Я предоставляю себе полномочия искать в этом мире то, что я считаю нужным, вместо того чтобы ждать, что кто-то разрешит мне это взять

Из этих пяти основных полномочий складывается наш статус личности. А быть личностью - это един­ственный путь к самозависимости.

Потому что эти полномочия позволяют мне, в кон­це концов, быть поистине тем, кем я являюсь.

Первое из них говорит, что если я личность, я должен предоставить себе самому свободу быть таким, какой я есть. Что я имею в виду? Перестать требовать от себя быть таким, каким этого хотят окружающие: мой шеф или моя супруга, мои друзья или мои дети. Быть личностью — значит подарить себе свободу быть самим собой.

Очень вероятно, что многим не понравится, если я буду таким, какой я есть; есть также шанс, что, когда другие заметят, что я аутентичен — и, ко всему проче­му, позволяю себе быть таковым, - это вызовет их раз­дражение.

Каждый из нас может стать личностью, но если не позволить себе быть естественным и аутентичным, ничего не получится; мы останемся индивидуумами, похожими на многих других индивидуумов, которые мнят себя особенными, но входят в клуб тех, кто стре­мится походить на других, и беспрекословно подчи­няются его правилам.

Последствия нежелания становиться личностью не­предсказуемы. Допустим, я девочка-подросток и долж­на быть похожей на подруг. Чтобы принять меня в свою компанию, они заставляют меня поверить в то, что я должна быть худенькой, как модель, высокой и костлявой и должна носить определенную одежду. В этом случае, если я вовремя не осознаю, что я свободна быть такой, какая я есть, возможно, я прекращу есть и заработаю анорексию. Потому что анорексия происходит из стремления быть похожей на ту особу, которой я должна быть, а не такой, какая я есть. Это значит чувствовать, что, если я вешу 45 кило­граммов и на мне не так сидит одежда, я не личность. Это жестокий и устрашающий пример того, что про­исходит с молодыми девушками, которых мы видим каждый день: по телевидению, в газетах, а иногда в не­крологах. Потому что девушки на самом деле умирают в этих попытках соответствовать чужим образцам.

Менее шокирующие и менее ужасные вещи делаем мы, чтобы походить на некоторые прототипы. В итоге мы принуждаем себя быть теми, кем не являемся, нахо­диться там, где мы не хотим быть. Мы не даем себе сво­боду пребывать в том месте, где мы желаем быть, быть самими собой.

Слово личность, persona, родилось в древнем теа­тре, где использовалось для названия актера, скры­вавшегося под маской, которая воплощала какой-то персонаж. Оно происходит от выражения per sonare (чтобы придать звучание) и относится к человеку, го­ворящему за маску, наделяющего голосом тех персона­жей, которых мы изображаем. Это то истинное лицо, которое прячется за сценическим амплуа.

Быть самозависимым означает быть по-настоящему самим собой, действовать аутентично, испытывать под­линные чувства, подвергаться тем рискам, которые я выбираю, брать на себя ответственность за все и, раз­умеется, пребывать в поисках того, что я считаю истин­но нужным, не ожидая, что кто-то еще этим займется.

Я ни за что не позволю, чтобы кто-то брал на себя риск, делая что-то для меня.

Я ни за что не соглашусь на риск, которому хотят подвергнуть меня другие.

Я ни за что не переложу свою ответственность на кого бы то ни было.

Это определяет, могу я называться личностью или нет, существует ли опасность того, что я заиграюсь в лич­ность, другими словами, навсегда останусь персонажем.

Но внимание ни один из перечисленных принципов не включает мое право на то, чтобы ближний был таким, как я того хочу, чувствовал то же, что я, как мне удобно, не подвергал себя рискам, потому что, я против этого, или просил у меня разрешения доби­ваться того, что ему нужно.

Эти полномочия не подразумевают моего неже­лания, чтобы другой был личностью, или стремления его поработить. Потому что моя самозависимосгь не­избежно заставляет меня защищать вашу.

Почему, когда мы любим, то полагаем, что партнер должен быть таким, каким мы его воображаем, должен испытывать ко мне то же, что и я к нему, думать обо мне столько, сколько мне хочется, не идти на риски, ставящие под угрозу наши отношения, или выпраши­вать у меня то, что ему нужно?

Это наше вымышленное представление о любви, но это порабощающее, мелочное и жестокое чувство не есть любовь между взрослыми людьми. Любовь между взрослыми происходит на территории самозависимости и воспевает ее.

Любовь уступает и подталкивает, приводя к тому что наши любимые также все больше удаляются от за­висимости.

Это настоящая любовь, любовь для другого челове­ка; чувство не для меня, а для тебя, любовь, связанная с радостью от того, что ты существуешь.

Почему некоторым нравится быть зависимыми?

Иногда они считают себя слабыми и ищут защиты под крылом кого-то более авторитетного.

Порой - чтобы иметь возможность повесить вину на партнера. Бывает, что люди всерьез полагают, что должны просить разрешения. Они не трусы, не боль­ные и не обманывают самих себя - просто они так и не стали личностями. Это вопрос развития.

Подчас они не становятся личностями из страха, а иной раз потому, что их этому не научили.

Случается, что их слишком подавляли, и, наконец, бывает, что они не знают, просто не знают всего того, что я вам сейчас рассказываю.

Тот, кто не осмеливается быть самим собой из страха быть отвергнутым; кто не решается чувство­вать то, что чувствует, потому что ему это кажется не­правильным; кому не хватает мужества думать то, что он думает, или высказать это из опасения стать изгоем; кто не рискует, чтобы не нести ответственность, и не отправляется на поиски того, что ему нужно, а посы­лает за этим ближнего, -этот некто не дотягивает до личности, а посему мы остановимся на том, что это индивидуум.

Эго совсем не обвинение, быть личностью необя­зательно. Я просто называю личностью того, кого вы могли бы назвать взрослым и зрелым человеком.

Зрелой, на мой взгляд, можно назвать настоящую личность.

Личность всегда зрелая; если она незрелая, то еще не закончила свой процесс превращения в личность.

Это не обвинение, потому что процесс превраще­ния в личность заканчивается только смертью. До это­го момента мы можем продолжать расти и познавать себя все глубже.

Я живу и учусь, живу и становлюсь все более зре­лым, живу и расту.

Человек в процессе превращения в личность быть потрясающе успешным и целеустремленным, его могут высоко ценить, превозносить, любить – все это на самом деле возможно, и тем не менее он не будет личностью.

В Индии зародилось свое представление о человеке, подхваченное многими мыслителями: Раджниш - это одна ступень, а Кришнамурти - другая. Индусы говорят, что человеческое существо - это бог, про­ходящий через эволюцию; пока что незрелый плод, который, созрев, станет богом. Эту столь поэтичную метафору я истолковываю следующим образом: когда человек созреет, он станет личностью.

Разумеется, жребий, выпавший нам при «раздаче» родителей, играет немаловажную роль, и преимущество за теми, кто с малых лет получал небольшие кон­структивные послания.

«Ты можешь быть тем, кем захочешь».

«Ты можешь думать то, что думаешь».

«Ты можешь чувствовать то, что чувствуешь».

«Ты можешь подвергаться риску из-за своих действий».

«Ты должен взять на себя поиски того, в чем ты нуждаешься, ибо только так ты сможешь расти, стать взрослым и самозависимым».

Эти везунчики самостоятельно прыгают с трамплина и ныряют в жизнь с удачного положения.

Естественно, не всем выпала такая удача.

Тем, кто оказался ею обделен, потребуется, чтобы кто-то еще им разъяснил эти вещи, хотя бы посредством такой книги.

Я не раз наблюдал, как люди просыпались от чудо­вищного осознания, порожденного какой-то необыч­ной ситуацией. Да, мы просыпаемся, но не разбуженные словами ближнего, а в результате процесса идентификации: что-то из увиденного или пережитого подталкивает нас к пониманию ранее скрытых от нас сторон дей­ствительности.

Допустим, когда нам исполняется сорок пять лет, мы узнаем, что наш друг и ровесник умер. Тогда мы бросаем на себя взгляд со стороны и спрашиваем: «Что здесь происходит?» И начинаем переосмысливать не­которые вещи: то, как мы живем, как мы используем свое время, наслаждаемся ли жизнью, ощущаем ли себя подавленными кем-либо или чем-либо, имеет ли, в конце концов, наша жизнь смысл?

Или смотрим фильм и внезапно наталкиваемся на вымысел, который отражает нашу реальность, и тогда осознаём происходящее и встречаемся с собственны­ми внутренними конфликтами.

И мы узнаём, что нет ситуаций, в которых не оста­валось бы выбора. Мы признаём, что в повседневной жизни постоянно выбираем, день за днем, даже когда верим, что этого не делаем.

И когда мы заявляем:

«У меня не было другого выхода…»

«Я не несу ответственность за это…»

«Я не мог поступить иначе…»

Мы лжем. Вероломно джем. Потому что мы всегда выбираем.

В нашей повседневной жизни мы выбираем все то, что делаем и что прекращаем делать.

Наше участие в нашей собственной жизни не толь­ко возможно, но и не неизбежно.

Мы вынужденные соучастники всего происходя­щего с нами, потому что так или иначе мы сами это выбрали.

«И несмотря на это... я должен ходить на работу каждый день... и у меня нет другого выхода... и пусть я не хочу и не выбираю это, мне все равно нужно рабо­тать, таким образом, я не могу предоставить себе пра­во не выйти завтра на работу».

Если вы готовы к такой цене выбора, то можете выбирать.

Человек в изнеможении бредет по пустыне. Он уже опустошил свою флягу до последней капли. Солнце над его головой и кружащие неподалеку грифы предвещают неминуемый конец.

- Воды! - кричит он.- Воды! Немного воды.

Вдруг справа на горизонте появляется бедуин на вер­блюде, приближающийся к нему.

- Слава богу! Воды, пожалуйста... воды!

- Я не могу дать тебе воды, - отвечает бедуин. -Я торговец, и вода мне нужна, чтобы пересечь пустыню.

- Так продай мне воду! - умоляет человек. - Я тебе заплачу...

- Не могу, эфенди. Я продаю не воду, а галстуки...

- Галстуки???

- Да, взгляни, какие замечательные галстуки... На эти, итальянские, действует специальное предложение, три штуки за десять долларов... Вот эти, из индийского шелка, будут служить всю жизнь... А эти...

- Нет... Нет... Мне не нужны галстуки, мне нужна вода. Убирайся! Во-о-о-он!

Торговец продолжает свой путь, а жаждущий странник без какого-то определенного маршрута плетется по пустыне. Взобравшись на песчаный бархан, он видит по левую сторону от себя фигуру другого торговца.

Тогда он подбегает к нему и просит:

- Продай мне немного воды, пожалуйста...

- Воды нет, - поясняет торговец, - но я могу предложить тебе лучшие аравийские галстуки...

- Галстуки!!! Я не хочу галстуков! Я хочу воды! - в отчаянии вопит мужчина.

- У нас акция,- настаивает бедуин. - Если ты поку­паешь десять галстуков, один забираешь бесплатно...

- Мне не нужны галстуки!!!

- Можно оплатить в три взноса без каких-либо про­центных ставок и при помощи кредитной карты. У тебя есть кредитная карта?

Яростно рыча, страждущий продолжает свой бесцен­ный путь.

Через несколько часов, уже едва передвигая ноги, путник взбирается на очень высокий бархан и оттуда осма­тривает горизонт.

Он не верит своим глазам.

Впереди, в километре от него, он явственно различает оазис. Голубую гладь воды окружают пальмы и невообразимо буйная зелень.

Мужчина устремляется к этому месту, опасаясь, что это мираж. Но нет, это на самом деле оазис.

Райский уголок огорожен высоким забором. У един­ственного входа стоит охранник.

- Пожалуйста, разрешите мне войти. Мне нужна вода... вода... Пожалуйста!..

- Невозможно, сеньор. Без галстука вход запрещен.

Предупреждены ли вы об этом заранее или нет, за все приходится платить. «Ах да, но если я не пойду на работу, моим детям завтра нечего будет есть».

Это и есть плата. Тогда я выбираю работу. Мой вы­бор — продолжать работать, держаться за свою работу и кормить своих детей. И мне кажется неплохим этот выбор. Но выбираю все равно я. Это я принимаю такое решение. Согласно моим ценностям, важнее кормить моих детей, чем потворствовать своему желанию ле­жать на диване. И это здорово. Это мое решение. Преи­мущество этого решения в том, что оно мое.

Одно из условий самозависимости заключается в том, что, получив право быть естественным, я авто­матически осознаю, что заслуживаю вознаграждения за все свои удачные решения. Они не мое обязатель­ство, это было мое решение. Я мог выбрать одно, вто­рое или третье, а потому мне полагается бонус за пра­вильность моего решения.

Мне причитается твоя благодарность за помощь, которую я тебе оказываю, прежде всего, если ты осо­знаёшь, что я сказал «да», но мог сказать «нет».

Разумеется, если кто-то мне помог, то проще и «де­шевле» думать, что это он принудил меня к положи­тельному ответу, что я не мог отказаться или что помощь входила в его обязанности.

Конечно, мне гораздо удобнее думать, что другой должен обо мне заботиться.

Это лозунг вечных детей.

Тех детей, которые никак не перестанут зависеть от своих родителей.

Немало есть родителей, которых порабощают сво­их детей, чтобы те не росли, и сохраняют таким об­разом контроль над их жизнью. Но немало и детей которые порабощают своих родителей, побуждая их продолжать решать за них, чтобы не брать на себя за­боту и ответственность, потому что проще и безопас­нее, чтобы другой подвергался риску или платил по счетам.

Путь к самозависимости — это путь опекунства над самим собой. Чтобы его пройти, необходимо:

быть в состоянии действовать,

знать, что я снаряжен,

И

Принять решение.

К этому путешествию некогда готовиться.

Мы раскрываем наши способности во время поездки.

Мы дополняем наше снаряжение по мере продвижения.

Мы тем сильнее укрепляемся в правильности нашего выбора, чем больший отрезок пути мы оставили позади.

ГЛАВА 4

УСЛОВИЕ

Я приветствую Будду, который есть в тебе. Может быть, ты не осознаёшь этого и даже не мечтаешь об этом, но ты совершенен и не можешь быть иным; состояние Будды - это центр твоего существа. Это не событие да­лекого будущего, это уже свершилось. Наши истоки - это одновременно точка отправления и пункт назначения. Мы происходим из света и движемся к нему.

Но ты погружен в глубокий сон: ты не знаешь, кто ты. Ты не должен ни в кого превращаться, ты просто должен признать истину, вернуться к собственным корням, загля­нуть вглубь себя. Встреча с самим собой откроет тебе со­стояние Будды.

В тот день, когда мы наконец сможем себя увидеть, все наше существование озарится.

Позволь своему сердцу узнать, что ты совершенен.

Я знаю, мои слова могут показаться тебе очень претен­циозными, очень пафосными, тебе трудно поверить в это до конца. Это естественно. Я тебя понимаю. Но позволь этому семени закрепиться в тебе. Вокруг этого зародышаначнут развиваться другие важные идеи, но ты сможешь их воспринять только через него. Это безгранично могу­щественные идеи в крохотной оболочке: в них, как в се­менах, сосредоточено все. Но они могут прорасти лишь на подходящей почве. Ты должен исходить из того, что ты совершенен, что ты цветущий Будда, что в тебе есть потенциал, чтобы стать им. Тебе всего хватает, все у тебя готово, нужно лишь привести мысли в порядок, нужно стать немного более сознательным. Единственное, что тебе потребуется, - немного сознательности...

Не ходи далеко за сокровищами, а просто принеси с собой маленький фонарь.

Когда темнота рассеется, ты перестанешь быть ни­щим, а окажешься Буддой.

Ты будешь властителем, императором.

Все это царство для тебя, стоит только попросить: оно лишь ждет, что ты предъявишь на него свои права.

Но ты не можешь требовать царство, если веришь, что ты нищий. Ты не можешь молить или даже мечтать об этом, если всерьез веришь, что ты нищий.

Мысль о том, что ты нищий, что ты невежда, что ты грешник, на протяжении стольких веков проповедовалась со всех амвонов, что в конце концов повергла тебя в глу­бокий гипноз.

Настало время стряхнуть с себя этот гипноз.

Чтобы выйти из него, начнем с приветствия.

Я приветствую Будду, который есть в тебе. ОШО

Первая веха на пути к самозависимости — это са­молюбие, как окрестил Руссо любовь к самому себе. То есть моя способность любить самого себя, которую я предпочитаю грубо называть здоровым эгоизмом и которая включает самооценку, самомнение и чув­ство гордости за то, кем я являюсь.

Люди часто возмущаются:

- Но почему вы называете это эгоизмом? Для нас это слово имеет отрицательный оттенок.

Я называю это так, дабы не поддаться соблазну не­дооценить это слово только потому, что у него дурная слава.

Иногда я парирую.

Хорошо, как вы хотите это назвать?

Назовем это, как вам угодно. Хотите называть это стулом? Называйте стулом. Но знайте, что в глубине души вы продолжаете говорить об эгоизме.

Нужно просто прекратить бояться этого слова. Не путать его с привычной для нас отвратительной и жестокой позицией. Позицией корыстной, жал­кой, низкой или откровенно подлой. Это совсем другое.

Эгоист - совсем не обязательно плохой человек.

Можно быть эгоистом и иметь большое желание делиться. И я не устаю это повторять.

Мне доставляет такое наслаждение во всем удовлет­ворять любимых людей, что, будучи эгоистом... я не же­лаю себя лишать этого... Не хочу отказываться от того восторга, который вызывает во мне удовольствие тех, того я люблю. Но делаю это не ради них, а ради себя. В этом большая разница.

Дело в том, что я перестаю рассматривать свои по­ступки сквозь призму того, что они совершаются ради кого-то. Если сделаю что-либо ради другого лица, я перестану быть самозависимым. Я буду привязан не к себе, а к его потребности во мне.

Тогда возможно, во мне постепенно начнет раз­виваться зависимость.

Если я нахожу себя зависимым, мне стоит пересмо­треть эту ситуацию.

Если я зависимый, есть привилегии, которыми могу себя наделить.

А если это так, значит, я не считаю себя достойным или не люблю себя достаточно.

Я никогда не делаю ничего ради других. Кто-то посчитает мои высказывания верхом эгоиз­ма. И я соглашусь: верно, они звучат эгоистично… по­тому что это высказывания эгоиста!

Разница в том, что это не тот мелкий и скупой эго­изм, о котором мы привыкли думать... Это эгоизм лич­ности, которая достаточно себя любит, знает себе цену... и имеет чем поделиться с другими.

Некоторые полагают, что, разделяя подобные взгля­ды, я выступаю против идеи солидарности, сочув­ственной помощи.

«Вы говорите о самозависимости, о познании само­го себя, о свободе... а значит, по вашему мнению, каж­дый может делать, что ему заблагорассудится. Если идти на поводу у своих прихотей... в результате можно убить своего соседа!»

И я поясняю: представление о границах индивиду­альной свободы зависит от тех идеологических и фи­лософских воззрений, которых каждый придержива­ется.

Есть две диаметрально противоположные фило­софские трактовки. Одна из них исходит из тезиса, что человеческое существо плохое, разрушительное, порочное и ждет лишь подходящего случая, чтобы ис­портить жизнь ближнему и заполучить его собствен­ность. Вторая утверждает, что человеческое существо доброе, благородное, участливое, любящее и творче­ское, а потому, если подарить ему свободу быть таким, какое оно есть, оно обнаружит свою истинную приро­ду и в итоге станет самым милосердным и великодуш­ным созданием на земле.

Потому что лишь в свободе рождается солидар­ность, хотя в действительности мы проявляем ее не ради ближнего, а ради себя.

И это вполне осознанный эгоизм: такой, каким я его себе и представляю.