Кабинка для чтения на самом деле служила средневековому монаху помещением для пения

§§ Чейтор в своей книге «От написанного к напечатанно­му» (р.19) первым затронул вопрос кабинки для чтения-пе­ния средневекового монаха:

Откуда это стремление к уединению в заведениях, обитатели которых, как правило, большую часть време­ни проводили среди своих товарищей? По той же при­чине, по которой читальный зал в Британском музее не разделен на звуконепроницаемые отделения. Привычка к молчаливому чтению сделала такое устройство не­нужным. Но если заполнить читальный зал средневеко-138

выми читателями, то гул шепчущих и бормочущих го­лосов стал бы невыносимым.

Эти факты заслуживают пристального внимания со стороны издателей средневековых текстов. Когда совре­менный переписчик кладет перед собой старинный ма­нускрипт, он держит в уме визуальное воспоминание о том, что он видел. Средневековый же писец опирался на слуховую память и, вероятно, во многих случаях дер­жал в памяти одно слово за раз⁷⁵.

Еще один аспект средневекового книжного мира прихо­дит на ум в связи с современной телефонной будкой, точ­нее, с телефонной книгой, которая крепится цепью. Прав­да, в России, где до недавнего времени доминировала устная культура, нет телефонных книг. Информацию при­ходится запоминать, что отдает средневековьем еще боль­ше, чем книга прикованная. Впрочем, запоминание не со­ставляло особой проблемы для людей допечатной эпохи, а еще менее того для бесписьменного человека. Туземцы час­то недоумевают по поводу своих владеющих письмом учи­телей и спрашивают: «Зачем вы все записываете? Неуже­ли вы не можете запомнить?».

Чейтор первым объяснил (р.116), почему печатный текст, в отличие от рукописного, так разрушительно влия­ет на память:

Наша память значительно ослаблена воздействием печатного текста. Мы знаем, что нет необходимости «пе­регружать память» всем тем, что можно найти, просто сняв с полки книгу. Когда же большая часть населения не владеет грамотой, а книги являются раритетом, тре­буется цепкость памяти, значителвно превосходящая память современного европейца. Например, индийские студенты способны выучить наизусть учебник и повто­рить его на экзамене слово в слово. Устная передача священных текстов служила надежным средством со­хранения их неизменными. Говорят, что если бы все ру­кописные и отпечатанные экземпляры Ригвед были утеряны, текст все равно можно было бы восстановить до буковки. А ведь это — почти «Илиада» и «Одиссея» вместе взятые. Русская и югославская устная поэзия

⁷⁵ См. также: J.W.Clark, The Care of Books.

живет в устах народных сказителей, которые обнару­живают поразительную память и умение импровизиро­вать.

Но более фундаментальная причина ухудшения памяти заключается в том, что печать приводит к полному отделе­нию визуальности от аудиотактильной организации чувств. Современный читатель, когда смотрит на страницу, преоб­разовывает то, что он видит, в звук. Поэтому припомина­ние материала, прочитываемого глазами, затрудняется усилием припомнить как визуальный образ, так и слухо­вой. Люди с «хорошей памятью» — это, как правило, люди с «фотографической памятью». Это означает, что они не занимаются перекодированием информации с языка глаза на язык уха и обратно и не страдают от того, что нужное слово «вертится у них на кончике языка», как это делаем мы, когда тщетно пытаемся то ли увидеть, то ли услышать ускользающее переживание.

Прежде чем обратиться к устному, слуховому миру средних веков в плане его учености и искусства, приведем два отрывка, характеризующих соответственно раннюю и позднюю фазы средневекового мира, которые подтвержда­ют предположение, что акт чтения был устным и даже драматическим.

Первый отрывок — из «Правил святого Бенедикта» (гл. 48): «После шестого часа, встав из-за [письменного] стола, пусть они почивают на своих ложах в полном молчании. Если же кто-либо пожелает читать в одиночку, то пусть он делает это так, чтобы не беспокоить остальных».

Второй отрывок — из письма св. Томаса Мора Мартину Дорпу, в котором содержится упрек последнему за его пи­сьма: «Однако я был бы весьма удивлен, если бы кто-либо решился на такую лесть и стал бы превозносить такие ве­щи даже в вашем присутствии. И, как я уже говорил, вам стоит лишь взглянуть в окно, и вы увидите выражение то­го лица, услышите ту интонацию и чувства, с какими это читается»

⁷⁶ E.F.Rogers, ed., St. Thomas More: Selected Letters, p.13.