Ловить рыбу или обрезать наживку

На следующее утро наступила среда, и араб из гаража все еще избегал любой серьезной работы над барабаном колеса машины немцев. Почему ты не заставишь его пошевелиться? Спросил я у Ганса. Он сказал, что никто из них не говорит по-французски, за исключением Германа, на чьи мягкие расспро­сы араб просто не обращает никакого внимания. Сама мысль о том, что можно было потратить целых 5 дней на такую мелочную работу, была абсурдной, а теперь, когда мы согласи­лись отправляться в путь вместе с немцами, их фургон стал отчасти и нашей проблемой.

Я решил предъявить свои права и вернуть фургон на доро­гу. Сняв барабан колеса, я отнес его другому арабу, по видимо­му, главному в этой мастерской. Вежливо, на медленном фран­цузском, я объяснил ему, что если Фольксваген не будет готов к движению вечером с колонной все закончится не только тем, что мы сами закончим работу, но и тем, что мы не запла­тим ему ни одного динара за те пять дней, которые мы потеря­ли благодаря им.

Будучи очень возмущенным, он принялся рассказывать нам долгую историю о том, какую работу он проделал над этим колесом и как много работы у него было в гараже. Он сказал, что даже не думал, что колонна отправляется так скоро и думал, что для нас не имеет значения, сколько времени уйдет на работу, поскольку мы все равно ожидали колонну.

Разговор о деньгах

Будучи осторожным и стараясь избегать грубости, я повто-

ПРОЙДЯ МНОГО МИЛЬ

рил, что машина должна быть готова самое позднее к вечеру в противном случае, ему просто не заплатят. Я вручил колесо прямо ему в руки и широко улыбнувшись, повернулся и напра­вился туда где, наблюдая за нами, сидели немцы. Они не поняли ровным счетом ничего, кроме предмета нашего обмена.

Араб внимательно осмотрел колесо, а затем позвал двух своих помощников, что-то крикнув им в результате чего, они тут же примчались. Размахивая барабаном перед их лицами, он ругал их за их лень, энергично указывал то и дело на на­кренившийся Фольксваген, и поставил их перед фактом, что работа срочная и должна быть сделана к вечеру того же дня. Они все глазели на меня, как будто я был какой-то предатель.

Когда мы, наконец, увидели что механики стали продви­гаться с ремонтом барабана колеса, мы оставили немцев и по­ехали снова упаковывать свой автомобиль к поездке.

Когда я вернулся в мастерскую после обеда, мне сказали что ремонт оказался очень простым и не потребовал особых усилий. А так много времени потребовалось на то чтобы об­точить внутреннюю часть барабана для закрепления оси. Од­нако старший механик настаивал на том, что работа почти закончена.

Все немцы уже собрались к отъезду, и мы договорились встретиться у нашего дома на следующее утро, чтобы войти в колонну.

Выбор товарищей для путешествия

Внимательно выбирайте себе друзей и товарищей. Рабо­тайте только с теми людьми, которых вы уважаете и на кото­рых вы можете рассчитывать. Уделяйте свое время, для того чтобы оценить новых людей. Пока они не будут проверены под огнем, очень трудно определить их насто­ящий характер.

Выбор вами людей, которые окру­жают вас в жизни может повлиять на ваш успех гораздо больше, чем любой другой фактор. Те люди, с которыми вы в большей степени отождествляетесь, мыслите, чувствуете, говорите и даже ведете себя.

Ваш выбор товарищей для путеше­ствия по жизни может определить ус­пех или неудачу всего вашего пути.

РАЗДЕЛ VI

Величайшая пустыня на земле

АКОЙ БЫ НИ БЫЛА ВАША ЦЕЛЬ, ДВИ-_ гаться к ней нужно шаг за ша­гом. Это одно из самых главных условий для достижения успеха. Огром­ными шагами двигаться очень трудно, но когда ты передвигаешься маленьки­ми, уверенными шажками, все оказыва-еться невероятно просто!

Хотите ли вы быть финансово не­зависимыми? Откладывать по одному доллару, а потом добавлять к нему еще по доллару - вот несомненный путь для достижения личного благополучия. Хотите ли вы, чтобы у вас была пре­красная фигура, и безупречное физичес­кое здоровье? Полностью здоровым че­ловеком быть очень просто достаточ­но всего лишь поменьше есть, и ежед­невно уделять побольше времени фи­зическим тренировкам.

Если одна из ваших целей, это быть среди наиболее благо­получных людей в вашей компании, то достичь ее можно, улуч­шая себя шаг за шагом. Вы можете практиковаться, и увели­чивать свое искусство раз за разом. Вы можете учиться и каждый день расти над собой.

Возьмите свою самую большую цель, и ежедневно, даже ежечасно, делайте все от вас зависящее, чтобы достичь ее. Затем нацельте себя на то, чтобы после первого шага сделать второй, после второго третий, и так до достижения своей за-

ПРОЙДЯ МНОГО МИЛЬ

ветной цели.

Запомните, счастье, это прогрессив­ная постепенная реализация вашей цели или идеала. И если у кого-то получи­лось, то и у вас тоже все получится. Цели, достигаемые другими людьми, так­же доступны и для вас, только если вы решитесь сделать первый шаг.

Ничто удиви­тельное не дос­тигается иначе, нежели тем, что мы осмеливаемся поверить во что-то внутри себя, способное превоз~ мочь обстоятель­ства.

Брюс Бартон

ГЛАВА 20

Конвои

а следующее утро, в четверг, как только мы закончили укладывать свои вещи в Ровер, Ганс и Гель­мут с криками забрались в свой микро­автобус. Он был полностью отремон­тирован, и они, издавая громкие возгла­сы, ликовали и жали на клаксон. Их радость оказалась заразительна, и, спу­стя несколько мгновений, мы уже все радовались нашему воз­вращению на дорогу. Джефф и я запрыгнули в Ровер, и пусти­лись наперегонки, бампер к бамперу, обратно в город, в компа­нии с немцами.

Конвой ушел на рассвете, но мы планировали остановить­ся на ночевку в Реггани, восьмидесятью милями южнее, так что времени у нас было предостаточно. После загрузки бен­зином и водой, мы проверили уровни масла и воды в наших машинах, проверили состояние покрышек. И объявив готов­ность продолжать путь, помчались догонять грузовики. В Ад-раре мы уже находились на протяжении четырех дней, и были очень рады увидеть его в последний раз.

Алжирское правительство ставит штамп в вашем паспор­те в Адраре, к пятистам милям севернее границы, и пока вы не проштампованы, вы не существуете. Если в пустыне с тобой что-нибудь случиться, тебе уже никто не поможет.

Африканские дальнобойщики

Арабские дальнобойщики, находящиеся на маршруте из Орана и Алжира в центральную Африку, невероятно ленивы. Они перевозят дешевые текстильные изделия, чашки и каст­рюли, консервированную рыбу и томатную пасту, и еще много разных дешевых, пользующихся спросом изделий, которые бу­дут проданы на базарах Африки. Им некуда спешить, и они

ПРОЙДЯ МНОГО МИЛЬ

часто останавливаются на несколько дней по пути на юг, что­бы навестить друзей и свои семьи. Машины же они ведут только по два или три часа утром, ну и наверное по столько же и вечером.

Они очень редко ездят по ночам, в то время, в которое предпочитали путешествовать мы. Путь в две тысячи миль из Алжира в Гао, или в две с половиной тысячи миль в Найами в Нигере, обычно занимает у них около четырех недель. Финан­совые проблемы пустого прожигания времени на них не силь­но сказываются.

Пережидая жару

Было не слишком удивительно, когда через два часа после выезда из Адрара, мы настигли три грузовика, которые выеха­ли в то утро. Они стояли рядом на полуденной жаре. Так как было одиннадцать часов утра, и солнце уже начало припекать, мы помахали немцам, чтобы те остановились, заглушив мото­ры, и мы смогли припарковаться в тени грузовиков.

Жара была невыносима, через открытые двери автомобиля дул едва ощутимый горячий ветерок. Погодная разница, меж­ду тем, что было тремя неделями ранее и 400 милями севернее, и Адраром в данный момент, поражала воображение. В плот­ной тени автомобиля температура воздуха выросла до ста двад­цати пяти градусов. Страдая от невозможности вдохнуть на обжигающей жаре, истекая липким потом, мы пили и пили,и пили, пока за четыре-пять часов не опустошили пять галлонов воды.

Сон даже не обговаривался, а еда была совершенно невоз­можна, у нас даже не хватало сил на разговоры. Тем временем, к каждому из нас приходили мелочные и позорные мысли: «Если тут так ужасно, то что же будет, когда мы доберемся до середины пустыни?»

Несмотря не на что, ради наших машин, мы тренировали себя до четырех вечера, пока не «похолодало» до ста граду­сов. Затем мы покинули громыхающие грузовики, и продол­жили свой путь в Реггани.

Вынужденная остановка

Реггани - последний город в Ажире_т хотя граница и проле­гала пятистам милям южнее, на другой стороне пустыни. Только одна бензонасосная станция стояла на расстоянии около двух-

конвой

сот ярдов от квартала с коричневыми зданиями, наполовину занесенными песком. В Реггани когда-то находился пост инос­транного легиона, но теперь он стоит в стороне ото всех до­мов, выщербленный ветром и необитаемый.

В тот четверг мы приехали как раз перед рассветом, похо­ронная атмосфера безжизненности и темные дверные прохо­ды заставили нас проехать через это место. Как всегда, напое ледок, нам надо было дозаправиться и наполнить баки водой.

Мы остановились возле двух автомобилей, рядом с одино­кой бензонасосной станцией, ожидая, пока кто-нибудь подой­дет и откроет ее. Когда прошло пять минут, и никто не подо­шел, Герман сказал, что пойдет и разузнает что-нибудь о кон­вое.

Перед отъездом из Адрара Герман не так уж часто попа­дался нам на глаза. Он тактично не сопровождал нас, но всегда был в городе, общаясь с хозяевами магазинов, полицией, и со всеми, кого мог разыскать. Ему было около тридцати пяти лету и он не был тем типом человека, с которым нам хотелось obi завести дружбу, так что нас не сильно волновали его маленькие отлучки. Кроме того, он постоянно возвращал­ся с бесценной информацией об окружающей нас местности и о пустыне.

Наконец, мы узрели молодого араба, бегущего с ключом к станции, и открыли свои баки. После наполнения наших ка­нистр водой из близлежащего колодца, мы пошли по запылен­ной дороге к другой стороне поселения, и там встретили Гер­мана. Он нашел главный конвой и выяснил, что они отбывают через день, а может и через два. Он предложил нам разбить лагерь где-нибудь неподалеку, пока они не будут готовы к отъез-

ДУ-

Езда самостоятельно

С прибытием последних новостей о дальнейших задерж­ках, мы решили собрать совет, чтобы обсудить наш дальней­ший план действий. Мы все уже устали от промедлений кон­воя. Немцам, та же как и нам с Джеффом, просто не терпелось пересечь пустыню. Остановки, задержки, возвраты, растраты, жара, и местный менталитет просто исчерпали наше терпение.

Мы обсуждали варианты наших действий при свете пере­дних фар Ровера, а Гельмут и Курт тем временем приготавли­вали большой кувшин кофе. Единственная причина, по кото­рой мы ждали конвой, это дополнительная страховка от не-

ПРОЙДЯ МНОГО МИЛЬ

удач в пустыне. Мы рассудили, что две машины были доста­точной страховкой для того, чтобы закончить наш путь, тем более, если за нами будет идти конвой.

В местечке под названием Борджи-Перез, 450 милям юж­нее, как было отмечено на нашей карте, была водяная скважи­на. Если бы что-нибудь случилось с одной из наших машин, мы могли бы вернуться в Реггани или добраться до водяной скважины, или просто сесть и ждать конвоя. Ганс полностью с нами соглашался, остальные немцы не оспаривали его слов. И только один Герман был не согласен с нами.

Голос оппозиции

Сейчас Герман выражал свое мнение так, будто он общал­ся с людьми, которые ничего не смыслили в деле, в котором он был специалистом. Проведя так много времени, собирая ин­формацию, он полностью потерял из виду то обстоятельство,-что мы все пересекали одну и ту же страну, чтобы приехать в Реггани,и в равной степени не знали, что нас ждет впереди.

Тем не менее он уверенно выражал свое мнение, указывая на то, что если обе машины поломаются, мы можем умереть еще до прибытия медленно передвигающегося конвоя. Он про­должал, говоря, что единственный путь пересечь Сахару, это двигаться с большой группой ради общей защиты. Гораздо лучше было идти медленнее, чем рисковать остаться одному. В заключении он заявил, что нашел прекрасное место для нашего лагеря, которое он с удовольствием нам покажет, если это поможет прекратить дискуссию.

Как оказалось, Герман был прав. Но так как он нам не нравился, мы отвергли его идеи, и отказались обдумать их воз­можную достоверность. Мы ошиблись, фокусируя свое внима­ние на том, «кто» был прав, вместо того, «что» было верно.

Время выбирать

Немцы, все кроме Ганса, колебались. Джефф просто по­смотрел на Германа так, будто он сказал какую-то глупость и сразу ушел. Наконец я сказал Гансу, что Джефф и я уезжаем этой ночью, с конвоем, или без него. Они должны принять свое собственное решение.

Несколько секунд, в полной тишине, Ганс смотрел мне в глаза и тут же неожиданно принял решение - повернулся к Герману и сказал ему, что мы уезжаем через пол-часа. Герман мог ехать с нами и мог остаться, это ему было решать. Затем

КОНВОЙ

мы все уселись и выпили кофе.

Ганс, несомненно, был лидером группы. Он не только при­нимал на себя полную ответственность за каждую деталь, но он еще и действовал. Он был несокрушим как скала.

Как лидеры лидируют

Лидеры управляют людьми по примеру. Они демонстриру­ют храбрость, ориентацию и дальновидность. Находясь над всеми, они идут к решению принимают командование на себя.

Лидеры принимают на себя полную ответственность за результаты. Они принимают инициативу на себя и яв­ляются ориентированными на действия. Они не ждут, пока что-нибудь случит­ся, они делают так, чтобы это что-ни­будь случилось.

Каждый человек может стать ли­дером, решив действовать как лидер, не­зависимо от ситуации. Мы никогда так не нуждались в лидерах - на каждом уровне нашего общества - как нужда­емся сегодня.

ГЛАВА 21

Пересечение

ы закончили пить кофе, когда Герман, наконец, решил ехать с нами, но он не казался до­вольным, огорчившись из-за того, что его совет был проигнорирован. Его «всезнающий» склад ума уже начинал раздражать меня и Джеффа, и мы были рады, что он едет в другом автомобиле. В восемь часов утра, с микроавтобусом впереди, мы выехали из Реггани и пом­чались в темноте в сторону Тенезраф-та - сердца Сахары.

Согласно карте, дорога бежала, практически строго на юг, вокруг пустыни, и углублялась в Мали. Первое место, где мы могли бы добыть воду, была точка под названием Борджи-Перез, на четырехсотпятидесятой мильной отметке. Путь был разбит на Пост Вейганд и Бадин Кинк - Пост Морис Кортье, находящиеся между Реггани и Борджи-Перезом. Джефф кое-что узнал об этих местах, когда он нас ждал в Алжире.

Аванпосты пустыни

Когда Сахара подчинялась Франции, в ней был стабиль­ный поток автомашин, направляющийся в близлежащие коло­нии. Иностранным Легионом было построено две путевых стан­ции, чтобы позволить путешественникам на время прекратить свои странствия, произвести ремонтные работы, пополнить за­пасы топлива и воды. Перед продолжением своих странствий все путешественники были обязаны зарегистрироваться в Рег-гане и сделать вклад, эквивалентный тремстам долларам за машину. Время отправления записывалось и передавалось по радио на другой пост, фиксация времени позволяла путеше-

ПЕРЕСЕЧЕНИЕ

ственикам знать, когда транспорт перемещается из одного ме­ста в другое. Триста долларов были рассчитаны на то, чтобы покрыть затраты путешественников так, чтобы Французское правительство не несло убытков. По прибытию в Гао деньги возвращались.

Существовало несколько фактов, которые делали эти пре­досторожности необходимыми. Начиная с конца девятнадца­того века, когда Сахара официально стала французской терри­торией, в ней погибло более двух тысяч человек. Гораздо боль­шее количество людей пропали безвести, и считались за умер­ших. Здешняя невероятная жара - самая лютая на земле. Лег­ко одетый человек, упавший в обморок на ^открытом солнце в час дня, уже через двадцать минут умрет от обезвоживания. Человек без головного убора может получить солнечный удар, непоправимое повреждение мозга или даже умереть после часа на полуденной жаре. Каждый путешественник должен иметь с собой пять галлонов воды на день. Пересечение Сахары сле­дует подразумевать серьезным делом.

Предоставленные себе

Когда Франция оставила свои колонии в Африке, новое Алжирское правительство покинуло свои посты в пустыне и сняло все запреты на путешествия. Мы официально счита­лись покинувшими Алжир в Адраре, и теперь были предостав­лены сами себе.

Мы пересекали пустыню на свой страх и риск, и никто здесь не станет нас искать, если мы никогда не вернемся. Бу­дучи уверенными в своих автомобилях, мы не боялись того, что нас ждало. Но между тем, как и солдатам перед боем, нам, несомненно, было о чем подумать.

Ясная цель, тяжелый переход

Нашей целью на первую ночь была заброшенная путевая станция Пост Морис Кортье, который был в двух третях всего расстояния от нас, или в трехстах милях. Если бы мы смогли добраться туда до рассвета, у нас было бы укрытие, и на следу­ющую ночь нам осталось бы всего 150 миль до колодца в Борджи-Перез. Самая трудная часть путешествия была бы тогда позади.

Порой piste (дорога) была просто ужасна. Пятьдесят лет тяжелых грузоперевозок и халатное отношение превратили ее в смешение борозд, канав и выбоин. Зыбучий песок покры-

вал дорогу в бесчисленных местах будто слоем хорошей пуд­ры, глубиной, чаще всего, в 18 дюймов и протяженностью бо­лее двухсот футов. Наши неприятности начинались в одной из этих сухих топей.

Неприятности начинаются

Мы проехали, вероятно, около двадцати миль. Джефф был за рулем и Лендровер бежал примерно на четверть мили впе­реди микроавтобуса. Езда по мягкому песку создавала ощу­щение, будто во всех четырех шинах одновременно упало дав­ление. Джефф переключился с четвертой передачи на третью, а потом и на вторую, чтобы получить больше тяги, потом он попробовал езду с полным приводом. С завывающим мотором, и с закапывающимися передними колесами мы медленно вые­хали из песка на нормальную дорогу.

«Думаю, нам лучше посидеть и посмотреть, как они про­едут», - сказал Джефф, как только отъехал в сторону и вклю­чил нейтральную передачу. Мы вышли и смотрели на при­ближающиеся передние двухсторонние фары машины. Как только ревущий микроавтобус коснулся песка, он поднял та­кой всплеск, будто ехал по воде, его качало из стороны в сторону. Это продолжалось все медленнее и медленнее, пока машина не начала буксовать. Как только она остановилась, пыль взметнулась вокруг передних фар плотными тучами. Ганс уже был снаружи и обследовал заднюю часть автобуса погру­зившуюся в песок.

Толкая и вытаскивая

Не говоря, ни слова Джефф вернулся в Ровер, и начал его вытаскивать. Я подошел к машине и спросил Германа, есть ли у них буксировочный трос. Он у них был, и пока Гельмут рылся в поисках троса, все собрались в круг и посмотрели на колеса. Они утонули в песке по самую раму, и были едва за­метны.

Даже с помощью тяги Ровера Фольксваген отказывался двигаться с места. Мы вернулись на свои места и попробова­ли еще раз. Он немного сдвинулся, но потом снова погрузился в трясину. Нам нужно было выкопать его и попытаться выта­щить со свободными колесами.

Пока Джефф маневрировал ровером вперед и назад, так чтобы он мог оттолкнуться от угла на нетронутом песке, Ганс

ПЕРЕСЕЧЕНИЕ

и я начали копать под передними колесами автобуса, исполь­зуя мачете. Джозеф и Гельмут работали на другой стороне, Курт помогал Джеффу с веревкой.

В нашем отношении к работе не было никакой небрежно­сти. Мы неистово боролись, чтобы вытащить автобус и ехать дальше. Мы боялись, оказаться под солнцем без какой-либо защиты, и чтобы получить эту защиту, нам надо было пройти., немалый путь. А пока, чем быстрее мы копали, тем быстрее песок засыпался обратно. Вскоре мы все истекали потом, вклю­чая Джеффа и Курта, которые начали копать ведрами, рядом с передними шинами.

Несчастный Герман

Последним, кто должен был выходить из автобуса был Герман. Он стоял сзади, и смотрел за тем как мы работаем, как заинтересованный наблюдатель. Через несколько минут он подошел и сказал, что мы должны выбирать весь песок вокруг колес - как будто бы мы только что не пробовали так делать. Он добавил, что лучше бы нам больше не ездить в темноте, потом залез обратно в машину и улегся там. Наше внимание было сконцентрировано на копании, и мы не обращали на него внимания

Еще через пять минут мы очистили все колеса, и с тяну­щим Лендровером, с прокручивающимися колесами Фолькс­ваген, с четырьмя из нас толкающими с натянутыми сухожи­лиями, автобус понемногу начал двигаться 10 футов, 20 футов, 40 футов, а потом остановился. Мы тоже остановились, с горя­щими от напряжения легкими и ногами.

Джефф только что вернулся, чтобы посмотреть, как идут дела, когда Герман высунул свою голову из окна, чтобы про­следить за ходом событий. Это было уже слишком, даже если бы он был министром. Фыркая и вытирая соленый пот со своего носа, я обошел автобус, и открыл боковую дверь.

«Выметайся», выпалил я. «Ты, черт возьми, можешь выйти и работать с нами?»

«А я думал, что работа вся закончена», ответил он оскорб­ленным тоном, выбираясь на песок.

«Ну, не вся работа закончеча2, сказал я, указывая на зад­нюю часть автобуса, и добавил: «Ты можешь толкать там пока из тебя не полезут внутренности».

«Твоя очередь вести машину», тихо сказал Джефф. , Я дам ему под зад, если он расслабится».

ПРОЙДЯ МНОГО МИЛЬ

Герман обиженно занял свою толкающую позицию в зад­ней части микроавтобуса, а Ганс сменил Гельмута, как води­тель. Я залез обратно в Ровер, посигналил и врубил передачу на полную катушку, медленно продвигаясь вперед, пока маши­на не оказалась на твердой дорожной полосе. Мы выбрались.

Каждый делает свое дело

В малочисленных командах каждый должен выполнять свою скромную часть. Каждый человек должен активно браться за дело, чтобы выполнить его. Все ответственны за конечный результат. Никто не может стоять в стороне и смотреть, как кто-то другой делает больше, когда он или она делают мень­ше. К несчастью, всегда существуют лентяи и халявщики, люди, которые стараются добраться до результата, делая меньше всех. Они даже иногда ожидают вознаграждения такого же уровня, какое получили трудяги.

Как только Ганс отвязал веревку, мы все развеселились, засмеялись, и забрались обратно в наши уважаемые машины. Даже Герман - его лицо было потным от натуги - выглядело довольным, хотя и провинившимся. Мы поехали, успокоенные, желающие нагнать утерянное время, и удовлетворенные, что встретили препятствие и преодолели его, как одна команда, но с надеждой, что такой необходимости больше не будет.

Недолго продолжалось наше спокойствие. Через десять минут Ровер заскочил в очередную топь. У нас получилось высвободиться только когда микроавтобус подъехал сзади нас, и опять погрузился в топь. На этот раз Ганс не вращал попу­сту задние колеса - бесполезное усилие, которое только еще глубже закапывает микроавтобус. Мы выпрыгнули из маши­ны перед тем, как осела пыль, и вытаскивали их, применяя гру­бую силу.

Не останавливаясь на отдых, во всеобщей спешке, мы кри­чали и подбадривали друг друга, монотонно пели нараспев на каждый третий счет, пока не справились. На этот раз мы слиш­ком выдохлись, чтобы радоваться. Мы просто забрались об­ратно и уехали.

Постоянно становится все хуже

В течение последних пяти часов история с проваливаю­щимся в трясину Фольксвагеном и нами, вытаскивающими его, повторялась снова и снова, пока мы не достигли состояния умирания от усталости. Иногда мы могли использовать Ленд-

ПЕРЕСЕЧЕНИЕ

ровер, для того чтобы тянуть или толкать, но в большинстве случаев нам приходилось толкать машину собственными ру­ками, наши легкие кричали, а мышцы болезненно растягива­лись.

Но никто не жаловался, а после инцидента с Германом никто не увиливал. Все выкладывались на полную, делали то, что должны были, неважно насколько устали. С Джеффом и со мной никогда такого раньше не случалось, чтобы мы над­рывали спины за машины, которые не были нашими, но при­надлежали ребятам, которых ранее двух дней назад мы никог­да не встречали, и после пересечения пустыни, наверное, никог­да не увидим. Здесь мы были вместе на 100%.

Молчаливое соглашение

Мы заключили нерушимое соглашение, не словами, но кос­венно. Когда мы впервые сказали, что подождем немцев, если конвой уедет перед тем, как починят их машину, переплетение наших семи жизней начало пересекаться и взаимопроникать. Мы были этим подхвачены и вынесены вперед неразрывно и могущественно, чувствуя силу бодрости, растущей с милями.

Там в пустыне, мы были единственными людьми на земле. Каждая часть наших раздельных жизней, каждая усмешка, слеза, успех и проигрыш играли свою собственную роль, чтобы свес­ти нас вместе посреди этой пустынной земли.

Мы были собраны судьбой в одну маленькую составную массу борющегося человечества, противопоставленную пус­тыне. Когда мы пробирались вместе в зубчатых песках, для того, чтобы вытащить микроавтобус, это не были просто Фоль­ксваген и Лендровер, это были машины с Большой Буквы. Мы вместе добивались успеха или терпели поражение, как одна неделимая сущность. И сила ее бодрости находилась в силе индивидуумов, составляющих эту бодрость. Никто не смог выло­житься меньше чем могли мы, и чем могли наши жизни, зависящие от победы над 450-ю милями бесчувственного песка.

Невидимая бодрость

Состоялся всего лишь небольшой разговор, так как дис-скусия была неуместна. Не совсем понятным нам образом мы были пойманы на чем-то, что выходило за пределы слов и философий, что-то сильное, и что не могло было быть полнос­тью познано, пока не окончится путешествие. Оно не могло окончиться, пока мы не достигнем воды в Борджи-Перезе.

ПРОЙДЯ МНОГО МИЛЬ

Понятия «ее» или «его», «мои» и «твои», «их» и «наши», и есть то, что часто разрушает брак, торговую сделку или парт­нерство. Когда вы находитесь в Сахаре или принимаете учас­тие в каком-нибудь важном испытании-такие различия могут стать фатальными. Вы должны верить и действовать с мыслью, «что мы все принимаем в этом участие».

Все же отдыхая

К двум утра мы были избавлены от тяжелого песка уже почти с час, но передвижение было до сих пор слишком тяже­лой участью для машин - и для нас — так что мы подали сигнал об остановке, и предложили провести двадцатиминут­ный перерыв на кофе. Усталость после долгого дня, и после пяти часов постоянного напряжения, на протяжении всего того времени, как мы покинули Реггани, сказывалось на всех нас.

Пока вода закипала на маленькой плите немцев, а машины стояли, так что свет их фар падал друг на друга, мы вытащили наши канистры с бензином и дозаправили машины. Мили на­пряжения и высоких оборотов двигателя, когда мы освобож­дались от песка, изросходывали слишком много драгоценной янтатной жидкости. С карбюратором Фольксвагена было что-то не в порядке, он использовал слишком много бензина на слишком незначительном расстоянии. Ганс и Джефф достали карбюратор и пока пили кофе, вычистили его и осторожно разобрали. Затем мы продолжили свой путь.

Мысля нешаблонно

Ровер на дороге безудержанно трясло, и в безлунную ночь бесконечная страна, простирающаяся за пределами света ав­томобильных фар, казалась темной и отталкивающей. Но мне пришла в голову одна мысль. Причина, по которой мы остава­лись на грубой гравийной дороге в том, что если бы мы с нее съехали и снова не нашли ее, то непременно потерялись бы в пустыне. Но все же, так как дорога пролегала строго на север и на юг, мы могли бы специально съехать с нее на запад, и знать, что дорога находится на востоке. Открытая пустыня, наверное, была гораздо ровнее, чем изношенная дорога, и мы не смогли бы потеряться, держась слева от нее.

Покачивая Ровер на песчаном гребне, ограждающем до­рогу, я проехал восьмую часть мили строго на запад, и сказал Джеффу, что задумал. Как только мы обособились и начали

ПЕРЕСЕЧЕНИЕ

ехать параллельно дороге, стало очевидно, что мы сделали по­лезное открытие. Открытый ландшафт был плоским и нераз­битым, видно было так далеко, сколько хватало света фар. Под­прыгивания и грохот, которые заставляли нас высматривать в впереди глубокие ухабины, пропали. Мы свободно могли ви­лять вправо или влево, или если захотели бы, могли бы ездить кругами. С узкой и разбитой дороги шириной в десять ярдов, мы попали на покрытое песком и гравием шоссе, которое ох­ватывало широту и долготу Сахары между главной дорогой и Атлантическим океаном, 1800 милями западнее.

Сопротивление новым идеям

Возбужденный нашим открытием, я свернул обратно к глав­ной дороге, чтобы остановиться и позволить немцам догнать нас. Затем я объяснил идею Герману, чтобы он перевел ее остальным. Но он не оправдал наших надежд. Он сказал, что это было слишком рискованно. Главная дорога была един­ственным безопасным местом для путешествий, если мы не хотели потеряться ночью, и, кроме того, нам не следовало бы ездить по ночам.

Я терпеливо спросил его, не смог бы он перевести идею Гансу и Гельмуту, водителям, чтобы они сами сделали выбор. Он начал объяснять ее угнетенным тоном. Они заспорили меж­ду собой по-немецки. Герман был в Ровере, и позволили им обсудить это самостоятельно, а сами поехали параллельно им по мягкой пустынной земле, варьируя расстояние от ста ярдов до четверти мили.

Попробуй

Вообще-то Герман поднял шум по поводу нашей идеи присо­единиться к нам, из-за того, что мы заставили его немного попо­теть; Фольксваген пошатывался вдоль неровной дороги на про­тяжении еще нескольких километров. Затем он повернул, и мы поехали дальше бок о бок, смеясь и сигналя в честь вновь обре­тенного ощущения свободы.

Я не знаю, что Герман сказал своим товарищам в этот корот­кий промежуток времени, но после этого инцидента он давал не так много указаний, и никто не обращал на него особого внима­ния, когда он их давал.

Мы ехали за пределами дороги весь остаток ночи, всегда держась довольно близко к левой стороне. Когда мы вели таким образом машину, нас охватывало прекрасное чувство свободы,

ПРОЙДЯ МНОГО МИЛЬ

иногда мы были настолько близко от другой машины, что могли прикоснуться к ней, иногда сворачивали вдаль, подрезая друг друга и вовремя поворачивая, чтобы избежать столкновения. Боль­шую часть времени мы ехали на расстоянии 100 ярдов друг от друга, поочередно вырываясь вперед и пробивая себе передними фарами путь сквозь ночь.

Это был еще один ценный урок. Попадать в зону комфорта или привычную колею совершенно нормально и естественно для нас, а потом также противиться каждому совету сойти с нее, даже если мы не счастливы в ней. Мы должны непрерывно спра­шивать себя, а мог быть лучший путь? Мы должны непременно заставлять себя пробовать что-то новое, отличное от настояще­го, если старое уже не работает.

Полное небытие

Даже с открытыми окнами, позволяющими прохладному воздуху циркулировать внутри, у нас были настоящие трудно­сти со сном в ранние предутренние часы. Первый рассветный луч на востоке каким-то образом снимал ленивую усталость, и вскоре нашим взорам открывался весь ландшафт. С первого ясного взгляда на эту картину я полностью проснулся и ле­гонько толкнул локтем Джеффа, дремавшего на заднем сиде­нии позади меня.

«Посмотри на это, Джефф! Просто открой глаза и вгля­дись!»

Джефф онемело, затряс головой и прильнул близко к вет­ряному щиту. Его глаза расширились, а челюсть отвисла. По­том он уселся обратно в свое кресло и просто уставился. Мы приблизились к концу земли. Это была земля, где небытие было абсолютным. Мы никогда не видели и не могли себе представить чего-нибудь подобного. Бесплодный ландшафт брал свое начало в Марокко. Чем больше мы углублялись на юг, тем земля становилась слабее; пульс потухал и ослабевал. Безмолвное дребезжание ее дыхания коснулось нас в темно­те. Теперь, наконец, земля была мертва.

Фольксваген отстал в предрассветные часы, и мы были одни зажатые между небом и желтыми песками в безжизнен­ном круговороте, сопровождаемые только звуком двигателя, разбивающего вечное спокойствие.

Плоский как столешница

Перед нами лежала плоскость, невредимая, и желтое про-

ПЕРЕСЕЧЕНИЕ

странство, бесконечно утекающее по всем сторонам горизон­та. Раньше севернее росли пучки тощей травы, и немного не­ровной полыни, борющихся за выживание. Теперь перед нами лежали безжизненные пески. Раньше были легкие ухабы на засушливом ландшафте, которые ломали монотонность пусты­ни; теперь же все было идеально ровно. Когда-то мерцала надежда, что природа не отвернулась от Сахары, теперь ее не стало.

Бриллиантовое голубое небо соединялось с грязно-жел­тым песчаным полом в совершенном круге; мы были четким центром, и оставались им во время движения. Пылающее зо­лото солнца, забирающееся высоко в небо, было последней вещью, дарованной природой остаткам этих земель. Мы чув­ствовали себя в центре колоссальной шутки, рассказываемой солнцем неслышащим пескам; ее предельной линией была смерть.

Мы замедлили ход, чтобы дать Фольксвагену возможность догнать нас и решили больше не терять его из виду. Когда, через десять минут, он появился, мы увеличили скорость и держались рядом с ним. Больше не было веселых усмешек и размахиваний. Длинная, наполненная неприятностями ночь слишком далеко откинула нас назад от нашего предполагае­мого расписания. С солнцем, сидящим на горизонте как злая желтая кошка, ожидающая момента для наскока на двух слиш­ком глупых мышек, находящихся далеко от своих норок, един­ственным, что имело в то время смысл, были пройденные мили.

Пересекая вашу Сахару

Ключами к великому успеху всегда были сосредоточен­ность и концентрация. Существуют критические времена, когда вам надо бросить все свое сердце - разум и тело - в то, что вы делаете, для достижения успеха. Как писал Питер Дра-

кер, «Как только вы заметите, что что-то заканчиваете, на вас нападет мань­як-одиночка с миссией».

Начиная, вы должны посвятить все свое время и внимание вашему заданию или цель не будет достигнута. Решите идти вперед, пока цель не будет достиг­нута на все сто. Это самый важный тест.

ГЛАВА22