Главная Обратная связь

Дисциплины:

Архитектура (936)
Биология (6393)
География (744)
История (25)
Компьютеры (1497)
Кулинария (2184)
Культура (3938)
Литература (5778)
Математика (5918)
Медицина (9278)
Механика (2776)
Образование (13883)
Политика (26404)
Правоведение (321)
Психология (56518)
Религия (1833)
Социология (23400)
Спорт (2350)
Строительство (17942)
Технология (5741)
Транспорт (14634)
Физика (1043)
Философия (440)
Финансы (17336)
Химия (4931)
Экология (6055)
Экономика (9200)
Электроника (7621)


 

 

 

 



У испанцев был иммунитет против печати благодаря старой вражде с маврами



<aij> Тогда как якобинцы восприняли военный смысл, скры­тый в печати, присущую ей агрессию линейного уравнива­ния, англичане связали печать с производством и рынками. А в то время как англичане двигались от печати к ценооб­разованию в торговле, бухгалтерии и к разного рода спра­вочникам, испанцы извлекли из печати идею гигантизма и сверхчеловеческого усилия. Таким образом, испанцы со­вершенно упустили или проигнорировали прикладной, уравнивающий, гомогенизирующий смысл печатной техно­логии. У них отсутствует какая-либо склонность к установ­лению стандартов. Кастро пишет (р.620):

Они против стандартов вообще. Им свойственно не­что вроде личного сепаратизма... Если бы меня попроси­ли определить самую характерную черту жизни испан­цев, то это было бы что-то среднее между склонностью к инертности и готовностью взорваться в любой момент, что позволяет человеку раскрыться и понять, что же — будь это нечто незначительное или, напротив, ценное — скрыто в его душе, так, словно он сам устраивает для себя спектакль. Наглядным примером этого разительно­го контраста могут служить крестьянин и конкистадор. Это совершенная нечувствительность к политическим и социальным ситуациям, с одной стороны, и мятежи, конвульсии слепых масс народа, уничтожающих все на своем пути, с другой. Апатия к превращению природ­ных ресурсов в богатство и пользование общественным богатством как своим собственным. Архаические и ста­тические формы жизни и поспешное принятие совре­менных изобретений, сделанных в других странах. Так, электрический свет, печатная машинка, авторучка рас­пространились в Испании гораздо быстрее, чем во

 

 

Франции. Этот острейший контраст мы наблюдаем и в сфере выражения высших человеческих ценностей: в поэтической замкнутости Сан-Хуана де ла Круса и кви­етиста Мигеля ле Молиноса, с одной стороны, и в гнев­ных выпадах Кеведо и Гонгоры или в художественном преображении внешнего мира у Гойи, с другой.

Испанцы напрочь лишены какого-либо предубеждения против вещей и идей, которые приходят к ним извне: «В 1480 г. Фердинанд и Изабелла разрешили свободный им­порт иностранных книг». Однако позднее на них была на­ложена цензура, и Испания начала сворачивать свои связи с остальным миром. Кастро объясняет (р.664), каким обра­зом:

Поочередное расширение и сужение объективного мира в жизни испанцев подчинено драматическому ритму: они не склонны к производственной деятельно­сти, но в то же время и не согласны жить без промыш­ленности. В определенные моменты вылазки наружу, усилия вырваться за пределы собственной жизни... при­водили к проблемам, для которых не существует «нор­мальных» решений.

Возможно, наиболее впечатляющим следствием книго­печатания в эпоху Возрождения была военная кампания контрреформации, за которой стояли испанцы, такие как св. Игнатий Лойола. Его религиозный орден, первым воз­никший в эпоху книгопечатания, делал особый упор на ви­зуальной стороне религиозных упражнений, на усилении письменного обучения и военной гомогенности организа­ции. В своей «Апологии двух английских семинарий», на­писанной в 1581 г., кардинал Аллен так объясняет воинст­венность нового миссионерского рвения среди католиков: «Книги указали путь». Книга нашла отклик у испанцев как военизированное миссионерское предприятие, тогда как торговля и промышленность их не интересовали. По сло­вам Кастро (р.624), испанцы всегда враждебно относились к письменному слову:

Испанец стремится к системе справедливости, осно­ванной на ценностных суждениях, а не на твердых и де­дуцированных рациональным путем принципах. Не слу­чайно испанские иезуиты поддерживали казуистику, а

 

 

француз Паскаль находил ее извращенной и амораль­ной. Испанцев страшат и вызывают у них презрение именно писанные законы: «Я нашел двадцать статей против тебя и только одну за тебя», — говорит адвокат неудачливому подсудимому в «Рифмах из дворца» Пе­ро Лопеса де Айалы...

Одна из главных тем Кастро — колебания испанской истории между письменным Западом и устным мавритан­ским Востоком. «Даже Сервантес не раз с благосклонно­стью отзывается о справедливости мавританских поряд­ков, несмотря на свое долгое пребывание в плену в Алжи­ре». Именно мавры привили испанцам иммунитет против визуальной квантификации, присущей письменной куль­туре. Испанский пример особенно ценен для изучения раз­личных сторон печатной технологии, которые проявляются там, где она сталкивается с весьма своеобразными культу­рами. Испанская привычка жить на гребне страсти напо­минает о России, где, в отличие от Японии, влияние печат­ной технологии не привело к становлению потребительски ориентированного общества. В устной России отношение к технологии носит характер страсти, что также может по­мешать им воспользоваться плодами распространения пи­сьменной грамотности.

В книге «Сервантес сквозь века» (р.136-178) есть изящ­ное эссе Кастро «Воплощение в "Дон Кихоте"», в котором автор приводит следующее наблюдение: «Озабоченность вопросом, как чтение влияет на жизнь читателей, харак­терна именно для Испании». Этот факт является главной темой «Дон Кихота» и не только:

Влияние книг (религиозных или светских) на жизнь читателя — постоянная тема в переписке шестнадцато­го века. Юность Игнатия Лойолы прошла под знаком рыцарских романов, к которым «он испытывал сильную тягу и любил их читать. Но случай вложил в его руки «Жизнь Христа» и «Flos Sanctorum»222. Чтение этих книг не только доставило ему удовольствие, но и заста­вило измениться его сердце. Он был охвачен желанием подражать тому, о чем он читал, и воплотить это в

222 цвет СВЯТЫх (лат.). — Прим. пер.

 

 

жизнь. Поскольку он все еще колебался между земным и небесным, в нем скрывались два человека: тот, кем он был раньше, и тот, кем этот великий человек стал впо­следствии: «"И тогда на него сошли высший свет и муд­рость, которые Наш Господь вселил в его душу"» (р.163).

Пытаясь объяснить эту специфически испанскую под­верженность влиянию литературы, Кастро отмечает (р.161): «Отношение к книге как к живому, одушевленному существу, с которым можно говорить, спорить, свойственно восточному типу мышления...» И возможно, именно этой восточной чувствительностью к форме, которая постепенно сходила на нет в алфавитной культуре, объясняется осо­бенность испанского отношения к книгопечатанию: «...но своеобразие Испании шестнадцатого века заключалось в том внимании, которое здесь уделялось влиянию печатного слова на читателей; отношение к книге как к собеседнику заставляло забывать даже об ошибках и литературных изъянах самих книг» (р.164).

Таким образом, книгопечатание интересовало испанцев именно как средство коммуникации, ведущее к формиро­ванию нового соотношения между чувствами и новой формой сознания. Касальдуэро в книге «Сервантес сквозь века» (р.63) поясняет: «Рыцарь и оруженосец не противо­стоят и не дополняют друг друга. Они суть проявления од­ной и той же природы, но только в разных пропорциях. И когда делается попытка сопоставить эти различные про­порции путем перевода их на язык пластики, возникает комический эффект». В той же книге (р.248), в главе «Апокрифический Дон Кихот», Стивен Гилман, имея в ви­ду специфически испанское отношение к печатному слову, указывает, что авторство в Испании не имело существен­ного значения: «Читатель важнее, чем писатель». Но отсю­да еще очень далеко до идеи «чего хочет публика», ибо речь здесь идет скорее о языковой среде как своего рода акционерном обществе, чем о читателе как частном потре­бителе. Р.Ф.Джонс отметил такую же ситуацию в Англии начала шестнадцатого века:

Цель литературы видели в усовершенствовании и украшении родного языка. Иными словами, литература считалась орудием языка, а не наоборот. Писателей це-

 

 

нили больше за то, что они сделали для развития языка как средства выражения, чем за внутреннее достоинст­во их сочинений. 223

 



Просмотров 465

Эта страница нарушает авторские права




allrefrs.su - 2025 год. Все права принадлежат их авторам!