О том, как из психушки выгнали. 4 часть

Нас ближе к вечеру грузят в специальный «Икарус» и везут на Курский вокзал. Но на поезд до Коврова, где нам предстояло служить, мы опоздали. А следующий подходящий только рано утром. Пришлось устраиваться на вокзале на ночлег. Поднялись на второй этаж по эскалатору. Разбили лагерь возле комнаты «матери и ребенка». Майор, который этапировал нас до части говорит:

- Кому позвонить надо, подходите ко мне, я дам карточку. Сейчас пойдем вниз. Там есть телефон-автомат.

Нормальный мужик, по-человечески подошел. Было нас всего человек двадцать. Но звонить захотели только трое. У меня же никто в курсе не был, что я долг Родине пошел отдавать. Спустились вниз, набираю я домой. Сестра берет трубку.

- Машка, тут такая фигня… Меня немножко в армию забирают. Пойду послужить. Я на Курском вокзале сейчас. Приезжайте сюда, попрощаемся. Мы до утра тут будем. Мамке, папке скажи, девчонке, Лехе, Стасу…

- Ладно, скоро приедем.

Объяснил, где мы базируемся.

Часа через два приезжают родители с сестрой, друг мой Стас с ними. Привезли мне мою одежду нормальную. Я-то был одет в смешные шорты, майку, кроссы… А тут переодеваюсь в черные военные штаны, ремень с заточенной армейской пряжкой, «бульдоги» с белыми шнурками, майку с нашивкой «White Power». Нож с ремня снял, отдал другу. Мало ли, нельзя в армию со своим?

Со мной в часть ехал один чурбан. У него глаза выпучиваются. Увидел, кто с ним одним призывом идет. Ладно, думаю, с тобой мы все потом разъясним.

Отцу говорю:

- Пап, как думаешь, а может свалить просто сейчас отсюда? Не охраняет же никто!

- Нет, Макс, ты чего! Потом в розыск объявят, уголовное преступление. Ты же расписывался… Уклонение от призыва…

Ладно, решил уж в Чечню, значит пойду служить. Хотя мне российская армия вообще никуда не упиралась. Хоть навык какой-нибудь получу полезный.

Отошел с другом поговорить.

- Ты хоть в Чечню-то не просись!

- Я уже.

- Дурак, что ли?

- Нормально! Я так год сэкономлю!

- Удачи тебе тогда. Смотри, чтоб пальцы гранатой не оторвало!

Приехала моя девушка Ольга. Я попрощался с родителями, с сестрой. Они уехали домой, Ольга осталась со мной. А майор к тому времени накушался и уснул. Нас вообще никто не контролирует!

- Оль, пойдем, погуляем, по Садовому кольцу походим.

Идем, кругом огни… Ночная Москва. Последняя прогулка на гражданке! Романтика! Я говорю:

- Слушай! Давай где-нибудь займемся прощальным сексом?

- Нет! Я так не могу! В таких условиях!

- Как? Я служить ухожу! Хрен знает сколько не увидимся! Родину защищать иду! Надо срочно заняться сексом!

- Нет, не могу, отстань! Давай так гулять…

- А, может, тогда где-нибудь возьмешь?

- Фу, тем более не буду! Ты что!

Ходили с ней часа полтора, гуляли. Я и так ее уговаривал, и эдак. Не хочет. Потом за ней приехали ее родители.

Сидим, боль расставания застилает нам обоим глаза слезами. Она обещает меня ждать и приехать на присягу. И там-то мне отдаться. Где там!? Когда еще это будет?! Через месяц! Любил я ее по-настоящему, правда. Надо же быть такой сволочью! Ни капли сострадания! Попрощались, она уехала.

Я хожу злой – такой облом! Так мне её захотелось, когда увидел, так хотелось когда гуляли – и такая засада! Ладно, сейчас что-нибудь веселое придумаю.

Мы с одним парнем из этапа пошли купить чего-нибудь пожрать, раз майор спит. Как раз мне папка денег оставил. Идем, а он мне и говорит:

- Макс, а я ж тебя раньше видел!

- Да, и где же?

- На «Нэскафэ – чистая энергия». Вы там накрывали рэперов. Ты мне тогда ногой в живот пнул!

- Да? Извини. Но я тебя не помню… Я много кого пинал.

- Я запомнил! Ты кричал «Зиг хайль!» и ударил мне вот таким ботинком в живот!
- Ну, ладно, бывает.

Гуляем по площади перед вокзалом. И тут мимо нас пробегает какой-то парень, а за ним бежит чурбан со здоровым куском цемента с налипшими камнями. Видимо, подушка под асфальт. Швыряет этот кусок, не попадает, он слишком тяжелый и не летит. Пробегает еще вперед, за камень, и кричит:

- Эй, сюка! Это мой вокзал! Это мой город! Ты что попутал? Я тебя сунул-вынул буду делать!

Вот ты шакал! Твой город!? Подхожу, беру камень и хвать ему по хребту! Он падает, я давай его ногами долбить. Рэпер стоял, смотрел. Подошел, пнул хача пару раз.

- Ладно, давай, побежали отсюда.- Говорю ему.

Смотались быстренько в наш табор и легли спать посреди толпы, прямо на пол. Накрылся какой-то курткой, только ноги торчат. А Курский вокзал же стеклянный. Смотрю, мигалки какие-то, сирены. «Скорая помощь», мусора… Прибегает отряд. Будят пьяного майора.

- Ты что, придурок! Вообще не смотришь за ними!?

- Куда?- не понимает он спросонья.

- У тебя солдаты по вокзалу ходят! Вон, чуть человека не убили!

- Что? Кто?

А ментам свидетели все уже, походу показали, описали. Они видят штаны военные, ботинки с белыми шнурками торчат.

- Вон, смотри, он валяется!- Чувствую, что мне по ногам сапогами уже бьют.- Э! Вставай! Хорош притворяться!

- Что такое?- Говорю я, типа, с трудом открывая глаза и зевая.

- А ты не знаешь? Чуть человека не убил! Поехали с нами! Собирайся!

- Куда это?- Встревает проснувшийся майор.

- В отделение, с нами!

- Никуда он не поедет! Он уже, считай в армии. Хрен вы его заберете!

- Нет, поедет!

Спорят-спорят, майор побеждает. Мент, обращаясь ко мне:

- Я прослежу, чтоб тебя в Чечню отправили!

- Так они и так все туда служить поедут!- Отвечает за меня майор.

- Чтоб тебя там, ублюдка, замочили!

- Это как получится,- Отвечаю я и накрываюсь опять курткой.

Менты уехали, подходит ко мне майор:

- Максим, давай спокойно доедем до части? Потом с кем хочешь разберешься. Главное по дороге себя тихо веди. Договорились?

- Хорошо, я попробую.

Значит, мне можно делать вообще что угодно. И ничего за это не будет!

Садимся мы на электричку рано утром. Я лег на лавку, ноги свесил и сплю. Проехали несколько остановок. Тут чувствую, что меня кто-то по ногам бьет и скидывает их. Я сел, смотрю таджик-узбек, черт его разберет, ставит сумку на лавку и заводит свою шарманку:

- Носки-трусы! Покупай-налетай!- Торговать собрался!

Вообще, что ли, охренел!? Подлетаю и начинаю его долбить.

- ААА! Тварь черножопая! На!- Бац, бац по еблу.

Носки по полу уже раскиданы, у него рожа разбита, меня мои будущие сослуживцы схватили и оттаскивают. Майор просыпается, подбежал, таджика грудью закрыл.

- Максим, успокойся! Давай тихо доедем!

Сел возле меня, контролирует. Приехали в город Петушки. Мы должны были через несколько часов пересесть на поезд до Коврова. Увидел прямо возле платформы толпу скинхедов. Деревенский гоп-стайл. Половина на корточках, все с пивом. Камуфляж «белые ночи» или джинсы, спущенные тяги, ножи на поясах, свастики на плечах и грудях. Они меня тоже увидели – одет-то по форме. Зигу вскинул, подошел, поздоровался со всеми.

- Ты куда едешь?

- В армию. В Чечню собираюсь служить.

- Это круто! Уважуха! На, пивком угощайся!

- Не, я не пью. Лучше семечек отсыпьте.

Призывники в сторонку отошли, на всякий случай. Майор глаза выпучил. Я подхожу к нему.

- Ты что, их знаешь?

- Нет, не знаю. Просто соратники.

Майор начинал трезветь, пришлось купить ему еще пива. Деньги у меня были, потратить я их все не успевал. А в части, как мне казалось, купить ничего нельзя и деньги не нужны. Не то чтобы он меня просил – мне просто хотелось его напоить, чтобы он ничего не контролировал.

Отошли от вокзала, в тенек посидеть. Ребята сразу нашли кусты конопли. Давай её собирать, на солнце сушить. На металлическом листе высушили – бросились курить. Скурили два куста, набили этой дрянью коробки. Ну, болваны! Майор проснулся – все тупо ржут. Может не столько потому, что торкнуло – сколько от самовнушения.

Доехали до Коврова. Выгрузились, идем до части пешком. Кругом одноэтажные домики, козы на улице пасутся, все на мопедах и мотоциклах гоняют… Майор говорит:

- Вы сейчас продукты питания все съедайте. Деды их у вас всё равно отберут. Чтоб конфликты не провоцировать, надо все перед частью все добить. Остатки выбросите.

Весь отряд сел, давай друг друга угощать. Обожрались так, что еле-еле идти могли. Остальное скинули бродячим собакам.

Зашли в часть, нас сразу солдаты облепили, как цыгане.

- А есть покурить?

- А дай поносить!

- Подари ремень!

Сперва мы зашли в казарму, там нас усадили в кабинете за парты и давай анкетировать. Личные дела заполнили, профессии, на кого кто учился… Медицинские карточки заполняем… Всякая фигня. Тут дед один, дохленький, смотрит на меня:

- Ты чего, под скина, что ль, косишь?

- Я скин и есть!

- Да? Я скинов-то не люблю!

- И что мне теперь?

- Да я тебе сейчас пизды дам!

- Какой борзый-то! Ну, попробуй!

Тут заходит другой дед, поздоровее, как я примерно по комплекции. Мелкий ему жалуется.

- Вот это скинхэд! Меня не боится, не верит, что я ему пизды дам!

- Э! А меня ты боишься?

- Ты тоже скинов не любишь?

- Да, не люблю!

- Давай тогда, пробуй.

Подходит ко мне вплотную, я весь напрягся, раздумываю. Куда лучше ударить, если он дернется. Но он протягивает руку.

- Уважаю! Я сам чурбанье ненавижу! У нас даги в части охуевают! Их всего двадцать человек, но всех бьют, беспределят! А мы не можем объединиться никак...

Жалуется он, какие несчастные русские солдаты, что двадцать зверьков всю часть мучают. Ну, лошьё! Ладно, будем ситуацию исправлять.

Я сразу залез в пакет к себе, достал оттуда газету со статьей о ННП и фотками со сборов. А там моя фотка крупным планом с разбитыми кулаками. Это наша партия! Создадим в части ячейку! Не гоните, сейчас русские тут к власти придут! Будет у нас не российская, а русская армия. Деды даже воодушевились. Интересно же организацию настоящую строить!

Пошли форму получать. Гражданские вещи надо или выкинуть, или подарить нуждающимся. Мне не захотелось попрошайкам отдавать свои почти новые ботинки – бросил их в помойку. Туда же бросил штаны, ремень с пряжкой. Но сто пудов их потом оттуда кто-то забрал.

Выдали зеленый камуфляж. Дали пришить подворотничок. Кирзовые сапоги, пришлось учиться наматывать портянки. Всех побрили наголо, сводили в душ. Мы оделись и, смотрю, стали совершенно одинаковыми! Все лысые и зеленые!

Отправились спать. Но тут сразу началась дедовщина. Я залез на верхний шконарь, скрутил себе «морковку из полотенчика» и стал прикалываться над сослуживцами. Был у нас один жирненький, ему 26 лет уже – под старость в армию потянуло. Лег он внизу на соседнем шконаре, жопа толстая, неприкрытая. Нельзя было не ударить! Свесился вниз, прицелился. Хлоп! Я сразу сплю. Он подлетел, головой крутит, паника! Первый день в части закончился…

На следующее утро у нас должна была быть медкомиссия. Все сидим на табуретках перед телевизором, ждем. Мне же скучно, я уже веду агитацию. Смотрю – мимо идет тот азер, с которым я ехал.

- Иди сюда, чурбан!

- Э! Что сказал?!

- Что тут делаешь?

- Родину защищаю!

- Какую родину! Ты кто такой?

- Тебе какое дело?

- Охуел, что ли, так базарить!

Вскочил, навернул ему сапогом в живот. Он согнулся, получил тут же еще несколько раз и ногами и кулаками по затылку.

- Что, мразь? Часть тут держите? Теперь только параши держать тут будете!- Башню сорвало моментом, тем более что вчерашний разговор с дедами всплыл в голове. Забил его под койку ногами. Никто не мешает мне, я ору…

Выбегает на шум прапорщик, отвечавший за эту казарму.

- Всё, разошлись! Уберите его отсюда!

Меня сразу дневальные оттянули, на табуретку посадили.

- Вешайте простыни между койками, веревки натягивайте…- Объяснил, как сделать к комиссии импровизированную поликлинику. С псевдокабинетами для врачей.

Врачи пришли – окулист, уролог, лор, психиатр, еще кто-то… Человек десять. Расселись. Осмотр происходил примерно так:

- Трусы приспусти. Сколько яиц? Два? Проходи.

- Картинку видишь? Проходи.

Зашел я к психиатру.

- Так-так. Что так дышишь тяжело?

- Ничего. Шконари двигал.

- Подойди к столу. Покажи руки.

Подхожу, показываю, а у меня все костяшки сбитые. Меня и забирали-то с покоцанными. А я их еще и только что об азера ободрал.

- Бил, что ли, кого-то?

- Да, бывает…

- Покажи запястья.

А у меня на левом запястье были шрамы – пару месяцев назад кошка поцарапала довольно глубоко.

- Вены режешь?

- Нет, не режу!

- А это что?

- Поцарапался.

- Я ж вижу, что режешь!

- Да не режу я ничего!

- Хочешь, что я докажу тебе, что режешь?

- Давай, докажи!- Он меня уже бесить начал. Я что, эмо, чтоб вены себе резать!

- А, все-все, вопросов нет. Следующий…- А в карточке мне пишет «ЭВН».

Это означает «эмоционально-волевая неустойчивость». Такой же диагноз, кроме меня, поставили еще одному молодому «батюшке», окончившему духовную семинарию. У него все руки были жутко исполосованы. И забраковали наркомана, который перед медкомиссией успел в сортире обкуриться конопли, привезенной с собой. То ли из Петушков, то ли вообще из Москвы. Нас троих направили на дополнительную, расширенную и углубленную медкомиссию. Туда же были направлены и два суицидника из другого этапа, пришедшего за несколько дней до нас.

- Послезавтра решат, что с вами делать!

Решат, значит решат. Пофигу.

Вечером выходит слегка загашенный прапорщик.

- Макс, зайди ко мне в комнату!- И, обращаясь к дневальному,- Ты дверь снаружи держи!

Неприятная такая фраза? Зачем дверь держать? Я что, ломиться отсюда буду? Зашел.

- Ты что, говорят, скинхед?!

- Да.

- Был тут у нас один скинхед! Смотри.- Показывает мне членский билет ННП. Знакомая тема. Значит не врет.

- И что он?

- Всё, не скинхед больше!

- Почему?

- Потому, что я его сломал! Сейчас тебя ломать буду!

- Вряд ли получится.

- Не боишься?

- Не очень.- На самом-то деле стремно – он тяжелее меня килограмм на тридцать. Ладно, посмотрим, что будет.

Вылезает он из-за стола, подходит.

- А ты сто раз по-армейски отожмешься?

- Сто? Не знаю, может быть.

- Отжался-встал, отжался-встал. Так отожмешься?

- Так? Конечно!

- Ну, давай! Упал-отжался!

Это оказалось не очень тяжело – только выдыхаешься немного. Он смотрит:

- Вот это у вас подготовка! Вот это уважаю! Слушай, а зачем тебе в Чечню идти? Оставайся у меня! Дагов всех тут построишь, часть держать будем!

- Не, я воевать хочу!

- Тебе зачем это нужно! Здесь нужны свои люди! Давай выпьем!- Наливает водку в два стакана, грамм по 50.

- Не, я не пью…

- Будешь!

- Нет.

- Я тебя заставлю!

Тут заходит майор, который нас сопровождал. Пьяный, как слесарь после пяти вечера.

- О! А Я Макса ищу по всей казарме. Хотел с ним выпить.

- Нет, я с ним пытаюсь выпить, но он не хочет!

- Тогда давай с тобой выпьем!- Говорит майор прапорщику.

Сидят бухают и рассуждают о том, как угнетают русский народ и используют русских солдат. Мне свалить как-то охота – всегда раздражали бухие разговоры.

- Может я спать пойду?

- Ладно, отбой!

Я вышел, смотрю меня в коридоре деды ждут.

- Пойдем, чайку попьем, пообщаемся.

Поставили чай, баранки, печенья, конфетки… Давай меня отговаривать от Чечни.

- Оставайся в части служить!

- Нет, надо!

Развернул часа на полтора пропаганду ННП, деды слушают, свои предложения дают. Уже решили, что надо напасть на дагов и поломать их. Прямо в столовой спровоцирую одного, если дернутся – положить всех. На этом у них сладкая жизнь и закончится. Спать лег довольный и почти счастливый.

Пришла эта самая расширенная комиссия. Главный – медицинский полковник. Вызывает одного из двух суицидников.

- Вены режешь?- Смотрит шрамики на руке.

- Режу! Не хочу служить!

- А что так мелко режешь, и поперек? Вскрываться боишься, а служить не хочешь? Давай лоб!

Тот подходит в упор, полковник ему - Бамс! Фофан в лоб.

- Следующий!- Подходит второй.- Тоже мелко вены режешь? Давай лоб!

Ему тоже лечебного фофана отвесил. Вызывает «батюшку».

- Вены режешь?

- Нет.

- А что с руками?

- Упал на стекла…

- Ага… Служить-то хочешь?

- Нет, мне религия не позволяет… Я семинарию духовную закончил…

- Ничего-ничего! Христиане всегда служили! Веру, царя, отечество надо защищать! Годен!

Зовут наркомана. А он опять успел убиться в хлам, стоит, его прет.

- Ты что, наркоман?

- Я? Нет, да чё там, так…

- Ты же обдолбаный!

- Не, этот так там… Я не наркоман… так… травки… грибочков. Чуть-чуточку, по приколу… гы-гы!

- Так ты точно нарик! Тебя ж лечить надо!

- Нет, я только… натуральное… потребляю!

- Сколько грибов за раз ешь?- тот отвечает,- А гашиш куришь?

- Гашик-то? Конечно! Это нормальная тема!

- Ясно. Служить-то хочешь?

- Нет, конечно… Чего мне служить…

Вызывают меня.

- Служить хочешь?

- Так-то в Чечне можно!

- Зачем?

-Чеченов убивать!

Майор подходит, полковнику что-то, глядя на меня, на ухо говорит.

- Ты что, нацист?

- Да!

- На рынок сейчас пойдешь?

- Зачем?

- Черных бить!

- Пойду!

- Я тебе прямо сейчас дубинку дам! Пойдешь?

- Пойду.

- Эх, я бы и сам с тобой пошел! Но не могу, у меня погоны… Ты правильный парень. Но в Чечню ты служить не пойдешь. Потому, что оружие тебе давать нельзя. Выбирай – или стройбат, или «белый билет»?

- Лучше «билет». Зачем мне в стройбате время терять?

- Если ты в армии не служил – смотри, девчонки уважать не будут!

- Да? И что мне служба даст, если я не буду врагов Родины убивать? За что меня уважать-то? за то, что я дачи генералам строил? Что меня используют, как бесплатный экскаватор?

- Тебя и так используют! Вами же манипулируют!

Это меня вообще возмутило.

- Это вами манипулируют. Даже впрямую командуют! Вы в Чечне наступаете, загнали боевиков в горы. Вам Березовский говорит, «Хватит!», вы сдаете позиции, даете им выйти! Вы их отпускаете, отдаете то, за что солдаты отдавали жизни! Вами евреи руководят напрямую!

- Здесь да...Ты прав… Самому до боли обидно!

- Поэтому, если революция начнется, я первым буду в офицеров и ментов стрелять!

- Понятно… Поедешь ты, поэтому с белым билетом домой. Там от тебя пользы больше будет.

Забраковали меня и наркомана. Остальных переодели в зеленку и посадили со всеми на табуретки.

А нас отвели в каптерку. Там гора шмоток навалена – метра два высотой! Мы выбрали себе гражданскую одежду. Взял себе кеды, джинсы, подтяжки, тенниску и олимпийку. Стал почти кэжуалом.

Идем в столовую. Все пытаются в унисон спеть «Катюшу», а мы идем вдвоем сзади и поем в голос «Бритоголовые идут!» Наркомана я научил – они учатся быстро.

На следующий день в пять утра мы двинулись домой, в Москву. Пришли на вокзал, сели на поезд. Я, майор и наркоман. Деньги у меня оставались – умудрился сныкать. Нас не обыскивали совсем. Я купил майору пива. Он быстренько на старые дрожжи накушался и в электричке уснул.

Я снял с него кепку, положил её на пол, накидал в нее мелочи… Мне весело. Понимаю, что в армию я уже сходил. Теперь впереди целое лето свободы! Майор просыпается от дружного хохота пассажиров.

- Что случилось?

- Вы пьяным ходили, просили милостыню! Песни орали!

- Нет, быть не может!

- Во ваша фуражка стоит!

Анекдотическая ситуация из «ДМБ» воплотилась во вполне реальную. Люди ржут. Майор мелочь вытряс, одел фуражку, пошел в тамбур курить.

Едем, смотрим в окно. Кругом луга и леса. Туман в низинах стелется… Наркоман смотрит, задумался.

- Всю жизнь коровам завидовал!

- Почему?

- Ты представляешь, сколько они в тумане, на кочках, грибов жрут!? На этих кочках псилоцибины растут! Они их могут по тысяче штук хавать!

Приехали в город Петушки. Опять у нас там пересадка. Смотрю на платформе сидит девчонка. В сарафане, босоножках, на плече кельтский крест набит и под ним надпись «Rammstein». Я подхожу:

– Ты что, скингёл, что ли?

- А тебе чего?

- Ничего. Я скинхэд. Из Москвы!

- О! Скин с Москвы!

Подхожу к майору.

- Можно, говорю, с дамой погулять сходить?

- Только недалеко. Поезд через час.

Пошли с ней на озерцо недалеко от платформы. Легли в травку на берегу. Я ей по ушам езжу, а у меня с собой газета все еще сохранилась. Я её показываю.

- Ух, ты! Из Народной национальной партии, руководитель регионального отделения! Круто!

Естественно, мне захотелось срочно воспользоваться служебным положением.

- Нет, не могу. У меня месячные. Давай я к тебе в Москву через неделю приеду?

Не поверил, запустил руку под сарафан – реально прокладка имеется! У меня сразу тоска по майору.

- Пойдем, там поезд подойдет уже скоро…

Пришли, поезд через полчаса подошел и я оставил прекрасную незнакомку с газетой на память.

Приехали в Москву, в Кунцевский военкомат. Узнав, почему был отказ, все забегали. Быстренько сделали документ, что меня никуда и не увозили, что я сразу был забракован по состоянию психического здоровья. И буквально через час водитель военкома, на черной «Волге» отвез меня домой.

Мне оставалось только осенью пройти обследование в психушке и получить «белый билет». Замечательно, ни копейки не заплатив, отмазался от армии.

Дома сидит сестра.

- Ты что? Сбежал?

- Нет, сами отпустили!

- Не может быть!- Пришлось коротенечко рассказать историю.

Позвонил матери на работу – та же история. Решила, что я сбежал. Звоню Ольге. Она обрадовалась. Но решила то же самое. Никто не верил, что такое вообще возможно, чтоб из армии людей выгоняли по политическим мотивам! Три дня и свободен!

О том, как из психушки выгнали.

Всё лето я отдыхал от учебы и работы. Документы, сданные на вечернее отделение колледжа, там и остались, поэтому с сентября я мог спокойно идти доучиваться четвертый курс.

Но еще в сентябре мне предстояло две недели обследоваться в клинике на «Кантемировской».

Я позвонил по телефону, который мне дали в военкомате. Договорился и поехал.

В приемном отделении врач спрашивает:

- Вы готовы пройти обследование?

- Да, готов. Вот направление из военкомата.

- Хорошо. У вас с собой собраны принадлежности для душа, щетка, паста, тапочки?

- Да, все есть.

- А запрещенных предметов никаких нет?

- Телефон есть. Его с собой взять можно?

- Да, но вы мне его пока отдайте, потом его получите, там уже.

Поверил ему здесь, но, нож благоразумно решил ему не показывать. Телефон-то зря запалил… Меня переодели в пижаму, нож я спрятал в носок. Повели меня на этаж.

Я всегда думал, что в психушке лежат Наполеоны, Гитлеры, Александры Македонские… Люди, у которых постоянные галлюцинации. Но вижу, что нет. Кругом не психи, а обычные мужики. Сидят, гадают кроссворды. Никто ни на кого не бросается, не агрессивные. Стал общаться и выяснил, что все они просто алкоголики. Допились до «белочки», их и увезли немного отдохнуть. Острая форма закончилась, их перевели в отделение для выздоравливающих. И все они не то чтобы вылечились – они мечтают продолжить свое пагубное занятие на воле.

К ним приходят родственники. Хоть каждый день посещения. Они могут приносить еду, книжки – все, что угодно. Но у этих господ посетители оставляли в основном бутылки с нарзаном! Я всё не мог понять, зачем им его столько? Холодильник уже на половину забит нарзаном! Но вечером первого же дня я все понял!

Когда уходят врачи, основной персонал, и за ними практически не следят, они берут эти бутылки и идут в туалет. Выпить минералочки. Но дело-то в том, что в некоторых бутылках налит не нарзан, а водка! Лечатся от алкоголизма, но водочку попивают!

Я в этом заведении имел то неоспоримое преимущество, что у меня был нож. Я мог открывать любую дверь. Они открывались специальным трехгранным ключом-ручкой, который с собой носили врачи. Но подходил и нож.

А я приехал в психушку и понимаю, что в стройбат идти у меня нет никакого желания. Надо, чтоб меня точно признали психом! Открыл кухню, достал с полки кастрюлю, надел на голову простыню. Стал гулять по коридору в простыне, с кастрюлей, по которой бил половником. Медсестра проснулась – слышу шевеление и свет включился. Быстренько на кухне все положил и бегом в кровать нырнул. Она за мной в палату забегает – все спят, темно. Кто бродил – не разглядеть. Утром подходит ко мне.

- Максим, я знаю, что это ты шумел ночью! Прекрати, а то мы тебя на растяжки положим!

- Я не понимаю, о чем вы говорите!- Но сам думаю, что на всякий случай надо попритихнуть – кто знает, что они тут сделать могут?

По утрам надо было помогать медсестре таскать бачки со жратвой из столовой на этаж. Я спустился вместе с еще несколькими психами. Естественно, от отряда отбился – пошел погулять по территории. Смотрю – один псих тренируется под яблоней, руками-ногами машет. Другой гуляет. Ларек стоит. В нем продаются конфетки, шоколадки, чипсы… И около ларька трутся иностранные студенты в белых халатах. Практиканты! Негры, китайцы, индусы! Группа имени Мартина Лютера Дона Кинга. Надо бы немного пошутить. Псих я нынче или нет? Подхожу, ножом ковыряю в зубах… И облаял их изо всех сил! Это надо было видеть, как они всей группой бросились врассыпную. Ладно. Пока меня не скрутили – надо скрыться назад в отделение. Смотрю – мои психи с кастрюлями идут. Я одну из них за ручку хвать, помогаю. И с толпой спокойно ушел.

Днем по графику прогулка. Ко мне как раз приехали друзья из ННП. Сидим, прикалываемся. Им же интересно, как тут все устроено! Я рассказываю. При этом вижу, что на лавке сидит девчонка с бутылочкой минералки в руках и смотрит на меня. Проводил друзей, иду назад мимо нее. Она всё сидит. Красивая, стройная…

- Молодой человек! Вы мне не поможете минералку открыть?

Естественно помогу! И не только минералку! Подхожу, открываю.

- Ой, спасибо! Что бы я без вас делала!

- Пожалуйста! Всегда рад помочь!

- А Вас как зовут?

- Максим. А Вас?

- А меня Лена!

- Очень приятно,- обычно тут надо сделать какой-то ход конем. Но она его сделала сама.

- А у меня парня нет. А у тебя?

- У меня тоже!- Откуда ж у меня парню взяться.

- А я тебе нравлюсь?- Вот это вопрос! Девчонка, реально, модельной внешности. В коротком платьице, с длинными волосами. Единственное, что портит картинку – шрамы на руках. Все руки мелко-мелко нашинкованы до локтей вдоль и поперек.

- Да, нравишься!

- А ты хочешь со мной сексом заняться?

Вот это повезло! Конечно хочу! Только где? Давай головой вертеть по сторонам. А кругом ровно постриженные низенькие кустики. Время – сентябрь, листья облетать начали, все просматривается…

- Хорошо бы, но негде!- Говорю я с сожалением.

- Ладно, тогда в другой раз. А ты на мне женишься?

И я понимаю, что эта девушка сидит на лавке в психушке не просто так. Совсем не просто. Но надо немного подыграть.

- Да, конечно. Женюсь!

- А у тебя какая зарплата?

Зарплаты у меня тогда, и даже год спустя, не было вообще никакой.

- Ну, тысячи две долларов выходит…

- А квартира есть? Где мы жить будем?

- Трехкомнатная, на Арбате.

- А ты будешь после нашей свадьбы работать?

- Да, конечно. Надо же будет семью кормить!

- Но меня же нельзя одну оставлять дома!

- Почему?- И тут она меня начала пугать.

- А я себе все руки изрежу ножом. Вот, посмотри!

- Я тогда все ножи спрячу!

- А ты будешь меня запирать, чтобы я не убежала?

- Да, чтоб не убежала, на специальный замок.

- Ааа!- Заревела она,- Меня родители дома всегда запирали! Отдавали меня с десяти лет в психушку!

В принципе, думаю, они не были так уж сильно неправы. Но молчу. Интересно, что она дальше скажет.

- Меня недавно мои друзья впятером в подъезде изнасиловали! Я шла, остановилась с ними поговорить, а они меня изнасиловали!

- Да, это негодяи!- Наверняка, ведь, сама остановилась поболтать и спросила, не хотят ли они сексом заняться?

- Мне делали аборт и матку повредили. Теперь у меня в пизде рубцы…

- Вон, смотри, у тебя матка под лавку выпала!

- Где?- Вскочила со скамейки в ужасе.

- Вон-вон, покатилась…- Она поняла, что я пошутил, заплакала в голос!

- Ты меня не любишь!

- Как не люблю?! Обожаю! Жить без тебя не могу!- Она, как собака меня за руку схватила и прижалась. Мне уже хочется назад, в отделение…

- А чем ты занимаешься в жизни?- Вдруг нормальным веселым голосом спросила она.

- Я скинхэд. Чурок бью!- Гордо ответил я. Уж на эти темы я могу с кем угодно разговаривать.

- Ааа! Ты меня изобьешь!- И опять заревела.

- Нет-нет! Я девушек не бью!- Успокоилась.- Пойдем, уже обед скоро, я тебя до твоего корпуса провожу!

- После обеда выйдешь?