Отношения капиталистических стран с государствами, находящимися на докапиталистической стадии развития 1 часть

Маркс и Энгельс не считали, что капиталистический способ производства испытывает неотложную потребность в территориях для своего расширения. Конечно, если бы это было возможно, буржуазия сделала бы это с целью извлечения прибыли.

Капитализм изначально развивался в Европе и с трудом проникал в Азию. Это было прежде всего связано, по мнению Маркса, с господствовавшими там ранее способами производства. Из этого следует, что капиталистические государства не несут ответственности за отсталость Азии. Поскольку капита­лизм развивался равномерно и является гомогенным (однородным), что, кстати, и объясняет предполо­жение о перманентной мировой революции, теория марксизма не рассматривает вопросы развития раз­ных уровней капиталистического развития и их отношений друг с другом (неомарксистские концепции центра и периферии появились позже).

Таким образом, основоположники марксизма представили в основном евроцентричную модель меж­дународных отношений, оставив вне поля своего зрения то, что сейчас принято называть странами Третьего мира. Отнеся их к «азиатскому способу производства», Маркс и Энгельс характеризовали эти страны как «примитивные», «варварские», «полуварварские», «Восток», «нации крестьян», «отсталые». Поэтому стремление капиталистических государств к расширению колоний и утверждению там капита­листического способа производства вместо азиатского рассматривалось как явление прогрессивное,

Отношения социалистических стран с государствами, находящимися на докапиталистической стадии развития

Как уже отмечалось, Маркс и Энгельс считали мировую социалистическую революцию закономер- ным явлением. Она бы поставила перед победившим пролетариатом вопрос об отношении к бывшим колониям или, точнее, как отмечал Каутский, об ответственности за эти колонии. В связи с этим пред­ставлялось бесспорным, что вместо капиталистического колониализма должен был появиться его новый тип. Только при помощи и под руководством мирового пролетариата у колоний есть шанс преодолеть свою отсталость.

Отношения социалистических государств

Эта категория отношений весьма незначительно представлена в работах Маркса и Энгельса. Будущая мировая социалистическая революция должна была обеспечить победу пролетариата, которому предсто-

1 Venduka Kubalkova and Albert Cruickshank. Marxism and International Relations. Clarendon Press, Oxford, 1985. Р. 36.

Введение в теорию международных отношений и анализ внешней политики

яло решать задачу строительства коммунистического бесклассового общества. Уничтожение государ­ства сняло бы, естественно, и саму проблему межгосударственных отношений. Вместо традиционных международных отношений должно было возникнуть неантогонистическое по своей природе многонацио­нальное многообразие, которое тем не менее сохраняло бы отдельные черты неравенства. В Критике Готтской программы, в частности, отмечалось:

«Между отдельными странами, провинциями и даже между коммунами всегда будет существовать определенное неравенство в условиях жизни, которые можно будет свести к минимуму, но никогда не уничтожить полностью».

Таким образом, можно предположить, что основоположники марксизма полностью не исключали воз­можности конфликта даже между социалистическими странами.

Развитие марксизма

Стремительное развитие капитализма в последней четверти XIX - начале XX вв. вызвали потреб­ность у сторонников марксизма анализа и обобщения новых реалий. Применительно к рассматривае­мому нами предмету теории международных отношений можно выделить три направления марксист­кой мысли:

1) рассмотрение международных отношений в категориях исторического материализма (например,
теории империализма и мировой экономики, где международные отношения становятся частью отноше­
ний в сфере производства);

2) выделение отдельных феноменов (войны, нации) в качестве самостоятельных категорий. Этот под­
ход, характерный для австрийских марксистстов, отличался тем, что политические и идеологические
факторы рассматривались не только как производные от экономических, но и всего социального процесса
в целом, в котором особое место принадлежало национализму;

3) международные отношения во многом независимы от экономики и не могут интерпретироваться
исключительно в категориях исторического материализма (Э. Бернштейн).

Наиболее ортодоксальный из названных подходов рассматривает международные отношения в каче­стве части мировой экономической системы и соответственно считает их категорией политэкономии. Причина такой трансформации кроется в том, что Маркс и Энгельс определяли капиталистический спо­соб производства как развивающийся в рамках отдельных государств. При этом горизонтальные (или межгосударственные) отношения у них носили второстепенный характер, уступая первенство вертикаль­ным (классовым) отношениям. В этом смысле марксизм представлял собой теорию преимущественно ориентированную не вовне, а внутрь отдельных государств. Структурные изменения в капиталистичес­ком способе производства, и прежде всего появление монополий, интернационализация капитала и его вывоз в значительных размерах заставили по-новому взглянуть на саму природу отношений между капи­талистическими государствами.

Австрийский экономист Р. Гильфердинг в 1910 г. установил взаимосвязь между капитализмом и милитаризмом. В конце XIX в. тенденция к централизации и концентрации капитала привела к появлению гигантских финансовых институтов, которые фактически установили контроль над промышленностью. Опираясь на работы К. Маркса и либерального экономиста Дж. Гобсона (1902), Гильфердинг выдвинул гипотезу о том, что капитализм вступил в свою новую фазу - фазу финансового капитализма, который толкает западные государства к экспансии и соответственно к войне. На последней стадии развития капитализма финансовый капитал, контролируемый банками и используемый промышленниками, нужда­ется в новых рынках, в поставках все большего количества сырья.

Другие марксисты (Роза Люксембург и Карл Каутский) развили это положение о связи капитализма и милитаризма. Н. Бухарин в своей работе «Мировое хозяйство и империализм» (1915) фактически согла­сился с выводами Гильфердинга относительно тенденций развития современного капитализма. Он счи­тал, что капиталистическое общество немыслимо без гонки вооружений, как немыслимо и без войн. В товремя работа Бухарина в теоретическом отношении была наиболее интересной из всех трудов предста- вителей марксизма. В частности, Бухарин выдвинул гипотезу о том, что на международной арене друг с другом борются не «национальные» государства, а национальные экономики, являющиеся не чем иным, как частью мировой экономической системы. Таким образом, если раньше имела место конкуренция прежде всего на национальном уровне, то теперь - на уровне международном. Конкуренция вышла за

Глава 2. Война, мир и государства

пределы государства и стала интернациональной. Более того, не только отдельные предприятия, а целые страны стали объектом империалистической аннексии.

Одним из следствий этого является дальнейших разрыв в уровне развития отдельных государств, рост диспропорций и социального неравенства.

В целом современный капиталистический мир есть не что иное, как совокупность экономических предприятий, организованных на национальном уровне. В структурном отношении от состоит из несколь­ких развитых в промышленным отношении государств (ядра) и периферии, представленной малоразви­тыми странами. Поэтому государства стали государствами-классами в зависимости от того, какое место они занимают в международном разделении труда, а также их принадлежности к ядру или перифе­рии. Следовательно, появились государства-поработители и порабощенные, что обусловливает неизбеж­ность глобального столкновения в будущем. Поэтому войны в данных условиях являются неизбежны­ми, а мирное сосуществование представляет собой передышку перед новыми конфликтами. Ми­литаризм становится нормой, в то время как призывы к разоружению, нейтралитету представляются нелепыми.

Перефразируя Клаузевица, Бухарин замечает, что войны не просто продолжение политики другими средствами, но и

«активное продолжение в пространстве данного способа производства... Определять войну лить как захват ни в коем случае нельзя, поскольку таким образом теряется главное, а именно, какие производственные отношения усиливаются или расширяются в результате войны, какие основы расширяются данной "политикой захвата"».

Отметим, что В. Ленин был полностью солидарен с этими взглядами Бухарина. Концепцию агрессии Бухарин не развивал, поскольку будущая революция с неизбежностью должна была поставить вопрос об «агрессии» пролетарского государства с целью подталкивания мировой революции.

Несколько отличающуюся от названной позиции по вопросу об отношениях между капиталистически­ми государствами занимал К. Каутский. Он утверждал, что капиталистические страны способны избе­жать войны друг с другом. Его теория «ультраимпериализма» (1914) содержала тезис о том, что капита­лизм на самой высокой ступени своего развития объединит империалистов и таким образом положит конец их борьбе друг с другом. Основа для такого объединения и сотрудничества состояла в необходимо­сти не только избежать войны, но и в потребности финансового капитала совместно эксплуатировать остальную часть мира.

Открытый В. Лениным закон о неравномерности развития капитализма существенным образом осла­бил аргументацию Каутского. В своей работе «Империализм, как высшая стадия капитализма» В. Ленин обосновал связь между империализмом и войной. Он в популярной форме изложил марксистские аргу­менты Гильфердинга и Бухарина и снабдил их солидной статистической базой. Как отмечал В. Ленин, итоговая картина всемирного капиталистического хозяйства накануне первой мировой войны была им представлена на основании сводных данных «бесспорной буржуазной статистики и признаний буржуаз­ных ученых всех стран».

Выясняя истинный социальный (или классовый) смысл войны 1914-1918 гг., В. Ленин обратился не к дипломатической истории войны, а к анализу объективного положения командующих классов во всех воюющих державах. Он исходил из того, что «чтобы изобразить это объективное положение, надо взять не примеры и не отдельные данные (при громадной сложности явлений общественной жизни можно все­гда подыскать любое количество примеров или отдельных данных в подтверждение любого положения), а непременно совокупность данных об основах хозяйственной жизни всех воюющих держав и всего мира».

Эта совокупность данных нашла свое выражение в характеристике империализма, как особой стадии капитализма, для которой характерны пять следующие признаков:

1) концентрация производства и капитала достигли такой высокой ступени развития, что создали мо­
нополии, играющие решающую роль в хозяйственной жизни и вытеснившие свободную конкурен­
цию - основное свойство капитализма и товарного производства вообще;

2) слияние банковского капитала с промышленным и создание на базе этого финансового капитала,
финансовой олигархии;

3) вывоз капитала, в отличие от вывоза товаров, приобретает особо важное значение;

4) образуются международные монополистические союзы капиталистов, делящие мир;

5) закончен территориальный раздел земли крупнейшими капиталистическими державами.

60 Введение в теорию международных отношений к анализ внешней политики

Уточняя последний из названных признаков, В. Ленин отмечал, что «окончательный раздел земли» означает, что мир впервые оказался уже поделенным, что в дальнейшем предстоят лишь переделы, т.е. переход от одного «владельца» к другому, а не от бесхозяйственности к «хозяину».

На основании статистических данных распределения железных дорог, являвшихся синтетическим по­казателем развития главных отраслей промышленности, Ленин сделал вывод о его крайней неравномер­ности развития.

Итоги развития монополистического капитализма показывали

«абсолютную неизбежность империалистических войн на такой хозяйственной основе, пока существует частная собственность на средства производства...

Частная собственность, основанная на труде мелкого хозяина, свободная конкуренция, демократия, - все эти лозунги, которыми обманывают рабочих и крестьян капиталисты и их пресса, остались далеко позади. Капитализм перерос, во всемирную систему колониального угнетения и финансового удушения горстью "передовых" стран гигантского большинства населении земли. И дележ этой "добычи " происходит между 2-3 всемирно могущественными, .вооруженными с ног до головы хищниками (Америка, Англия, Япония), которые втягивают в свою войну из-за дележа своей добычи всю землю»'.

И далее:

«...При капитализме немыслимо иное основание для раздела сфер влияния, интересов, колоний и пр., кроме как учет силы участников дележа, силы обще-экономической, финансовой, военной и т.д. А сила изменяется неодинаково у этих участников дележа, ибо равномерного развития отдельных предприятий, трестов, отраслей промышленности, стран при капитализме быть не может. Полвека тому назад Германия была жалким ничтожеством, если сравнить ее капиталистическую силу с силой тогдашней Англии; тоже - Япония по сравнению с Россией. Через десяток-другой лет "мыслимо " ли предположить, чтобы осталось неизменным соотношение силы между империалистскими державами? Абсолютно немыслимо.

Поэтому "интер-империапистские" или "ультра-империалистские" союзы в капиталистической действительности... в какой бы форме эти союзы ни заключались, в форме ли одной империалистской коалиции против другой империалистской коалиции или в форме всеобщего союза всех империалистских держав - являются неизбежно лишь "передышками" между войнами. Мирные союзы подготовляют войны и в свою очередь вырастают из войн, обуславливая друг друга, рождая перемену форм мирной и немирной борьбы из одной и той же почвы империалистских связей и взаимоотношений всемирного хозяйства и всемирной политики...

Империализм есть эпоха финансового капитала и монополий, которые всюду несут стремление к господству, а не к свободе. ... Особенно обостряется ... национальный гнет и стремление к аннексиям, т.е. к нарушению национальной независимости»².

Подытоживая свои наблюдения, Ленин дал следующую характеристику первой мировой войны: «Зах­ват земель и покорение чужих наций, разорение конкурирующей нации, грабеж ее богатств, отвлечение внимания трудящихся от внутренних политических кризисов России, Германии, Англии и других стран, разъединение и национальное одурачение рабочих и истребление их авангарда в целях ослабления рево­люционного движения пролетариата - таково единственное действительное содержание, значение и смысл современной войны»³.

«При капитализме, и особенно в его империалистской стадии, войны неизбежны», - заключил В. Ле­нин.

Вместе с тем он настаивал на необходимости выделения «позитивного значения революционных войн, т.е. не империалистских войн, а таких, которые велись, например, от 1789 г. до 1871 г. ради свержения национального гнета и создания ... национальных капиталистических государств», а также оборонитель­ных войн «... для охраны завоеваний побеждающего в борьбе с буржуазией пролетариата» (Конферен­ция Заграничных секций РСДРП. Март 1915 г.).

Ленинская теория империализма имела широкий отклик в Европе. После Октябрьской революции в России и прихода большевиков к власти рабочие партии в Европе раскололись на две части - реформис­тскую (социал-демократическую) и революционную (коммунистическую). Последняя неизменно наби­рала силу среди трудящихся Запада, особенно в результате Великой депрессии. Однако ленинизм не ока­зал особого влияния на западных интеллектуалов, работавших в то время в области международных отношений.

Впоследствии ленинские идеи о неравномерности экономического развития стран при капитализме и особенно структурная модель мирового капиталистического хозяйства Н. Бухарина (ядро-периферия)

¹ В.И. Ленин. Империализм, как высшая стадия капитализма. Предисловие к французскому и немецкому изданию. Избранные
произведения. В 6 т. М., 1951. С, 5.

² В.И- Ленин. Империализм, как высшая стадия капитализма. Там же. С. 81.

³ Ленин В. Война и российская социал-демократии. Там же. С. 88.

Глава 2. Война, мир и государства

были положены в основу наиболее значимых трудов современных последователей марксизма и так назы­ваемой теории мировой системы (И. Валлерстейн), о которой речь пойдет в пятой главе.

КЛАССИЧЕСКИЙ РЕАЛИЗМ

Это направление в исследовании международных отношений развивалось, начиная с 1930-х гг. и в первые послевоенные годы предстало как вполне оформленное мировоззрение. Родоначальниками реа­лизма в Британии были Карр (Саrr) и Шварценбергер (Schwarzenberger), а в США - Моргентау (Моrgenthau) и Нибур (Neibuhr).

Размышления Карра в The Twenty-Years’ Crisis 1919-1939 (1939) отражали известное разочарование в Лиге Наций, которая не смогла предотвратить агрессию в Абиссинии и Маньчжурии, а затем и в Европе. Карр считал ошибочным предположение о том, что уберечь мир от войны могло более рациональное и более моральное поведение государств на международной арене. По его мнению, Лига Наций и Постоян­ный Международный суд не могли создать лучший мировой порядок. Сила этих институтов напрямую зависела от того, в какой степени их деятельность поддерживали государства-члены. В условиях, когда Германия. Италия и Япония открыто выступили против системы, возникшей в результате первой мировой войны (и, естественно, против Лиги Наций), а США и СССР или не хотели, или не могли помочь Лиге, Великобритания и Франция также отошли от принципов, изложенных в Уставе, и предпочли компромисс с Германией по поводу Чехословакии (1938).

Оценивая эту ситуацию, Carr готов был согласиться с политиками, пошедшими на подписание Мюн­хенских соглашений, поскольку они являли собой пример «самого точного за последние годы подхода к решению крупной международной проблемы мирным путем».

Моральная сторона международной политики, на которой основывалась деятельность Лиги Наций, по мнению Карра, имела два существенных изъяна. Первый состоял в двойном стандарте, которым меж­дународное сообщество (Лига) пользовалось для оценки той или иной ситуации (британское и французс­кое правительства считали агрессию против Греции недопустимой, а по поводу нападения на Абиссинию лишь выражали свое сожаление).

Второй касался того, что не получила распространения и поддержки идея об общем благе, которое должно превалировать над благом отдельных государств (идея наднациональности). Без этого трудно было представить, как могла эффективно работать любая международная организация, в том числе и Лига Наций, Карр утверждал, что сила международной организации состоит в силе поддерживающих ее государств.

Шварценбергер (Power Politics, 1941) также пытался понять причины провала Лиги Наций и при раз­мышлениях о мировой политике брал за точку отсчета межвоенный период. Относительно самой важной проблемы - обеспечения коллективной безопасности, которую должна была решить Лига Наций, Шварценбергер заметил следующее:

«Сама необходимость подобных договоров (двусторонних договоров о взаимной помощи - Н.Л.) показала, что члены Лиги или же считали, что система, закрепленная в Уставе, является недостаточной, неработающей или слишком инертной, чтобы т нее полагаться, или же были уверенными в том, что другие члены Лиги не будут выполнять свои обязательства, вытекающие из Устава...»

Идеи реализма нашли свое развитие в работах американского мыслителя Нибура (Moral Man and Immoral Society 1936). Одной из серьезнейших диспропорций современного мира он считал стремитель­ное развитие технического прогресса и топтание на месте в сфере политики в широком смысле слова. Мир стал взаимозависимым, но остался разобщенным морально и политически.

Уже после окончания Второй мировой войны, объясняя причину «анархии» в международных отноше­ниях, Нибур отметил, что идея создания «мирового правительства» имеет серьезные изъяны. Во-первых, почти все аргументы за нее основываются на предположении, что желание создать новый мировой поря­док имеет в виду появление «мирового правительства». Однако правительства создаются исходя из на­сущных потребностей общества/сообщества, а не по чьей-либо прихоти. Во-вторых, сами правительства обладают весьма ограниченными возможностями для объединения общества/сообщества. Поскольку в мире нет такого общего интереса, то лучше иметь несовершенную ООН, нежели некую федерацию госу­дарств, вообще неспособную что-либо сделать. Нибур подчеркивал, что силы, которые работали на

Введение в теорию международных отношений и анализ внешней политики

интеграцию мирового сообщества, очень ограничены (The Illusion of World Government, 1948). В услови­ях начавшейся холодной войны удовлетворяться существующим status quo нельзя, необходимо поддержи­вать отношения с противником (СССР), используя для этого ООН не в качестве гипотетического мирово­го правительства, а как своего рода мост между частями разделенного мира.

Наиболее крупной фигурой среди представителей реалистической школы был немецкий эмигрант Ханс Моргентау, вынужденный покинуть свою родину из-за преследований со стороны нацистов.

Его книга Politics Among Nationa (1948), неоднократно отвергавшаяся американскими издательства­ми, стала в конце концов классической. На ней были воспитаны несколько поколений американских и западноевропейских политиков. Когда Моргентау ушел из жизни в 1980 г., бывший государственный сек­ретарь США Генри Киссинджер произнес слова, под которыми подписались бы многие: «Ханс Моргентау был моим учителем».

Интеллектуальными предтечами современного реализма были принято считать Фукидида и Макиа­велли.

В Истории Пелопоннесской войны Фукидид попытался объяснить причины крупнейшего столкно­вения коалиций, во главе которых находились Афины и Спарта. Фукидид полагал, что для этого ему необ­ходимо объяснить поведение основных противников, вовлеченных в конфликт (Моргентау также полагал, что предметом международных отношений является поведение государств}.

Не располагая всеми высказываниями военачальников периода войны, Фукидид использовал метод рационального реконструирования прошлого, поставив себя на место тех, кто принимал решения в Афи­нах и Спарте.

«Во всех случаях было трудно запомнить слово в слово все, что было сказано, поэтому я вкладывал в уста героев то, что, по моему мнению, они должны были сказать в соответствующей ситуации, конечно же, следуя в общем и целом тому, что они в действительности говорили»¹.

Аналогично этому размышлял и Моргентау:

«Мы ставим себя наместо политика, который должен решить определенную проблему, и спрашиваем себя: какие рациональные альтернативы для решения данной проблемы у него существуют... и какую из них с наибольшей вероятностью выберет данный конкретный политик, находящийся в данных условиях. Это и есть проверка гипотезы реальной действительностью, которая объясняет феномены мировой политики и делает возможным теоретизирование в сфере политики»².

Реконструируя мотивы поведения Афин и Спарты, Фукидид исходил из того, что обе стороны стреми­лись сохранить свои позиции или же даже хотели их упрочить:

«Подлинной причиной войны я считаю ту, что обычно скрыта. Рост мощи Афин и опасение в связи с этим Лакедемона сделали войну неизбежной».

Главная идея Моргентау изложена следующим образом:

«Путеводной звездой, которая помогает политическому реализму пробраться сквозь дебри мировой политики, является концепция интереса, определяемого категорией доминирования Поэтому мировая политика, подобно всем другим, является борьбой за доминирование.

Когда мы говорим о доминировании, мы имеем в виду чей-либо контроль над умами и действиями других людей». Более того, I «политика как таковая, будь то внутренняя или внешняя, обнаруживает три основные модели; все политические феномены могут быть сведены к одному из трех основных типов.

Политика сводится либо к стремлению сохранить свое доминирование, либо упрочить его или же его продемонстрировать». Такая политика проявляется в следующих трех формах:

1) политика status quo;

2) политика империализма;

3) политика поддержания престижа.

Как говорят реалисты, «в отличие от утопизма и идеализма, которые размышляют о том, каким должен быть мир, реализм исходит из того, каков мир есть». Обладание реальными материальны­ми ресурсами создает основу могущества государств и определяет их место в мире. Все остальные факторы (влияние демократии, идеологии, экономической интеграции, права, международных организа­ций) менее значимы для мировой политики.

¹ Цит. по: Robert O. Keohane, Theory of World Politics: Structural Realism and Beuond Р 163-164 ²1bid.Р. 164.

Глава 2. Война, мир и государства

В основе реалистической теории лежат три тезиса, касающиеся важнейших элементов любой соци­альной теории, а именно собственно субъектов международных отношений, их действий и ограниче­ний, накладываемых на них внешней средой (Моравчик).

1. Исходным моментом их рассуждений является заявление о том, что рациональные и в политичес­
ком отношении единые образования (в прошлом - это племена, принципаты, города-государства, реги­
ональные политические союзы и т.п., сейчас - государства) взаимодействуют друг с другом в анар­
хичной международной среде, в которой не существует какой —либо центральной власти, способной
создать и поддерживать порядок в отношениях взаимодействующих субъектов.

Реалисты рассматривают государства как участников непрекращающейся конкуренции и утвержда­ют, что из нее и складывается мировой порядок.

По мнению реалистов, государства являются главными субъектами анархичной международ­ной системы, в то время как международные организации, ТНК и др, являются вторичными на между­народной арене. Поэтому реалисты определяют международные отношения собственно как отноше­ния между государствами, а международную политическую арену рассматривают как место столкно­вения государств друг с другом.

Реалисты рассматривают государства в качестве рациональных субъектов, подобных индивидууму. В этом смысле они говорят о государстве как о едином целом, способном просчитать плюсы и минусы своей политики и соответственно получить максимальный выигрыш.

2. Второй ключевой тезис реализма подчеркивает природу национальных интересов государств.
Эти интересы неизменны и находятся в противоречии с интересами других государств. Из этого сле­
дует, что отношения государств есть не что иное, как постоянный процесс торга по поводу распределе­
ния или перераспределения ограниченных материальных ресурсов. Акцент на неизменности национальных
интересов важен, поскольку он позволяет избежать реалистам искушения искать причины поведения
государств в сложном и противоречивом процессе воздействия внутренней политики на внешнюю, из­
бавляет от «морализаторства» о влиянии идей на материальную структуру мировой политики, лишает
смысла «утопические» представления о том, что определенная группа государств может иметь совпа­
дающие интересы, а также исключает значение «легалистских» рассуждений о том, что государства
для решения конфликтов должны прибегать не к силе, а использовать правовые нормы и международ­
ные институты¹.

Следует отметить, что единодушие реалистов относительно неизменности национальных интересов государств не означает совпадения их взглядов собственно на точное определение этих интересов. Боль­шинство реалистов полагает, что государства «как минимум, борются за собственное выжива- ние, и, как максимум, стремятся к тотальному доминированию» (Уолтц).

Как уже говорилось, реалисты рассматривают мир как арену непрекращающейся борьбы за контроль над ограниченными материальными ресурсами. Государства могут конфликтовать друг с другом из-за каких-либо дефицитных или ценных ресурсов, включая сельскохозяйственные угодья, права на ведение торговли и т.п. (во времена Фукидида); колонии (начиная с Древнего Рима до периода Ренессанса); рели­гии, династические привилегии и контроль в сфере внешней торговли (новое время); радикальные идеоло­гии (конец XIX - XX вв.), или чисто экономические интересы.

Государства осуществляют свою внешнюю политику как хорошо просчитанный ответ на вызовы враж­дебного международного окружения, в котором обеспечение выживания является уделом каждого («спа­сение утопающего - дело рук самого утопающего»). Независимо от внутренней политической систе­мы, социальных и культурных особенностей того или иного государства, индивидуальных осо­бенностей его лидеров, первейшей заботой любого государства является обеспечение его собственной безопасности.