ЦЕРКОВНАЯ ЖИЗНЬ НА КАНОНИЧЕСКОЙ ТЕРРИТОРИИ МОСКОВСКОГО ПАТРИАРХАТА ЗА ПРЕДЕЛАМИ СОВЕТСКОГО СОЮЗА 4 часть

Среди испытаний, выпавших на долю Православной Церкви в Польше, помимо униатской экспансии, полонизации и украинизации, была еще и прямая агрессия против нее: конфискация движимого и недвижимого имущества, захват православных храмов, их разрушение, аресты священнослужителей и мирян, не говоря уже о публичных (в том числе и печатных) оскорблениях православной веры.

Захваты православных храмов католиками на территории Польши начались еще в 1919 году. На юридическом языке разорение Церкви называлось ревиндикациями Костел затребовал передать ему то имущество Православной Церкви, которое ранее, до воссоединения униатов Белоруссии на Полоцком соборе 1839 года и Холмшины в 1875 году, принадлежало греко-католической церкви — всего 718 храмов. При этом грубо игнорировалось то обстоятельство, что ранее, до введения унии, это имущество, эти земли, эти храмы были православными. Некоторые же храмы, хотя и строились униатами, но на месте стоявших здесь прежде православных церквей.

Иск, предъявленный костелом, включал претензию на треть всего имущества православных общин. Варшавский суд в 1933 году постановил 70 церквей передать костелу, а судьбу других 708 передавал усмотрению местной администрации. И теперь храмы, как и до суда, продолжали отниматься в административном порядке. Так, в трех белорусских епархиях — Виленскои, Гродненской и Полесской — из бывших здесь до 1914 года примерно тысячи приходов сохранилось за время польского господства около половины.

Как пишет историк Белоруссии и Белорусской Церкви епископ Афанасий (Мартос), «польские власти закрыли все церкви в учебных заведениях, госпиталях и тюрьмах, отняли от православных более ста приходских церквей. Некоторые отдали католикам, а часть оставили вообще закрытыми. Более десятка церквей вообще разрушили. Из 13 мужских и женских монастырей довоенного времени осталось здесь пять, остальные восемь монастырей (6 мужских и 2 женских) передали католикам или использовали на государственные нужды».

В разное время с 1919 по 1936 год католическим костелом захвачено было 15 приходских церквей в Волынской епархии, 42 — в Гродненской, 10 — в Виленскои, 6 — в Полесской, 155 — в Варшавско-Холмской. Закрыты и запечатаны были 23 храма в Гродненской, 89 — в Варшавско-Холмской, и по 7 церквей в Волынской, Виленскои и Полесской епархиях. Униатам переданы были Турковицкий, Супрасльский, Вировский, Радачинский, Лесненский, Красностоцкий и Виленский женский монастыри.

Характерна и типична судьба православного храма в местечке Вышгороде на Волыни. Первая православная церковь была построена здесь, по археологическим изысканиям, в XII-XIII вв., потом при нашествии татар храм был разрушен, но спустя некоторое время отстроен вновь. В XVIII в. сгоревший православный храм оказался на земле, принадлежавшей помещику католику. При нем православную церковь перестроили в католическую часовню. Католиков в Вышгороде было несколько семей, и часовня пришла в запустение. В XIX веке ее оставил и ксендз, часовня стала разрушаться, и тогда, после археологических исследований, выявивших древность стоявшего здесь ранее храма, решено было вновь выстроить на его месте православную церковь. Это произошло в 1891 году. Приход Вышгородского храма насчитывал несколько тысяч жителей, но 22 октября 1919 года польский генерал-комиссар Восточных земель распорядился передать храм католикам, хотя в Вышгороде не было католического населения. Вышгородская городская община обжаловала распоряжение комиссара в суде. Дважды суд выносил постановление в пользу православных, однако Верховный суд Речи Посполитой своим приговором от 20 ноября 1933 года включил Вышгородский храм в число тех церквей, судьбу которых должна решать местная администрация, а Волынский воевода своим декретом распорядился отдать церковь католической духовной власти. Более трех тысяч православных в Вышгороде остались без церкви.

В Волынском селе Жабча местный католический священник захотел отнять храм у православных, не имея на то никаких оснований. Но он опирался на вооруженную помощь так называемых «осадников» — польских военных колонистов, размещенных на конфискованных у православных землях. «Осадникам» давали по десять десятин земли на мужскую душу, осады размещены были в восточных воеводствах Польши для полонизации этих земель. Ксендз вместе с «осадниками» не один раз являлись в Жабчу для захвата храма. А православные для защиты церкви заперлись в ней вместе с настоятелем и оставались там в течение двух недель, днем и ночью. Стояли трескучие январские морозы. И вот в воскресенье, во время литургии, когда храм был открыт для народа, ксендз вместе с «осадниками» и полицейскими ворвался в алтарь, священника вывели силою из храма, сорвав с него облачение. Молящихся прогнали из церкви прикладами. Потом, уже вне храма, произошло столкновение между православными христианами, защищавшими своего настоятеля, и полицейскими. Несколько человек было ранено, храм закрыли и опечатали. Через несколько недель его вернули православной общине, но несколько православных участников столкновения предали суду и приговорили к тюремному заключению. Эта трагическая история — лишь одна из многих, случавшихся тогда повсюду на востоке Польши.

В том же Волынском воеводстве, в Остроге, в 1926 году польскими властями конфисковано было имущество Кирилло-Мефодиевского братства, одного из очагов православной культуры Западной Руси. Захвачено было 470 десятин земли, два трехэтажных корпуса гимназии и интернат, домовая церковь и около 20 жилых домов с усадьбами. Часть икон православным разрешили вывезти в церковь Нового Местечка, на границе с СССР, другие и лучшие иконы остались в братской церкви, переданной католикам. В помещениях православного братства устроили Польскую учительскую семинарию, а настоятель братской церкви, о. Давид Бычковский, был выслан за пределы Волыни.

Особенно тяжелые удары по Православной Церкви нанесены были в землях со смешанным православно-католическим населением: в Подлясье и на Холмщине. В 1914 году на Холмщине было 393 православных храма, а в 1938 оставалось лишь 229 храмов. Но в 1939 году за один год православная Холмшина потеряла еще 176 храмов, так что к концу существования межвоенной Польши там осталось лишь 53 православных прихода.

В самом древнем православном городе Холме (поляками переименованном в Хелм) из 14 православных храмов довоенных лет к 1937 году богослужение совершалось лишь в двух. Какова же судьба остальных? Две церкви взорвали динамитом, несколько храмов разобрали на кирпичи, в одном храме устроили кинотеатр, в другом — сельскохозяйственную выставку, в третьем — разместили пожарную команду. И наконец, еще одну церковь приспособили под жилые помещения. Практику большевиков по борьбе с Православной Церковью здесь, на Холмшие, копировали вполне детально, до мелочей.

Советский опыт использовался польскими властями и в демонстративном осквернении православных святынь. Вокруг храма в центре Белостока местными властями устроен был грохочущий, визжащий аттракцион, а к самой церкви прикрепили вывеску: «Луна-Парк».

С первых лет существования восстановленного Польского государства в русских гарнизонных церквах устраивались военные склады, где хранили фураж, дрова, уголь, а в некоторых размещали конюшни или даже устраивали гарнизонные отхожие места. Осквернениям подвергались и православные кладбища. Во Львове разорено было русское военное кладбище, на котором покоились останки около 3600 российских офицеров и солдат, павших в боях с Австро-Венгерской армией. Военное кладбище называли «Холмом Славы».

Современник и очевидец «войны с мертвыми» так описывает гибель кладбища: «Разносторонним кощунством веет также и с Львовского «Холма Славы». «Холм Славы» во Львове — это громадное кладбище русских воинов, погребенных в 1914-1915 гг. Согласно спискам, хранящимся во Львовском воеводском управлении, на «Холме Славы» похоронено около 3600 солдат и офицеров Русской армии. В течение нескольких последних лет «Холм Славы» систематически разрушался. На долю времени выпало разрушить лишь утлую ограду на сосновых столбиках (с колючей проволокой). К 1935 году погибла вторая ограда, поставленная на средства православных русских прихожан Львовского прихода. Вандалическое же разрушение русского православного кладбища за оградой велось систематически неизвестно кем — так ответили воеводские чиновники Русскому Комитету по охране военных могил в Галичине: к весне 1935 года не осталось вокруг кладбища ни одного столбика, на кладбище были срезаны и унесены дубовые кресты с братских могил (с поименными цинковыми надписями), разбиты каменные памятники, изувечены металлические, по могилам бродил пасущийся скот, оставляя соответствующие следы.

Западная же часть «Холма Славы» обвалилась на глубину нескольких метров и из обвала показались почти наполовину обнаженными восемнадцать гробов с останками воинов. Их кости вываливались в крутой обрыв, черепа скатывались в песок. Приходили любопытные и ковырялись палками в полусгнивших гробах. Комитет по охране могил немедленно присовокупил к своим давним просьбам в воеводское управление о приведении в порядок «Холма Славы» просьбу ликвидировать в спешном порядке обвал, так как на его дне происходит вывоз песка (на постройки), и обвал лишь увеличивается. Но все было тщетно. Гробы, наконец, скатились в пропасть, все смешалось с песком. Кладбищенский отдел воеводского управления, ведающий военными могилами и кладбищами и имеющий на свои работы специальные кредиты, не шевельнул пальцем.

Лишь зимой 1937 года кости на «Холме Славы» были вырыты и перенесены в другое место. «Холм Славы» перестал существовать. Комитет по охране могил протестовал перед министерством внутренних дел, стремясь ликвидировать кощунство на «Холме Славы», но безрезультатно. Такие варварства происходят в стране, где стремятся «соединить Церкви» христианские».

За два межвоенных десятилетия в Польше взорваны были сотни храмов. Эта горькая участь не миновала и великолепный православный собор в центре Варшавы, один из лучших памятников неовизантийского зодчества второй половины XIX века. Храм взорвали в 1922 году, при этом погибли великолепные мозаики. Утрата эта соизмерима с гибелью Храма Христа Спасителя в Москве. Взрыв православного кафедрального собора в Варшаве, учиненный самими варшавянами, явился прологом того шквала разрушений, под которыми два десятилетия спустя погибла Варшава. Но польским шовинистам Варшавы и этого было мало. В газете «Кигуег Сггмопу» в 1933 году автор требовал разрушить и новый православный кафедральный собор в предместье польской столицы, чтобы «на западной панораме Праги не сияло грязное восточное пятно».

Печатные оскорбления Православия и православных, подобные призыву журналиста-вандала из «Кигуег Сгпуопу», раздавались и со страниц других польских газет. С крайней деликатностью реагируя на один из ругательных выпадов газеты «О21ептк ХУПепзк!», архиепископ Пантелеймон (Рожновский), пребывавший на покое в Жировицком монастыре, писал в «Русском Слове»: «...Во всей статье православные ни разу не названы своими именами, но постоянно называются схизматиками, и даже говорится, что святая обитель (речь идет о Жировицком монастыре) теперь «в руках наследников грабителей и схизматиков». Между тем так выражаться не только некультурно, но и в высшей степени обидно для всех, о ком это говорится, и грешно».

Несмотря на конституционное равноправие, Православие в Польше, в особенности же православное духовенство, не пользовалось такой же зашитой со стороны законов и властей, как католическое большинство. Многие из священнослужителей не получили польского гражданства и оказались в своих приходах иностранцами, над ними постоянно висел Дамоклов меч изгнания из страны. Православных клириков и мирян подвергали беззаконным задержаниям, порой тюремному заключению и иным репрессиям.

В 1923 году в Яблочинском монастыре преподобного Онуфрия полиция напала на крестный ход, избила его участников, а собравшиеся в обители священники подвергнуты были арестам.

В древнем Галиче в 1934 году из унии вернулось к вере отцов 300 человек. Отец А. Новицкий, миссионер, организатор общины, подвергся за это выселению из города. Община не была зарегистрирована властями и осталась без священника. Однажды, в 1935 году в Галич тайком, на санях под соломой, как это бывало во времена средневековой Речи Посполитой, прибыл православный благочинный из Литвы для совершения богослужений под открытым небом, ибо у православных в Галиче не было ни одного храма. После этого приезда администрация потребовала от благочинного, чтобы впредь он без разрешения властей в городе не появлялся.

Огромные масштабы приобрела в Польше конфискация земель, принадлежавших православным приходам. С 1924 по 936 год в Волынской епархии православные общины утратили 17 тысяч десятин земли, в Гродненской — 8567, в Виленской — 6906, в Полесской — 1946, в Варшавско-Холмской — около 40 тысяч десятин. Всего же Православная Церковь в Польше лишена была за это время 73 419 десятин. В результате столь грандиозного ограбления приходы стали нищими, на содержание причта оставалось в приходе по 4—7 десятин пахотной земли.

Характеризуя крайнюю бедность разоренного православного духовенства, в особенности сельского, А. Попов писал: «Если принять во внимание, что сельский священник часто проводит вечера в кругу своей семьи в темноте за неимением керосина, питается порой не лучше советских колхозников и имеет наружный вид, далеко не всегда способствующий сообщению прихожанам авторитета, то можно себе представить, в какую зависимость от административных властей попадают массы русского православного духовенства в Польше.

Если папа Римский в XV веке позволял себе держать впроголодь греческих православных делегатов на Флорентийском соборе, дабы понуждать их к согласию на папские пункты окатоличивания Православия, то есть на унию, и таким простым средством блестяще достиг успеха, то можно ли сомневаться в успехе Польского правительства XX века, копирующего гениального Флорентийского папу и притом в значительно облегченных «культурою» условиях?»

Новый этап в разрушении Православной Церкви начался в 1938 году, после заключения Польским правительством с Ватиканом договора, основанного на ранее подписанном конкордате. Этот договор касался судьбы православных храмов и земельных владений, все еще принадлежавших Православной Церкви, на которые однако претендовал костел. По договору, требования костела подлежали полному удовлетворению.

В одном только 1939 году на Холмщине, в результате исполнения правительством договора, Православная Церковь утратила 176 церквей, множество церквей варварски уничтожили. За несколько месяцев разрушили 130 церквей, 10 молитвенных домов и два монастыря. В Люблинском воеводстве три храма было сожжено злоумышленниками, но полиция не обнаружила поджигателей. В Турковицком монастыре, где хранилась древняя чудотворная икона Турковицкой Божией Матери, по приказанию Грубешовского уездного старосты разрушена была часовня. В июле 1938 года, по распоряжению старосты Томашовского уезда, уничтожили деревянный храм в Лящеве. При этом полиция арестовала многих прихожан храма, в основном стариков и детей, которые, когда ломали церковь, ходили подле нее и оплакивали свою святыню. Негодяи, которым власти заплатили за разрушение Ляшевской церкви, разрыли могилу священника, погребенного в ограде храма, тщетно надеясь найти в ней золотой крест. Полиция им в этом препятствий не чинила.

Размах безудержного вандализма, обрушившегося на Православную Церковь в Польше в самый канун гибели государства, вызвал недоумение и внутреннее несогласие даже в католической и униатской среде — у тех, кто не до конца утратил христианской совести. Глава униатов Галиции митрополит Андрей (Шептицкий), который отнюдь не принадлежал к числу друзей Православной Церкви, счел своим долгом во время разбоя на Холмщине в 1938 году в особом архипастырском послании заявить:

«Поразительные события, которые происходят в последние месяцы на Холмщине, побуждают меня публично выступить в защиту наших братьев, не воссоединенных греко-кафолических христиан Волыни, Холмщины, Подлясья и Полесья, — и призвать вас к молитве за них и к подвигу покаяния, чтобы испросить у Неба милость Божию... Все церковно-воссоединенные христиане болезненно переживают удар, которым поражено дело унии. Собратья на Холмщине убивают в душах наших православных не воссоединенных братьев саму мысль о возможности церковного воссоединения. И католическая церковь предстает перед ними как враждебная сила, опасная для православного народа. В глазах нескольких миллионов населения Польши апостольский престол стал совиновником происходящих разрушений. Между Католической и Православной Церквами выросла новая пропасть. Кто же дерзает на столь неслыханные дела, противоречащие интересам государства и порывающие с традицией маршала Юзефа Пилсудского?.. К сожалению, мы должны и в этом моральном ударе по идее церковной унии, по авторитету Вселенской Церкви и католического престола видеть триумф врагов Церкви — вольных каменщиков».

Православный народ не оставался безучастным к горькой участи своей Церкви. Особенно громко свой голос в защиту Матери-Церкви возвышали русские общественные и политические деятели. Известный поборник Православия и российский патриот В. В. Богданович выступил с большой речью в Сенате, содержанием которой был рассказ о бесправии Православной Церкви, о насилиях против ее чад, о конфискации церковного имущества, о разрушении храмов, о кощунственных оскорблениях православной веры и православных, оказавшихся в Польском государстве, несмотря на конституционное равноправие граждан, бесправными париями. Положение Православной Церкви в Польше противоречит конституции страны, — утверждал сенатор.

В своей речи он привел такие потрясающие статистические данные. В СССР к 1929 году у Православной Церкви было отнято 27 процентов всех храмов, а в Польше — 45 процентов. Сенатор В. В. Богданович потребовал неукоснительного соблюдения конституции государства, потребовал привести правовой статус Православной Церкви в соответствие с нею и прекратить антиправославный террор.

В еженедельнике Варшавской митрополии «Воскресное чтение» регулярно печаталась информация о разрушении православных храмов, о незаконной конфискации церквей и передаче их костелу, об оскорблениях и дискриминации православных священнослужителей и мирян. Положение православной иерархии в Польше, вышедшей под давлением правительства из канонического послушания Московской Патриархии, в значительной мере подобранной польскими властями, затрудняло ее в действиях, направленных на защиту Церкви и противостояние разрушительной политике правительства.

Тем не менее, когда развертывался последний перед гибелью Польского государства трагический акт варварского разгрома Православной Церкви, Священный Синод в окружном послании от 16 июля 1938 года заявил: «Все знают, что произошло в последние дни на Холмщине и в Подлясье, где издревле сияла святая Православная вера и где наши предки с давних пор славились своей верностью Православию. И ныне в этих, скорбью объятых землях, живет более 250 тысяч православных, чьей верой и верностью дорогой их сердцам Православной Церкви восхищался весь мир. У этих людей разрушили более ста церквей. Уже одно то обстоятельство, что для достижения некоей пресловутой цели понадобились такие меры, как уничтожение храмов Божиих и кощунственное поношение святынь, — легко говорит о крепости, непоколебимости православного духа населения Холмщины и Подлясья... В знак нашего сострадания и молитвы мы устанавливаем 19, 20 и 21 июля трехдневный молитвенный пост, как научили нас тому богобоязненные ветхозаветные иудеи и первые христиане».

2 июня 1938 года, в разгар погрома православной Холмщи-ны, митрополит Дионисий обратился с телеграммой к маршалу Ридц-Смиглому: «Во имя справедливости и христианского милосердия, я умоляю вас остановить разрушение храмов Божиих». Но вопль митрополита остался без последствий.

Страдания православных в Речи Посполитой привлекли к себе внимание совестливых людей во всем мире. Особенно потрясена была ретивостью польских властей, соревновавшихся с большевиками во вражде к Православной Церкви, русская эмиграция.

Еще 8 марта 1936 года в Нью-Йорке состоялось общее Русское народное собрание, посвященное 75-летию великой реформы 1861 года. В собрании участвовали представители 14 русских национальных организаций. Одной из главных тем собрания стало положение Православной Церкви в Польском государстве. Вынесена была резолюция против гонений на Православие в Речи Посполитой. Эти гонения русская эмиграционная общественность назвала «пережитками средневекового варварства».

Обращаясь к Польскому правительству, участники собрания предупреждали, что «такая антиславянская и антибратская политика чинов польской администрации в черную для России годину приведет в будущем к новой борьбе и ожесточению сердец польского и русского народов, что являлось тягостной ошибкой в прошлом и чего, конечно, всячески следует избежать в будущем».

Резолюцию протеста подписали православные иерархи в Америке: архиепископы Виталий (Максимович), Адам (Филипповский) и епископ Макарий (Ильинский). Текст резолюции был разослан в 19 стран: патриарху Сербскому Варнаве, русским православным епископам, крупным русским общественным организациям, в редакции русских и иностранных газет, римскому папе, в Лигу наций, президенту Польской республики, митрополиту Дионисию и по другим адресам.

Митрополита Дионисия эта резолюция протеста повергла в тревогу. Он счел необходимым во всех изданиях Православной Церкви в Польше напечатать свое обращение к Польскому правительству, в котором, в частности, говорилось: «Имею честь препроводить копию письма председателя «Всероссийского народного крестьянского союза в Америке» от 25 марта с.г. вместе с копией присланной мне резолюции о преследовании Русской Православной Церкви в Польше. Одновременно выражаю свое самое глубокое возмущение ввиду провокационной акции, подчеркивая, что вопрос резолюции внесу на чрезвычайную сессию Синода, каковая будет созвана в ближайшее время. Таким образом, желаю публично выразить горячую привязанность автокефальной Православной Церкви в Польше государству и опровергнуть гнусные инсинуации».

Чрезвычайная сессия Священного Синода была созвана 20 июня 1936 года. В своем определении Синод аттестовал упоминание о многочисленных случаях преследования православных в резолюции «Американского собрания русской общественности» как «гнусные инсинуации». Зачинщиком кампании протеста против гонений на Православие в Польше назван был в определении Синода архиепископ Виталий (Максимович), «противник нашей автокефалии и ненавистник Польши», что «легко свидетельствует о провокационном характере резолюции».

По поводу грубого вмешательства польских властей в церковную жизнь, против чего протестовала русская эмиграция в Америке, в определении Синода сказано, что «Польша — суверенное государство, которое имеет право вникать во все стороны бытия и жизни своих граждан и устраивать эту жизнь сообразно с порядками и интересами общего целого».

Апология властей, развязавших гонения на Православие, иерархией самой Православной Церкви не была, конечно, актом предательства, как оценили этот прискорбный документ пылкие ревнители Православия и русские патриоты. Определение Синода всего лишь демонстрировало всему миру меру церковной несвободы в конституционном демократическом государстве и убедительно подтверждало правоту тех, кто, находясь за пределами досягаемости сил, враждебных Православию, возвышал свой голос в защиту обездоленного и гонимого русского православного меньшинства в Речи Посполитой, участь которого была немногим лучше той, что выпала на долю их братьев по вере и крови в стране, порабощенной Коминтерном

Русская православная общественность в Польше, видя бессилие епископата, его неспособность защитить Церковь от агрессии против нее, пришла к выводу, что для правильного устроения церковной жизни, для преодоления внутрицерковных разделений, для того, чтобы добиться от правительства реальных гарантий церковной свободы и невмешательства властей во внутрицерковные дела, необходимо созвать Собор с участием в нем не только епископов, но также представителей клириков и мирян, подобный Всероссийскому Поместному Собору 1917—1918 гг.

6—7 декабря 1936 года в Варшаве состоялся съезд «Русского народного объединения», на котором была принята развернутая резолюция по церковному вопросу, критически заостренная против действии епископата во главе с митрополитом Дионисием...

«По церковному вопросу, — говорится в этой резолюции, — съезд констатировал, что православная иерархия, нарушив принципы соборного устроения Церкви и не дожидаясь созыва на канонических основаниях Поместного Церковного Собора, произвела и производит ряд крупных нововведений, вопреки церковному сознанию верующего народа Ничем не вызываемое введение нового стиля могло быть осуществлено лишь в некоторых местах, в том числе и в Варшаве, и решительно было отвергнуто подавляющим большинством православного народа. Создалось ненормальное положение, при котором великие праздники — Рождество Христово и другие — празднуются в Варшаве в то время, когда все остальные приходы и митрополии продолжают Рождественский пост. Все это только вносит смуту, великий соблазн и недовольство...»

Но Священный Синод Православной Церкви в Польше по-прежнему не видел иной возможности для устроения церковных дел, кроме как через переговоры с правительством. В течение более чем полутора десятилетий правовой статус Православной Церкви, а также в значительной мере и ее внутреннее устройство регламентировались «Временными правилами». Ненормальность такого положения была очевидной.

В результате переговоров польских властей с Синодом Православной Церкви выработан был текст «Внешнего устава Польской автокефальной Православной Церкви», который 18 ноября 1938 года подписали президент, премьер-министр и министр вероисповеданий Польской Республики. Через несколько дней после издания этого акта опубликован был «Внутренний устав» Польской Православной Церкви. В этих двух документах ненормальное и бесправное положение Православной Церкви получало юридически более солидное, чем раньше, обоснование. Согласно «Внешнему уставу» для созыва Церковного Собора требовалась санкция министра вероисповеданий. С властями должны были согласовываться поставления епископов на кафедры. Епархиальный архиерей, прежде чем назначить священника или диакона на приход, должен был получить от местного воеводы справку об отсутствии возражений против предлагаемой кандидатуры.

Преподавание Закона Божия православным детям переводилось в ведение министерства образования. За православными архиереями оставалось только право проконтролировать, чтобы назначенные школьными властями законоучители принадлежали к православному вероисповеданию. Никаких подобных стеснений не знал в Польше римско-католический костел, статус которого регламентировался актом международного права: конкордатом Польского правительства с Ватиканом.

Не невинной формальностью было и состоявшееся при издании новых уставов переименование Церкви — из Православной Церкви в Польше — в Польскую автокефальную Церковь. По существу, это был акт юридического закрепления ее полонизации. Церковь православного народа Западной Руси, из которого только незначительная часть пользовалась государственным языком как своим родным, а массы простых людей им, по существу, вовсе не владели, — становилась по своему официальному имени Польскою Церковью.

Менее чем за год после издания навязанных Православной Церкви Внешнего и Внутреннего уставов, действие их прекратилось вследствие исчезновения самой Польской Республики.

1 сентября 1939 года фашистская Германия напала на Польшу. В считанные дни сопротивление польской армии было сломлено, и немцы оккупировали западные воеводства. 17 сентября в восточные воеводства Польской Республики, в пределы исторической Западной Руси, вошла Красная армия. Западная Белоруссия, Волынь и Галиция были включены в состав Советского Союза, а национально польские земли, а также территории Подлясья, Холмшины и Западной Галиции со смешанным польско-русским населением составили генерал-губернаторство Третьего Рейха.

Поляками католического вероисповедания гибель их государства с самого начала переживалась как великая национальная трагедия. Это было трагедией и для православных подданных Речи Посполитой, но им Польша была не Матерью-Родиной, а злой мачехой. Поэтому не только вторжение с востока, которое совершалось все-таки кровными братьями православных Западной Руси, хотя и под водительством исконных врагов христианства, но даже нашествие с запада православным населением бывшего Польского государства не воспринималось столь болезненно и трагически, как католиками. Тогда многие на Волыни, в Полесье, на истерзанной Холмщине тешили себя иллюзиями, потому что не вполне доверяли антикоммунистическим и антифашистским, или, лучше сказать, антироссийским и антигерманским публикациям польской прессы, которая столь тенденциозно, столь лживо и враждебно трактовала на своих страницах вопрос о православном религиозном меньшинстве, не говоря уж о том, что среди белорусов и украинцев в Польше много было жертв большевистской пропаганды, с доверием слушавших басни о счастливой колхозной жизни.

Даже и те люди, кто не отличался легковерием, все-таки рассуждали так: хуже, чем под поляками, не будет, потому что хуже — некуда. В этом они ошиблись. Хуже, чем при поляках, стало не только под режимом нацистских ненавистников славян, хуже стало и в государстве, большинство населения которого составляли братья по крови.

После гибели Польского государства на территории генерал-губернаторства оказалась одна епархия Польской Православной Церкви — Варшавско-Холмская, состоявшая из 98 приходов с 300 000 верующих, большая часть которых проживала на Холмщине. Учитывая радикально изменившуюся государственно-политическую ситуацию, митрополит Дионисий отказался от возглавления Церкви. 23 декабря 1939 года он отправил письмо архиепископу Берлинскому Серафиму (Ляде), иерарху, находившемуся в юрисдикции Зарубежного Синода Русской Православной Церкви: