ЦЕРКОВНАЯ ЖИЗНЬ НА КАНОНИЧЕСКОЙ ТЕРРИТОРИИ МОСКОВСКОГО ПАТРИАРХАТА ЗА ПРЕДЕЛАМИ СОВЕТСКОГО СОЮЗА 1 часть

В результате гибели Российской Империи и гражданской войны значительная часть территорий, прежде принадлежавших Империи, оказалась за пределами Советского Союза. На этих территориях образовались новые государства: Финляндия, Эстония, Латвия и Литва. Была восстановлена государственность Польши, в состав которой, помимо собственно польских земель, вошли также белорусские и украинские земли на западе России и Галиция, принадлежавшая прежде Австро-Венгрии.

После того как в начале 1918 года румынские войска заняли Бессарабию, Бухарестская митрополия без согласования с Московской Патриархией распространила свою власть на территорию российской Молдавии. Румынская церковная власть хотела оставить на Кишиневской кафедре архиепископа Анастасия (Грибановского), предлагала ему войти в Синод, но он, будучи иерархом Русской Церкви, сделать это отказался; и, удалившись в Константинополь, затворился там в Галате, в подворье Русского Афонского Андреевского монастыря.

В 1919 году Румынский Синод поставил на эту кафедру архимандрита Гурия (Гроссу), русского клирика молдавского происхождения, выпускника Киевской Духовной Академии, бывшего в канун революции настоятелем монастыря в Смоленске. В 1918 году он бежал из Советской России в Румынию, в Яссы. Несмотря на русское образование, это был воинственный румынский шовинист. По воспоминаниям митрополита Евлогия (Георгиевского), когда в 1919 году он вместе с митрополитом Антонием (Храповицким) оказался в Яссах и был принят там митрополитом Пименом, в беседе за чаем участвовал и, тогда еще архимандрит, Гурий. И он имел бестактность в присутствии русских архиереев и русских патриотов сказать, обращаясь к митрополиту Пимену:

«Как я счастлив, владыко! Мечта моей жизни осуществилась. Бессарабия вошла в состав Румынии... Как хорошо! Как приятно».

Священноначалием Русской Православной Церкви он после захвата Кишиневской кафедры был запрещен в священнослужении. Почти половину населения Бессарабии составляли православные русские и украинцы. Шовинистический курс архиепископа (а потом и митрополита) Гурия вносил разлад между единоверцами епархии румыно-молдавского и славянского происхождения. В приходах епархии искоренялось церковнославянское богослужение. О нравственном облике этого архиерея можно судить и по тому обстоятельству, что в 1936 году он за похищение 1,5 миллионов лей из Кишиневского епархиального управления был предан гражданскому суду. Его преемником стал митрополит Ефрем (Тигиняну).

После присоединения Бессарабии к Советскому Союзу значительная часть ее была включена в состав Одесской епархии, а в Кишинев в декабре 1940 года временно управляющим Кишиневско-Бессарабской епархией был назначен епископ Тульский Алексий (Сергеев).

В разгар гражданской войны на северо-западе Российской Империи образовалось четыре новых государства, независимость которых была признана Советским правительством: Финляндия, Эстония, Латвия и Литва.

После избрания в 1917 году архиепископа Финляндского Сергия (Страгородского) на Владимирскую кафедру вместо архиепископа Алексия (Дородницына), уехавшего на Украину, временное управление Финляндской епархией поручено было викарному епископу Сердобольскому Серафиму (Лукьянову). 17 января 1918 года он стал самостоятельным правящим епископом, а с 1920 года архиепископом Финляндским и Выборгским. Ввиду государственного отделения Финляндии от России Собор Финляндской Церкви в Сердоболе (ныне Сортавала) обратился к Патриарху Тихону с ходатайством об автономии, и святой Тихон в 1921 году даровал Финляндской Церкви автономный статус.

Но Финляндскому правительству этого было мало: оно хотело полного разрыва канонических и юрисдикционных уз Православной Финляндской Церкви с Московским Патриархатом. Власти потребовали ввести в церковное употребление григорианский календарь. Архиепископ Серафим вынужден был подчиниться этому требованию, но оно вызвало протест и неповиновение со стороны большинства монахов древних обителей севера — Валаама и Коневца, оказавшихся в пределах Финляндии. Многие монахи покинули монастыри, другие, оставшись в своих обителях, держались за старый, юлианский календарь и подвергались за это преследованию. В монастырях Валаама и Коневца произошло разделение на ново-и старостильников.

От архиепископа Серафима финское правительство потребовало в 1925 году, чтобы он, если желает сохранить управление Церковью, в трехмесячный срок выучил финский язык и сдал по нему экзамен. Этому оскорбительному ультиматуму владыка Серафим не подчинился, на экзамен не явился, за что был отстранен от церковного управления и заточен в монастыре на острове Коневце. Благодаря ходатайству митрополита Западноевропейского Евлогия (Георгиевского), он был освобожден и сумел покинуть Финляндию.

На его месте поставили епископа Германа (Аава), финна по национальности В прошлом он служил священником в Эстонии. В 1922 году под давлением финских властей его избрали викарием архиепископа Серафима, после этого 8 июля 1922 года, несмотря на протест правящего архиерея, он был в Константинополе без предварительного пострига хиротонисан во епископа Сортавальского патриархом Мелетием IV. После насильственного устранения в 1925 году архиепископа Серафима он был поставлен главою автономной Церкви, переведен в юрисдикцию Константинопольского Патриарха с титулом архиепископа Карельского и всея Финляндии.

При архиепископе Германе образовано было новое Епархиальное управление; в него вошли священники Солнцев, Казанский, Акулов, которые вместе с правящим архиереем стали гонителями валаамских монахов-старостильников, не признававших Германа за законного архиерея. Как рассказывает митрополит Евлогий, при посещении Валаамского монастыря архиепископом Германом, который бороды не носил и обыкновенно ходил в штатском платье, между ним и монахами-старостильниками случались и такие диалоги: «Почему не кланяетесь?» — спрашивал архиерей. — «А почему кланяться?» — отвечали ему монахи. — «Я епископ!» — «А бороденка где у тебя?»

В Выборге тогда образовалась община во главе со священником Григорием Светловским, которая захотела перейти в юрисдикцию митрополита Западноевропейского Евлогия (Георгиевского). Правительство Финляндии ликвидировало этот приход, потом, в 1927 году, в Хельсинки была устроена еще одна община в юрисдикции митрополита Евлогия. Возникновение этих двух русских общин в Финляндии вызвало недовольство со стороны архиепископа Германа, который обвинил митрополита Евлогия в том, что он, известный русификатор, хочет проводить русскую политику в Финляндии.

Средоточием и очагом православно-церковной жизни в Финляндии оставался Валаамский монастырь. Ныне здравствующий Патриарх Московский и всея Руси Алексий II вспоминает о двух своих детских паломничествах на Валаам в 1938 и 1939 годах:

«...Особенно мне запомнились паломнические поездки в Валаамский Преображенский мужской монастырь в 1938 и 1939 годах. Мы плыли пароходом до Хельсинки, оттуда по железной дороге ехали до Выборга и потом уже на монастырском пароходе — до Валаама. Валаамская обитель с ее еще не разрушенными традициями монашеской жизни произвела на меня, десятилетнего мальчика, неизгладимое и по сей день впечатление. Запомнились встречи со старцами: схиигуменом Предтеченского скита Иоанном, иеросхимонахом Ефремом, схимонахом Коневского скита Николаем. С огромной душевной открытостью они встречали богомольцев, с душеспасительными беседами, с непременным самоваром... Эти старцы скончались уже в Ново-Валаамском монастыре в Финляндии, я посещал там их могилы. Сохранилась у меня и духовная переписка с монахом Иулианом, который писал мне, тогда десятилетнему мальчику, письма духовного содержания».

Когда в 1940 году, в результате советско-финской войны, граница между двумя государствами была отодвинута с Карельского перешейка на запад и Валаамский монастырь оказался на советской территории, иноки обители бежали в глубь Финляндии.

Лишь 7 мая 1957 года восстановлено было молитвенное и каноническое общение между Русской Православной Церковью и Финляндской автономной Церковью. Мать-Церковь своим снисхождением покрыла канонические нарушения, которые учинены были в Финской епархии иерархией, самовольно перешедшей в юрисдикцию Константинопольского Патриарха. Московская Патриархия признала юрисдикцию Константинополя над Финской православной автономной Церковью. Архиепископ Герман (Аав) ушел на покой в 1960 и скончался в 1961 году.

После мученической кончины епископа Ревельского Платона (Кульбуша), последовавшей 14 января 1919 года, в Ревель, переименованный правительством Эстонии в Таллинн, на кафедру, ставшую самостоятельной епархиальной, был переведен епископ Порховский Александр (Паулус) с возведением его в сан архиепископа. По настоянию эстонского правительства, стремившегося оторвать православный народ Эстонии (это были русские, сету и часть эстонцев) от Москвы, архиепископ Александр в 1923 году обратился к Константинопольскому Патриарху Мелетию IV с прошением о принятии Эстонской Церкви под свое духовное окормление. Вслед за тем он сам отправился в Стамбул, и 7 июля 1923 года получил от Патриарха Мелетия томос, по которому была признана автономия Эстонской Православной Церкви в составе юрисдикции Константинопольского Патриарха. В составе Эстонской Церкви была образована вторая Нарвская епархия. В этом же году Патриарх Константинопольский возвел архиепископа Александра в сан митрополита Таллинского и всея Эстонии. В Эстонской Церкви введен был в употребление новый календарь. Московская Патриархия не могла, естественно, признать канонически неправомерный переход.

Митрополит Александр настойчиво проводил эстонизацию церковной жизни, несмотря на то что большинство православных в Эстонии были людьми русскими. Очагами монашеского подвижничества в Эстонии были Пюхтицкий женский и Псково-Печерский мужской монастыри. Граница между Эстонией и Советской Россией по мирному Договору 1920 года прошла так, что ряд исконно русских городов и сел, включая Печеры с его древней обителью, отошли к Эстонии.

Настоятелем Пскове-Печерского монастыря был архимандрит Иоанн (Булин), по национальности сету (этот народ по языку близок к эстонцам, но православный). В 1929 году отца Иоанна хиротонисали во викарного епископа Нарвского с сохранением за ним настоятельства в монастыре. Несмотря на свое происхождение, епископ Иоанн противился эстонизации церковной жизни, отстаивал неприкосновенность церковно-славянского богослужебного языка. У эстонских властей это вызвало недовольство, и в 1933 году он был отстранен от управления Псково-Печерским монастырем. После своего увольнения епископ Иоанн (Булин) выехал за границу, в Белград. На родину он вернулся в 1941 году, после присоединения Эстонии к Советскому Союзу. В Эстонии тогда шла массовая депортация, епископа тоже увезли в Сибирь, и там он бесследно исчез.

В 1933 году на Печерскую кафедру был хиротонисан с титулом архиепископа маститый старец из вдовых протоиереев Николай (Лейсман), эстонец по национальности. В том же году его назначили ректором Эстонской духовной семинарии. На этой должности он оставался до ухода на покой в 1940 году. На викарную Нарвскую кафедру в 1937 году хиротонисали вдового протоиерея, преподававшего Закон Божий в русской гимназии Павла (Дмитровского).

Одним из видных церковных деятелей Эстонии был протоиерей Иоанн (Богоявленский), брат митрополита Виленского Елевферия (Богоявленского). В 30-е годы он редактировал выходивший в Таллинне русский журнал «Православный собеседник». Как и большинство православных священнослужителей и мирян, отец Иоанн (впоследствии епископ Исидор) стремился к тому, чтобы сохранить в Эстонской Православной Церкви церковнославянский язык в богослужении и русский в проповеди, в школе, в делопроизводстве. В 1938 году он сумел открыть в Таллинне русскоязычные богословские курсы. Одним из выпускников этих курсов был отец патриарха Алексия II, протоиерей Михаил Ридигер. Протоиерей Иоанн Богоявленский оказал большое духовное влияние и на самого будущего патриарха Алексия, который уже в 6 лет прислуживал в храме, помогая отцу Иоанну.

В 1935 году Собор Эстонской Православной Церкви принял устав, по которому она получила наименование Эстонской Апостольской Православной Церкви. Однако этот новый устав не был утвержден Константинопольским Патриархом.

Одним из проявлений антирусского курса Эстонского правительства явилось закрытие кафедрального собора святого великого князя Александра Невского в 1936 году, замечательного архитектурного памятника византийского стиля. Правда, участь храма была все-таки не столь печальной, как у совершенно разрушенных Храма Христа Спасителя в Москве и православного кафедрального собора Варшавы. Собор Александра Невского сохранился.

После присоединения Эстонии к Советскому Союзу 27 декабря 1940 года, на расширенном заседании Синода Эстонской Церкви было принято решение о восстановлении канонических отношений с Матерью — Русской Церковью. Эстонская Церковь вернулась в юрисдикцию Московской Патриархии. В марте 1941 года митрополит Александр (Паулус) посетил Москву и дал клятву в верности Патриархии. 31 марта Эстонская Церковь воссоединилась с Русской Церковью и была включена в Прибалтийский экзархат, во главе которого стоял митрополит Литовский и Виленский Сергий (Воскресенский).

Рижская епархия после перевода на Рязанскую кафедру архиепископа Иоанна (Смирнова) четыре года оставалась без правящего архиерея. Латвийские власти не разрешили въезд в Латвию ни митрополиту Серафиму (Чичагову), ни архиепископу Геннадию (Туберозову), которых святитель Тихон предполагал назначить на Рижскую кафедру. В 1918 — начале 1919 года временно Рижской епархией управлял викарный епископ Ревельский Платон (Кульбуш).

Лишь после того, как на Рижскую кафедру предложено было перевести из Пензенской епархии архиепископа Иоанна (Поммера), по национальности латыша, вопрос о возглавлении Рижской епархии был улажен с латвийскими властями. Православный народ Латвии, русские и латыши, с радостью и любовью приняли своего нового архипастыря.

В поисках компромисса с правительством архиепископ Иоанн ходатайствовал перед Святейшим Патриархом Тихоном о даровании его епархии самостоятельности в делах внутреннего управления, и это ходатайство было удовлетворено. 21 июня 1921 года Патриарх Тихон, Священный Синод и Высший Церковный Совет признали внутреннюю самостоятельность Латвийской Церкви.

Архиепископ Иоанн (Поммер), назначенный вначале 1921 года, в своей архипастырской деятельности стремился объединить православных латышей и русских, и это ему удавалось. Популярность его в Латвии была велика, и в 1925 году его избрали в республиканский сейм. В парламенте архиепископ Иоанн не без успеха отстаивал равноправие Православной Церкви с другими церквами Латвии. Со времени его избрания в сейм архиепископский дом с утра до вечера переполнен был просителями, и не только православными. Люди искали его заступничества, и он всегда настойчиво отстаивал справедливость, защищал неправедно обиженных. Архиепископ Иоанн был великолепным проповедником: одинаково хорошо произносил проповеди на родном латышском и русском языках. Среди его особенно замечательных слов — речь, произнесенная в память о почившем Первосвятителе Российской Церкви святом Тихоне, которого он глубоко чтил. Свято хранил архиепископ Иоанн и каноническое единство с Московской Патриархией, что после кончины Патриарха Тихона многих в Латвии раздражало.

В ночь с 11 на 12 октября 1934 года архиепископ Иоанн был заживо сожжен на пригородной даче. Преступление это не было расследовано до конца, однако в народе подозревали разных возможных виновников убийства: и агентов латвийских властей, и советскую разведку.

Еще одна версия связывает убийство архиепископа Иоанна с деятелями русской политической эмиграции, недовольными тем, что владыка не ставил во главу угла своей архипастырской деятельности задачи политической борьбы с советским режимом.

После кончины архиепископа Иоанна в жизни Латвийской Церкви произошли серьезные перемены. Церковь, без согласия Московской Патриархии, перешла в юрисдикцию Константинопольского Патриархата. 29 марта 1936 года митрополит Фиатирский Герман возглавил хиротонию во епископа с возведением в сан митрополита Рижского и всея Латвии, бывшего до этих пор гарнизонным священником в Даугавпилсе Августина (Петерсона). В 1938 году в Латвии был открыта новая Даугавпилсская кафедра, на нее хиротонисали Александра (Витола).

После присоединения Латвии к Советскому Союзу латвийское духовенство через покаяние было принято в юрисдикцию Московской Патриархии. Митрополит Рижский Августин (Петерсон) ушел на покой. Латвийская епархия была включена в состав Прибалтийского экзархата

С 1917 по 1921 год Литовской епархией управлял викарный епископ Ковенский Елевферий (Богоявленский). 28 июня 1921 года он был назначен самостоятельным епархиальным архиереем, с возведением в сан архиепископа Литовского и Виленского. В конце гражданской и мировой войны его епархия оказалась разделенной государственной границей между Литвой и Польшей. Епархиальный центр Вильно, вместе с Виленским краем, в котором сосредоточена была большая часть православного населения епархии, оказался в пределах Польского государства.

Владыка Елевферий за решительное неприятие незаконной автокефалии Польской Церкви подвергнут был аресту, три месяца его держали в заключении в одном из католических монастырей. Только в апреле 1923 года по настоянию Литовского правительства он был освобожден и смог приехать в столицу Литвы Каунас. Архиепископ Елевферий не признал раздела епархии, учиненного священноначалием Польской Церкви, поставившим на занятую им Виленскую кафедру в 1922 году второго архиерея — архиепископа Феодосия (Феодосиева).

Литовские власти не настаивали на отделении православной Литовской епархии от Московской Патриархии. Отчасти это могло объясняться тем, что православное население в Литовской республике было сравнительно малочисленным, а среди литовцев православных почти не было. К тому же Литовское правительство в своих притязаниях на Вильнюс, отторгнутый Польшей, встречало поддержку со стороны Правительства СССР. Во всяком случае, архиепископ Елевферий не встречал никаких затруднений со стороны властей в сношениях с Патриархией, которой он хранил безусловную каноническую верность.

В октябре 1928 года архиепископ Елевферий приезжал в Москву для доклада о своих епархиальных делах и о положении Православной Церкви в Польше. В ноябре того же года владыка Елевферий был возведен в сан митрополита. После увольнения митрополита Евлогия (Георгиевского) от должности Управляющего Западноевропейскими приходами Русской Церкви митрополит Елевферий был назначен на эту должность: 24 марта 1930 года как временно управляющий, а с 30 апреля 1931 года — как управляющий.

После крушения Польского государства Вильно передано было Литве и стало столицей республики, а вскоре и республика присоединена была к Советскому Союзу. Как только Вильно оказался в пределах Литвы, митрополит Елевферий переселился в свой кафедральный город. 31 декабря 1940 года он скончался в Вильне от менингита и был погребен в Свято-Духовском монастыре. Его кончина глубоко поразила Предстоятеля Русской Церкви. 17 января 1941 года митрополит Сергий писал епископу Александру (Толстопятову) о последних обстоятельствах церковной жизни, главным образом связанных с возвращением в юрисдикцию Московской Патриархии западных епархий:

«...Ждет устройства Бессарабия, туда командирован епископ Алексий (Сергеев). В Западную Украину и Белоруссию поехал временно экзархом архиепископ Николай (Ярушевич). Теперь нянчимся с Латвией и Эстонией. Командирован в Латвию и Эстонию наш архиепископ Сергий. Латвия принесла покаяние, а об Эстонии пока не знаем. А тут совершенно не ко времени заболел менингитом митрополит Литовский Елевферий, слишком близко к сердцу принимавший церковные болезни, и вечером 31 декабря скончавшийся. На Крещение ему двадцатый день, архиепископ Сергий отпевал в Вильне. Что делать, «мои мысли — не ваши мысли, не ваши пути — Мои пути» (Ис. 55, 8). Помолитесь о старце (72 года), а мне через восемь дней — 74...»

В марте 1941 года с возведением в сан митрополита на Виленскую кафедру был назначен архиепископ Сергий (Воскресенский). Одновременно с перемещением на Виленскую кафедру он был назначен экзархом Прибалтики.

Большая часть православных русских, оставшихся на исходе первой мировой и гражданской войн за пределами Советского государства, оказалась подданными Речи Посполи-той, восстановленной в результате мировой войны и гибели трех Империй. Бездарно проигранная командованием Красной армии война с Польшей прочертила границу далеко к востоку от Западного Буга, который является исторически сложившейся и естественной границей между двумя народами — польским и русским, если, конечно, слово «русский» применять и к украинцам, и к белорусам. По Рижскому договору от 18 марта 1921 года, в состав нового Польского государства вошли семь западных уездов Волынской губернии, западные и южные Полесские уезды Минской губернии, Гродненская и Виленская губерния (на северную часть которой, включая сам Вильно, претендовала Литва), Холмщина, Подлясье. От распавшейся Австро-Венгрии Речи Посполитой досталась Галиция, населенная по преимуществу русинами.

Существуют разные статистические оценки численности православного населения Польши ко времени ее установления — от трех с половиной до пяти миллионов. До первой мировой войны на территории, входящей в состав Польши, находилось четыре епархии — Варшавская, Холмская, Виленская, Гродненская, а также большая часть Волынской с викарной кафедрой в Кременце и часть Минской епархии. Вошедшая в состав Польши Галиция населена была главным образом униатами. Но, помимо униатов и католиков латинского обряда, и там жили несколько десятков тысяч православных. В 1918 году в Православие, к вере предков, вернулось 25 тысяч лемков в Перемышльском повете. В зависимости от политической ориентации и особенностей этнического самосознания, униаты Галиции разделялись на русинов, помнивших о своих русских корнях, и украинцев. Польские власти подразделяли своих русских подданных на несколько национальных групп: украинцев, русин, «российских» и эмигрантов. Некоторые из русских числились поляками, в документах большинства белорусов (тех, кого не записали «российскими» или поляками) в графе «национальность» делался прочерк, который следовало, очевидно, понимать так: пока национальности не имеет, но есть надежда, что впоследствии станет поляком.

На территории Польши ко времени исхода советско-польской войны находилось несколько архиереев. Виленской епархией управлял епископ Елевферий (Богоявленский).

Правда, только 18 февраля 1922 года, когда Виленский округ вошел в состав Польши, он оказался на польской территории. На епископа Белостокского Владимира (Тихоницкого) возложено было Патриархом Тихоном окормление всей Гродненской епархии. Часть Волынской епархии, входившая в пределы польского государства, находилась под управлением викарного епископа Кременецкого Дионисия (Валединского). Для окормления церквей Полесья Святейший Патриарх Тихон направил в Пинск епископа Пантелеймона (Рожновского), который по отцу имел польское происхождение. Назначенный на Варшавскую кафедру митрополит Серафим (Чичагов) не получил от польских властей разрешения на пребывание в Польше.

Польские власти стремились оторвать православные епархии на своей территории от Московской Патриархии. Свои попытки устроить в Польше независимую от Москвы православную юрисдикцию они начала с контактов с епископом Белостокским Владимиром (Тихоницким). Но путь к правильному устроению церковной организации в Польше он видел в сохранении канонической зависимости от Патриархии и в созыве Всепольского Собора. И то и другое не соответствовало видам правительства Польши. Вполне очевидным стало для польской власти, что они не могут рассчитывать на епископа Владимира после того, как он, без согласования с польскими властями, но, исполняя поручение Святейшего Патриарха Тихона, рукоположил во епископа Бяло-Подлясского Сергия (Королева) с возложением на него временного управления Холмской епархией. Власти Польши не признали законности рукоположения, и епископ Сергий вынужден был жить в Яблочинском монастыре преподобного Онуфрия, не имея возможности исполнять возложенное на него послушание. Контакты правительства с епископом Владимиром прекратились.

Новым кандидатом правительства на возглавление Православной Церкви в Польше стал епископ Кременецкий Дионисий (Валединский). Министерство культов пригласило его в июне 1921 года в Варшаву для обсуждения проекта устроения Высшего Церковного Управления, но вскоре затем в Польшу, после предварительного согласования с польскими властями, приехал архиепископ Минский Георгий (Яро-шевский), который эмигрировал из России вместе с разбитыми войсками А. И. Деникина. Он оказался не менее сговорчивым архиереем, чем епископ Дионисий, а преимущество его перед Дионисием заключалось в иерархическом старшинстве. Резиденция предполагаемого Главы Польской Церкви устроена была в Варшаве, недалеко от территории, где компактно проживали православные подданные Речи Посполитой. Министерство культов пригласило в Варшаву трех архиереев: архиепископа Георгия, епископов Дионисия и Пантелеймона для решения комплекса вопросов, связанных с устроением Православной Церкви в Польше. Епископы Владимир (Тихоницкий) и Сергий (Королев) в этой встрече не участвовали. Министр культов откровенно заявил русским архиереям, что вмешательство иностранных церковных властей, иными словами, Московской Патриархии, в церковную жизнь Польши нежелательно. Архиереи выразили готовность идти к автокефалии, но при условии, что этот путь будет санкционирован законной Патриаршей властью.

В августе 1921 года польское правительство сообщило Патриарху Тихону через посланника в Москве Филипповича о своей заинтересованности в автокефальном устройстве Православной Церкви в Польше. Святейший Патриарх готов был к компромиссу. 15 сентября 1921 года Определением Священного Синода Главе Православной Церкви в Польше сообщались полномочия окружного митрополита — Поместный Собор 1917—1918 годов издал Определение об объединении епархий Русской Церкви в митрополичьи округа, которое, однако, не было осуществлено.

Патриарх Тихон указом от 27 сентября назначил архиепископа Георгия своим экзархом в Польше, правда, без перемещения его на Варшавскую кафедру, которую по-прежнему занимал не имевший возможности выехать за границу митрополит Серафим (Чичагов). В своем послании архиепископу Минскому Георгию (Ярошевскому) Святейший Патриарх ввиду затрудненности сношений Патриархии с польскими епархиями даровал Церкви в Польше права автономии.

Между тем в православном епископате Польши обнаружились разногласия: образовалось две группировки, одна из которых сочувствовала видам польского правительства относительно автокефалии, другая же дорого ценила каноническую и юрисдикционную связь с Матерью-Церковью и видела в православных, живущих в Польше, часть единого русского народа, разделенного беззаконно образовавшимися в результате смуты границами. К группе автокефалистов принадлежали архиепископ Георгий (Ярошевский) и епископ Дионисий (Валединский). В оппозиции к ним находился весь остальной епископат.

Духовенство и народ Волынской епархии, во главе которой стоял епископ Дионисий, не разделяли его ориентации. Дело дошло до того, что около 85 приходов на Волыни вышло из повиновения ему, причем одни приходы объявили, что они остаются в юрисдикции архиепископа Житомирского (Житомир, оказавшийся на советской территории, был ранее епархиальным центром для всей Волыни), другие же хотели перейти в юрисдикцию Гродненского архипастыря, обязанности которого исполнял тогда епископ Белостокский Владимир. Но благодаря поддержке, которую в тот момент оказала епископу Дионисию братия Почаевской Лавры, находившаяся по указу Патриарха Тихона тогда под его началом, епископ Дионисий сумел сохранить власть над епархией. В октябре 1921 года в Почаевской Лавре состоялось епархиальное собрание, на котором решено было ходатайствовать о возвышении Кременецкой кафедры, которую занимал владыка Дионисий, в ранг епархиальной. Кроме того, на собрании постановили открыть викарную кафедру в Луцке, а также начать издание церковной газеты на украинском языке.

Между тем самый ревностный сторонник автокефалии архиепископ Георгий тщетно пытался преодолеть разногласия среди епископата. В сентябре 1921 года он встретился в Гродно с владыками Елевферием и Владимиром. На 1 октября намечено было созвать Архиерейский Собор в Почаеве, но епископы белорусских епархий не пожелали прибыть в Почаев, и Собор не состоялся.

24 января 1922 года архиепископ Георгий созвал Архиерейский Собор в Варшаве. Помимо трех архиереев — владык Георгия, Дионисия и Пантелеймона (Рожновского), к которым впоследствии, только под давлением польских властей, присоединился и епископ Владимир (Тихоницкий) — в деяниях Собора участвовал также секретарь Синода Александр Иноземцев, который был спутником архиепископа Георгия во время его бегства из России, ректор Волынской семинарии протоиерей Александр Громадский, которого вскоре потом, после пострига с именем Алексий, хиротонисали во епископа Луцкого, и начальствующий над православным военным духовенством Василий Мартиш. Министерство культов на Соборе представлял Пекарский. Усилия Пекарского в переговорах с русскими архиереями направлены были главным образом на то, чтобы вынудить их подписать так называемые «Временные правила», составленные в министерстве, которыми предусматривался далеко идущий государственный контроль за жизнью Православной Церкви в Польше.

Между тем Версальский договор, который предусматривал возрождение Польского государства, провозгласил полную свободу вероисповедания для национальных меньшинств во вновь образованных государствах и невмешательство властей в устройство их религиозной жизни. Полная свобода вероисповедания для национальных меньшинств была декларирована и конституцией Польской республики, принятой 17 марта 1921 года. Очевидное отступление от конституционных норм в тексте «Временных правил» официально легитимировано «временным» характером этих правил, которые однако оказались почти столь же долговечными, как и само Польское государство двух межвоенных десятилетий, и действовали до 1937 года.