Чистоплотность следует сразу за благочестием

Мухи, которые, казалось, облепляли нас когда мы останав­ливались или даже замедляли на улицах ход свидетельствова­ли о том, что небольшое мытье нас все же не спасает.

После того, как с помощью карболого мыла мы отскребли достаточное количество грязи и пота, наша комната - когда мы в ней находились - перестала пахнуть мастерской, в кото­рой сдохла крыса.

Утром мы покинули гостиницу и чувствовали себя как все мужчины мира в наших чистых и сухих одеждах вплоть до полудня. И это оказалось кстати, поскольку нам следовало выйти и осмотреть все как следует, раз уж испанцы построили этот город на нашем пути в Африку, тем более, что была Стра­стная пятница - важный праздник католической Испании.

Утром улицы были тихи, но теперь все приходило в движе­ние. Длинные ряды и группы стульев были выставлены на

ПРОЙДЯ МНОГО МИЛЬ

центральных бульварах и тротуарах. Люди, одетые в свои вос­кресные пышные наряды, стекались на главные улицы от всех меньших улочек и оказывались на пути к центру города. Все магазины за исключением тех, которые торговали легкими на­питками и сладостями, были закрыты, и благочестие на лицах напыщенных испанцев не оставляло сомнения в том, что они воспринимают этот религиозный праздник серьезно.

Постепенно большинство стульев заняли, а центральная и прилегающие к ней улицы были заполнены толпами людей. Мы чувствовали себя здесь чужими, но уже не могли никуда двигаться, а хорошо одетые местные бросали на нас хмурые взгляды. Наши джинсы и футболки не слишком подходили к святости праздника.

Всюду компаньонки

В большей степени мы были сосредоточены на наблюде­нии за испанскими девицами и получили более, чем один взгляд и одну улыбку в ответ. Но мы не могли приблизиться ни к одной из них, казалось, что все они были окружены родителя­ми или ревнивыми братьями. Когда они красиво садились в своих весенних платьях, семейные группы всюду простирали свои щупальца, пытаясь и сзади, и с боков защитить эти преле­стные создания.

Они прогуливались неизменно под ручку с мамой и папой и часто с братом или кузеном, шедшим сзади. Было слегка обескураживающее для нас гулять по второму по величине испанскому городу, погруженными в сладострастные мысли и неспособными что-либо предпринять, кроме, как испытывать вожделение. Увы, это была часть бремени, которую мы долж­ны были вынести, чтобы стать абсолютными победителями.

Исследуя город

Рано на следующее утро мы взяли велосипеды и поехали по тихим улицам вдоль порта из города. На улицах было без­людно. Это была езда, приносящая истинное удовольствие. Выехав за пределы центра, мы попали в трущобы, состоящие из скоплений лачуг, построенных из картона и простыней, скреп­ленных проволокой.

Я помню, что подумал тогда, что это были худшие жизнен­ные условия, какие я когда-либо видел. Я слишком мало знал о том, что нас ждало в Африке.

ИСПАНСКИЕ ЖЕЛЕЗНЫЕ ДОРОГИ

Агония испанских дорог

Утром на Пасху мы, вращая педалями, направлялись в сто­рону Валенсии и как раз в зубы к ветру. Это был следующий день, накапливающий изнеможение, жжение в бедрах, и глаза полные крупных песчинок, летящих из щелей между булыж­ником, и пот, и скрипящие зубы.

Поклажа, глубоко врезавшаяся в плечи, всякий раз когда приходилось подскакивать и трястись из-за неровности доро­ги, желудки, ноющие от голода, и онемевшие на поручных руля руки, покрывающиеся судорогами. Все напасти и невзгоды ве­лосипедной жизни снова.

Мы держались. Один день. Два дня. Три дня. Злобный ветер стал врагом. Он никогда не ослабевал. Он таился за каждым поворотом дороги, атакуя нас у подножья и на вер­хушке каждой горы, и обсыпая наши лица песком. Он не да­вал нам ни покоя, ни пощады; ночью нам потребовался почти час, чтобы приготовить луковый омлет на небольшом костре, которому все же удалось какое-то время продержаться. Каж­дое утро ветер будил нас яростной тряской, дул весь день и ночью не давал нам спать своим завыванием.

Мы начали ненавидеть ветер и дорогу, и велосипеды, как атрибуты невыносимого испытания. За пределами Таррагона ветер стал таким сильным, что требовались максимальные уси­лия, чтобы удержать равновесие. Через четыре дня мы были только в двух часах езды от Барселоны, и ветер в конце кон­цов победил.

Принимая неизбежное

Это было после завтрака омлетом, который проще всего готовить яйца (дешевый протеин), лук (единственный доступ­ный нам в это время года овощ) в скальной пещере, где ветер, завывал над дорогой за пределами нашего убежища, когда мы решили переоценить нашу ситуацию.

«Мы, как дураки, бьемся головами в кирпичную стену», -сказал Джефф. «Так приятно себя чувствовать, когда остано­вишься. Говорю зам, мы должны остановиться сейчас!»

«Если я когда-либо решу не садиться больше ни на один велосипед с своей жизни, это будет скоро», - решительно со­гласился Боб.

«Но подумай, какими стойкими мы становимся, ведя подоб­ный образ жизни».

«Да, но я уже достаточно стоек».

ПРОЙДЯ МНОГО МИЛЬ

«Но ведь это же дело чести.»

«Что ты имеешь в виду?»

«Если вы сейчас сдадитесь, насколько труднее вам может прийтись в жизни в будущем.»

«Кто думает о будущем?»

«Я думаю.»

«Давай мы применим его к следующим трем дням.»

«Черт с ними.»

«А как насчет двух дней?»

«Ой, ну прекрати, по крайне мере еще один день.»

«Эй парни, вы даже не слушаете. Давайте-ка обсудим это.»

«Что это? Винароз? Следующий город? Давайте помедлен­нее, у вас как раз секунда!»

«Куда вы оба помчались?»

«Подождите минуту. Не спешите так, ничего не обдумав.»

«Да, но мы уже достаточно все обдумали.»

«Давайте проголосуем! Э-э, да ради Бога, подождите меня!»

И закончив наш диалог, мы отправились к ближайшей железнодорожной станции.

Иногда в бизнесе и в жизни вы должны пробовать и про­бовать снова, и затем пробовать что-то еще. В большинстве случаев трудности приходят не для того, чтобы вам вос-припятствовать, а для того, чтобы подсказать. Вы всегда должны быть готовы принять, приспособиться и ответить по-новому.

Поезд из Винароза

Винароз был типичным испанским городом, его улицы за­полняли коробки глиняных и кирпичных домов за исключением центра, где большие по размерам здания вырастали в два-три этажа. Если не считать одинокой грязной козы, щиплющей трав­ку, все дорожки окраины города казались безлюдными.

Мы пересекли незаасфальтированный двор старого кар­касного здания и остановились возле него, с надеждой окли­кая местных жителей до тех пор, пока пожилой человек, оде­тый в остатки синего пальто, не просунул свою голову сквозь одно из голых билетный окон. Он недовольно прорычал нам цену и прежде, чем отправиться спать, продал нам билеты тре­тьего класса до Валенсии. Нам оставалось два часа ожидания, время которое можно было бы потратить на то, чтобы разыс­кать что-нибудь съестное - наше универсальное средство от всех недугов, включая езду, гуляние, сидение и задержки, выз­ванные испанскими поездами. После поедания чего-то неоправ-

ИСПАНСКИЕ ЖЕЛЕЗНЫЕ ДОРОГИ

данно дорогостоящего в грязной уличной забегаловке мы по­тратили следующий час на впитывание немногочисленной ме­стной культуры и затем завертели педали в сторону желез­нодорожной станции. Мы были не единственные, кто приехал туда заранее.

Компаньоны по путешествию

Толпа, достоянная того, чтобы быть гордо ведомой Моисе­ем, собралась в том же дворе перед железнодорожной колеей. Там были старые небритые мужчины в испачканных потом крестьянских одеждах, сопровождаемые пожилыми женщина­ми, одетыми в вездесущий траурный черный, столь-популяр­ный в Испании. Усталые жены и мужья носились с узлами семейного имущества и недокормленными детьми. Молодые мужчины и старые фермеры, перемешанные толпой, создавали сутолоку вместе с козами, курами, собаками, тюфяками, мла­денцами, корзинками, овощами и старыми велосипедами. Те­перь здесь появились еще трое оборванных гринго, завершаю­щих общую картину.

Каждый сидящий под горячим сухим солнцем полудня уста­ло взирал на всех вокруг, как будто ожидая похоронной процес­сии. Несколько голов повернулось, чтобы взглянуть на нас, когда мы подъехали, но убедившись, что мы не кусаемся, вернулись к созерцанию грязи. Мы передали велосипеды служащему ба­гажного отделения и заняли свое место среди других.

Моисей предстал в образе испачканного сажей грязного машиниста, подавшего свой старый паровоз в Винароз, пятнад­цатью минутами' позднее. Его вдохновляющая сила была по­разительна. Вокруг поднялась сумасшедшая орущая хаотич­ная суета. Мы бросились в ее визжащую и толкающую гущу, сражаясь за место для наших вещей и отдыха в узком про­странстве вагона. Коридоры быстро наполнились народом, как раз когда старый машинист издал один пронзительный гудок и двинулся со станции в направлении Валенсии.

Поезд третьего класса

Путешествие длилось почти семь часов и оставило неизг­ладимый след на нашем опыте. Каждый должен съездить в Испанию ни по какой другой причине, кроме как для того, чтобы покататься на поезде третьего класса. Это уникальное явление в эволюции транспорта когда-нибудь станет только воспоминанием. Когда испанские железные дороги увеличат

ПРОЙДЯ МНОГО МИЛЬ

свою пропускную способность, и их современные возможнос­ти устареют, вам нужно будет отправиться в Индию по тем же причинам.

Уже будучи в Валенсии, нам понадобился почти час, чтобы вернуть наши велосипеды, купить билеты в Сан Рок (ближай­шая от Гибралтара испанская станция), переоформить наши велосипеды в багажном отделении и, наконец, уйти со станции в ясную ночь по направлению к ярким огням Даунтауна.

Всегда спрашивайте у копов

Мы пользовались двумя фразами - temenos mucho hambre (мы очень голодны) и по mucho dihero ( нет много денег) -из нашего испанского словаря, подходя к первому полицейс­кому, которого мы видели.

Он смотрел на наши небритые лица, ниже на наши гряз­ные свитера, джинсы изношенные теннисные туфли и улыбал­ся, с пониманием качая головой. Побуждая нас следовать за собой, он вел нас через шумные улицы мимо нескольких кафе к узкому ряду маленьких, чистых, переполненных кафешек.

«Fgui no guesto mucho dinero» ( здесь это не дорого) -говорил он улыбаясь и спеша вернуться туда, где мы к нему подошли.

Еда была хорошей, люди приятными и - что самое главное - цены были в половину меньше тех, которые приходилось платить в заведениях возле станции. Когда сомневаешься, спра­шивай копа. Если они не знают чего то лично, они знают кого-то, кто знает, и они редко посылают по ложному пути. В циви­лизованной стране самая ведущая личность во всей округе — коп, работающий на улице. Этот урок мы выучили еще в нача­ле своего путешествия и уже никогда не забывали.

Ночной поезд

Мы вернулись назад на станцию пораньше, чтобы сесть на наш ночной поезд. Он отличался от того, на котором мы еха­ли из Винароза, в нем имелись подушки на сидениях и двери в купе. Мы были в числе первых пассажиров и быстро нашли свободное купе. Мы наивно решили, что уж поскольку мы в купе, и уже достаточно поздно, нам удастся проспать всю ночь. В 10:48, когда поезд отправился со станции, наше купе все еще было пустым. Ага! Какая удача. Спокойной ночи, амигос.

ИСПАНСКИЕ ЖЕЛЕЗНЫЕ ДОРОГИ

Попутчики

Однако через 15 минут наш поезд затормозил, подбирая тол­пу пассажиров на пригородной станции, трое из которых с шу­мом втолкнулись в наше купе. Раздраженные, мы сели и освобо­дили места, отныне лишенные возможности вытянуть ноги.

Казалось, поезд только начал набирать скорость, когда он снова остановился и позволил очередной толпе испанцев осу­ществить штурм. И еще трое заскочило в наше купе. Этот процесс продолжался не смотря на наши угрозы и протесты до тех пор, пока двенадцать нас не сплотилось плечом к плечу в маленьком купе. Расстояние между скамейками б_]ыло на­столько узким, что мы сидели, закинув ногу за ногу.

«Мне не хватает места, чтобы почесаться», - сказал Боб, «Как вы думаете, кто-нибудь из них собирается ночью выходить?».

«Мало, что изменится даже если выйдут», - сказал я, «Толь­ко выгляньте в коридор».

Весь проход вдоль вагона был уже заполнен испанцами, неспособными найти сидячие места; кажется станет хуже преж­де, чем улучшиться.

«Нам еще повезло, что у нас есть места», - проворчал Джефф.

«Но впереди еще долгая ночь».