Примитивизм стал по большей части

вульгарным клише в современном искусстве

И гуманитарной науке

ей» Вполне возможно, что все те, кто подпал под влияние Маринетти и Мохой-Надя, попались в ловушку из-за пу­таницы с причинами и истоками мирской конфигурации жизни, с одной стороны, и «сакральной» конфигурации, с другой. Напротив, вполне возможно, что, даже зная о том, что «сакрализация» и «десакрализация» человеческой жизни есть чисто механическая технологическая опера­ция, вся группа «иррационалистов» тем не менее избрала

⁴³ И.С.Карпентер полагает, что Владимир Г.Богораз (1860—1936) был, по-видимому, первым антропологом, утверж­давшим, что бесписьменному человеку несвойственно евклидово представление о пространстве. Он рассуждает на эти темы в ста­тье «Представления о пространстве и времени в понятии перво­бытной религии» (American Anthropologist, vol.27, no.2, April, 1925, pp.205-66).

бы «сакральный», или слуховой, способ организации опыта. Во-первых, как подчеркивает Тейяр де Шарден, он связан с наступлением электромагнитной и электронной техноло­гий. А для многих новое как таковое — это своего рода мандат, полученный из космоса, даже если оно предпола­гает возврат к дописьменным формам сознания. И хотя мы не видим никаких религиозных оснований ни для «священ­ного», ни для «мирского» в том виде, в каком они представ­лены у Элиаде или любого другого «иррационального» мис­тика нашего времени, мы вовсе не склонны преуменьшать культурную силу неписьменных и письменных форм жиз­ни в организации восприятия и предрасположений всего человеческого сообщества. Так, злополучный конфликт между Восточной и Римской церквами — наглядный при­мер противостояния между церковью устной и визуальной, которое никоим образом не связано с вопросами веры.

Осмелюсь задать вопрос: не пора ли научиться ка­ким-то образом контролировать все эти «детские болезни», постоянные идеологические встряски, переживаемые чело­веческим сообществом, и попытаться ввести их в несколь­ко более предсказуемое русло? Известно, что неизбежна только та война, причины которой остаются нераспознан­ными. Коль скоро нет и не может быть большего противо­речия, столкновения между человеческими культурами, нежели столкновения между теми культурами, которые основаны на приоритете глаза или уха, то нет ничего странного в том, что метаморфоза западного человека, свя­занная с переходом к зрительному способу восприятия, должна быть даже менее болезненной, чем современное движение в сторону слухового способа восприятия челове­ка электронной эпохи. Этот переход — серьезная внутрен­няя травма, не говоря уже о нападках друг на друга слухо­вой и оптической культур, с доходящей до садизма неу­ступчивостью отстаивающих свою правоту.

Мирче Элиаде начинает свою книгу «Священное и мир­ское» как манифест, провозглашающий запоздалое при­знание «священного», или слухового, пространства в на­шем столетии. Он высказывает ряд упреков в адрес книги Рудольфа Отто «Священное» (1917 г.): «Ученый оставил в стороне все то рациональное и спекулятивное, что есть в религии, и вдохновенно описал ее иррациональную сторо-

ну. Отто прочитал Лютера и понял, что означает для веру­ющего «живой Бог». Это не Бог философов и не Бог Эраз­ма, это не какая-то идея, абстрактное понятие, простая мо­ральная аллегория, это — страшная мощь, проявляющая­ся в божьем гневе»⁴⁴. Затем Элиаде разъясняет свою цель: «На следующих страницах мы попробуем проиллюстриро­вать, в чем состоит это противопоставление [священного и мирского]». Говоря о том, что «современный представитель западной цивилизации испытывает определенное замеша­тельство перед некоторыми формами проявления священ­ного: ему трудно допустить, что кто-то обнаруживает про­явления священного в камнях или деревьях»⁴⁵, он намере­вается показать, почему человек «первобытных обществ обычно старался жить, насколько это было возможно, сре­ди священного, в окружении освященных предметов»:

Каким образом удается религиозному человеку мак­симально долго удерживаться в священном пространст­ве; в чем отличие его жизненного опыта от опыта чело­века, лишенного религиозных чувств, т.е. человека, жи­вущего либо стремящегося жить в мире, утратившем священный характер? Вот тема, которая будет преобла­дать на следующих страницах. Следует подчеркнуть, что мирское восприятие действительности во всей его полноте, лишенный священных свойств Космос — это совсем недавнее открытие человеческого разума. Мы не стремимся показать, какими историческими путями, в результате каких изменений духовного мира современ­ный человек лишил священного свой мир и принял светское существование. Достаточно лишь отметить, что эта утрата священности характеризует весь опыт нерелигиозного человека в современных обществах и что вследствие этого современный человек ощущает все более серьезные затруднения в понимании масштабов бытия религиозного человека первобытных обществ⁴⁶.

Элиаде находится в плену распространенной иллюзии, полагая, что современный человек «ощущает все более се-

⁴⁴ Элиаде М. Священное и мирское. — М., 1994. — С.16. — Прим.

пер.

⁴⁵ Там же. — С.17. — Прим. пер.

⁴⁶ Там же. — С.18, 19. — Прим. пер.

рьезные затруднения в понимании масштабов бытия рели­гиозного человека первобытных обществ». Миру современ­ного человека, после того как более столетия назад были открыты электромагнитные волны, постепенно становятся присущи все измерения существования первобытного че­ловека, и даже более того. В искусстве и науке прошлого века и еще раньше слышится неуклонное крещендо темы первобытного примитивизма. Работа Элиаде представляет собой именно популяризацию такого искусства и науки. Сказанное отнюдь не означает, что он ошибается. Там, где речь идет о фактах, он совершенно прав, например, в том, что «лишенный священных свойств Космос — это совсем недавнее открытие человеческого разума». Действительно, это открытие есть следствие усвоения фонетического ал­фавита, особенно после изобретения Гутенберга. Но дело в другом: я сомневаюсь в ценности тех прозрений, которые заставляют человеческий голос дрожать от священниче­ского неистовства, как только речь заходит об истории «че­ловеческого духа».

Цель «Галактики Гутенберга» — показать,