Главная Обратная связь

Дисциплины:

Архитектура (936)
Биология (6393)
География (744)
История (25)
Компьютеры (1497)
Кулинария (2184)
Культура (3938)
Литература (5778)
Математика (5918)
Медицина (9278)
Механика (2776)
Образование (13883)
Политика (26404)
Правоведение (321)
Психология (56518)
Религия (1833)
Социология (23400)
Спорт (2350)
Строительство (17942)
Технология (5741)
Транспорт (14634)
Физика (1043)
Философия (440)
Финансы (17336)
Химия (4931)
Экология (6055)
Экономика (9200)
Электроника (7621)


 

 

 

 



Ударения и окончания слов, оно сделало



возможной плохую грамматику

5С) В наше время становится особенно очевидным, что че­ловек сам есть язык, хотя теперь мы говорим о том, что су­ществует множество невербальных языков, в том числе — язык форм. И такой структуралистский подход к опыту помогает понять, что «бессознательное в отношении того, кто знает, выступает как несуществование»230. Иными сло­вами, до тех пор пока структурированность языка, опыта и мотивационной сферы печатной технологии оставалась не­осознанной, наше восприятие жизни было гипнотически суженным. Ранее уже было показано, как Шекспир пред­ложил своим современникам рабочую модель печатной технологии. Разделение функций посредством механиче­ской инерции — фундамент как печатного пресса, так и всякого прикладного знания. Это техника редукции проб­лем, их решений и человеческих способностей к од-ной-единственной плоскости. Так, д-р Джонсон «был воз­мущен неуместностью многих шуток Шекспира, ибо склон­ность играть словами, когда находишься в объятьях смер­ти, которая часто присутствует в его пьесах, противна "здравому смыслу, чувству приличия и истине"»231.

Переход от устной культуры к визуальной повел не то­лько к упразднению симультанности значений, но и к вы­равниванию произношения и интонации. Роберт Хильер з книге «В поисках поэзии» (р.45) пишет:

230 Ibid., p.9. См. также: Edward T. Hall, The Silent Language.

231 M.M.Mahood, Shakespeare's Wordplay, p.33.

 

 

Мы, американцы, по большей части пренебрегаем интонацией. Мы бессознательно избегаем ее как выра­жение аффектации и тем самым наполовину обедняем наш родной язык, превращая его в одно монотонное жужжание или ворчание. Наша речь становится плос­кой и смазанной, поскольку слоги и целые слова слива­ются вместе, что напоминает прозу без знаков препина­ния. Нам следовало бы научиться произносить так, чтоб каждый слог звучал, как полный аккорд! Но мы этого не делаем. А в результате страдает поэзия. Американский голос на самом деле гораздо богаче английского. Если оставить в стороне кокни (а заодно и «суперкокни», так называемый оксфордский акцент), мы ошибочно припи­сываем английскому голосу оттенок превосходства, тог­да как в действительности именно благодаря перемен­чивой интонации английская речь так выигрывает в выразительности по сравнению с нашей. Интонация в нашем языке имеет такое же значение, как жестикуля­ция во французском. В ней — его экспрессивность, вы­разительность, точность. Елизаветинцы, несомненно, го­ворили, используя всю гамму тонов и полутонов — от самого высокого до самого низкого, и отзвуки этого красноречия сохранились в речи ирландцев по сей день. Без интонации чтение стихов теряет в силе своего воздействия.

В американской культуре визуальные импликации пе­чати раскрылись более полно, чем где бы то ни было, по причинам, которые нам вскоре станут ясны. Грор Даниэль-сон в работе «Исследования ударения в многосложных анг­лийских словах латинского, греческого и романского про­исхождения» приводит собранный им обширный материал, который подтверждает положения Хильера.

Мы уже показывали на примере искусства, науки и библейской экзегезы, что в средние века постоянно нарас­тала тенденция к визуализации. Теперь следует рассмот­реть, как такой сдвиг постепенно происходил в языке, тем самым подготавливая скачок к его визуальному закрепле­нию посредством печати.

Что касается выражения отношений между подле­жащим и дополнением, то английский язык в своем раз-

 

 

витии ушел от флективных средств, благодаря которым подлежащее и дополнение могли занимать любую пози­цию в предложении, — к грамматически фиксированно­му порядку слов, в силу которого положение перед гла­голом стало «территорией» подлежащего, а положение

после глагола «территорией» дополнения

Флексия свойственна устной, или слуховой, культуре, поскольку является средством и формой симультанности. Культура фонетического алфавита, напротив, сильно тяго­теет к упразднению флексии в пользу визуальной позици­онной грамматики. Эдвард П. Моррис удачно сформулиро­вал этот принцип в работе «О принципах и методах латин­ского синтаксиса», где визуальный акцент выступает как

тенденция к выражению отношений посредством отде­льных слов...

Общая тенденция, в силу которой отдельные слова частично принимают на себя функции флексии, пред­ставляет собой наиболее радикальную перемену в исто­рии индоевропейских языков. Это одновременно свиде­тельствует о более ясном понимании концептуальных отношений. Флексия в общем и целом скорее предпола­гает, чем выражает отношения. Разумеется, было бы ошибкой говорить, что в каждом конкретном случае вы­ражение отношений посредством отдельного слова, на­пример предлога, точнее, чем посредством падежной формы, но можно с полным правом утверждать, что от­дельное слово может обозначать отношение только в том случае, если последнее осознается достаточно ясно. Отношение между понятиями само должно стать поня­тием. В этом плане тенденция к выражению отноше­ний с помощью отдельных слов есть тенденция к точности... Слова, которые являются одновременно и наречиями, и предлогами, более отчетливо выражают элементы значения, скрытые в падежной форме. Поэто­му и значение самой падежной формы определяется с их помощью (с.102-104).

232 Charles Carpenter Fries, American English Grammar, p.255.

 



Просмотров 496

Эта страница нарушает авторские права




allrefrs.su - 2025 год. Все права принадлежат их авторам!