленно оседая на пол, схватился за сердце.

Агония души, кровоточащая сгустками боли и тоски, сводила с ума. Его никто и никогда не видел таким сломленным. Понимание того, что придется еще долго существовать в этом склепе безумия и одиночества, отдавало тупой болью по всем сосудам сердечности. Как теперь жить без Грейс? Без жизни?.. Его душа, заключенная в тиски этой самой агонии, больше никогда не найдет покоя. Ей остается только ждать выхода из тела, как спасения.

Гермиону отпустили из Хогвартса только на неделю. Похороны Грейс пришлись на третий день, как девушка приехала в Лондон. После всей панихиды отец и дочь остались в доме одни.

"Он уже близко!!" — завопил телевизор в гостиной, тем самым разбудив Гермиону, заснувшую прямо в кресле. Поморщившись, она медленно открыла глаза и посмотрела на источник шума. По телевизору шел какой-то фильм ужасов, где главная героиня спасалась от жуткого монстра.

Гермиона выключила телевизор и, повернув голову к дивану, обнаружила, что Генри на месте уже не было. Значит, он как обычно заперся в своем кабинете.

Почему-то сейчас она панически боялась одиночества. Да, в первые дни ей требовалось уединение, но теперь оставаться один на один со своими мыслями было страшно. Гермиона проследовала в отцовский кабинет, но он, как и всегда, был заперт. Она уже занесла руку, чтобы постучать, как вдруг услышала его голос. Точнее это был плач, переходящий в приглушенное рыдание. Он все повторял: "Как жить без тебя? Как?!"

К горлу подступил горький комок, и стало трудно дышать. Гермиона опустила руку, так и не решившись постучать в дверь. Видно, придется в одиночку унимать свою душевную боль. Отца она сейчас не посмела потревожить.

***

Драко Малфой шагал вдоль Косого переулка, сминая в кулаке клочок с адресом Гермионы. Он не думал, что ему придется так скоро им воспользоваться. Несколько дней назад он был в Хогвартсе и выяснил, что ее там нет. Конечно же, первым делом Малфой решил проверить указанный адрес. Не прекращая идти, он трансгрессировал из Косого переулка прямо в Риджентс-парк. На юге от него простиралась нужная ему улица — Бейкер-стрит.

Через пятнадцать минут он уже стоял напротив дома под номером 214А. С виду самый обыкновенный дом, но что-то в нем было не так. Его атмосфера не соответствовала характеру самой девушки. Печаль витала в воздухе... Но слизеринец ничего этого не заметил. Он медленно подошел к крыльцу и постучал в дверь. С таким понятием, как звонок, чистокровный маг и аристократ Драко Малфой, конечно же, не был знаком.

Никто ему не открыл. Он постучал снова, более настойчиво. Малфой ожидал увидеть на пороге кого-то из родителей Гермионы, поэтому, когда дверь открыла сама девушка, немного опешил.

На миг Гермиона замешкалась, удивленно взирая на стоявшего перед ней человека, но тут же совладала с собой и попыталась захлопнуть дверь. Малфой, мгновенно среагировав, рукой остановил закрывающуюся дверь и, не дожидаясь приглашения, ворвался в прихожую. Если бы не теплое отцовское зимнее пальто, висевшее сзади, то Гермиона больно ударилась бы головой о стену — слизеринец обрушился на нее и крепко сжал рот ладонью.

— Я же сказал, что вернусь за тобой, — прошептал он, пронизывающе глядя на нее.