Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения. 14 часть

— По-моему, он тебя обожает, — сказала Касси.

— Если только как пациентку и друга. А кое-кто, — добавила Бет, приподняв уголок рта в полуулыбке, — по имени Уолт звонит Касси по меньшей мере три раза в день.

— Ого, — сказала Марта.

— Да, это уже становится серьезным… — протянула Джулия.

— Ради бога, это же всего лишь Уолт, — начала оправдываться Касси. — Он знает, что я взяла отгулы, чтобы немного помочь Бет по дому, и что я слегка огорчилась из-за всей этой истории. Он и правда повел себя молодцом, очень поддержал меня.

— Так почему это не становится серьезным? — удивилась Джулия.

— Потому что я не допускаю, — сказала Касси. — Я оставляю его в роли доброго друга, и это для нас самый лучший вариант. У нас нет ничего общего. У нас абсолютно противоположные вкусы. От такого несоответствия любые другие отношения быстро износятся.

— А разница во вкусах-то чем вам мешает? — не поняла Джулия.

— Ну… например, у него на бицепсе, вот здесь, татуировка голой женщины. — Касси похлопала себя ладонью по руке. — И каждый день все любуются ее сиськами! Я Уолтом очень дорожу как другом, но, если вы и правда думаете, что я способна крутить любовь с байкером… нет, и думать забудьте.

Марта вернулась домой от Бет почти в одиннадцать. Они явно злоупотребили гостеприимством подруги, и, когда уходили, Бет выглядела крайне утомленной.

И все-таки этим вечером, как на сеансе групповой психотерапии, на поверхность выплыло решительно все. От злости и страха Бет до шокирующей правды о том, через что проходят Билли и Джулия в стремлении сохранить семью и брак, какие тяжелые финансовые трудности им приходится преодолевать. Потом они обсудили старания Касси удержать в статусе дружбы свои самые за последние десять лет позитивные отношения с мужчиной. Они и посмеялись, да так, что Бет схватилась за свой шов, и поплакали над тем и другим.

Ну и Марта, разумеется, тоже поделилась сокровенным. Ее не просто тянет к Райану, она живет мечтами о нем, и, как только они с Джо расстанутся, она, возможно, возобновит с ним давние отношения. Конечно же ее слова потрясли всех: никто из девочек не верил, что Райан переродился за эти годы, что он уже не тот шалопай, который когда-то так скверно с ней поступал. Марта и сама верила в это только наполовину. Но ее привел в смятение тот факт, что за два часа, проведенные с Райаном, она была так счастлива, как не была счастлива с Джо за долгие годы их брака. Для Райана она была средоточием интереса, он видел в ней женщину, а не предмет домашнего обихода.

— Да просто потому, что он хочет уложить тебя в постель! Ничего другого ему никогда и не нужно было от женщины.

Но, возразила Марта, они и не представляют, каково это — иметь рядом мужчину, который хоть какие-то усилия прикладывает для того, чтобы уложить ее в постель. Джо давно считает это своим неотъемлемым правом. Никаких ласковых слов, никаких романтических ужинов, никакого желания помочь, порадовать. Даже в постели: некогда он считал ее оргазм своей обязанностью, а теперь не расположен тратить время, перестал даже стараться, и словно бы по ее вине. И что — она должна мириться с бесчувственным мужем, считающим себя хозяином и господином, которому наплевать на ее счастье?

Но все это только пришлось к слову — байкер Касси, безденежье Джулии, гибнущий брак Марты. Главной причиной, по которой они собрались сегодня и засиделись так долго, была Бет, чья грудь превратилась в плоскую, изборожденную шрамами пустыню, которую она и не думала возродить. Она сама им показала. И им пришлось собраться с духом, чтобы не заахать и не удариться в слезы. Шрамы после мастэктомии выглядят жутко.

— Давайте примиримся с этим, — сказала Бет, застегивая защитный корсет и опуская рубашку. — Так получилось. Можно и поплакать — я плакала. Но потом примирилась.

Но они не посмели заплакать. Бет ясно дала им понять, чего хочет — идти дальше, надеясь, что усиленное лечение спасет ее, и в дальнейшем она сможет жить, не испытывая постоянного страха. Они отлично ее поняли — ей нужны не жалость, не переживания, не трагедия, а сила и спокойствие. Так что, хотя слезы так и просились наружу, они все-таки сдержались и сказали Бет: вот и хорошо, что ты избавилась от этих титек, раз они так тебя подвели, поделом им, живи до ста пяти лет, с тобой и без них случится еще столько всего хорошего.

Когда Марта вернулась домой и прошла по темному коридору в кухню, то увидела, что Джо оставил на кухонном столике включенную лампу. Завтра ей предстояло к девяти быть на работе, а перед тем отвезти Джейсона к маме, но она чувствовала, что не заснет сейчас. Наконец она дала волю слезам. Бет была той, кому они все немножко завидовали, на кого втайне хотели быть похожими. Как же случилось, что эту молодую и полную сил женщину, блестящую, красивую, поразил такой ужасный недуг? Способный убить ее, предварительно высосав все ее силы. Даже если болезнь и пощадит Бет, все равно лечение ее уже непоправимо искалечило. Как это несправедливо!

Они говорили и о том, как во все века люди умирают молодыми. Например, на автострадах по всей Америке погибает пятьдесят тысяч человек в год. Внезапная, непредсказуемая смерть. Эти люди не успели прибрать в бельевых шкафах, удалить файлы, распорядиться имуществом. Разница здесь была только во времени, которым ты пока еще располагаешь, и Бет сказала, что время со всеми его капризами кое-чего стоит, не важно, двадцать девять тебе лет или девяносто девять. Но Марта не находила в этом никакого утешения. Мысль о том, что одна из их команды, самая успешная, одаренная, может умереть, потрясла ее. Бет не держала дома вина. Ей все равно нельзя было пить — во время химиотерапии это запрещено, нужно беречь силы. Раз Бет нельзя, они тоже не стали. Вместо алкоголя распили бутылочку апельсинового сока. Бет сказала, что они всегда успеют напиться на ее поминках.

Не сдерживая больше слез, Марта достала из буфета бутылку «Гранд Марнье». Сейчас можно позволить себе выпить и разнюниться. Вот так она всегда преодолевала жизненные невзгоды — в одиночку на темной кухне в обнимку с бутылкой. И с тех пор, как вышла замуж, ничего не изменилось. Джо никогда не замечал ее настроения…

— Недавно вернулась?

Она обернулась на его голос. Джо стоял в дверях гостиной. Даже в полутьме она видела, что на нем его отвратительные трусы. Он сделал по направлению к ней несколько шагов, и она различила густую щетину на его лице.

— Да. — Она шмыгнула носом. — Иди ложись.

Он остановился на пороге кухни:

— Ты плачешь?

Марта ладонью вытерла слезы и отпила из бокала.

— Все нормально. Ложись и спи, Джо. Сейчас нам все равно нечего сказать друг другу. Поздно, я устала.

— И чем-то очень взволнована! — произнес он совсем не ласково. — А может быть, ты была не с девочками, может, у тебя что-то наметилось на стороне, а?

— Я была у Бет! — громко, зло сказала Марта. — Ее рак снова вернулся. Ей удалили вторую грудь, и теперь, возможно, у нее впереди ничего нет, кроме нескольких лет мучений. Да, меня это немного взволновало. А теперь оставь меня одну!

— Ох, Марта! — Он протянул к ней руку, но остановился, так и не дотронувшись до нее. — О господи!

Марта смотрела на свой бокал, который держала в руке, сотрясаясь от беззвучных рыданий. Поднеся бокал к губам, она сделала еще несколько глотков, пытаясь успокоиться. Ну почему он стоит здесь и не уходит!

— Марта… я бы хотел чем-то помочь, поддержать тебя как-то.

— Ты ничем не можешь помочь, Джо, мы практически больше не живем вместе.

— Киска, я правда все думал… Если ты только ясно скажешь, что от меня требуется…

— Слишком поздно, Джо, — сказала она. — Я очень долго говорила тебе, чего хочу, но теперь уже поздно, извини. Ты уже никак не сможешь наверстать последние три по крайней мере года, когда ты не слышал ни единого моего слова. Иди и досматривай свои драгоценные сны. Я сама скоро лягу и не хочу больше ничего обсуждать.

— Ты плачешь из-за Бет?

Она горько рассмеялась.

— Да, Джо, — проговорила она терпеливо. Что он за идиот, раз спрашивает об этом? Вот насколько они уже стали чужими! — Бет одна из самых моих ближайших подруг, и с ней это произошло второй раз за пять лет. Поэтому я плачу. Не могу думать, что ее жизнь под угрозой. Она такая замечательная, талантливая, такая молодая…

— Да… — Он почесал затылок. — Да, все это ужасно. Прости, Марта. Правда, прости меня. — Он перевел дыхание. — Слушай, Марта, скажи, что мне сделать?

— Ты тут ничего не можешь поделать, — сказала она. — И я не могу.

— Что мне сделать такое, чтобы тебе стало легче? Назови хоть что-нибудь.

— Не обращай внимания, Джо! Я давно перестала на тебя рассчитывать.

— Теперь я вижу, что был дураком. Я раньше не принимал твои слова всерьез, но сейчас готов выслушать все. Ну, скажи мне что-нибудь. Пожалуйста!

— Я хочу, чтобы ты помогал мне по хозяйству, — устало выговорила она, чувствуя одно только безразличие.

— Марта, но я же всегда помогал! — сказал он. — Всякий раз, как ты бывала недовольна, я старался еще пуще. Я практически все свободное время трачу на двор, на машины, на яхту, на фургон, на…

Эти слова моментально встряхнули ее.

— Джо, что у тебя с мозгами? — почти закричала она. — Я хочу, чтобы ты сам убирал за собой! Свои тарелки, чашки, все то свинство, которое ты разводишь в доме в свой выходной. Хочу, чтобы ты вешал полотенце на место, а не бросал его на пол в ванной. Прятал свое грязное белье в корзину, а не оставлял его на видном месте на полу для меня подбирать и стирать. Хочу, чтобы ты помогал мыть посуду, вытирал свои плевки с зеркала в ванной, чистил душ от своих волос. Очнись, Джо! Что с тобой случилось?

На его лицо в этот момент стоило посмотреть. Он явно был потрясен. Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы выговорить ответ:

— Так ты хочешь, чтобы я помогал по дому?

— О, ради бога, — пробормотала она, отворачиваясь и снова приникая к бокалу.

— Внутри дома?.. — повторил он.

Марта смерила его спокойным взглядом:

— Невозможно быть настолько идиотом…

Он сделал глотательное движение, помотал головой:

— Видимо, можно. Киска, всякий раз, как ты заводилась, я с новой силой вылизывал и двор, и гараж. Я считал, что у нас разделение труда, как у многих супругов, у моих родителей так было — у каждого своя территория, и он о ней заботится! Да я за последние два года высадил в саду десять новых саженцев, и все надеялся, что ты заметишь и оценишь мои труды. Я оплачиваю счета, вкладываю деньги, чтобы обеспечить нам будущее, ремонтирую дом. Замостил патио, сделал кирпичную печку для барбекю, сам залил цементом дорожку к улице… Я как буйвол пашу каждый день, каждый день!

Глядя на его искренне недоумевающее лицо, она покачала головой:

— Джо, как бы тебе понравилось, если бы я взяла свои тарелки после ужина, мокрые полотенца, свое грязное белье и разбросала по яхте, предоставив тебе убирать? Или чистила зубы на переднем сиденье твоей машины и брызгала слюной на ветровое стекло?

— С какой же стати ты…

— Я оставляю дом безупречным, а когда возвращаюсь, впечатление такое, словно какой-то немытый бродяга ворвался и все перевернул. И тут же прилег отдохнуть на диван. Ты каждый день превращаешь дом в свинарник. Гараж свой и двор вылизываешь, и я, кстати, никогда не нарушаю их идеальное состояние. А ты, кроме того что заставляешь меня нюхать твои запахи за обеденным столом и в постели, после того как целый день провозился в навозной куче, что ты делаешь, чтобы мне помочь? Что, в самом деле, тебе тут непонятно? Ты и правда настолько тупой?

После минутного молчания он произнес:

— Вот так так! И все же я не совсем понял…

— Видишь? Я же говорю — это безнадежно!

— Зачем же ты вышла за меня, если я такое барахло? — спросил он. — Я никогда не был чистюлей, ты это знала. Ты даже жаловалась на это, и все-таки…

— Я вышла за тебя потому, что тебе было до меня дело. Ты старался. Если я просила: «Джо, отнеси свои тарелки в кухню и ополосни их» — ты это делал. Если говорила: «Джо, убери свои волосы с пола в ванной» — ты тут же реагировал, потому что хотел, чтобы я осталась у тебя на ночь и приняла душ. И ты никогда — никогда! — не ложился со мной в постель, пропахший навозом и потом!

— Так, подожди секунду. Дай мне что-то сделать прямо сейчас, чтобы доставить тебе удовольствие. Все равно что. Потому что я готов…

— Джо, вот ты снова меня не слышишь! Я не лягу с тобой в одну постель, мне все равно, что бы ты там ни сделал — я устала быть попрошайкой. Мне сейчас есть о чем поволноваться помимо того, каким ты оказался мужем.

— Мужем… — пробормотал он и снова повторил: — Мужем… — словно впервые услышал это слово. — Ладно. Наверное, я все это заслужил…

— Да, — проговорила она и, отвернувшись, оперлась ладонями о стол.

Он сказал ей в спину:

— Ну хорошо, я тупица. Но, Марта, я в самом деле думал, что стараюсь. Богом клянусь, что запрыгал бы по всему дому в твоем лифчике на голове и пером в заднице, чтобы только заслужить твою улыбку. Господи!

Она обернулась к нему.

— Раньше ты всегда улыбалась, Марта, — тихо сказал он.

— Раньше тебе было не все равно, счастлива ли я.

— Ей-богу, я был уверен, что делаю для этого все. Не знаю, что случилось, только это вдруг у меня перестало получаться. Я думал, что честно выполняю всю работу, как положено хорошему мужу. — Он подошел к столу с другой стороны. — Мне хочется, чтобы ты была довольна. Иисус, я все бы отдал, чтобы снова увидеть тебя счастливой.

— Хорошо, посмотрим, — пробормотала она уклончиво. — Сейчас ты все равно иди спать, потому что у меня совсем другое в голове. И знаешь что, Джо? Наладится у нас или нет — меня это в данную минуту не волнует. И сейчас я больше не в состоянии это обсуждать. Разве ты не видишь, как мне плохо из-за Бет? Господи, да оставь ты меня одну, наконец!

Он выпрямился с таким видом, словно она сделала ему больно. Оскорбила в лучших чувствах. И она подумала: «Ну и что? Хрен с тобой. Только и думаешь, как бы подлизаться ко мне, когда я не знаю, как переживу, если умрет моя подруга детства». Но вслух она это не сказала, была слишком зла. На Джо, на болезнь Бет, на жизнь, которая иногда выкидывает такие чудовищные штуки. Она вскинула голову, посмотрела на него в упор, молча, закусив нижнюю губу, чтобы не дрожала.

Джо повернулся и вышел, и она ощутила пустоту внутри, потому что заставила его заткнуться, когда он впервые на ее памяти, кажется, по-настоящему ее услышал. Но сейчас она не могла заниматься им. Слезы снова хлынули из ее глаз, и она не знала точно отчего. Может, оттого, что она окончательно разуверилась в своем браке? Или ей представилось, через что придется пройти Бет в попытках одолеть этого монстра, который снова подобрался к ней? Или от страха, что навсегда останется одна?

Взяв за горлышко «Гранд Марнье», Марта пошла с ним на диван в гостиную. Скинула туфли, забралась с ногами в уголок, придерживая руками бокал и бутылку. И дала волю слезам. Правда, старалась всхлипывать потише, чтобы не разбудить Джейсона. Можно было взять на кухне коробку с бумажными платками, но ей доставляло какое-то болезненное удовлетворение вытирать лицо и нос рукавом свитера, страдая. Но разве Бет плакала, разве позволила себе распуститься? Ничуть не бывало! Она уверяла их, что все будет так, как будет и, как бы то ни было, все образуется. Просто страшно, до чего она сильная.

Марта не знала, сколько прошло времени, она просто почувствовала его совсем близко, прежде чем увидела или услышала. Он сел рядом, взял из ее рук бутылку и стакан, поставил на кофейный столик. И сказал: «Иди сюда, киска». Обнял ее за плечи одной рукой и привлек к себе. «Иди ко мне, дай мне тебя утешить».

Скорее продолжая по инерции злиться, она сильно толкнула его в грудь, но тут же ее голова упала ему на плечо, и она зарыдала уже не сдерживаясь, громко и безнадежно, а он только теснее прижимал ее к своей груди.

— Господи, — твердила она сквозь слезы. — Господи, господи! Это просто нечестно!

— Тут ты чертовски права, — прошептал он.

И целовал ее в голову, гладил по волосам, пока она не расслабилась. Волосы на его груди намокли от ее слез, но она никак не могла успокоиться, ей казалось, что она не сможет остановиться, потому что очень уж долго копила эти слезы. Марта смутно слышала, как он шептал, что она права — такое не должно было случиться. Рука, обнимавшая ее, давала чувство защищенности, его осторожные ласки приносили утешение.

Прошло много времени, прежде чем она подняла голову и взглянула на него. От плача у нее началась икота, лицо все было в слезах и соплях.

— Ее грудь, — с трудом выговорила Марта, — она вырезана полностью!

— Ох, Марта, — пробормотал Джо, прижимаясь губами к ее лбу.

— Это выглядит так страшно. А она такая мужественная, ты и представить себе не можешь. Она говорит, что, раз уж так случилось, нам надо смириться. — Она снова уронила голову и еще малость поплакала. — Если бы это случилось со мной, у меня и десятой доли не нашлось бы ее мужества.

— Ну, тут ты ошибаешься. Ты одна из самых сильных женщин, которых я знаю.

— Нет, — покачала она головой, — я не такая. Я все время только и делаю, что боюсь, ты просто не знаешь. Боюсь за себя, за Джейсона. Боюсь заболеть, как Бет, и остаться одна, как осталась она. Ты даже не представляешь, до какой степени я постоянно боюсь и волнуюсь.

Он улыбнулся:

— Со стороны виднее. Я бы сказал, что ты крепкая, как скала. — Он снова провел ладонью по ее волосам. — Слушай, но она еще может выкарабкаться. Возможно, самое страшное уже позади, и она справится, победит болезнь. И впереди у нее долгая интересная жизнь.

— Первый раз с ней это случилось перед самой нашей свадьбой. Помнишь, она была тогда в парике? Потому что у нее выпали все волосы. Марк собирался жениться на ней, но не смог этого выдержать. И ушел. — Она всхлипнула.

— Я помню, — кивнул Джо. — Я плохо знал ее парня, но за это просто его возненавидел. Слабак убогий.

— И вот снова у нее все повторилось, и рядом никого нет, кроме нас. А какой от нас прок? Что мы можем?

— Вы лучше, чем тот трус. Слушай, Марта! Ты-то знаешь, что я никогда не бросил бы тебя в подобном случае. Пусть они даже всю тебя искромсают, сверху донизу, я все равно останусь с тобой. Ты же это знаешь, правда? Что я не такой породы, как тот мозгляк? Нет, я, конечно, горжусь твоей красотой, как последний дурак, но это не самое важное. Я не это в тебе люблю. Поэтому выкинь ты из головы все свои страхи.

— Как похвально. — Она недоверчиво рассмеялась сквозь слезы. — Особенно если я собираюсь бросить тебя за то, что ты отказываешься бриться и мыться. — Она провела ладонью по его щеке и засопела. — Ты что, побрился и вымылся?

— Иначе ты не дала бы мне себя обнять…

Она уронила руку ему на колено.

— И свои мерзкие задубелые трусы сменил на новые… — Ее рука скользнула вдоль эластичного пояса и наткнулась на свежие ярлычки. — Даже с ярлычками.

— Надо было их срезать? Я там немного порылся в шкафу, пока их искал, просто спешил на сигнал тревоги. Я потом положу все на место, обещаю.

— Не очень-то верится…

— Богом клянусь!

Она снова прикоснулась к его щеке.

— Было очень приятно, когда ты раньше брился… Твоя щетина очень царапает кожу.

— Ты никогда не жаловалась…

— Но до нашей свадьбы ты брился всегда.

— Правда? Честное слово, Марта, я болван. Прости. У тебя такая нежная кожа… Я идиот.

— Только я все равно пойду спать в гостевую комнату.

— Конечно. Как знаешь. Я правда побрился и принял душ, только чтобы посидеть с тобой. Не мог вынести, что ты плачешь тут одна. Хочешь, я посижу с тобой в гостевой, пока ты не заснешь? Я понимаю, ты сейчас сама не своя из-за несчастья с Бет.

— Нет, — ответила она. — Только здесь и сейчас. Я пока на большее не готова.

— Ладно. Но поверь, что я с тобой, и в здравии, и в болезни — я не из пугливых.

— Надеюсь, нам не придется пережить что-то подобное, потому что… если мне пришлось уйти из нашей спальни ради того только, чтобы ты помылся, я и думать боюсь, как ты поведешь себя в серьезной ситуации.

Он поцеловал ее в лоб и снова привлек ее к себе на грудь.

— Дай мне немножко времени, киска, и увидишь, что я не совсем безнадежен.

Глава 10

Август кончился. В сентябре в Калифорнийской долине все еще стоит жаркая погода, а в этом году она особенно затянулась. Билли и Джулия после долгих недель ожидания ехали на встречу со своим финансовым консультантом, не зная, придется ли им объявить о несостоятельности, или же им предложат восстановительную программу, даже более жесткую и стрессовую, чем условия их жизни последних лет. По дороге оба чувствовали себя как на иголках.

— Я хочу, чтобы ты принял то, что будет, спокойно, — сказала Джулия, — если даже нам и придется подать заявление, мы все равно это переживем.

— Очень не хотелось бы, но я сделаю, как он скажет. Ты же знаешь, — отвечал Билли.

— Я хочу, чтобы ты снова полюбил меня.

— Тут нет проблемы. Я люблю тебя. Тяжело только сознавать, что мне не удалось справиться.

— Расходами занималась я — думаешь, мне легко сознавать, что я не сумела справиться? Будь справедлив к себе. Мы старались оба как могли. И ты мне очень нужен. Мне всегда не по себе в твое отсутствие, а теперь, когда ты рядом, ты все равно отсутствуешь.

Не отводя глаз от дороги, он положил ладонь ей на колено и сжал его.

— Я как-нибудь исправлю это. Не хочу, чтобы ты так думала.

Войдя в офис Джона — безликую комнату правильной кубической формы, — они с трепетом и ожиданием сели на стулья перед столом.

— Вот что, дорогие мои, — бодро начал тот, — может, вы еще и не в полном порядке, но быстро выздоравливаете. В вашей программе участвуют все. — Он открыл лежавшую на столе папку и взял сверху два одинаковых печатных листа. — Вот ваш новый график платежей. Позвольте объяснить. Выплата студенческой ссуды откладывается на два года. Вы и не представляете, сколько людей напрочь забывают о своих обязательствах и так ничего и не выплачивают. Они даже растрогались, что вы полны решимости отдать долги, поэтому согласились на четыре процента. Остаток вам тоже снизили — пожаротушение расценивается как государственная служба.

По вашей ипотеке, второй закладной, кредиту под дом срок долга пролонгирован с фиксированными процентными ставками, по первой и второй — восемь процентов и пятнадцать. Это оставляет вас с девяносто пятью процентами долга по кредиту и исключает страховку — это неплохо. Банк снизил первичные выплаты и разбил на части завершающие, в итоге получилось восемьсот в месяц. Упирались они отчаянно. — Он посмеялся. — А сами только выиграли на этом деле. Обошлось без невыплат, без соглашения об обратной покупке, они получают назад свои деньги целиком и должны нам просто ноги целовать.

Труднее было со страховщиками и коммунальщиками, но тут я задействовал три компании кредитных карт. Все они согласились уменьшить номинальную сумму кредита, на следующие полгода дают нам нулевую процентную ставку и стабильные двенадцать после. Высоковато, ничего не скажешь, но над этим мы еще поработаем. А теперь, если вы не против, я желал бы взглянуть на эти карточки.

Джулия и Билли все это время сосредоточенно изучали новую схему выплат и, только когда Джон повторил свою просьбу, поспешно достали из бумажников кредитные карты.

— Придется в самом деле их порезать, — сказал Джон, собирая карточки. — Дальше так продолжаться не может. Кажется, что так легче, но это видимость. Они задушат вас процентами, тарифами, комиссией за просроченные платежи. Пусть отдохнут немного. При нынешнем бюджете вам они не потребуются. Слово даю.

Джулия, соглашаясь, кивнула, Билли смотрел молча, словно в трансе.

— Хорошо. — Джон отложил карточки в сторону. — Вы научились существовать экономно и теперь свободно сможете позволить себе обогреватель зимой и фаршированную индейку на День благодарения. Я надбавил вам бюджет на домашние нужды, от продуктов питания до одежды и всякой мелочи. Я считаю, что, если вы сможете время от времени ходить куда-нибудь с вашими детьми, это сильно поднимет вам настроение. Ну, может, не в Диснейленд, но пусть это будут детские кафе и пиццерия, дневные сеансы в кинотеатрах или пикники на озере. Да и мужу с женой просто необходимо выходить по вечерам, не только на семейные сборища или дружеские вечеринки. Чтобы только вы двое. Ужин в кафе. Может быть, в кино. Или просто прогулка в парке. Не обязательно задействовать сумму, отложенную на черный день, а просто сходить на недорогой пятичасовой сеанс, поужинать в «Олив-Гарден», что-то такое. Уединиться. Поговорить. Погулять держась за руки. Тридцать баксов потратить на романтику — не жалко. А вам есть что наверстывать. Но вы не пожалеете.

Я уже говорил, — продолжал Джон, — что ваша семья — это самое большое богатство. И не считайте мои слова проповедью благочестивого мормона. Представьте только, что будет с вашими счетами и расходами, если вы вдруг расстанетесь? Расходы удвоятся, счета поделятся пополам, и оба вы останетесь с долгами, которые никогда не сумеете выплатить, а ваши расходы выйдут из-под контроля. Я говорю не в религиозном смысле, а в самом что ни на есть практическом. Хотя лично у меня взгляды и вера неразделимы. Никакие законы не оградят супругов от развода. Не говорю о том, что будет тогда с детьми. И как это подействует на ваши души, если деньги вас разобщат. Деньги всего лишь инструмент. Заботьтесь друг о друге — вот вам мой совет.

А теперь…

— Подождите! — воскликнула Джулия, махнув листком бумаги. — Одну минуточку, Джон. Вы кое-что напутали. Тут явная неточность.

— Что? — Он повернулся к ней. Потом нашел на столе свою копию нового графика платежей. — А! — И засмеялся. — Виноват! — Порывшись в кипе бумаг, он вытащил еще пару листков и протянул им: — Вот ваш баланс в чистом виде. Сумма ипотеки в целом на шесть тысяч больше, это вместе с издержками по сделке, но платежи меньше, как и задолженность по образованию, по кредитованию. Вам нужно будет пойти в главный офис подписать бумаги по пролонгированию. Не спешите, разберитесь с документами тщательно. Дать вам калькулятор?

Потрясенная, Джулия перебирала бумаги, одну за другой, и даже приоткрыла рот от изумления. Подняв наконец глаза, она проговорила:

— Наверное, я и правда лучше воспользуюсь калькулятором. У меня ни разу не оставалось столько денег после оплаты счетов…

— Джулия, — улыбнулся ей Джон, — насколько я понял, у вас вообще не получалось откладывать.

— Но, Джон, как это получилось у вас?

— Я посмотрел ваши списки самого необходимого, потом поделил остаток между счетами. Так делается, когда ставишь семью на первое место. Благо семьи прежде всего. Потом обзвонил по очереди ваших кредиторов и объяснил, сколько именно вы способны им заплатить. Теперь, если вы считаете, что с этим справитесь, позволю себе еще один совет.

— Какой? — Она пристально взглянула на него.

— Отложите из этих свободных денег процентов двадцать, потому что у вас есть еще пара проблем. У вас две старые машины, и, по-моему, затраты на их содержание сюда не впишутся. Подрастут налоги. Но если будете платить через Интернет, непосредственно в банк, то сбережете в год этак полсотни баксов — как раз на пару обедов с детьми в пиццерии. Если сумеете не задерживать платежи и налоги, судя по вашим прошлогодним достижениям… — Он выудил из бумаг на столе еще один листок. — Девятьсот тридцать восемь долларов только за прошлый год. Такой будет остаток в чистом виде!

— Черт возьми! — воскликнула Джулия. — Простите, вырвалось.

— Преимущества этого бюджета, — улыбнулся он, — в низких процентах, разумной консолидации долгов, в отсрочках по нескольким платежам… У вас прекрасные шансы для победы.

— Я пытался, вы знаете, — сказал Билли. — Обращался в банк, отказывался от кредиток.

— А я десять лет посвятил поискам подходов к кредиторам. Иногда и мне нечего предложить клиентам, кроме как подать заявление о банкротстве. От которого никто не выигрывает. Мы поступаем так, если не можем обеспечить интересы всех заинтересованных лиц. Личность клиента — также очень существенный фактор. Теперь они знают, что, когда я к ним обращаюсь, блеф исключен.

— Но эти сниженные коэффициенты… Такое чувство, словно мы их обманываем.

— Свои деньги они получили от вас в десятикратном размере! Вы их любимый должник. Высокий процент, растущий платежный баланс… Ради бога, не вините себя ни в чем. Я настоящий судья в вопросах этики — здесь нет проигравшей стороны. Конечно, отчасти такая сторона — вы сами, — сказал он. — Только в том смысле, что вы не обладали навыками справляться с ситуацией. Я-то занимаюсь этим многие годы. Поэтому и сижу тут.

Билли произнес после небольшой заминки:

— Наверное, мы должны вам уйму денег.

— Все уже включено сюда, — сказал Джон, постучав ручкой по листу. — Я не оказываю бесплатных услуг, это да, но моя цель в том, чтобы вы считали эти деньги потраченными самым наилучшим образом. И что дело того стоило.

— Боже мой, — воскликнула Джулия слегка дрожащим голосом. — Ну, разумеется!

— Если все у вас получится, вы сможете рекомендовать меня другим, — сказал Джон.

Билли встретился глазами с Джоном, затем обнял Джулию за плечи и привлек к себе.

— Ты довольна? — спросил он шепотом.

— Конечно, — прошептала она в ответ.

Билли снова посмотрел на Джона: