Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения. 16 часть

Во время ужина Касси мельком почти пожалела, что родители Уолта оказались такие замечательные. Она все продолжала искать аргументы против того, чтобы развивать отношения с Уолтом, и не находила. Даже до того, как Джулия обвинила ее в мелочности, Уолт день ото дня становился для нее все привлекательнее, как внутренне, так и внешне. А то, что его родители оказались, как он и говорил, милыми приятными людьми, значительно успокоило Касси.

Когда было покончено с десертом и кофе, Дик произнес:

— У вас, молодых людей, наверняка есть дальнейшие планы на вечер, ну а мы, старики, пойдем домой смотреть телевизор.

— Мы, наверное, вернемся к Касси, — сообщил Уолт, но, взглянув на нее, добавил: — Но если ты хочешь еще куда-нибудь сходить…

— Думаю, что наелась до отвала, — весело заявила Касси. — Миссис Арнесон, ваш сын самый невероятный из всех моих знакомых открыватель первоклассных закусочных. Наверное, это его хобби.

— Милая, — засмеялась она, — посмотрите на него! Ему, чтобы заправиться, нужна уйма топлива.

Все встали и пожелали друг другу доброй ночи, Арнесоны расцеловали Касси в обе щеки, приговаривая, до чего они рады наконец-то с ней познакомиться. Пока они шли к машине, которую Уолт сам поставил на парковку, хотя в этом маленьком изысканном ресторане такими вещами занимался специальный сотрудник, Касси задумчиво молчала. По дороге он спросил ее:

— Ну, как тебе мои мама и папа?

— Уолт, они чудесные, — вздохнула она. — Хотя и не такие, как я ожидала.

— Правда? — улыбнулся он, покосившись на нее.

— Они очень утонченные, изящные. Богатые.

Он рассмеялся:

— Папа сказал бы, что ему просто очень повезло. У него был маленький бакалейный магазин, пара домов для сдачи в аренду и четверо детей, и он изворачивался как мог. Потом были удачные вложения, потом он занялся лицензионной торговлей. Своими деньгами он и правда обязан только самому себе. Он очень умный предприниматель. А в моем детстве мы ели почти одни только макароны с сыром, оба родителя работали, и одевались все в комиссионке, кроме меня — я всегда был очень большой.

— А сегодня так никто и не заплатил за ужин, — задумчиво произнесла Касси. — Я не помню, чтобы нам приносили счет.

— Это мамин любимый ресторан. У них есть данные моей кредитки. Можешь поверить, что счет оплачен. Завтра мне пришлют квитанцию.

— У твоего отца много денег, и он позволяет тебе платить за ужин в таком дорогом ресторане?

Он внимательно посмотрел на нее:

— Касси, ты что, считаешь меня нищим?

— Ты мотоциклетный механик, — сказала она. — Я уверена, что тебе нравится твоя работа, но…

— Я все время повторял тебе, что мотоциклы — хороший бизнес. Многие тратят на свои байки большие деньги. Так что я вполне преуспеваю.

Она какое-то время обдумывала его слова. Ему тридцать два, он много работает, наверное, и сверхурочно тоже. Еще он водит родителей в дорогой ресторан раз в неделю и катается на мотоцикле. Вот и все, из чего состоит его жизнь. У такого неприхотливого человека, как Уолт, наверняка остаются свободные деньги. Ей вдруг пришла в голову неожиданная мысль.

— А ведь я еще ни разу не была у тебя дома. — Она от души понадеялась, что это не развалюха в жуткой трущобе, которой объясняются его скромные расходы и возможность регулярно баловать родителей и ее саму.

— Я живу в одном из отцовских домов, полностью перестроенном. Он маленький, но удобный. Хочешь взглянуть?

Это хотя бы что-то объясняет. Наверное, у него договоренность с отцом. За дом он расплачивается угощением в ресторане и дорогим вином. Большее ему просто не под силу.

— Я тебя обязательно приглашу. Давно бы уже пригласил, только обычно всегда заезжаю за тобой, и еще я совсем не умею готовить.

Когда они подъехали к ее дому, он проводил ее до самых дверей. Положил свою широкую ладонь ей на талию, привлек к себе и поцеловал так, как умел только он. Касси обычно с нетерпением ждала этого момента и все слабее держалась за выдумку, что они просто дружат. Наверное, Джулия права и она просто мелочная снобка? «А что случится, если я отдамся инстинкту? — подумала она. — Пойду на поводу у чувств?»

Когда он отпустил ее, она ощутила легкий трепет.

— Спасибо, Касси.

— М-м-м… Спасибо тебе, — пробормотала она, не открывая глаз.

— Я позвоню.

Уолт ушел, она повернула ключ в замке и направилась в спальню, когда в дверь постучали. Она вернулась, открыла. Уолт стоял на крыльце.

— Так не хочется тебя покидать, — сказал он. — Можно мне зайти ненадолго?

Она положила ладони на его широкие плечи и подставила ему губы. И впервые в полной мере ощутила силу его страсти, о которой прежде только догадывалась. Он спикировал на нее, как коршун, и неистово смаковал ее губы, завладев ими полностью. Обхватив ее руками, он приподнял ее, а она запустила пальцы в его густые длинные волосы, отвечая с не меньшей жадностью на его поцелуй. «Ого, — промелькнуло в голове, — Уолт, кажется, наконец-то потерял терпение!» И она невольно рассмеялась ему в губы.

— Я так смешно целуюсь? — пробормотал он хрипло.

— Нет, — покачала она головой. — Я просто подумала, что эта дружба себя исчерпала. Может, пора нам наконец переходить к следующему этапу?..

— Ты уверена? — прошептал он.

— Спальня там, — показала она.

Глава 11

Может, Уолт и выглядел головорезом, но в постели он оказался само совершенство. Нежный, сильный, уверенный, чувственный, искусный… Он отнес Касси в спальню и с извинениями закрыл дверь перед огорченным Стивом. Затем он медленно раздел ее, зато сам разделся мгновенно. Движения его рук были последовательными и неторопливыми. Он еще не прикасался к ней по-настоящему и теперь делал это благоговейно. Зачарованно. Он провел ладонями по ее рукам от плеч до пальцев, потом от шеи до талии. И дальше, вдоль бедер, к коленям. А между поцелуями шептал:

— Боже, боже мой… Касси, Касси…

Он был большой и тяжелый, а Касси всего метр шестьдесят ростом, но ее потрясло то, как он бережно обращался с ней. Когда он раздвинул ей колени и, целуя, нашел пальцами ее самую уязвимую точку, чтобы нежно помассировать ее, Касси сладострастно изогнулась и застонала. А он прошептал ей:

— Скажи, когда будешь готова впустить меня.

— Кажется, если ты не поспешишь, — проговорила она, задыхаясь, — то все прямо сейчас и кончится…

Он издал низкий звук горлом и проник в нее, медленно и осторожно, и, когда она втянула в себя воздух, спросил тревожно:

— Я сделал больно?

— Нисколько, — ответила она, начиная движение бедрами.

Он покачивался вместе с ней ровно и непрерывно, удерживая на весу свое массивное тело, и так продолжалось некоторое время, в течение которого они вздыхали, стонали, урчали и нежно гладили друг друга по плечам, спине, бокам.

— Не спеши, — шептал он ей, — я подожду тебя.

— Я не хочу, чтобы это кончалось, — выговорила она, не прерывая поцелуя.

Он тихо засмеялся.

— Когда кончится, можно будет начать все сначала. Все в порядке. Это наш первый раз, и я подстроюсь под тебя.

И она вспомнила, что то же самое он сказал ей во время их первой совместной поездки на мотоцикле, и засмеялась, но скоро смех замер у нее в горле, и их захлестнула могучая, жаркая, опьяняющая волна, стремительно увлекая ввысь. Касси вскрикнула и впилась ногтями ему в плечи, а он сжал губами ее сосок, и все его тело содрогнулось от острого наслаждения.

Касси тяжело переводила дыхание, но он не отпустил ее, а погладил по волосам и принялся покрывать нежными поцелуями ее лицо, шею и плечи. Когда она немного остыла и успокоилась, он сказал:

— Просто не верится, что так может быть.

— Но это было, — прошептала она. И подумала, что это самое лучшее начало близости с мужчиной в ее жизни.

Он опустился на кровать, не размыкая объятий. И проговорил после паузы:

— Мы не предохранялись.

— Я слишком увлеклась, — сказала она.

— Я даже удивился, — сказал он.

— Я принимаю таблетки. А ты…

— Абсолютно здоров, — сказал он. — Тут ты ничем не рисковала. Я взял на себя смелость предположить… полагая, что раз ты медсестра, то держишь все под контролем.

— Под контролем?

— Одна твоя подруга — гинеколог. Я решил, что ты подстраховалась и… — Он замолк.

— И поставила контрацептив? — Она приподнялась на локте и заглянула в его пронзительно-голубые глаза.

— Это прозвучало грубо? Я ничуть не беспокоюсь, просто хочу, чтобы ты тоже не беспокоилась.

— Прости за любопытство, когда ты в последний раз был с женщиной? — спросила она.

— Кажется, года два назад. У нас все недолго длилось. А перед тем тоже пару лет назад. Я говорил тебе, что не увлекаюсь свиданиями. И никогда не увлекался.

— Уолт, — сказала Касси, — а я как раз увлекалась. Но я тоже обследовалась и полностью здорова. Прежде чем ты решишь продолжать со мной отношения, тебе еще не поздно от меня отказаться, потому что ты должен знать: у меня было очень много мужчин.

— Но сейчас их здесь нет? — Он улыбнулся. — Мне все равно, Касси, что бы ты ни делала в прошлом. Меня интересует только то, что происходит между нами. И мне кажется — то, что произошло, прекрасно себя оправдало.

— И ты даже не спрашиваешь меня, сколько их было?

Он нежно погладил ей висок.

— Я не боюсь, что это вошло у тебя в привычку. Только из любопытства — их было не меньше сотни? — улыбнулся он. — Мне все равно, Касси. Меня интересуешь только ты.

— Я все время давала тебе шанс порвать со мной.

— Ну нет, я получил именно то, что хотел. — Он взял ее за руку и положил себе между бедер, и она почувствовала, что он готов начать все сначала. — Хочешь немножко поспать или поиграем еще?

— Еще? — засмеялась она.

— Кажется, мне тобой никогда не насытиться. — Он положил свою большую ладонь на ее затылок и приблизил ее губы к своим. — М-м-м, какая ты вкусная, аппетитная…

И она позволила ему снова заключить себя в объятия, чтобы отдавать, и брать, и любить.

Касси почувствовала, как первые лучи солнца упали ей на лицо, и услышала пение птиц и, повернувшись на бок, сонно посмотрела на лежавшего рядом мужчину. Этот гигант выглядел во сне как ребенок, так мирно и безмятежно он спал. Никогда не было у нее такой сладостной, блаженной ночи. Какая ирония, подумала она. Наверное, впервые она твердо решила не влюбляться в мужчину, и вот — пропала, безнадежно, безоговорочно. Он невероятный — в нем были абсолютно все достоинства. Добрый, умный, сильный, решительный. Правда, внешность слишком экстравагантная, на ее взгляд, но и к ней она успела привыкнуть. Можно подумать, что мужчина его размеров в постели окажется неуклюжим, грубым, но ничуть не бывало. Уолт прикасался к ней нежно и уверенно, и она каждую секунду чувствовала его обожание. Каждое его движение было рассчитанным, точным, безупречным. Его низкий голос до сих пор звучал у нее в ушах: «Так тебе удобно? Скажи, как тебе больше нравится. Я сделаю, чтобы тебе было приятнее. Касси, ты потрясающая!..»

Она протянула руку и ласково погладила его по щеке, он приоткрыл глаза. Его лицо расплылось в улыбке, он потянулся к ней и привлек ее к себе. Касси подумала: «Можно ли жить одной любовью? Если да, я хотела бы лежать так вечно».

— Я хочу сказать что-то такое, что может тебя смутить, — сказала она.

— Скажи… — прошептал он, целуя ее в шею, глубоко вдыхая аромат ее волос.

— Мы еще ни разу ни о чем таком не говорили, и я знаю, что мужчины и женщины смотрят на это по-разному, но, с моей точки зрения, после прошлой ночи мы больше не можем считаться просто друзьями.

Уолт с улыбкой заглянул ей в глаза:

— Меня это нисколько не смущает. Я это легко переживу.

Он касался ее груди, нежно ее поглаживая. Она посмотрела на его руку:

— Как при твоей профессии тебе удается держать ногти такими чистыми и красивыми?

Он тоже взглянул на свои пальцы.

— Обещаешь не смеяться?

— Обещаю.

— Работая с мотоциклом, я пользуюсь кремом для рук, и грязь не пристает прочно. И еще раз в неделю делаю маникюр.

Она даже подпрыгнула:

— Ты? Маникюр?

— Да, — усмехнулся он. — У меня есть и другие секреты. Хочешь услышать их все или предпочтешь постигать меня постепенно?

— Хочу все сразу, — улыбнулась она.

— Ну, я очень волосатый мужчина, — сказал он.

— Я это и сама вижу.

— Ты еще и половины не видела. Мама говорит, что ей подбросили меня на крыльцо и что я — детеныш снежного человека.

Касси хихикнула.

— Волосы на спине и плечах я удаляю горячим воском. Когда меня стригут, что случается гораздо чаще, чем можно представить, парикмахер специальной маленькой машинкой обрабатывает мне нос и уши…

— Перестань! — фыркнула она. — Ты меня разыгрываешь. Никто так не делает.

— Кое-кто делает!

— Ты, значит, проделал это на случай, если вдруг удастся заманить меня в постель? Чтобы я не орала от страха?

— Нет, я делаю это уже несколько лет. С тех пор, как мама наехала на меня как-то после бассейна, она сказала: «Уолт, кое-что ты должен проделывать постоянно, чтобы тебя не принимали за Кинг-Конга». Она написала мне три телефонных номера и сказала: «Тебя там будут ждать». Я немного обиделся, но пошел. Да, опережая твой вопрос — я делал это не ради женщины. Но для тебя бы сделал. — Он наклонился и поцеловал ее. — Я тебя люблю, Касси. Ты это знаешь.

На мгновение она оцепенела, потрясенная. Он вгляделся в ее лицо.

— Я тебя расстроил? — спросил он.

— Нет. — Она взяла себя в руки. — Я просто… в общем, я тоже люблю тебя.

— Разве это не замечательно?

— Господи, не знаю! Я все время пыталась не влюбиться в тебя…

— Знаю, — рассмеялся он. — Я не тот, кого ты искала. Ты мечтала о джентльмене в элегантном костюме-тройке, с модельной стрижкой…

— Откуда ты знаешь?

— Я на твоем месте тоже бы ждал именно такого. Как жаль. Хотя нет — мне совсем не жаль. Может быть, скоро ты привыкнешь к моему стилю и даже будешь меня поощрять. Мне, например, приятно ощущать себя таким. И может, я очень ошибаюсь, но и тебе было приятно ощущать меня…

— Ну… да! И это так удивительно. Но только… теперь на нас легла ответственность. Не знаю, как с твоей точки зрения, но с моей — да.

Он поднял брови:

— Что за ответственность?

— Прежде всего, я не буду встречаться ни с кем другим. Все это время.

— Вот это хорошо, — улыбнулся он. — Меня бы это нервировало.

— Тебя забавляет буквально все? — невольно улыбнулась она.

— Почти все. Я тоже не стану встречаться ни с кем другим, хотя такая опасность тебе и так не угрожала. У меня не было серьезных отношений с женщиной с тех пор, как… даже и не припомню с каких пор.

— Ты говорил, что-то было два года назад.

— Это не было серьезно и совсем не так восхитительно. Я ничего не потерял, если бы этого вообще не было.

— Да ладно! Уверена, что вокруг тебя крутилось множество женщин.

— Только они меня не интересовали. Ты сказала «прежде всего», а что еще?

— Пока нам больше не о чем волноваться.

— Можно тебя спросить? Когда ты поняла… что любишь меня?

Она распушила его аккуратно подстриженные баки.

— Я довольно быстро поняла, что ты мне нужен. И надеялась сделать из тебя своего лучшего друга. Но потом начали возникать чувства более глубокие — я боролась с ними, как могла. Ты просто в пух и прах развалил мой мораторий на свидания. Я сдалась окончательно как раз перед тем, как ты решился расстегнуть мою блузку…

Он громко засмеялся:

— Я вовсе не был уверен, что у нас когда-нибудь дойдет до этого. Ты заставляешь парней хорошенько попотеть.

— Как правило, нет, — пробормотала она в приступе самобичевания.

— Это мне льстит. Значит, в моем случае ты хотела быть уверена полностью.

— Я уверена! И боюсь, что теперь тебе от меня долго не отделаться, потому что если я решилась на что-то…

— Что заставило тебя решиться?

— Честно? То, что ты такой милый. Ты всегда вежлив с официантами.

— Мне это нравится. Нравится, что ты так думаешь.

— Уолт, мне просто очень хорошо с тобой, вот и все. Может, тут не все будет идеально… но когда я прислушиваюсь к своим чувствам, то ни в чем не сомневаюсь. А ты? Когда ты понял?

— Почти мгновенно. Но у тебя был горький опыт с мужчинами, ты сразу меня предупредила. Ты перестала им доверять. Мне предстояло запастись терпением. Потом, у тебя были в голове эти идеи насчет дружбы. Я очень боялся отпугнуть тебя. У тебя и сейчас много всяких опасений.

— Нет ни одного, — сказала она.

— Нет, есть. Ты не задаешь мне самых естественных, практических вопросов. Чтобы проверить, насколько я на самом деле перспективен, как выражаетесь вы, девушки.

— Каких, например? — спросила она, прекрасно поняв, что он имеет в виду.

— Например, что я думаю о браке? Предполагаю ли обзавестись семьей? Способен ли содержать семью? Способен ли на верность? В таком роде.

В голове у Касси что-то щелкнуло.

— А ты хотел бы иметь семью? Детей?

— Хотел бы их целую дюжину, но и одному был бы ужасно рад, — улыбнулся он. — И очень гордился бы собой, если бы вполовину оказался таким хорошим родителем, как мои. Но и без детей моя жизнь тоже очень насыщенна. В конце концов, мои братья вырастили на семейном дереве достаточно плодов.

— Ты тоже не задал мне никаких таких вопросов, — заметила Касси.

— Просто я уже знаю ответы, — сказал он. — Ты рассказала все, что мне было нужно знать. Ты очень перспективная в этом отношении, Касси.

— Уолт, неужели правда, что у тебя за столько лет не было ничего серьезного с женщинами? Совсем-совсем?

— Наверное, ни разу. Я выгляжу в твоих глазах неудачником?

— Нисколько. Скорее очень независимым затворником. Ты не хотел, чтобы посягали на твое время и территорию. И на твои деньги тоже никто не покушался, до последнего времени, когда тебе пришлось сильно потратиться.

— С тобой я готов поделиться и временем, и территорией. И совсем не прочь тебя побаловать.

— Постараюсь не слишком злоупотреблять твоей добротой, если ты в самом деле раньше не пробовал ничего подобного. Но ты должен перестать бросать такие суммы на ветер. Не то в два счета разоришься, а я не хочу обременить этим свою совесть.

— Касси, неужели тебя так беспокоят деньги?

Она засмеялась:

— Уолт, мне всегда приходилось беспокоиться из-за денег. Я же рассказывала тебе про свое детство. В пятнадцать лет я уже сама зарабатывала. Моя подруга Джулия тоже беспокоится из-за денег, но на крайний случай у нее есть брат и мама с папой. У меня-то никого нет. Только отчим, с которым мы не так уж близки, у которого и самого денег негусто. Я и правда очень осторожно обращаюсь с деньгами.

Он провел ладонью по ее шелковистым волосам:

— Это объясняет, почему ты такая скромная и бережливая. Тебе не нужно бояться за мои деньги, Касси, у меня их достаточно.

Она улыбнулась:

— Было раньше, как я понимаю. Но я считаю, что самое главное — любимая работа. А ты свою очень любишь. И я пропала бы без работы в моем отделении экстренной помощи, я на нее просто подсела.

— Я хорошо зарабатываю, Касси. Но ради тебя взялся бы и за вторую работу, если вдруг понадобится. Хотя сомневаюсь, что до этого дойдет. А какую зарплату у нас получают медсестры?

— Достаточно приличную, чтобы я купила на нее свой домик и машину. Правда, пришлось очень себя урезывать. Но у нас в больнице можно брать и сверхурочные часы…

Он серьезно посмотрел на нее:

— Касси, я сказал, что люблю тебя. Это значит, я сделаю все необходимое, чтобы ты никогда ни о чем не беспокоилась. Ты это понимаешь? Ты веришь мне?

— Какой ты милый! Но разве сейчас время для таких дискуссий? — Она поцеловала его. — Зря я завела об этом речь. Лучше подумаем о том, как приятно нам будет просыпаться по утрам.

— Знаешь, чего бы мне хотелось? Чтобы сейчас было утро воскресенья, — сказал он, привлекая ее к себе, — потому что мне уже пора собираться на работу. Тебе еще предстоит убедиться, что иногда я работаю допоздна. — Он нежно поцеловал ее. — Когда я снова увижу тебя?

— Ты хочешь спросить — когда мы снова займемся сексом?

— Нет, я не это имел в виду. Но мне очень понравилось спать рядом с тобой.

— Мне сейчас надо по делам, но ты можешь прийти к ужину. Я сегодня свободна и смогу зайти в гастроном…

— Это уже обнадеживает…

— Если куплю антрекоты, ты сможешь поджарить их на гриле? У меня, как правило, все всегда пригорает.

— А я как раз удачно управляюсь с грилем. Надеюсь, это будут большие антрекоты?

— Не сомневайся, — сказала она. — Большие антрекоты, и к ним много картошки и салата. А завтра мне надо будет очень рано в больницу, и я встану затемно, но ведь мы сможем сегодня лечь пораньше, правда?

— Меня это очень даже устраивает, — засмеялся он.

На работе Марте пришло голосовое сообщение от Джо, он спрашивал, не хочет ли она сходить куда-нибудь вечером поужинать. И это в понедельник! Наверное, он тронулся рассудком, раз собирается пропустить сегодняшний футбол. Потом ей подумалось, что он конечно же имел в виду не ресторан, а какой-нибудь спортивный бар, где подают только закуски к пиву. В любом случае у нее так плотно шли одна за другой клиентки, что она даже не смогла перезвонить ему.

Марта сознавала, что Джо пытается угодить ей, хотя его попытки казались непоправимо запоздалыми и слабыми. Время от времени она возвращалась домой и видела следы пылесоса на ковре, следы уборки на кухне. Его грязное белье она теперь регулярно находила в корзине, полотенце на вешалке. Но если он принимался готовить ужин, то разводил невообразимую грязь, а старания навести порядок — собрать газеты, взбить диванные подушки, помыть посуду — были слишком неуклюжи. Когда она заглянула к нему в ванную, то увидела и волосы в душевой кабинке, и брызги зубной пасты на зеркале. Поскольку она сама теперь не пользовалась этой ванной, то перед этим давно уже в нее не заходила. Она слишком хорошо изучила мужа — навести идеальную чистоту в доме ему не по силам, а вот пожарная оснастка и яхта у него сверкали. Но он стал надевать чистые футболки, джинсы и брился, и цель его стараний была слишком очевидна. Он хотел вернуть ее в супружескую постель, либидо не давало ему покоя…

Марта пришла домой в шесть, ужасно усталая. Снова увидела следы пылесоса — он старался сделать то, что сразу бросалось в глаза. И телевизор был выключен. Она бросила сумку на кресло и вошла в кухню, Джо тут же зашел туда следом за ней.

— Привет, киска, — сказал он, — ты мне так и не перезвонила. Хочешь пойти поужинать в городе?

Джо явно был после душа и переоделся в брюки, голубую рубашку и свитер с треугольным вырезом. Еще несколько недель назад он разгуливал по дому в своих мерзких шортах. Сейчас он выглядел очень милым. Чистым! Зато она чувствовала себя после долгого дня грязной и потной и покрытой чужими волосами. Через распахнутый ворот рубашки Джо виднелись курчавые волосы, густо покрывавшие его грудь. Когда-то Марта находила их очень сексуальными, пока ей не пришлось регулярно выскребать их из душа и собирать с пола ванной.

— А где Джейсон?

— Я отвез его к твоей матери. Если мы пойдем куда-нибудь, то сможем забрать его на обратном пути. Если ты не захочешь, я могу сходить купить что-нибудь в кулинарии, потом заехать за ним. Как ты решишь.

— Мне надо принять душ, — сказала она, — и переодеться.

— Конечно. Примешь душ, и можем отправляться.

— Хорошо, — сказала она, — только как же твой футбол? Мы будем смотреть его в баре?

— Мы поедем туда, куда ты захочешь. Если не возражаешь, можем заглянуть в тот новый рыбный ресторанчик. Или к Мартинелли. А футбол я вообще не собирался сегодня смотреть.

— Джо, ты не заболел? Ты никогда не пропускал ни единого матча.

— Я решил, что важнее поужинать с тобой, чем смотреть сегодняшнюю игру. По понедельникам у тебя всегда много клиентов, а у меня выходной. Я тут постарался немного прибрать…

Она невольно отдала ему должное за то, что он вспомнил про ее зверское расписание по понедельникам. Даже удивилась — вот уж не думала, что он держит это в голове.

— Спасибо, — сказала она, направляясь в свою ванную. — Дай мне полчаса, а потом поедем куда захочешь.

Она закрутила волосы и встала под душ. Сейчас быстро ополоснется, причешется, освежит макияж и через двадцать минут будет готова. А выйдя из ванной, наверняка застанет его перед телевизором, увлеченного игрой. Потом еще пройдет час, прежде чем он решит, куда идти — в бар или в пиццерию. Марта не сомневалась, что снова увидит мужа сейчас самим собой.

Было несколько соображений, мешающих Марте сделать решающий шаг. Она уже месяца два жила в отдельной комнате, и у нее было достаточно времени подумать. Теперь ее ночи проходили без близкого человека рядом. Она так долго копила претензии к Джо, что теперь ловила себя на том, что мстительно держится за эти претензии.

И еще она продолжала думать о Райане…

Прошло восемь лет с тех пор, как они расстались. Марта была совсем еще юной, когда жила с ним. Их отношения принесли ей много боли и разочарований, и все же она не могла пожелать более романтического, чувственного, волнующего начала своей взрослой женской жизни. Райан был талантливый обольститель, он знал, что и когда сказать, как прикоснуться, как увлечь, и всегда добивался желаемого. И все же с ним Марта провела не меньше времени в слезах, чем на верху блаженства.

Теперь, эмоционально отдалившись от мужа, она упорно гадала — изменился ли Райан за эти восемь лет? Опомнился ли, понял ценность взаимных обязательств? Потому что, вспоминая их совместную жизнь и закрывая глаза на свои слезы, боль от его предательства, она все больше убеждалась, что он для нее идеальный партнер.

Она спрашивала себя, почему просто не уходит от Джо или не попросит его дать ей развод. Дело было совсем не в деньгах, в банке лежали кое-какие деньги, а она с удовольствием отдала бы яхту и прочее за домашнюю обстановку. Зарабатывала Марта достаточно, и еще она знала, что даже если Джо ее возненавидит, то сына никогда не перестанет любить. Данные ему обеты тоже не остановили бы ее, Джо первый их нарушил, когда стал смотреть на нее как на прислугу. Единственное, что удерживало ее, — это попытки Джо загладить свои промахи и сознание, что он ее действительно любит. Он старался сильнее, чем она. Марта понимала, что очень скоро к ней придет окончательный ответ — или появится надежда, что былое чувство к Джо может вернуться к ней, или же она почувствует, что надежды на это нет. Пока она колебалась, а когда ей станет окончательно ясно, она поймет сразу.

Вот у Джо никаких сомнений не было, Марта это отлично знала. Причем с самой первой их встречи. Когда Билли их познакомил, она сразу увидела это в его глазах. Уже после того, как они несколько раз встречались, она случайно услышала, как Джо говорит Билли:

— Я за это теперь твой вечный должник.

Тогда он все свои силы тратил на то, чтобы завоевать ее, доказать ей свою любовь. Больше он ни разу не взглянул на другую женщину, не заворчал на нее, хотя она попрекала его постоянно. Она стала сущей мегерой, еще неизвестно, с кем из них труднее ужиться…

Так она металась словно в темнице между фантазиями о перерождении Райана, шансы на которое, как она понимала, смехотворны, и причиняющей боль уверенностью в любви и верности Джо.

Марта, кончив прихорашиваться, вышла из ванной через двадцать минут, как и предполагала. Но Джо, вопреки ее ожиданиям, сидел с газетой на диване перед выключенным телевизором. Он сказал, взглянув на нее:

— Вот это быстрота. Ты выглядишь фантастически. — И сложил газету.

— Джо, ты в самом деле сбиваешь меня с толку. Чего ты хочешь?

— Уделить тебе внимание, Марта. Разве ты не жаловалась, что тебе этого не хватает?

Она только покачала головой.

— Ты решила, куда мы поедем ужинать? — спросил он.

— Сделай мне сюрприз. — Сейчас она его испытает.

Еще через двадцать минут они сидели в просторном кабинете дорогого ресторана. В понедельник вечером народу здесь было немного, и обслужили их моментально. Кабинет выходил в общий зал, где, между прочим, стоял телевизор, но, поскольку заведение было дорогое, в нем отсутствовали вопящие пьяные фанаты. За столиками сидело всего несколько пар. А Джо вообще сел спиной к телевизору.

Им принесли меню, и они заказали напитки.

— Не похоже на твои излюбленные места, — сказала Марта. — Я думала, это будет пиццерия.

— Тебе тут хоть что-нибудь нравится? — спросил Джо.

— Очень многое.

Она сама бы выбрала такое место для ужина. В подобный ресторан она много раз уговаривала его пойти. И вот теперь, когда ей не слишком комфортно было оказаться в этом элегантном спокойном месте, располагающем для серьезного разговора, Джо остановился именно на нем. И скоро она поняла, что он в самом деле готовился к серьезному разговору. Когда принесли напитки, он сказал:

— Марта, нам надо поговорить.

Она оторвалась от меню:

— О чем?

— О чем? — удивился он. — Ну, например, ты живешь в другом конце дома и смотришь на меня таким взглядом, что кости стынут. Это во-первых. Какие у тебя вообще дальнейшие планы?

Она закрыла меню и вздохнула, подыскивая ответ, но ее спасло появление официанта. Они сделали заказ, потом Джо поднес бокал красного вина к губам и выжидающе посмотрел на нее. Он умел смотреть очень сурово, когда хотел. Если его не знать, то легко можно вообразить таящуюся за этим взглядом угрозу. Но хорошо его изучившие видели за внешней его грубоватостью доброту и порядочность. Сказал же он ей, что не сбежит, если она вдруг заболеет, потеряет свою красоту.