Глава 2. О том, как слизеринцев во все времена сводили с ума грязнокровки 1 часть

Одержимый

Глава 1. Свет и тени

Автор: глава 1 отредактирована бетой Ночная тень, со 2 главы — Kira Lvova.

Когда именно это началось, Драко сказать не мог. Стоило ей пройти мимо, и в животе начинало все порхать.

"Может быть, с третьего курса, когда она прикоснулась ко мне?" — размышлял он.

Хоть прикосновением хук справа представить очень сложно, но ему почему-то было приятней называть вещи не своими именами. С тех пор он изводил ее постоянно, в надежде, что она снова обратит на него внимание, накричит или смерит гневным взглядом. Только бы не игнорировала его.

"Омерзительно. Я захотел грязнокровку, — мысли потекли в другом направлении. — Зачем она мне?" — он задавался этим вопросом вот уже... а сколько? И опять: "Когда все это началось?" Замкнутый круг, который сводил с ума.

На втором курсе, когда он впервые обозвал ее грязнокровкой и она заплакала, он испытал почти физическое удовольствие.

"Значит, еще до второго курса, но точно не с первого! Или все же..."

— Привет! — мысли прервала Пэнси, его бывшая девушка. Их родители — родители Пэнси и Драко — давно решили поженить своих детей. Драко еще до поступления в Хогвартс знал имя своей будущей невесты. Так было заведено у чистокровных волшебников, чей род был знатен, богат и влиятелен.

— Не сходишь со мной в эти выходные за новыми серьгами? Я попросила Милисент, но она отказалась, сославшись на то, что у нее с кем-то свидание, — усмехнулась девушка.

— Не делай вид, что мы идеальная пара. Ты прекрасно знаешь, что я с тобой никуда не пойду.

— Эй, ладно тебе, не кипятись. Я подумала, почему бы нам не начать все сначала?

Драко и Пэнси встречались с четвертого курса, потому что так было нужно, ведь они заведомые супруги. Но как-то раз он застукал Паркинсон и Забини в спальне последнего. Это было на шестом курсе, перед Рождественскими каникулами. Тогда он заявил, что отныне не намерен с ней встречаться, но отец решил иначе. Люциус Малфой был в долгу у Паркинсонов, поэтому заставил Малфоя-младшего прикусить язык и не трубить по всем коридорам Хогвартса о том, что тот не собирается жениться на девушке.

С тех пор прошла, кажется, целая вечность. Волан-де-Морт повержен, отца убил Орден, а Паркинсоны теперь находятся под наблюдением Министерства. Хоть в открытую они и не действовали, но за ними все равно кроется множество нечистых делишек. Однако доказательств, указывающих на прямое пособничество Темному Лорду, не было, следовательно, в Азкабан, к великому сожалению Драко, посадить их не получилось.

Теперь у Малфоя появилась возможность вздохнуть спокойно. Не было больше нависающего гнета отца, не было войны, но... многие его чистокровные сверстники вынашивали планы мести, и Драко вынужден был быть с ними бок о бок. Перечить смысла не было, к тому же это чревато множеством проблем. Вообще, против мести он ничего не имел. Его напрягал лишь один пункт в их общих планах: все грязнокровки должны быть изолированы и уничтожены. Это означало, что в скором времени охота на них, и на Грейнджер в том числе, возобновится. Во время войны, следуя тем же принципам, над ней крепко поиздевалась его покойная тетка Беллатриса Лестрейндж, и вот теперь уже следующее поколение Пожирателей продолжает начатое их отцами.

Конечно, он сам был не прочь лишний раз подстегнуть Грейнджер угрозами об истреблении всех маглорожденных, но у него-то интерес совершенно другой. Он сам до конца не верил в свои слова. Говорил их, чтобы припугнуть девушку, указать ее законное место, и каждый раз наслаждался ее реакцией. Нет, она не молчала, и это было его спасением. Как доза для наркомана, ему была необходима ее реакция. Поначалу... Со временем этого ему становилось мало. Он наблюдал, как она улыбалась своим друзьям, сидя в Большом зале, как ее обнимал рыжий Уизли, и желание убить в эти моменты просто зашкаливало. Неважно кого... хотя нет! Очень даже важно было пустить зеленый луч в этого нищего недоноска.

— Ты слышишь? — донесся до него голос Пэнси. Видимо, она уже в который раз повторяла одну и ту же фразу или вопрос, но Драко ее не слушал, вновь углубившись в свои мысли. — Я говорю, что мы не сможем так всю жизнь! Ты мой будущий муж, а значит...

— Отвали, Паркинсон! После того, что ты сделала, я не хочу к тебе прикасаться. Ты мне противна, — последние слова он словно выплюнул ей в лицо.

— Ты все равно не сможешь ничего поделать, — она наклонилась к его уху. — Не забывай — твой отец был в долгу перед моим. Он дал непреложный обет, пообещав, что его сын возьмет меня замуж. Смерть Люциуса ничего не меняет.

— Я никому не давал непреложный обет, следовательно, никому и ничего не должен. Да, твоя семья в неустойчивом финансовом положении, поэтому вы так вцепились в меня, но прости, ничем не могу помочь.

— Есть заклятия намного сильнее непреложного обета. Будь уверен, мама с папой в них очень хорошо разбираются, — девушка поднялась со своего места и направилась к выходу из Большого зала. Малфой проводил ее гневным взглядом, раздумывая над тем, как бы ему обнаружить нужные доказательства причастности Паркинсонов к многочисленным убийствам, но в который раз убеждался, что они гораздо хитрее и проворнее, чем он предполагал.

Ну вот, учебный год только начался, а на него уже свалилась целая куча проблем, главной из которых являлась девушка с копной непослушных каштановых локонов.

***

После победы над Темным Лордом Гарри Поттер перестал быть просто "Золотым мальчиком". Популярность, свалившаяся на него, не имела никаких границ. Студенты гордились тем, что им выпал шанс учиться бок о бок с ним, их родители специально встречались с Поттером и выражали благодарности. Более обеспеченные — даже в материальном виде.

Рон и Гермиона тоже оказались в ярких лучах славы, так сказать, за то, что не бросали Гарри и вместе переживали все испытания. Элитой светлой стороны Хогвартса стали все участники Отряда Дамблдора, которые без всеобщего внимания тоже не оставались. Вся эта суматоха довольно сильно всех выматывала. Особенно неразлучную троицу. После всего пережитого, больше всего сейчас хотелось, чтобы их оставили в покое.

Иногда Гарри задумывался над тем, что все зло им не удалось искоренить. Такого просто не бывает. В который раз он размышлял о слизеринцах, ведь они не оставят все так просто, и в который раз Гермиона старалась отогнать от него эти мысли.

— Пойми, даже если и остался факультет Слизерин, это не значит, что все они уже выдвинули кандидатуру на пост нового Темного Лорда и теперь разрабатывают стратегии, — успокаивала она его. — Министерство внимательно следит за всеми ними.

— С каких пор ты начала слепо доверять силе Министерства?

— Ну, наверно, с тех самых, как на пост Министра назначили Кингсли, — улыбнулась девушка. Гарри улыбнулся в ответ, но это только внешне он согласился. Все-таки ему было неспокойно, особенно за Гермиону. — Я устала бояться. Жить в постоянном страхе, — вздохнула девушка, будто прочитав его мысли. — Мне хочется жить дальше, выйти замуж и нарожать детей, в конце концов.

После ее слов парни переглянулись, и Рон заметно покраснел.

— Гермиона, — заговорил он. — Ты же знаешь Гарри. Его хлебом не корми, дай только зло разоблачить, — усмехнувшись, Рон обнял ее за плечи и поцеловал в щеку. Гарри знал, что хоть его лучший друг сейчас и шутит, а беспокоится по поводу слизеринцев не меньше его самого.

***

Гермиона Грейнджер — лучшая ученица Хогвартса и подруга Гарри Поттера, теперь еще стала и главной Старостой девочек. Об этой должности она мечтала с первого курса, но, достигнув желаемого, чуть было не отказалась от нее. Дело в том, что главная Староста девочек и главный Староста мальчиков должны были жить в отдельной башне и делить между собой общую гостиную. Не то чтобы Гермиона была сильно против этого вначале. Она с любым человеком могла найти общий язык, если, конечно, он был не со Слизерина.

Это ее и покоробило.

Конечно же, пост главного Старосты мальчиков отдали Малфою. Между ними всегда была своеобразная "холодная" война в учебе. Она была лучшей на Гриффиндоре, он — на Слизерине. Все шло именно к этому. Лучшей кандидатуры было не сыскать.

— Если будет тебя доставать, только скажи, мы его по стенке размажем! — говорил Рон.

Этого-то девушка и боялась. Ей осточертели все эти межфакультетные войны, поэтому она решила самостоятельно справляться со всеми проблемами, а их у нее, к сожалению, будет предостаточно, учитывая то, как относился к ней Слизеринский принц.

После уроков Гермиона решила пойти в библиотеку. Она вообще старалась распланировать свой день так, чтобы оттянуть момент, когда ей нужно будет отправляться в гостиную Старост.

"Но перед дежурством все равно нужно будет занести вещи и переодеться", — думала она, сидя в библиотеке. Разложив на столе многотомные, старинные фолианты и полностью углубившись в их изучение, девушка не заметила, как к ней подсела Джинни.

— Привет! — бодро воскликнула она.

Гермиона вздрогнула от неожиданности.

— Ох, Джинни... ты напугала меня.

— Прости.

— Ничего. Пора бы уже отвыкать бояться, — усмехнулась Гермиона.

— Теперь все будет по-другому, да? — Джинни дотронулась до руки главной Старосты девочек и слегка сжала ее.

— Да, — улыбнувшись, ответила та. — Теперь, да.

— Найти тебя, кстати, было не сложно, — после непродолжительного молчания заговорила Джинни. — Я первым делом направилась сюда и не прогадала.

— Ты искала меня?

— Да, я хотела поговорить по поводу ОД.

Гермиона отвлеклась от фолианта и внимательно посмотрела на девушку.

— Гарри хочет возобновить занятия. Он подозревает...

— Да, я знаю, — перебила подругу Гермиона. — Он думает, что на Слизерине что-то затевают.

— Может, он и прав, конечно, но теперь ведь их шансы ничтожны. Нас больше, да и победа установилась за нами. Надолго ли? Не знаю. Время покажет.

— Я тоже так думаю, но ведь он не успокоится, — усмехнулась Гермиона. — Если хочет вновь собрать ОД, то я не против. Все равно нужно себя сильнее загрузить, чтобы не оставалось времени на бесцельное пребывание в башне Старост.

— Он ведь изведет тебя совсем, — нахмурилась Джинни.

Конечно же, под местоимением "он" подразумевался Малфой.

— Не переживай. Я теперь буду приходить в гостиную ужасно уставшая и злая. Так что пусть только попробует сказать мне что-либо или косо посмотреть в мою сторону, вмиг узнает, на что способны гриффиндорские заучки, — отшутилась Гермиона. Девушки рассмеялись, но грозный взгляд мадам Пинс заставил их притихнуть.

После обеда Гарри, Рон и Гермиона решили навестить Хагрида. Он, как всегда, угостил их чаем, разлив его по чашкам размером с ведро, и поставил на стол огромную тарелку с печеньем, каждое из которых было размером с блюдце.

— Ну, рассказывайте, как там у вас, ну, это... не больно достают... поклонники-то? — заговорил великан. — Вы у нас теперь звезды мирового масштаба.

Гарри неопределенно пожал плечами, Рон зарделся, а Гермиона, казалось, вовсе его не слушала. Ее мысли занимал предстоящий вечер. Дежурство начиналось с десяти вечера, а до этого у нее было свободное время. Конечно, она могла пойти в гостиную Гриффиндора, но сколько, в конце концов, она будет прятаться от Малфоя? Сама же утверждала, что не хочет больше жить в страхе.

Итак, после того, как они уйдут от Хагрида, Гермиона немедля отправится в гостиную Старост. Довольно! Все равно она не сможет так бегать от Малфоя целый год. Она же гриффиндорка, а ведет себя как трусиха.

***

— Гермиона, ну почему ты не хочешь с нами в гостиную Гриффиндора? — уже в который раз спрашивал ее Рон.

— Мне нужно написать эссе по Истории Магии, а потом на дежурство, — устало произнесла она.

— Ты можешь написать эссе у нас... да к черту его вообще! Напишешь завтра, ведь его сдавать только через неделю.

— Рон, завтра к нам явится Рита Скитер брать интервью. И вообще, я всегда выполняю задание в тот день, когда его задают, ты же знаешь, — укоризненно посмотрела на него Гермиона.

Они шли от хижины Хагрида в сторону замка. Рон недоумевал, почему его девушка не может отложить свои дела и уделить ему время. Откуда ему было знать, что у Гермионы сейчас происходит внутренняя борьба. Для нее сейчас важнее отвоевать свое законное место в башне Старост. Конечно, оно у нее уже было, но это только формально. Ей всякий раз становилось неспокойно, когда она туда поднималась. Напряжение не покидало ее даже в собственной комнате.

"Ну что он мне сделает? — думала она. — Кинет свое "грязнокровка", скажет еще что-нибудь колкое, вот и все. Это же Малфой. За его собственной холеностью, ведь больше ничего не стоит", — успокаивала она себя, но почему-то чувство тревоги упорно преобладало, когда она думала о нем, как о соседе.

Во всяком случае, у нее есть друзья, которые с удовольствием снесут ему голову, если он причинит ей какой-нибудь вред... И снова начнется весь этот межфакультетный бред, которого она так старалась избежать.

— Гермиона, ты слышишь меня? — Гарри вопросительно глядел на нее, спрашивая о чем-то, по всей вероятности, уже не в первый раз.

— Что? Прости, я задумалась, — рассеяно проговорила она.

— Вот об этом я тебе и говорю, — встрял Рон. — Она уже всю неделю такая.

— Ладно, ребят, я к вам попозже загляну... возможно. Мне нужно бежать, дел невпроворот, — она резко развернулась и быстро зашагала в сторону башни Старост, так и не узнав, о чем спрашивал ее Гарри.

Драко Малфой докуривал вторую сигарету, вальяжно развалившись на диване в общей гостиной Старост, когда туда пришла Гермиона. Поморщившись, девушка подошла к окну и распахнула его с целью проветрить помещение.

— Ты можешь не курить здесь? — твердо заявила она, собрав волю в кулак.

— Что, Грейнджер, не выносишь табачного дыма? — усмехнулся Малфой. — А ты вообще курила когда-нибудь? — зачем-то спросил он.

Ничего не ответив, Гермиона направилась в свою комнату.

— Не смей поворачиваться ко мне спиной, грязнокровка, когда я с тобой разговариваю!

Проигнорировав его угрозу, она, как ни в чем не бывало, продолжила подниматься вверх по лестнице, а Малфою оставалось лишь гневно глядеть ей в спину... На вьющиеся каштановые волосы, которые при каждом шаге подпрыгивали, словно пружинки... дурацкие волосы... такие спутанные и жуткие... жутко притягательные... так хочется запустить в них пальцы, а потом дернуть, чтобы сделать невыносимо больно. Так же, как больно сейчас ему.

Сердце застучало быстрее, но когда Гермиона буквально вбежала в свою комнату, то смогла немного успокоиться.

"Невыносимый, — подумала она, бросая сумку на свою кровать. — Сколько можно вести себя так? Война кончилась, мы повзрослели, пора бы уже забыть о всех недомолвках, что были раньше".

На мгновенье ей стало жаль Малфоя. Война отобрала у него отца. Кем бы ни был Люциус для Гарри, Ордена, для нее самой, он был отцом для Драко.

Удивившись своему внезапному порыву жалости, Гермиона поспешно решила начать работу над эссе, чтобы отвлечься от странных мыслей. Люциус Малфой был ужасным человеком. Убийцей, который никого не щадил, особенно таких, как она. Пожирателем, давно избравшим свою участь.

Конечно, она не могла знать, что Малфой-младший никогда не испытывал настоящей любви к своему отцу. Не было даже привязанности. Наверное, он был не единственным, кто так к нему относился. Люциуса окружали одни лицемеры, внешне улыбающиеся, но готовые в любой момент воткнуть кинжал в спину.

Так и вышло.

Похоже, лишь Нарцисса искренне любила своего мужа и по сей день носила по нему траур.

Драко думал о своей матери и задавался вопросом: почему она любила Люциуса, не смотря на всю его жестокость? Существуют ли еще такие, как она? А главное — такая ли Грейнджер? "Конечно, нет!" — зло оборвал он свои мысли. Она, как и ее вонючие дружки, помешана на честолюбии и добре.

Гриффиндорцы... Никчемные остолопы, дураки, которым в очередной раз повезло, и они одержали верх над Волан-де-Мортом. И среди них она. Грязнокровка! Она никогда не сможет стать такой же, как его мать, а значит и любить ее Драко не может. Постойте-ка... любовь? Ни о какой любви не может идти и речи. Это просто наваждение. Желание, утолив которое он сможет вздохнуть спокойно. Забыть, наконец, о боли, возникающей всякий раз, когда он видит ее с нищим Уизли или Поттером. Когда улыбается им, а не ему, когда игнорирует вот так, как сейчас... Да. Это всего лишь навязчивое желание, которое он сможет осуществить, а после этого забыть чертову грязнокровку!

На душе сразу стало как-то приятней от задуманного. Конкретнее от первой части плана, в которой он обязательно утолит свою жажду, взяв то, что хочет.

Время подходило к дежурству. Драко Малфой, являющийся учеником факультета Слизерин, должен был дежурить в южной части замка, там, где располагались башни Гриффиндора и Пуффендуя. Гермионе досталась северная часть, включающая подземелья Слизерина. Макгонагалл посчитала, что так будет справедливей, если каждый из них продежурит возле не своих факультетов. В принципе Малфоя все устраивало, но только не сегодня. В эту ночь слизеринцы решили собраться в подземельях и под предводительством оставшихся молодых Пожирателей смерти провести ритуал, посвященный возрождению темных сил из недр вечности. Конечно, воскрешать Волан-де-Морта с того света никто не собирался. Этот ритуал играл совершенно другую роль. Макнейр и Нотт посчитали, что проведение этого ритуала ознаменует начало тихого, но уверенного наступления. Малфой там должен был играть немаловажную роль. Как-никак он стал первым Пожирателем из них.

Сам он считал эту идиотскую затею просто-напросто показухой перед остальными учениками Змеиного факультета. Однако проникать кому-либо с другого факультета на их собрание не стоило. Он сам лично навредил бы всякому, кто посмел бы сделать это. Но только не ей... Пока не ей. По крайней мере, не так.

Он ждал ее в гостиной, чтобы предложить поменяться местами дежурств, когда она вышла из своей комнаты и спустилась вниз. Драко оглядел ее с ног до головы.

— Ты в этом собираешься идти туда сегодня?

Тут она обратила на него внимание.

— А что? — непонимающе уставилась она на слизеринца.

— В подземелья тебе нужно было надеть какой-нибудь свитер с наглухо застегнутым горлом, — как-то надменно заговорил он. — Впрочем, моим советом воспользуешься завтра. Сегодня Я пойду дежурить в северную часть замка и подземелья тоже беру на себя.

Между ее бровями образовалась морщинка.

— Но Макгонагалл сказала...

— А мне плевать, что сказала Макгонагалл, ясно? — сквозь зубы процедил Малфой. Неужели она собралась перечить? — И вообще, Грейнджер, ты должна быть довольна тем, что хотя бы сегодня я не сниму с вашего факультета кучу баллов.

Она поморщилась от его резкого тона, но спорить не стала.

Они вместе вышли из проема картины, а потом каждый повернул в свою сторону.

Гермиона шла по коридору, освещая путь палочкой, на конце которой светился маленький огонек. Заклинание "Люмос" плохо освещало путь, но "Люмос-максима" девушка не использовала, боясь разбудить персонажей на картинах. Они и так были очень своенравными и нервными, а события последних лет в школе совсем их доконали. Она раздумывала над тем, почему Малфой решил сегодня поменяться с ней местами дежурств, когда перед ее носом, буквально из ниоткуда, появились ее друг и парень. В голове мелькнуло: "Но как? Ведь трансгрессия запрещена в Хогвартсе". Потом она догадалась, что они опять прятались под мантией-невидимкой.

— Гермиона! — воскликнули в один голос друзья и случайно разбудили какого-то персонажа с картины, висевшей напротив. Он недовольно заворчал, но вскоре снова заснул.

— Гарри? Рон? Что вы тут делаете?

— А ты что? — спросил Гарри.

— Малфой поменялся со мной местами, но только на один вечер. Не представляю, что скажет Макгонагалл, если узнает, — озабоченно проговорила девушка.

— Да, брось! Это же здорово! Ты сегодня с нами, — радостно сказал Рон.

— Вы так и не ответили на мой вопрос. Я, между прочим, Староста и имею полное право снять с Гриффиндора баллы.

— Ну, ты же этого не сделаешь? — улыбнулся Гарри.

— Сделаю, если не объясните мне, почему вам опять не спится у себя в спальне?

— Вот об этом и хотел поговорить с тобой сегодня Гарри, помнишь, Гермиона? Ты не дослушала и убежала от нас в башню Старост.

— И что же такое ты хотел сказать? — девушка испытующе посмотрела на Гарри.

— Сегодня на Зельеварении я случайно услышал, как Малфой и Нотт договаривались о чем-то, что должно произойти сегодня после отбоя...

— Гарри, — устало произнесла главная Староста девочек. — Ты опять?

— Гермиона, послушай, я почти уверен, что они замышляют какую-то пакость. Ты ведь сама сказала, что Малфой поменялся с тобой местами. Как думаешь, зачем?

— Если бы они действительно замышляли что-то злостное, то Малфой не стал бы великодушно меняться со мной местами дежурств, — заметила она. — Они бы просто встретили меня в подземельях с "распростертыми объятиями", уж поверь.

— А если он прав? — подключился Рон. — Помнишь, когда Малфой вел себя странно? Только Гарри утверждал, что он стал Пожирателем. Так и вышло, помнишь?

Гермиона немного вздрогнула, осознав, что живет в одной башне с человеком, имеющим черную метку на руке, хоть и безжизненную, но существующую. Раньше она предпочитала не думать об этом.

— Не знаю... правда, не знаю, — вздохнула она. — Я так хочу, чтобы все это наконец закончилось.

— Все закончится, Гермиона, — Гарри положил ей руку на плечо. — Вот увидишь! Просто нужно обрубить все их планы на корню.

— А если нет никаких планов? Может, они просто решили устроить там вечеринку?

— Но ведь мы будущие мракоборцы, так? Значит, должны следить за порядком, и плевать, что пока еще мы учимся в Хогвартсе! — ободряюще воскликнул Рон.

Прогулка в подземелья, мягко говоря, не удалась. Рон отдавил Гарри все ноги, а Гермиона постоянно выныривала из-под мантии, чтобы пресечь очередного нарушителя. И это еще не учитывая того факта, что по Хогвартским коридорам шагали три пары ног, обрывающиеся чуть выше щиколоток.

Да... куда делись те времена, когда они без проблем помещались под мантией все трое, да еще и края третьего дара смерти по полу волочились за ними?

— Вообще, Гермиона, ты могла бы идти просто с нами рядом, не скрываясь под мантией, — осторожно заметил Гарри. — Ты же, в конце концов, Староста... Рон!

— Прости, — буркнул рыжий, в очередной раз извиняясь за то, что наступил на ногу лучшему другу.

— А вдруг Макгонагалл встретим? Пока я в южной части замка, то должна прятаться.

— А когда в северной будем, тем более не высовывайся! — предупредил Рон.

— Почему? Между прочим, это мое официальное место дежурства.

— И думать забудь! — подхватил его Гарри. — Боюсь, слизеринцы не придут в восторг, наткнувшись на тебя, хотя... возможно и наоборот.

— Черт! И зачем мы только взяли тебя? — раздосадованно проговорил Рон.

— Что значит, зачем? — возмутилась его девушка. — Как крестражи уничтожать, так "мы без нее и дня не продержимся", а как в подземелья, так вы вдруг беспокоитесь!

— Ш-ш! — шикнул Гарри.

Они уже подобрались к жуткому местообитанию всех слизеринцев.

К ним навстречу внезапно выбежали две девушки, и друзьям пришлось чуть присесть, согнув ноги в коленях, чтобы мантия-невидимка достала до пола и скрыла их ноги.

Одну из девушек они узнали сразу. Астория Гринграсс — единственная оставшаяся Пожирательница смерти женского пола. До битвы только ей успели поставить метку. Вторую узнать было сложнее, так как она скрывала лицо за капюшоном.

— Слышала, что сказал Забини? — быстрым шепотом заговорила Астория. — Мы должны соблюдать осторожность.

— Плевать! — противно визглявым тоном резко выкрикнула вторая девушка. Друзья сразу поняли кто это — Пэнси Паркинсон.

— Твоя ревность здесь неуместна, Пэнси. Через два-три дня он забудет свою когтевранку и найдет еще кого-нибудь. Это же Малфой, очнись! В этом весь он. Ты не об этом должна думать сейчас. Главное — это то, что вы с ним все равно поженитесь.

— А если я не могу перестать о нем думать. Но он все также уперто стоит на своем, не желая прощать меня! — на глазах Пэнси выступили слезы.

— Тогда забудь его и найди кого побогаче, — категорично заявила Гринграсс. В ответ ничего. Молчание. — Эй, ты что плачешь? — Астория попыталась заглянуть в лицо девушке, но та отвернулась. — Ты плачешь из-за Малфоя? — усмехнулась она.

— Да, плачу! — неожиданно громко заявила Паркинсон, резко стянув свой капюшон. Брови Астории Гринграсс поползли вверх.

— Ты что, совсем с катушек слетела? Это не повод вот так себя изводить.

— А если я скажу, что люблю его?

— То я тебе посоветую обратиться в больницу Святого Мунго, — снова усмехнулась Гринграсс.

Рон еле сдержался, чтобы не расхохотаться, но Гермиона больно сжала его руку.

— Вот только не говори, что ты серьезно...

Снова молчание.

Их разговор прервал какой-то слизеринец, тоже скрывавший лицо под капюшоном.

— Что вы тут делаете? Астория, тебя искал Блейз. — Было сложно определить, кто это по его голосу.

Гринграсс и Паркинсон опять натянули свои капюшоны и отправились вслед за парнем, который так и остался инкогнито.

Прошло пару минут, и только после этого Гермиона решила покончить с этим бесполезным действом.

— Я полагаю, мы можем возвращаться? — с ехидцей в голосе произнесла девушка. — Убедился, что здесь никого не пытают, да и вообще не происходит ничего страшного? — вопросительно посмотрела она на Гарри. — Скорее всего, какая-нибудь вечеринка факультета Змей.

Тут, словно подтверждая ее слова, слизеринцы врубили музыку.

Если бы Гарри Поттер со своими друзьями подоспел чуть раньше, то, возможно, и узрел бы подозрительный обряд, возглавляемый Малфоем, Макнейром и Ноттом, но сегодня удача им не улыбнулась.

И действительно, будто повторяя за словами Гермионы, слизеринцы устроили вечеринку, сразу, как закончили свой темный ритуал.

На этом сборище был практически весь их факультет, за исключением первого и второго курсов. Семикурсники притащили из Хогсмида много выпивки, поэтому после "ночного дежурства" Драко Малфой завалился в гостиную Старост пьяный в дрова и сразу направился в комнату Гермионы.

Остановившись возле ее двери, Малфой прижался лбом к холодному дереву. С его виска скатилась капелька пота. Он попытался взяться за ручку. На это у него ушло несколько попыток. Поймав, наконец, треклятую рукоять, он потянул дверь на себя, но та, разумеется, оказалась запертой. На этом его терпение кончилось. Хотя... никакого терпения у него не было вообще. Он неистово забарабанил в дверь с криками:

— Открывай, Грейнджер! Сейчас ты полат... черт! поплатишься за все, поганая грязнокровка!!

Гермиона резко проснулась от громкого стука и ора и случайно выронила учебник Истории Магии, по которому она готовила эссе. Вернувшись с дежурства, она уселась в кресло возле окна и, дописав эссе, уснула прямо с книгой, прижимая ее к груди.

Резко соскочив с кресла, девушка лихорадочно осмотрелась вокруг в поисках собственной волшебной палочки и обнаружила ее на прикроватной тумбе. Схватив ее и судорожно выдохнув, Гермиона направилась к двери, в которую беспрестанно колотил Малфой.

— Открой эту чертову дверь, слышишь? Иначе я выломаю ее!

— Что тебе нужно? Ты что, с ума сошел?

Он перестал барабанить и криво усмехнулся, прижимаясь лбом к двери.

"Да, черт побери, ты, как всегда, права, Грейнджер", — подумал он.

— Открой мне.

— Нет! — решительно заявила девушка. — Сначала успокойся, а лучше иди проспись. Завтра сообщишь мне все, что хотел.

Она уже поняла, что ее сосед в состоянии сильного алкогольного опьянения.

— Нет, сейчас, мезрк... черт!... мерзкая грязнокровка!

"Уж что-что, а это слово он произнесет без запинки, даже если в его рот залетит улей пчел и не оставит внутри ни одного живого места", — мельком подумала Гермиона.

Она резко открыла дверь и, пока Малфой мешкал, направила на него палочку и быстро выговорила:

— Петрификус Тоталус!

Парень замер и, словно манекен, которого случайно затронули, опрокинулся на пол.

***

На следующее утро Драко Малфой проснулся в своей кровати полностью одетый. Голова жутко болела. Он смутно вспомнил то, что с выпивкой вчера, мягко говоря, перебрал, и то, как измывался над ним Забини.

— Что, Драко, какие-то проблемы с девушками? — хохотал он. — Да-а... ну ты и набрался.

Почему-то любое сказанное им слово жутко бесило Малфоя, поэтому он сделал попытку врезать Забини, но тот, ловко увернувшись, отскочил в сторону и больше не стал приставать со своими едкими замечаниями по поводу отношений с девушками.

Память возвращалась обрывками. Вот он уже идет по коридору, чудом не обнаруженный никакими преподавателями или Филчем. Вот добрался до башни Старост...

Грязнокровка!

Малфой внезапно вспомнил, как Гермиона залепила ему "Петрификус", затем переместила его на кровать в комнату при помощи "Левикорпуса".

Он сделал попытку подняться, но голова производила впечатление тяжеленного свинца. Когда это ему все же удалось сделать, он мельком глянул на часы и тихо выругался. Стрелки на часах указывали половину двенадцатого дня. Выходит, он проспал завтрак и половину всех сегодняшних занятий.