Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения. 10 часть

Джо на подобные поступки с ее стороны не посмотрит сквозь пальцы. Он был в гораздо большей степени собственник, чем среднестатистический мужчина, и решительно не одобрял измены, и не только женские. Мужья, изменяющие женам, в равной степени заслуживали его презрение.

Начав встречаться с Джо, Марта рассказала ему про Райана: как была влюблена, как его поведение оскорбляло и убивало ее. Джо проявил полное сочувствие. До Марты он и сам имел одну-две серьезные связи и понимал, какие сердечные страдания приносит опыт личной жизни.

Марта пыталась вызвать в памяти чувства, которые испытывала в первое время после знакомства с Джо. Она и правда считала, что ей необыкновенно повезло. Вот серьезный парень, не боящийся обязательств, верный, внимательный. И он так гордился ею! Даже сейчас, когда он уже не пытался нравиться ей, он все равно хвастал ею перед товарищами. Марта всегда старалась выглядеть как можно лучше — даже если всего лишь отправлялась в спортбар посмотреть футбольный матч, и он говорил о ней что-нибудь грубовато-лестное, вроде: «Посмотрите на эту попку! И вы удивляетесь, почему у меня усталый вид?» Или: «У кого в городе самая красивая женщина? Марта вне конкуренции».

«Что я делаю?» — спрашивала она себя уже в миллионный раз.

— Марта! Привет. — В бар с улыбкой вошел Райан. — А я гадал, решишься ли ты.

— Мне не стоило приходить…

— Так почему ты здесь?

Ее глаза наполнились слезами.

— Сама не знаю. Потому что дура. Потому что в последнее время я очень несчастна, и вот… — Она посмотрела на бокал с вином.

Он обнял ее и притянул к себе.

— Успокойся, малышка. Просто у тебя сейчас трудная полоса. — И сказал бармену: — Пожалуйста, «Миллер».

— Даже не знаю, зачем позвонила тебе, — проговорила она. — И зачем пришла, тоже не знаю. Ты мне ничем не поможешь…

— Неизвестно, — сказал он. — Ты очень дорога мне. С тех пор еще, как был мальчишкой. Если я все же как-то могу помочь, то не упущу такой шанс.

— Но я замужем! Мне даже болтать с тобой не следует, тем более выпивать в баре.

— Не волнуйся так, милая, мы ведь просто беседуем. Расскажи, что все-таки случилось.

Но теперь, когда дошло до дела, Марта растерялась. Она не могла откровенничать с Райаном так же, как с девочками, не могла предать Джо. И она забормотала, что они с мужем «перестали находить общий язык», что ей «не хватает поддержки», в общем, какую-то чушь. И быстро перевела разговор на его личную жизнь. Он сказал, что за последние три года у него была только одна девушка, и он даже думал, что их отношения выльются во что-то серьезное, но не получилось. Из-за Джил. Изменил не он, а она. Нашла себе другого.

— Наверное, я это заслужил, — сказал он с коротким смешком. — Но с тех пор что-то больше не хочется наступать на те же грабли. Я теперь понял, какое это гадкое чувство.

— Хотелось бы мне тебя пожалеть, — сказала Марта.

— Я не жду сочувствия. И все равно — ты была единственная, Марта. Иначе почему я все время к тебе возвращался? Мы могли стать идеальной парой. Я был идиот, что все портил, снова и снова. Теперь я все бы отдал за возможность вернуть прошлое.

— Боюсь, что уже слишком поздно…

— Правда? Но ты ведь несчастна.

— Я собираюсь найти способ поправить дело. Он неплохой человек. Любит меня. И у нас сын.

Он накрыл ее ладонь своей.

— Если окажется, что поправить не удалось, у тебя есть мой номер.

Она заглянула ему в глаза. Похоже, он говорил искренне, но в прошлом она столько раз ошибалась…

— Мне пора. Мама сидит с Джейсоном.

Он достал деньги и расплатился за ее вино и свое пиво.

— Я тебя провожу.

— Может, не стоит?

Он засмеялся:

— Боишься, что он установил за тобой слежку? Расслабься, Марта.

Потом у машины он прижал ее к своей груди и страстно поцеловал, оживив их общее прошлое, и ее закружил вихрь, блаженный и опасный. Марта задрожала. Как же от него хорошо пахнет, и вкус губ восхитительный. Он провел ладонями по ее ребрам, рядом с грудью, но все же не касаясь ее. А когда выпустил, ей даже в голову не пришло, что их могли видеть.

— Позвони мне, — прошептал он, проводя рукой по ее волосам. — Может быть, мы сможем помочь друг другу на нашем трудном этапе.

— Каким образом? — выговорила она, переводя дыхание.

— Я один, ты несчастна. И мы друзья. Очень близкие друзья…

— Ты имеешь в виду…

— Тш-ш, — прервал ее он. — Я не хочу осложнять тебе жизнь. Я просто хочу поддержать тебя. Мы не чужие люди. Я не могу мириться с тем, что тебе плохо. Я никогда не смогу тебя разлюбить, ты это знаешь.

И она не успела ответить, как он снова завладел ее губами, выжигая на них позорное клеймо, превращая ее в женщину, которой она никогда себя не считала. Когда он ее выпустил, она едва не лишилась чувств.

— Позвони, когда будешь свободна.

И открыл ей дверцу.

Глава 7

В июне Бет удалили опухоль. На этот раз метастазов в лимфоузлах не обнаружили, так что было кое-что и положительное в ее болезни. Но когда рентгенолог отказался показать ей результаты томографии, она почуяла неладное. В августе она пришла на очередной прием к доктору Паттерсону.

— Как вы себя чувствуете? — спросил он.

— Усталой. Но это, наверное, от стресса.

— Как переносите облучение?

— Немного жжет. Но в целом неплохо.

Он вздохнул:

— Вы гинеколог и понимаете в таких вещах. Довольно нетипично, когда у женщин со злокачественной опухолью груди появляется повторное образование. Случай на самом деле редкий. Могут появиться метастазы, с этим часто приходится сталкиваться, но тут другое. Изредка встречается восприимчивость к образованиям именно тканей груди. Они проявляются рано и повторяются. На томограмме видно, что подозрительные затемнения почти исчезли после облучения, но я полагаю, они могут вернуться. Боюсь, Бет, что эта проблема будет преследовать вас, пока не будет устранена причина. Я рекомендую полную ампутацию молочной железы. А затем — имплантация хирургическим путем. Женщина ваших лет не должна жить без груди. Возможно превосходное протезирование. Пожалуйста, обдумайте это наряду с мастэктомией.

Бет готовила себя к такому повороту. Она не хотела рисковать еще больше и не видела причин геройски спасать оставшуюся грудь. В конце концов, жизнь дороже. Даже сравнивать смешно. Все равно одной груди она уже лишилась. Если рак гормонального происхождения, надо удалить все как можно скорее, пусть она и думала когда-нибудь в будущем иметь детей. И все же на миг его слова заставили ее похолодеть. И странно вспомнилось, как Марк рядом с ней в постели мягкими ладонями хирурга ласкает ее груди. Два маленьких, но чувствительных бугорка. Часто оргазм у нее случался именно тогда, когда он сжимал своими восхитительными губами ее сосок. Это было очень давно…

Она поняла, что сидит открыв рот, и быстро закрыла его.

— Простите, — сказал доктор. — Звучит очень категорично, я понимаю, но это убережет вас от дальнейших бед.

— Я все понимаю, — сказала она тихо. — Конечно, придется так и сделать.

— Послушайте! — Он обошел стол кругом и сел на его край совсем близко от нее. — Вы не посвятили меня в подробности, но думается, что какие-то ваши личные проблемы вынуждают вас безропотно соглашаться с лечением таким…

— Радикальным образом, — подсказала она.

— Простите еще раз. Я не имел намерений любопытствовать. Я только желаю помочь.

— Тогда не спрашивайте. — Она поднялась. — Я бы хотела прооперироваться в Сакраменто или Дэвисе, поближе к дому. Период восстановления, как мне помнится, довольно длительный. Вы порекомендуете мне хирурга?

— В вашей больнице есть отличный хирург, — сказал он. — И могу назвать вам также ряд прекрасных пластических хирургов в Лос-Анджелесе, Дэвисе…

— Все в свою очередь, — сказала она. — Когда вы меня положите?

— Могу позвонить сегодня же. Как вам Роджер Вайтком из Сакраменто? Думаю, через неделю. У вас есть что-то неотложное на работе?

— Я все устрою. Я же работаю в женской клинике, там понимают такие болезни и пойдут мне навстречу. Попросите, чтобы ваш секретарь сообщила мне все необходимое по телефону.

И она повернулась, чтобы уйти.

— Бет, — сказал он, заставив ее обернуться. — Мне правда жаль. Но я не хочу рисковать. Моя цель — вытащить вас. Это не будет пожизненной проблемой. Ваша жизнь здесь. — Он положил ладонь на грудь.

— Да, — сказала она и подумала: «Для человека, специализирующегося на раке груди, он мало знает о том, для чего нужна грудь». — Да, конечно.

Билли дежурил сутками три раза в неделю, а в мастерскую ходил, сколько хватало сил. И повсюду он носил с собой папку со счетами. Он сосредоточенно изучал документы ипотечного банка, компании по кредитным картам, страховых фирм, коммунальных контор. Все время щелкал калькулятором, подсчитывал и вычислял.

Мимо проходили коллеги, спрашивали:

— Что, проблемы?

Он отвечал:

— Счета. До сих пор ими занималась Джулия, и теперь я хочу понять ее систему, прежде чем мы окажемся на улице. — Он не любил лгать, просто был слишком горд, чтобы признать — все беды его семьи проистекают оттого, что он плохо ее обеспечивал.

Теперь, глядя на все эти цифры, он не понимал — как Джулия умудрялась изворачиваться. Придется расспросить ее об этой самой «системе», потому что, когда он сопоставлял сроки платежа на счетах и их доходы, ему представлялось это невозможным. Неудивительно, что она чуть не лишилась рассудка. И почти везде им начисляли пени на просроченные платежи.

Правильно он сделал, что избавил ее от этой ноши. Но все равно ему не становилось легче. Взяв на себя финансовые заботы, он взял и ее головную боль. И это успокаивало его и угнетало. Джулия все время спрашивала, как дела, и он отвечал, что у него голова идет кругом от цифр. А ему хотелось ответить, что он понял наконец, почему она захотела дать ему щелчок за то, что он все время такой довольный. На самом деле ему хотелось выть волком.

Капитан подразделения Эрик Соренсон, проходя мимо Билли в пожарном депо, бросал взгляд на его канцелярщину и интересовался, как продвигаются дела. Эрик был хороший парень, прямой и серьезный. Все его уважали, хотя он был не вполне таким, как остальные парни. Эрик был религиозен, принадлежал к мормонам и относился к религии чересчур добросовестно. Впрочем, он не был ханжой и обладал потрясающим чувством юмора, хотя, в отличие от остальных ребят в команде, его шутки никого не заставляли краснеть. Он редко присоединялся к остальным, чтобы выпить пива, предпочитал колу. Но руководитель был отменный и стоял горой за свою команду.

Две недели он вежливо соблюдал дистанцию, затем сел за стул напротив Билли и сказал:

— Чувствую, у тебя тут что-то серьезное, приятель. Может, я могу чем помочь?

Билли криво усмехнулся:

— Можешь выдвинуть меня на повышение.

Эрик кивнул на стопку бумаг. Ребята часто разбирались со счетами на работе, пользовались компьютером для платежей по Сети.

— Домашние расходы? — спросил он.

— Ты гений, я всегда это говорил, — сказал Билли, продолжая улыбаться.

— Уж очень давно ты над этим корпишь.

— В общем, — сказал Билли, — по правде говоря, капитан, я отобрал счета у Джу. Я говорил, что у нее был выкидыш. Она постоянно переживала из-за счетов, я взялся разобраться с ними — но это чистая катастрофа. Хочу хоть немного уяснить общую ситуацию, а потом придется обращаться к ней с вопросами — как она умудрялась справляться. — Он вздохнул. — Я не должен был заставлять ее мучиться с ними так долго…

— У меня была почти такая же ситуация, — сказал Эрик. — Я тебя прекрасно понимаю.

— Как, у тебя тоже? — удивился Билли.

— Будь уверен. — Он усмехнулся. — Ведь у меня пятеро ребят.

— Да, я знаю, но…

— Но ты полагал, что трудно только одному тебе сидеть на работе с мыслями о прибавлении семейства? — улыбнулся он. — Может, нужна помощь? — Он кивнул на бумаги.

— Было бы здорово, но… — Билли собрал бумаги и придвинул к себе. Незачем капитану знать, как глубоко они засели в яму, сколько задолжали, как безнадежно положение в целом.

— Но ты не хочешь показывать мне счета, — весело рассмеялся капитан. — Пятеро ребят, — повторил он. — Когда я пришел в депо, их было трое. Думаешь, мне это все незнакомо? — Он наклонился к Билли. — Считаешь, я не сумею помалкивать о твоих делах?

— Не поэтому, а просто…

— Поэтому, — сказал Эрик. — И еще ты боишься, если я взгляну на счета, то уволю тебя или поставлю на легкую работу, пока ты не разгребешь свои завалы и не сможешь делать дело со спокойной душой. Но я правда понимаю тебя и полагаю, что и впрямь смог бы помочь. Я знаю толк в больших семьях и больших счетах. — Он откинулся на спинку стула. — Но я тебя не принуждаю. Если хочешь справиться в одиночку, я способен это понять. Мне самому всегда казалось, что именно так надо. Просто подумал — дай предложу…

— Тебе казалось, что так надо?

— Смотри, я задолжал по полдюжине ипотечных счетов, электричество в доме мигало, я обматывал машину клейкой лентой и проволокой, чтобы не развалилась совсем. — Он засмеялся, но тут же вновь стал серьезен. — Жена постоянно ходила заплаканная. И именно это едва не довело меня до психушки.

— И как ты справился?

Он хмыкнул:

— Мы часами стояли на коленях — в нашем доме очень верят в силу молитвы. Мы пытались спастись, полагаясь на веру. Думаю, что, молись я ревностнее, непременно нашел бы на обочине пару тысяч долларов. Ведь иногда случаются и необычные вещи? Но потом наш священник сказал: «Эрик, Господь будет рад направить тебя, если только ты нажмешь на педали». Он подсказал мне, не теряя времени, обратиться за профессиональной помощью. Я пошел к консультанту по долгам, получил совет. Потом еще посоветовался с одним нашим прихожанином, бухгалтером: считает ли он, что совет поможет? Тогда мне в это мало верилось.

Продолжая прикрывать счета, Билли спросил:

— Что за совет?

— Он носил индивидуальный характер. Нам пересмотрели ипотечные ставки, пришлось приурочить выплаты ко дню выдачи зарплаты, вместо того чтобы откладывать зарплату до дня выплат. И в первую очередь я откладывал на семью. Самая моя большая ценность нуждалась в защите прежде, чем двигаться вперед. Потом пришлось составить четкий план на будущее, который вначале казался невыполнимым. И еще я предпринял агрессивный шаг — весь пластик долой!

Билли тоже откинулся на спинку и прикусил кончик ручки.

— Жаль, что тебе не пришло в голову что-нибудь новенькое, капитан. Все это я пробовал. Новую консолидацию задолженности мне уже не получить, а пластик я тоже порезал бы, если бы был в этом толк.

— Ты еще не в курсе, какие изобретательные ребята эти консультанты, — засмеялся Эрик. — Давай неси свои бумаги ко мне в кабинет. — Он поднялся. — Кстати, как насчет пари? Ставлю десятку на то, что мое положение было хуже.

Билли продолжал сидеть, не желая делиться своими бедами.

— Ты серьезно насчет пари?

— Я уверен, что выиграю. — Он направился в свой кабинет.

Билли не спешил вставать. До сих пор, забрав счета из дома, он больше всего боялся, что их кто-нибудь увидит. И осудит его суровее, чем он сам осудил себя. Правда, едва ли это возможно. Он чувствовал, что сам заставил Джулию рискнуть ребенком, потому что она была напугана. Потными руками он сгреб счета в папку и, последовав за шефом, остановился перед его столом, крепко прижимая папку локтем к боку.

— Ты раскаешься.

— Я люблю трудные задачки, — заверил его шеф.

Билли достал из папки желтые листочки и выложил их на стол, внутренне трепеща.

— Общий расклад такой. Моя семья из пяти человек живет примерно на пять с половиной тысяч в месяц. Долг по первой только ипотеке, не считая второй, и кредиту под рыночную стоимость дома равняется полутора тысячам.

Эрик надел очки и принялся просматривать счета. Первая ипотека, вторая ипотека, кредит, опять же обеспеченный домом по рыночной стоимости, старые долги по ссуде на обучение, страховка, коммунальные платежи, две карточки «Виза» и «Мастеркард» и длинный перечень всевозможных расходов, начиная от взносов за футбольную секцию Джеффи и до оплаты медицинских услуг.

— Все это, я так понимаю, минимально возможные суммы? — спросил капитан.

— Н-да.

— Никаких затрат на машину — браво!

— Правильно. На машину тратиться нет никакой возможности.

— Хорошо. Найди мне пару выписок с кредиток. За любой месяц. Не обязательно текущий.

Билли сел, положил папку на колени и достал три выписки. Он ждал, что капитан ахнет и схватится за голову, но он просто заглянул в них и что-то пометил на листочке.

— Теперь выписку по первому ипотечному кредиту, по второму тоже и по последнему…

Снова Билли нашел требуемое, снова капитан что-то быстро записал. Потом сделал какие-то подсчеты и поднял глаза.

— Да, черт возьми, похоже, тут все серьезно. — Он коротко хохотнул. — Но все равно я тебя переплюнул. Я вносил в список еду, одежду, десятину. Поэтому остаток был совсем мизерный.

— В том-то и дело. Когда доходит дело до одежды, еды и бензина, уже совсем ничего не остается. Ты упомянул десятину?

— Я отдаю десять процентов на церковь. Я ведь принадлежу к Церкви Иисуса Христа, ты же знаешь. Я женился сразу, как только закончил миссионерскую работу, и поэтому у меня хватало долгов за обучение. Миссионерская работа тоже была долгом. Я считал, что она оплачиваемая, но, когда она закончилось, я остался совсем без денег.

— Миссионерство?

— Да, и это очень важно для начинающего мормона. Девушки тоже занимаются миссионерством. Дело было стоящее — я тогда больше узнал о самом себе, о вере, о семье, чем об острове Гуам, на который ездил. И никогда не пожалел.

— Так в колледж ты пошел уже женатым?

— Учился урывками — у меня уйма лет ушла, чтобы завершить образование. И опять же оно того стоило. Так что не один ты оказался в таких тисках, уверяю тебя!

— Капитан, Джулия экономит на всем, на чем только можно. Бережет каждый цент.

— Я не о жене говорю, Билл. Тут тебя душат ссудными процентами. — Он потыкал в кнопки мобильника, нашел какое-то имя, выписал его на листок вместе с телефонным номером. — Когда я говорил о пересмотре условий кредита, я не имел в виду, что берется новый, чтобы покрыть уже имеющиеся. Надо договориться с банковскими кредиторами о более разумных условиях. Они могут откорректировать…

— Я разговаривал с двумя. Они…

Он покачал головой:

— Знаю, для физических лиц на это не слишком охотно идут. Им надо выжать из тебя максимум. Каждый хочет быть первым в твоем списке кредиторов. — Он протянул Билли листок. — Этот парень — признанный консультант по кредитам. К нему прислушиваются. Они понимают, что, если ты к нему обратился, значит, сидишь на самом дне. Он последняя веха перед тем, как окончательно сдаться. Я с ним знаком. Сам никогда к нему не обращался, но мы прихожане одной церкви, и я уже направлял к нему людей.

— Из нашего депо? — спросил Билли.

— Чаще наших прихожан, молодых людей, которые столкнулись с такими же проблемами, как мы с тобой. Только начали работать, а тут пошли дети, счета растут… — Эрик помедлил. — Слушай, мы уже давно знакомы, и я знаю, что вы не отдыхаете на модных курортах и Джулия не ходит с сумочками от Гуччи. Я знаю, что тебя не упрекнешь в безответственности. Но подобное случается и с людьми, которые выкладываются по полной.

Билли взглянул на имя, написанное на листке, проговорил, не поднимая глаз:

— У Джулии случился выкидыш. Когда она узнала, что снова беременна, спросила, не тайный ли я мормон. У нас мог родиться четвертый ребенок.

Эрик рассмеялся:

— Тайный мормон! Да, мы любим детей…

— Но целых пятеро…

— Я бы и больше хотел. Но поскольку рожаю все-таки не я, мой голос значит меньше половины. Билли, я очень вам сочувствую из-за ребенка. — Он положил ладонь на стопку счетов. — Брак, семья — важнее всего. Важнее, чем суммы на кредитных карточках. Чем ипотека. Твой банк связал тебя ипотечной страховкой, тянет из тебя эти четыреста в месяц, которые ты вовсе не обязан платить.

— Они не согласятся отменить. У меня девяносто процентов долгосрочного долга по этому дому.

— Они могут уменьшить его. И отрегулировать процентную ставку. Да, они не любят этого делать и скорее отберут у тебя последний десятицентовик, но, если ты объявишь себя несостоятельным, они вообще не получат ничего. Ипотечный банк не получит даже выкупного соглашения, дом ваш под защитой закона. А кредитки? От восемнадцати до двадцати двух процентов. Грабеж. Если процент снизят, хотя бы от этих выплат избавишься. Позвони Джону. Я дам тебе отгул. Может, захочешь взять с собой жену.

— Ты правда уверен, что он сможет разгрести эту кучу?

— Да! Он и похуже разгребал, уж поверь.

— Верится с трудом, — недоверчиво покачал головой Билли. — И сколько этот парень берет за услуги?

— Не знаю. Джон обсудит свой гонорар с тобой, и он будет вполне разумным. Большую его часть он возьмет с тебя тогда, когда уже будут видны результаты его советов. — Он протянул Билли желтые листки обратно.

— А он не посчитает себя обманутым, дожидаясь своих денег? — настороженно спросил Билли.

— Не знаю, как он обычно поступает, но, если я направляю к нему друга, он берет самое умеренное вознаграждение. На все это потребуется время, Билл. Но не думаю, что ты почувствуешь себя более стесненным, чем сейчас, пока проблема решается. По крайней мере, будешь видеть свет в конце туннеля. В общем — удачи тебе.

— Мне следовало бы самому с этим разобраться, как-никак я колледж окончил, — сказал Билли, вставая. — Должен бы сам знать все, что ты мне сейчас говорил.

Эрик рассмеялся:

— Мой приятель — консультант — растолковывал мне суть вещей на примере игры в «Монополию». В общем, с тебя десятка.

— Вставай в очередь, — неловко улыбнулся Билли.

Собираясь в поездку с Уолтом на выходные, Касси нисколько не думала о своей безопасности. Скорее ее беспокоил вопрос комфорта, она опасалась, что окончательно отсидит мягкое место. Чего она боялась по-настоящему — это сказать о поездке с Уолтом Джулии. И все-таки решилась. Договариваясь с Джулией, чтобы та приютила на выходные Стива, Касси откровенно рассказала о своих планах.

— У тебя с ним намечается что-то серьезное? — конечно же спросила Джулия, приподнимая бровь.

— Да нет, — засмеялась Касси. — Он большой, дружелюбный увалень, безобидный, как котенок, и очень славный. И как ни странно, мне понравилась езда на мотоцикле. Мы забираемся в такие потрясающие места! И еще он знает самые лучшие забегаловки во всем штате — это по нему сразу видно. У нас с ним просто общее увлечение. Я беру с собой мобильник, хотя едва ли там везде есть связь, потому что мы съезжаем с дороги и углубляемся в горы. Я запишу тебе его имя, место работы, просто на всякий случай.

— Значит, общее увлечение?

— Именно, подруга. Он здоровый, волосатый, татуированный детина, орудующий гаечным ключом. Возлюбленных делают из другого теста. Но мне он, в общем, симпатичен. — Она пожала плечами. — Даже странно, сколько у нас общих тем для разговора, потому что на самом деле мы полные противоположности.

— Где вы все-таки остановитесь на ночь?

— Попробуем разбить лагерь на берегу, но он обещал найти мотель, если мне станет неуютно. Разумеется, у меня будет отдельный номер.

— Ты уверена, что это безопасно? Вот так, поехать с ним с ночевкой?

— Абсолютно. Я же тебе объясняю, он мой телохранитель.

— Ты собираешься познакомить его с нами?

— Джу, он не впишется в общую картину. Мне с ним просто приятно иногда пообщаться, вот и все!

Ей и самой было странно, с каким нетерпением она ждала этой поездки.

Они стартовали рано утром в субботу и двинулись в Соному, где этим летом провели столько времени. Уолт направился в сторону залива, потом свернул на север, и часа два они ехали в этом направлении, пока не остановились позавтракать в потрясающем кафе на автостоянке, хорошо ему известном. Потом окольными путями миновали Армстронг-Рэдвудз и вернулись на побережье, где в шлюпочной гавани рыбаки удили рыбу. На закате Уолт остановил мотоцикл у ресторана в виде рыбацкой хижины, и они отведали вкуснейшей свежей рыбы. После чего снова вернулись на берег в защищенное от ветра большими валунами место, которое Уолт счел идеальным для ночлега.

Касси захватила с собой пастилки, шоколад и крекеры — при виде их Уолт просиял от удовольствия. Поскольку ехать сегодня они больше никуда не собирались, Касси откупорила бутылочку мерло и достала стаканы, а Уолт развел костер. Это был не жиденький костерок из случайного хвороста, потому что Уолт привез в трейлере специальные поленья, и горел он сильно, ровно, высоко. Касси принялась экспериментировать с суфле — аккуратно положила шоколадки на крекеры, поджарила пастилки и положила сверху на шоколад, чтобы он подтаял. Уолт предпочел все по отдельности — проглотил шоколад, заел пастилками, закусил крекерами и запил вином.

— Герлскаутское печенье тебе явно не приходилось готовить, — засмеялась Касси.

Он одной рукой обнял ее за плечи, привлек к себе и слизал с ее пальцев налипший шоколад.

— Если бы ты сказал мне год назад, что я буду сидеть на берегу у костра после того, как целый день провела в седле «харлея», я ответила бы, что ты спятил. Но, Уолт, до чего это сказочно прекрасно! Почему здесь только мы одни? Разве про это место больше никто не знает?

— Вполне можем кого-нибудь и встретить, — сказал он. — Вот еще одна причина развести костер — чтобы не быть невидимым. А то переедет в темноте квадроцикл или еще что.

— Но ведь потом костер потухнет.

— Я буду его поддерживать. Когда с океана начинает тянуть сыростью, я просыпаюсь. Обычно за ночь встаю пару раз, чтобы подбросить полено-другое.

— Ты не боишься, что в таком пустынном месте кто-то может к нам привязаться?

— Да ладно, — засмеялся он. — В принципе все возможно, но у меня такой вид, словно вся моя банда тут поблизости, готовая прийти на выручку.

— Да уж, ты прав. У тебя когда-нибудь был пистолет?

— Нет. Раздобыть бы мог, но помнишь, я говорил, что меня ставили на учет в полиции? Рядом с таким, как я, часто останавливается полицейская машина: копы не любят оружия в руках больших страшных байкеров.

— Ты никакой не страшный, — возразила Касси. — На самом деле, если ты немножко приведешь себя в порядок — как тогда, у меня в гостях, — ты просто очень даже симпатичный.

— Серьезно? — Он с улыбкой ближе привлек ее к себе. — До чего приятно это слышать от тебя.

— И эти твои неприятности с полицией тоже мало что значат, — продолжала Касси. — Ты же был тогда совсем мальчишка.

— И вдобавок осел, — заметил он. — Я даже не стал добиваться, чтобы меня сняли с учета. Ведь все это этапы на жизненном пути, усвоенные уроки.

— Я хотела бы быть такой, как ты, — сказала Касси.

— Как я? — удивился он и отодвинулся, чтобы заглянуть ей в глаза.

— Угу. Знаешь, как мне стало себя жалко после той истории с фальшивым парамедиком? Даже не столько из-за него, сколько потому, что это особенно ярко высветило мое одиночество. Мама и отчим уехали от меня, потом мама умерла, потом мне так и не встретился мой избранник… Я не пыталась понять, чему это меня научило. Я сама себе мешала стать сильнее, умнее. Просто все время хныкала по этому поводу.

— Касси, милая, ты себя недооцениваешь, — сказал он, пожимая плечами. — Посмотри, чем ты занимаешься каждый божий день! Массируешь грудные клетки, чтобы сердце забилось, соединяешь половинки расколовшихся черепов, чтобы мозг не вывалился наружу, подхватываешь детей, которые слишком торопятся родиться… Господи, да ты самая потрясающая в мире женщина! Ты боец. А когда мы с тобой встречаемся и разговариваем, ты мягкая, нежная, добрая. Такая милая. Если бы ты мне сама не рассказала, я в жизни не подумал бы, что ты медсестра экстренной помощи, которая способна на такие вещи.

— Мне нравится моя работа, — сказала Касси. — Она — главное в моей жизни. Мне приходится делать то, о чем я даже помыслить не могла раньше, что смогу такое. Целый день надо быть готовой абсолютно ко всему. Иногда и чью-то жизнь спасаю или помогаю спасать. Без работы я бы пропала. Нет, — поправилась она. — Это даже не работа, а образ жизни. Только знаешь, я не типичная медсестра, потому что не настроена на драму.

— На драму?

— Дело в привычке к адреналину. Многим нашим сестрам в отделении требуется непременно, чтобы и в личной жизни у них происходило что-то такое же драматическое, как и на работе, но только не мне. Я работаю с полной отдачей, но после работы предпочитаю жизнь совсем другого рода. Вот возьми, например, моего Стива.

Разве он не милейшее существо? Мы с ним живем тихо и мирно.

Уолт рассмеялся:

— Только он не слишком смышленый. Всегда таскает с собой игрушку. Если бы мог, он бы стал выкармливать ее грудью.

— Может быть, — согласилась Касси. — Тебя я скорее представляю с ротвейлером. Или с немецкой овчаркой. Они больше подходят для мужчины.

— Поверишь, в детстве у меня был кокер-спаниель, — сказал он. — Маленький глупенький песик. Потом колли, Шеба. Она всегда пыталась загнать нас всех на кухню.

— Всегда ты меня чем-то да удивишь. — Она повернулась, чтобы посмотреть на него.

— У парней на байках обычно не бывает собак, — сказал Уолт. — Именно сейчас я не могу взять собаку. Я всегда или на байке, или на работе. Но детям собака нужна непременно — это закон. Они учатся заботиться о другом, приучаются к терпению. Правда, иногда за счет бедного животного.