Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения. 9 часть

Разговор перешел на Марту и Джо, как часто бывало. Стоило одной пооткровенничать, и другие тоже начинали отводить душу. Обменяться секретами было для них привычным делом. Марта высказалась напрямик, что больше не желает спать с Джо, даже в одной комнате. Он начал отталкивать ее физически. Она содрогалась, представляя, как он усами трется о ее грудь. Она собиралась искромсать его трусы, потопить яхту, взорвать его проклятую плазменную панель. Ей хотелось романтических отношений, пусть даже случайных. Самым высшим счастьем для нее был бы побритый и чистый муж в постели.

Касси рассказала, как чуть не стала жертвой насильника, и Марта с Бет вместе ахнули. Она призналась, что подружилась со своим спасителем. Но их встречи не имеют ничего общего с любовными свиданиями, тут она тверда как скала. Уолт просто приятель, с которым хорошо коротать время.

Единственной из подруг, которой нечем оказалось поделиться с другими, была Бет.

Бет понимала, что скрывать свою болезнь не только будет неправильно, но и невозможно. Во-первых, ей придется сказать начальству в больнице, что она начинает лечение, которое не только отразится на ее графике дежурств, но и скажется на ее физической активности и возможности по-прежнему выкладываться на работе. Конечно, она могла рассчитывать на поддержку коллег, тем более клиника была женская. Сотрудники каждый день имеют дело с такими же проблемами у пациенток, и, к сожалению, кое-кто из персонала тоже столкнулся с подобными заболеваниями. Старшая медсестра перенесла рак груди, главный врач подверглась несколько лет назад гистерэктомии в связи со злокачественной опухолью в матке.

Остальных же Бет надеялась держать в неведении, по крайней мере, до тех пор, пока не начнет терять волосы.

Бет всегда была скрытной, но не из-за нелюдимости, а оттого, что глубоко и сильно переживала все, что с ней происходит, и ей требовалось время, чтобы обдумать происходящее, прежде чем выставить чувства напоказ. Частично это было врожденное качество, частично вошло в привычку во время стажировки, когда ей казалось, что молодой неопытный врач является предметом всеобщей критики. И борьба с болезнью лишь усилила ее скрытность.

Она училась тогда на третьем курсе медицинского института, и у нее выстраивались вполне обнадеживающие отношения с Марком, хирургом ординатуры. Он был настроен серьезно, даже выбрал практику в том же городе, где училась Бет. Когда ей поставили неутешительный диагноз, они уже несколько месяцев жили вместе и вовсю строили планы пожениться, как только она окончит институт и получит диплом. Марк был первым мужчиной в ее жизни.

Известие о болезни потрясло Бет, она впала в глубокую депрессию. В конце концов, она была еще такая молодая и, конечно, встретила страшное известие слезами. Родители немедленно приехали к ней, хотя утешать они плохо умели. Бет прежде никогда не видела мать такой раздражительной, а отца — беспомощным. Они всегда чурались быта, и теперь в доме дочери скорее мешали, чем помогали с хозяйством. Марк в два дня сошел от них с ума.

Подруги действовали на нее лучше, особенно Касси, прирожденная сестра милосердия. Все девочки были хозяйственными, заботливыми, они хорошо знали, как создать уют, навести порядок и приготовить вкусненькое. Они благоразумно приходили по очереди, а не всем скопом, но в их глазах Бет постоянно читала боль, жалость и страх. Они были тихими, предупредительными, тщательно подбирали слова, удерживались от смеха, прежде постоянно звучащего в их компании.

Бет перенесла операцию и неплохо справлялась с химиотерапией, ей не пришлось даже брать академический отпуск, хотя она много пропустила. Чтобы родители не приезжали к ней «помогать», она сама ненадолго заезжала домой, давая им возможность убедиться, что пусть она немного побледнела и осунулась, но держится молодцом. И все это время она чувствовала, как Марк отдаляется от нее.

Это происходило так постепенно, что она до самого конца не была ни в чем уверена. Лечение длилось полгода, и было сложно проследить, что происходит с их отношениями — врачи на первом году стажировки пропадают на работе целыми днями. Его частое отсутствие дома сначала не казалось чем-то странным.

Прошел год, прежде чем к ней снова вернулись силы и энергия. Томография показала неплохие результаты, похоже, наступила ремиссия, если не полное исцеление. Румянец вернулся на щеки Бет, закудрявилась шапочка волос. И однажды Марк сказал:

— Извини, я понимаю, что поступаю ужасно, но нам надо расстаться. Я даже не знаю, дело в твоей болезни или это все равно неизбежно случилось бы. Богом клянусь, что ни в чем не уверен.

— В чем я виновата? Что сделала не так? — спросила Бет.

— Ты ни в чем не виновата, — ответил он. — Бет, я восхищаюсь тем, как ты прошла через все это. Но возможно, на этой стадии мы все равно расстались бы. Возможно, нам просто не судьба быть вместе. Прости.

Ей не верилось, что хирург, любящий свое дело, а не просто зарабатывающий операциями, не вынес зрелища ее обезображенной груди. Но постепенно после его ухода она поняла, что дело было именно в ее болезни. Ему в двадцать восемь лет хотелось иметь семью, как и ей. И он не хотел остаться вдовцом в тридцать и не хотел иметь жену, не пригодную к материнству. Бет не умела угадывать будущее, но думала, что, будь они женаты, он все же остался бы с ней, как у разбитого корыта.

Его уход тогда подействовал на нее ужаснее, чем болезнь и лечение. Но она считала, что преодолела и то и другое.

— Не думайте об этом как о продолжении болезни, — сказал доктор Паттерсон. — На самом деле это не такая редкость, как вы, наверное, считаете. Редкость — это рак груди в двадцать пять лет. Потому мы и проводим такое тщательное обследование, наблюдаем вас так внимательно на случай, если это предрасположенность. Сейчас лечение будет несколько более сильнодействующее, активное, чем в прошлый раз, и ваши шансы на выздоровление очень высоки, как у всех, начавших правильное лечение на ранних стадиях болезни. Бет, вы ни в коем случае не должны думать, что это приговор.

Ей нравился доктор Паттерсон. Она не могла ему полностью поверить, но сам он ей был симпатичен. Он назначил ей витаминный комплекс, который она сразу начала принимать. Спустя неделю после ее визита к нему ей стали делать облучение. Еще через две недели — химиотерапию. Бет начала долгий трудный одинокий путь к избавлению. Уже два месяца она проходила комплексное лечение. И все чаще стала чувствовать слабость и упадок сил.

Билли принес с работы большую папку с отделениями и принялся молча складывать в нее чеки, платежные регистры и всякие другие денежные документы.

— Что ты делаешь? — удивилась Джулия.

— Освобождаю тебя от этого дерьма. — Он затолкнул последнюю пачку в папку и повернулся к ней. — Эта напасть довела тебя до стресса. Я слишком много на тебя взвалил.

— Нет, нет! — испуганно закричала Джулия. — Не забирай все бумаги! Я хочу быть в курсе наших дел.

— Я не собираюсь ничего скрывать, Джу. Просто хочу избавить тебя от всего этого. Тебя это слишком допекает. Это было все равно как свалить на тебя всю работу в доме, во дворе и уход за автомобилем и ждать, что ты справишься в одиночку. Ты же сама меня много раз просила помочь, а я был слишком занят работой.

— Билли, я старалась, как могла, — проговорила она сквозь подступающие слезы.

Он бросил папку на кровать и обнял ее.

— Я забираю их не потому, что ты плохо справлялась, детка. Хочу, чтобы ты хотя на время выбросила их из головы. Я только разберусь немного, что к чему, и мы выработаем новый бюджет, с которым можно жить. Я стану откладывать каждую неделю какую-то сумму. Больше не допущу, чтобы ты ела овсянку!

— Лучше бы я тебе этого не говорила! — Она шмыгнула носом и прижалась к его груди. — У меня был просто выплеск эмоций. Я и дальше смогу выкручиваться. Я набралась опыта. У меня была своя система…

Он провел рукой по ее спине. В системе Джу было слишком много отчаяния и страха, она ее просто убивала. Она заставила ее рискнуть ребенком, а прежде, как бы жизнь ни поворачивалась, Джулия всегда радовалась новому ребенку. После того, как свыкалась с мыслью о нем.

— Я спрошу тебя поподробнее о твоей системе, перед тем как начну оплачивать, но сейчас я просто хочу понять положение дел, и тогда, может быть, смогу хотя бы частично разгрузить тебя…

— Как ты сумеешь? Работая на двух работах.

— Посмотрю, можно ли что-то сделать в депо. У нас ведь бывают и простои, и многие парни прямо на работе занимаются счетами. Один наш сотрудник вообще учится, каждую свободную минуту пытается завершить образование. Двое готовятся к экзаменам на капитана. С этим все в порядке. Я каждый день стану делать по чуть-чуть.

— Не получится, — всхлипнула она. — Ты не сможешь нормально работать с мыслями об этом.

— Я же работаю, и нормально, с мыслями о тебе и о детях. А о вас я думаю каждую секунду. У нас половина всех случаев — это несчастья с детьми. — Он приподнял ей подбородок и заглянул в глаза. — Как ты себя чувствуешь?

— Физически нормально, — пожала она плечами. — А что касается чувств… я ужасно жалею…

— Давай не будем тратить на это силы, хорошо? Все позади. Теперь надо двигаться вперед.

— Но по тебе не похоже, что все позади. Ты смотришь на меня не так, как раньше. И не спишь со мной!

— Тебе нужно шесть недель, чтобы прийти в форму, — сказал он. — Ну, по меньшей мере четыре.

— Раньше ты начинал после двух…

— Я не хочу тебе повредить, — сказал он, быстро отводя глаза.

— Ты не прижимаешься ко мне. Не целуешь, не спрашиваешь сто раз, люблю ли я тебя. Ты до сих пор злишься на меня!

— Нет, девочка, мне не на что злиться. Просто в последнее время мне надо о многом подумать.

— Обо мне и ребенке, да? О том, что я сделала…

— Джу, — оборвал он ее. — О том, что можно сделать, чтобы что-то улучшить в нашей жизни. Я говорил с Челси. И я…

Она резко отпрянула от него:

— Ты говорил с Челси?

— Перестань. Я спросил ее насчет продажи автомобилей. Я подумывал о какой-нибудь другой работе на выходные — получше, чем резать доски. И она предложила мне поработать…

— Уж конечно, она предложила!

Билли усмехнулся:

— Продавать «хаммеры». Не бойся, я не на Челси стану работать. Что бы она ни говорила, я не верю, что у них дела идут так уж блестяще. Вполне вероятно, она сильно преувеличивает. Но комиссионные от продажи новой машины вполне приличные. Дело только в том, что я не смогу долго это проверять без реального вознаграждения, времени у нас мало. — Он поцеловал ее в нос. — Позволь мне все разведать. Потом мы обсудим.

— Билли… Надеюсь, что ты не разозлишься еще больше, но я все рассказала Бет. Она спросила, не думаем ли мы о банкротстве. — Джулия беспомощно пожала плечами. — Тогда многое станет проще…

Он нахмурился:

— Я знаю, что такое банкротство. И все-таки хотел бы заплатить все наши долги. В конце концов, долг есть долг.

— Но, Билли…

— Мы вернемся к этому позже. Сперва я должен разобраться в наших делах. Ты мне позволишь, надеюсь? Это ведь не только твои счета, но и мои тоже. Я вообще должен был с самого начала лучше контролировать ситуацию.

— Думаешь, ты хоть когда-нибудь сможешь простить меня? — спросила она. — За то, что не посоветовалась с тобой? По-настоящему простить?

Он привлек ее к себе и крепко обнял. И прошептал на ухо:

— Джу, так не должно было быть, но я ни в чем тебя не виню, клянусь Богом. Я себя виню. Если бы я лучше о тебе заботился, ты бы не потеряла голову.

— Билли, я…

— Ш-ш-ш. Нам обоим нужно немного времени, чтобы с этим справиться.

— Пусть только это недолго длится, Билли, хорошо? Мне так тяжело. И раньше мы со всем справлялись вместе.

— В этом-то и проблема, детка. Я считал, что главное — работать и все образуется. А на деле меня просто никогда не было рядом. Я оставил тебя одну. Но мы это поправим.

Касси красиво сервировала стол в своей маленькой столовой, словно ей предстояло решающее свидание, хотя на самом деле решаться было нечему, и это было особенно хорошо. Она любила Уолта как приятеля, как старшего брата, с которым так же легко, как с Билли. Она позволила ему тогда поцеловать себя — абсолютно невинно. Оказывается, это было приятно. И пока он не пытался зайти дальше, Касси не волновалась.

Сегодня она просто хотела оказать ответную любезность. Уолт всякий раз с момента их встречи платил за нее и не собирался уступать ей это право, и она спросила, не хочет ли он зайти к ней пообедать — во время одного из телефонных разговоров, уже вошедших в приятную привычку, так же как и встречи. Встречались они по-приятельски часто — раз в неделю непременно обедали вместе, уже четыре раза выбирались в поездки на мотоцикле, изредка пили кофе, когда Касси возвращалась с работы.

Сейчас они не виделись уже больше недели — она объяснила, что помогает по дому Джулии после случившегося у нее выкидыша. Во время последнего разговора Уолт выразил надежду, что Джулия скоро поправится, потому что ему не хватает их поездок и встреч. Тогда-то Касси и предложила пообедать у нее. Чтобы разом убить двух зайцев — заодно приготовить и запеканку для Джулии, с мясом, рисом и овощами.

Она назначила время — семь часов, и звонок в дверь раздался в три минуты восьмого. Открыв дверь, Касси слегка оторопела. Уолт изменил внешность. На нем сейчас были брюки цвета хаки, хлопчатобумажная рубашка и ботинки — но на этот раз коричневые кожаные стильные ботинки. Правда, хвост и обнаженная женщина остались по-прежнему на своих местах, но на лице поубавилось буйной растительности, и волосы, обычно всклокоченные, были аккуратно причесаны.

— Ну, Уолт, — покачала она головой. — Если бы не твои шесть и пять, я бы тебя не узнала.

— У меня всего шесть и три, — сказал он и одной рукой протянул ей букет цветов, а другой — бутылку вина.

— Всего-навсего, — засмеялась Касси. — Заходи. А я пока поставлю цветы в воду.

— Пахнет чем-то вкусным, — заметил он, переступая порог.

— Это лазанья, — объяснила она. — Что может быть лучше для большого сильного парня, любителя поесть. Бифштексы на гриле мне не слишком хорошо удаются — я их обычно пережариваю. Наверное, мне недостает тестостерона. В этот раз я колебалась между индейкой и лазаньей. — Она подошла к раковине и, развернув букет, добавила: — Еще есть много чесночных гренков и салат для пользы здоровья.

— Звучит потрясающе, — сказал он. — Наверное, мне стоило захватить и вазу?

— Нет, конечно, — засмеялась Касси. — У меня есть очень хорошая ваза. — Развернув букет, она поразилась подбору цветов. Такие не купишь в гастрономе по дороге к кому-то в гости. Здесь были экзотические цветы — каллы, лилии, орхидеи, лиловые розы — весьма нестандартный подбор. Он, несомненно, приобрел их у флориста. Уолту снова удалось ее удивить.

Она положила цветы в раковину и, открыв ящик, протянула ему штопор.

— Я бы прямо сейчас попробовала вино. А для тебя есть кола и кофе.

— Я сегодня приехал на пикапе, — сказал Уолт. — Поэтому присоединюсь к тебе, а потом, после обеда, выпьем кофе вместе. Думаю, что такая обильная еда легко вберет в себя бокал вина. Или даже два.

— Надеюсь, я не оказываю на тебя дурное влияние, — притворно встревожилась Касси.

— Только хорошее, — ответил он. — Я каждые выходные стараюсь вывозить родителей куда-нибудь поужинать, конечно на машине. И иногда пью с ними за компанию. Но байк требует полного внимания и реакции, тут нельзя допускать даже минимального риска. И моя репутация зависит от этого. Тогда я должен быть в стопроцентной форме.

Он вынул пробку, разлил вино по бокалам, а Касси тем временем подрезала стебли цветов и поставила их в воду. Он покрутил бокал с вином, понюхал, пригубил и вздохнул:

— По-моему, я сделал удачный выбор. Попробуй.

Она поставила вазу на стол, взяла у него бокал и отпила. И одобрительно кивнула.

— Очень удачный, — подтвердила она с улыбкой. — Ну, расскажи, как прошла неделя? Как дела на работе?

— Это нагонит на тебя сон, — сказал он.

— А вдруг нет?

Пока они пили красное вино и закусывали чесночными гренками с маленькой тарелочки, он рассказал ей о проблеме с карбюраторами у «харлей роуд-кинг» 1988 года. Он давно над ней бился, но пока что довольствуется результатом бесперебойной работы в течение года. Если получится сделать гарантийным сроком два года, значит, все в порядке. Он рассказал про одного парня, который давно заходил к ним полюбоваться на отреставрированный «харлей», и вот, наконец, он влез в долги и приобрел вожделенный байк. Одна из офисных девушек обручилась, и весь салон отправился на торжественный ужин по этому случаю. Потом у сына его старшего брата был день рождения, в честь этого вся семья собиралась у них дома.

— А у тебя как прошла неделя? — спросил он. — У тебя точно обошлось без карбюраторов и продаж.

— У нас обычная рутина, — ответила Касси. — Самым главным событием стал открытый перелом бедра, это когда большая бедренная кость сломана и торчит из ноги…

— Бр-р-р…

— Да, скверная штука. Ну и обычный набор — автомобильные аварии, бытовые травмы, в основном это падения, острые состояния, один перитонит, одни роды с осложнениями… Еще огнестрельная рана, передозировки, домашнее насилие…

— Домашнее?

— Ну да, семейные разборки разного рода, когда, как правило, муж избивает жену.

Он покачал головой:

— Это ужасно.

— Да. Ты никогда с подобным не сталкивался у твоих друзей — байкеров?

— В каком смысле?

— Ну, не знаю… — Она пожала плечами. — Может быть, слышал о таких вещах у знакомых пар? Я кое-что читала о байкерских бандах, некоторые там обращаются с женщиной как со своей собственностью.

— Касси, я никогда не был в банде. Даже когда в молодости тусовался в компании байкеров, они не были бандой. И мы были слишком большими балбесами и пугалами, чтобы с нами связывались женщины.

— Я вовсе не имела в виду…

— Думаю, имела. Ты все еще хочешь убедиться, что я не катаю на своем мотоцикле какую-нибудь затюканную бедняжку с татуировкой «Собственность Уолта». — Он улыбнулся. — Ты хочешь знать, бил ли мой отец маму?

— Нет, я…

— Отец никогда не поднимал на нее руку. У нас в доме висит старое охотничье ружье. Я не сомневаюсь, что она пустила бы его в ход, сделай он что-либо подобное. Она же вырастила четверых мальчишек и еще занималась с умственно отсталыми. Если мы были недостаточно вежливы с противоположным полом, на нас обрушивался ад. Если хочешь знать, мой братец Кевин был самым трудным в этом отношении. Девочки, кажется, считали его красавчиком, хотя, на мой взгляд, он не красивее, чем пень. И еще зануда. Так он менял девушек каждую неделю, и ему было все равно, когда они звонили ему и рыдали в трубку. Мать порывалась убить его. А я никогда не обидел ни одной девушки, хотя, может, и вел себя с ними иногда немного легкомысленно, потому что был идиотом и не понимал, что делаю.

— У тебя точно дихотомия, Уолт.

— Что это? — удивился он.

— По виду можно подумать, что ты способен зубами разорвать антилопу, а ты такой мягкий и добрый.

— По виду, — усмехнулся он. — По твоему виду не подумаешь, что ты можешь встречаться с таким, как я. Таких, как ты, расхватывают первыми.

— Но с тобой мы друзья, — напомнила она.

— Конечно, — кивнул он и улыбнулся. Ему нравилось, как развивается их дружба. Сегодня он не уйдет без того, чтобы не попробовать на вкус этот прелестный ротик.

— Пойду посмотрю, не готов ли обед, — сказала она, вставая.

Часа два они отдавали должное лазанье, салату и гренкам и не забывали угощать Стива. Уолт выпил еще один бокал вина, и вдвоем они опустошили бутылку. После кофе и пирожных вместе вымыли посуду, она мыла, а он вытирал. Уолт сказал:

— Лето кончается, на северном побережье Сономы скоро станет совсем прохладно. У меня появилась идея, если тебе понравится. Как насчет того, чтобы покататься в выходные?

— В выходные? — переспросила она, и на лице отразилось волнение. — То есть в субботу и воскресенье?

Он засмеялся:

— Об этом и речь. Можем остановиться на моем обычном варианте или предпочесть щадящий.

— Объясни, — сказала она, убирая тарелки в шкафчик.

— Обычно я еду вдоль побережья, останавливаюсь в симпатичном месте, раскладываю спальный мешок. Развожу костер. Как правило, беру с собой запас продуктов, что-нибудь незатейливое, потому что не упускаю возможности перекусить. Но мы можем поесть и где-нибудь по дороге, прежде чем выедем на побережье. Или же, чтобы тебе было удобнее, можем остановиться на ночь в мотеле, принять душ. — Он пожал плечами. — Решать тебе. Я не стану тебя упрекать, если тебе комфортнее спать под крышей. Но скоро похолодает, и мы сможем кататься, уже только чтобы понаблюдать за листопадом. И одеваться придется тепло.

— Мотель, — задумчиво повторила Касси.

— Снимем столько номеров, сколько тебе понадобится. Я не собираюсь тебя ни к чему подталкивать, — усмехнулся он.

— А на побережье, ты говоришь, пока не очень холодно?

— Там отлично. Костер уютно потрескивает, всю ночь можно слушать шум волн, а на земле лежать совсем не жестко. Вот во второй половине августа ночами уже становится прохладно. Я могу прицепить к байку маленький трейлер, загрузить туда одеяла, всякое такое…

— Трейлер? — переспросила Касси. Но про себя она думала: «Как я объясню это Джулии?»

— Совсем небольшой, но в нем помещается все самое необходимое.

— И ты целые выходные обходишься без душа? — спросила она.

Он засмеялся:

— Касси, это туризм. Думаешь, ты не выдержишь одни сутки? Можно выехать утром в субботу, а вернуться в воскресенье днем. Считаешь, для тебя это запредельно? Я обычно даже не переодеваюсь. Но позавтракать куда-нибудь заезжаю. Почиститься, в туалет зайти.

— Э-э… никогда не увлекалась туризмом.

— Это здорово, Касси. Немного, может, трудновато с непривычки и холодно у океана, зато закат потрясающий — и вообще все остальное. Я-то много лет этим занимаюсь. Всегда так не хочется возвращаться. В самом деле, можно снять два номера в мотеле. Я об этом позабочусь.

— Не уверена, что на такое способна.

— Я очень уступчивый и легкий на подъем. Если вдруг посреди ночи ты передумаешь и захочешь оказаться у себя дома в кровати, я не стану возражать.

— Правда? Не получится так, словно ты тащишь за собой занудную старуху?

— Я это вытерплю. Почему бы тебе просто взять и не попробовать? Ради забавы? Если не понравится, больше никогда не поедешь.

— Ну… может быть, у меня и хватит духу. Ничего себе, целые выходные на байке!

— А вдруг тебе понравится? До сих пор нравилось.

Он ушел часов в одиннадцать, и в дверях снова положил ей на талию большую ладонь, очень бережно — отчего она почувствовала себя хрупкой и тонкой, какой никогда не была. Привлек к себе и коснулся ее губ — чувственно, нежно, быстро. Осторожно, но с затаенной силой. Она подумала — может, напрасно позволяет ему эти прощальные поцелуи, но, по правде сказать, они стали для нее почти что любимой частью их встреч. Он с улыбкой отступил назад.

— Мне нравится наша дружба, Касси.

— Только не забивай себе голову всякими фантазиями, — предупредила она.

— Конечно нет, — сказал он. — Ты тоже, кстати.

После его ухода она выудила из мусорного ведра бутылку, которую они распили. Ополоснула и решила укоренить в ней какой-нибудь плющ, потому что ей понравилась этикетка. Потом нашла в Интернете виноградник в долине Напа, где сделали это вино, и обнаружила, что стоимость одной бутылки — девяносто пять долларов!

Уолт совершает ради нее страшные глупости. Может быть, стоит остудить эту дружбу, прежде чем она причинит ему боль и оставит совсем без денег?

Тут она поняла — это первый случай, когда она волнуется, что может причинить боль мужчине. Касси улыбнулась. В виде исключения было приятно не оказаться брошенной стороной. Она решила проанализировать ситуацию после того, как проведет два дня на байке и поспит на земле.

По крайней мере дважды в день Марта смотрела на визитку Райана Чамберса. А чаще всего — раз шесть. При этом ее обуревали безудержные фантазии. Что, если он изменился, «вырос», как сам он сказал, и что, если ее брак с Джо был ошибкой? Как странно, что именно бывший бойфренд подвернулся ей в тот момент, когда она вся кипела от ярости на мужа. Она представляла, как танцует в босоножках на высоком каблуке, с ремешками, как обедает при свечах. Как отдается соблазну, как ее сжимают в страстных объятиях и… все остальное. Как у них было когда-то с Райаном, в их лучшие времена. И с Джо до того, как они поженились.

Сейчас они с Джо только и делают, что спорят, и всегда из-за одного и того же — он совсем ей не помогает, не выполняет ее просьбы, не прилагает усилий, чтобы быть привлекательным для жены. Комплиментом в его понимании был шлепок по попе. У него был темперамент типичного итальянца, сполоборота он не заводился, но, если начать его пилить, он дулся и молчал. А она не могла не пилить! И видела перед собой два варианта — принять его таким, каков он есть, до конца жизни убирать за ним, терпеть его неряшество, или продолжать воздействовать на него, надеясь, что он в конце концов пойдет на уступки. Правда, оставался еще третий вариант… Можно махнуть на него рукой и разорвать отношения. Развестись.

И Марта задала себе опасный вопрос: правильно ли будет немного пообщаться с Райаном? Узнать, правду ли он говорил? Это не займет много времени: если он прежний, то выдаст себя сразу же. Она очень хорошо помнила, как стоило в комнате появиться новой женщине, и его глаза устремлялись к ней, и в них загоралось предвкушение очередной победы. С девочками она по этому поводу не советовалась, знала, что они этот вариант не одобрят.

И все-таки она позвонила! В парикмахерской у нее как раз был часовой перерыв между клиентками, и Марта вышла во двор, где ее никто не мог услышать, и набрала его номер:

— Привет. Это Марта.

— Я тебя узнал, — засмеялся он. — Что случилось?

— Я просто подумала, что… Подумала, что, может быть, ты не прочь поговорить.

— Могу, только недолго. Я сейчас спешу на совещание. Знаешь что, давай встретимся у Мартинелли, выпьем чего-нибудь. И там поговорим.

— Нет, — сказала она. — Я так не могу.

— Почему? Какая разница — разговаривать по телефону или с глазу на глаз? И это же общественное место, Марта.

— Нет, — повторила она. — Я не могу.

— Муж контролирует тебя? Тебя что-то беспокоит? У вас что-то не ладится, да?

— Он меня не контролирует, — сказала она. — Он сегодня вообще на круглосуточном дежурстве. Но я… скажем так, не хочу рисковать.

— Хорошо, как знаешь. Давай я позвоню тебе после совещания?

— Нет, — отрезала она. — Все нормально. Я всего лишь… — Она не договорила. Это был просто голос из прошлого, момент временного помешательства, тоскливое желание ощутить себя хоть на мгновение счастливой. Абсолютно безумное, потому что Райан не мог удовлетворить это желание. Никогда не мог, еще задолго до Джо. — Я просто подумала, вдруг у тебя есть свободная минутка. Но ты иди на свое совещание. Я позвоню как-нибудь потом.

И она отключилась.

Спустя два часа, когда она колдовала над химической завивкой, затрезвонил ее мобильный в кармане, и она почувствовала, как кровь прилила к щекам. Она не стала отвечать на звонок. И, только покончив с клиенткой, прослушала сообщение: «Знаешь, Марта, я собираюсь заглянуть к Мартинелли примерно в полшестого, выпить пива. Как я понимаю, ты хотела о чем-то поговорить, может быть, нуждаешься в дружеской поддержке. Я по твоему голосу понял, что у тебя не все в порядке. Но не беспокойся, малышка, если ты придешь, я не собираюсь создавать тебе проблемы. Если не сможешь, я пойму. Звони в любое время».

«Это безнадежно, — подумала она. — Он называет меня малышкой, и я уже вся таю внутри». Она жила с Райаном столько же, столько прожила с Джо, только Райан не знал, что такое верность.

Правда, тогда он был очень молодой, совсем еще мальчик.

А Джо исполнилось тридцать четыре. Зрелый мужчина, знающий, чего хочет, он готов был взять на себя обязательства перед женщиной. Но его превращение из жениха в мужа оказалось шокирующим. Причем случилось это моментально! Как только завершился их медовый месяц — пеший поход с палатками к Йосемитским водопадам, — Джо перестал интересовать вопрос, как сделать ее счастливой. Правда, он добросовестно отнесся к ее беременности, которая немедленно последовала за свадьбой, но все равно это уже был спуск под уклон. Она не могла достучаться до него!

Райан, наоборот, был великий соблазнитель. Когда она была с ним, он полностью сосредоточивался на ней, заботился, чтобы у нее было все, чего ей хотелось, — от романтических ужинов и танцев до комплиментов. С ним Марта чувствовала себя желанной, исключительной, красивой, привлекательной. И она в ответ стремилась сделать его счастливым во всех отношениях. Но неизбежно он устремлял свой взгляд в другую сторону, начинал лгать, они ссорились и расставались.

И сейчас Марта мучительно решала, что хуже — потный, грубый мужчина в постели, который просто наваливался на нее и ждал активных действий с ее стороны, но абсолютно не интересующийся другими женщинами, или мужчина, незнакомый с понятием «постоянство», зато умеющий заставить женщину почувствовать себя королевой.

— Это полное безумие, — твердила она себе, сидя в баре у Мартинелли. Обычно, когда она работала, с Джейсоном оставалась мама, и Марта позвонила и сказала, что сегодня немного задержится. — На что я рассчитываю, решив встретиться с ним?