Когда я расту, я не приумножаю свою свободу, но увеличиваю количество возможностей и потому ощущаю себя более свободным

Если в том маленьком пространстве, которое я за­нимал,была лишь одна возможность, а в большем про­странстве, которое теперь мне принадлежит, появля­ется еще одна, значит, с ростом я начал пользоваться свободой выбора.

Попытайтесь применить это к своим отношени­ям с близкими. Друзья, лишенные собственнических чувств, не будут вас притеснять, а наоборот, помогут чувствовать себя более свободным. В то же время парт­нер с тираническими замашками заставит вас чувствовать себя менее свободным, потому что такая связь сократит ваши возможности.

Другими словами, я ощущаю себя более свободным, когда у меня больше возможностей, и менее свобод­ным, когда у меня их мало.

Третье условие:

ответственность

Я ответственен за то, что выбираю именно потому, что я мог выбрать что-то другое.

Я не могу лишиться своей свободы, и поэтому я не могу перестать нести ответственность за свой выбор. Я не могу отказаться от ответственности за свою собственную жизнь.

Глагол «выбирать» влечет за собой ответственность Выглядит это следующим образом:

«Почему ты это сделал?»

«Потому что я так захотел».

Ответственность - не обязанность, она подразуме­вает, что мы отвечаем за свои поступки.

Тот факт, что другой человек дал мне соответствую­щие указания или навел на мысль, не лишает нас сво­боды выбора и необходимости принимать решения самостоятельно. Поэтому безусловное подчинение, как в армии, - это бред и неправда. Потому что некто может приказать мне сделать то, что он хочет, но пра­во выполнять его распоряжение или нет остается за мной. И если я это делаю, я становлюсь ответственным за совершенное, потому что иначе быть не может.

Свобода - не всегда легкая ноша, иногда это тяж­кий груз. Потому что, являясь ответственным, я могу ощутить себя виновным за свой выбор, и необходи­мость отвечать за него может даться мне тяжело.

Это любопытно, так как до сих пор свобода была радостным и приятным переживанием. Теперь же мы приходим к выводу, что, если бы могли избавиться от бремени необходимости выбирать, переложить ее на другого, заставить распоряжаться ею, мы бы почув­ствовали сильное облегчение или, по крайней мере, некоторое успокоение.

Хотеть, чтобы другой управлял нашим выбором, - значит хотеть оставаться беспомощным малышом, ожидающим, что за него все решат.

Столько людей живет так! Им некомфортно в этом состоянии, но они убеждены, что у них нет альтерна­тивы, потому что они не созрели в этом отношении.

Я убежден, что они не смогут избавиться от мысли о том, что они свободны, а следовательно, ответствен­ны за свои действия. Никак не смогут избавиться.

Неважно, что они думают и говорят, не важно, на кого они возлагают вину.

Неважно, что они винят законы, окружение, услов­ности, воспитание или чужие наказы.

Вы каждую секунду выбираете свои действия.

Но не хотите признать этого, потому что страши­тесь ответственности за решение быть свободными.

Загнать свою жизнь в некие рамки - мое право и моя привилегия. Ни вы, ни какие бы то ни было реальные причины не могут этому помешать: только я делаю свой выбор.

Самоограничение — это выбор. Я автономен и, устанавливая свои собственные нормы, говорю: этого я не сделаю. В этом случае я не перестаю быть свобод­ным, ибо это мой выбор. Он настолько непрерывен, что, если я сегодня могу сказать «этого я не сделаю», завтра я могу сказать «это я сделаю».

Если человек решает быть рабом — он продолжает быть свободным или уже раб?

Можно сделать выбор в пользу отсутствия выбора?

Это древний парадокс, касающийся свободы.

Аристотель говорил: «Если я держу в руке камень, я могу решить оставить его в ладони или бросить, у меня есть этот выбор; до тех пор, пока камень у меня в руке, уменя две возможности. Тем не менее, если я разожму ладонь, я уже не смогу выбирать между тем, оставить его или бросить».

Некоторые решения открывают невидимые двери, а другие их закрывают.

Если человек выбирает рабство, но затем может передумать и стать свободным, значит, он все равно свободен, даже являясь рабом. Выбирая рабство по воле или желанию кого-либо, я продолжаю оставаться свободным, только если могу изменить это положение вещей.

В легенде о Тристане и Изольде Тристан по ошиб­ке выпивает любовное зелье и без памяти влюбляется в Изольду. Тогда он становится ее любовником.

Король, который собирался на ней жениться, объявля­ет Тристана предателем и упрекает его: «Как ты мог со мной так поступить? Ты, мой друг, делил постель с женщиной, которая должна была стать моей супругой!!!»

Тристан отвечает: «Ты спрашиваешь это у меня? Спроси это у нее, ибо я раб своего сердца, а она его хозяйка...»

В этом случае Тристан сознательно не совершал предательства, так как принял любовное зелье. В этой легенде нет воли, а значит, также нет и ответственно­сти за поступки (в действительности король, услы­шав это, сменяет гнев на милость и прощает Триста­на).

Проблема в том, что в реальной жизни, далекой от мифа, мы всегда отвечаем за то, что выбираем, потому что не существует зелья, способного заставь проститься с волей.

Я утверждаю, что самоограничение приводит к сокращению способности выбирать, а быть свободным - значит дать волю этой способности. Как я ужеговорил, быть свободным - значит выбирать поступки в рамках того, «что мы можем», ограниченной лишь моими способностями и физическими возможностями. Все остальное зависит от моего выбора. От того, кем я являюсь, принимаю я или нет.

От условностей, которые составляют часть меня.

От наказов, уроков.

От культурных условностей, которые мне передали, от социальных норм, от моего опыта, от моих пережи­ваний, от всех событий, которые сформировали меня. Сегодня выбираю я сам, с позиции той личности, которой я являюсь.

Я тот, кто решает.

Свобода - это единственное, что возлагает на нас ответственность.

В древнем иудейском предании (каждыйнарод их име­ет), рассказывается о крепости Массаде, чтобы город не достался вра­гу, все население до единого жертвует собой и погибает.

Среди термитов есть группа, которая посвящает все свое время еде, как будто это их единственное дело; они ничем больше не занимаются. Их задача - покинуть муравейник, когда он подвергается нападению со стороны пауков или жуков. В этот момент термиты жертвуют собой и отдают себя на съедение. Другими словами, их функция — задержать жуков на пути к термитнику.

Такая позиция кажется достойной восхищения, но стоит ли говорить о смелости термитов?

Нет, потому что у этих термитов нет выбора: их по­ведение генетически запрограммировано. В то же время население Массады могло выбирать.

Всего один факт наличия выбора определяет, мо­жем ли мы называть героическим определенное пове­дение или нет.

Совершенно бесспорно, что у каждого из нас есть физические ограничения. Теперь нам осталось лишь осознать, что все остальные ограничения мы наложи­ли на себя сами.

Вот почему этот отрезок пути я назвал «Решение». Убеждение, что мы вольны выбирать лишь в рамках того, что мне указывают окружающие, имбецильно, хотя нам его навязывают со второго года жизни до по­следнего класса средней школы.

Это наглядно демонстрирует, как наше образова­ние приводит нас к имбецильности.

Я прожил практически всю жизнь, вплоть до недав­него времени, страдая почти неизлечимой формой нравственной имбецильности, привязанный к чужим заповедям о том, что можно и чего нельзя. Эта нрав­ственная имбецильность была настолько серьезной и запущенной, что я сам не понимал, какие решения принимал, будучи уже женатым и имея двоих детей. На самом деле я никогда не вдумывался в свои реше­ния. Я не выбирал, мои действия были в той или иной мере обусловлены моей культурой и моим воспита­нием.

Но однажды, когда мне уже было 30 лет, я осознал, что в действительности я не выбирал этого. И в тот день мне пришлось сделать выбор, потому что дальше откладывать было некуда. Я мог остаться с тем, что уже имел, или отказаться от всего, потому что в этом заключается свобода выбора.

Подобное, вероятно, когда-либо происходит со многими людьми; но не всегда в такой момент чело­век решает остаться со всем тем, что он уже приобрел. Иногда он делает обратный выбор и сталкивается с се­рьезными проблемами от осознания того, что львиная доля его жизни была результатом имбецильности, что он шел по неверному пути, и зачастую это очень болезненно как для него, так и для окружающих.

Мы перестанем быть нравственными имбецилами лишь в том случае, если вернем себе собственную нравственность, оставим мысль о том, что другие должны нам запрещать или давать свое разрешение на что-либо.

Речь идет о том, чтобы развивать свою сознатель­ность и самим дозволять или запрещать себе. Суть в том, чтобы воспитывать людей, увеличивая тем са­мым их возможности выбора.

Мой призыв заключается в том, чтобы не приумно­жать количество нравственных имбецилов в мире мо­лодых людей, которые в отсутствие возможностей вы­бора в итоге выбирают наркотики.

Следует осознать, что в этом случае за них выбира­ют другие.

Надо прикладывать усилия, чтобы молодежь начала внутренне созревать, взрослеть и решать, что для нее годится, а что нет.

Запретить наркотики - не решение, необходимо повышать уровень зрелости ребят, чтобы они не были имбецилами, не шли на поводу у той кучки людей, которые пытаются эти наркотики сбыть.

Не будем обманываться: этих людей не интересует, что происходит с ребятами, с нашими детьми. Един­ственное, что их интересует - деньги, которые кру­тятся в этом бизнесе.

Повторюсь: бессмысленно запрещать наркотики или порнографию, бесполезно накладывать вето на проституцию; следует повышать уровень культуры, ин­формированности, зрелости. Необходимо помогать молодежи думать.

Для этого есть много способов. Я считаю, что самый лучший - это свобода; для этого следует продемон­стрировать нашим детям, соседям, друзьям, что право на свободу осуществляется ежедневно при условии, что человек может сказать «да» или «нет».

В наших рассуждениях нам не стоит забывать 0 том, что существуют по меньшей мере две фило­софских концепции, которые могут нас привести к различным выводам: приверженцы первой полагают, что без законов и социальных норм человек полностью уничтожит себе подобных; защитники же второй заявляют, что без законов и норм человек бу­дет гораздо более счастливым, великодушным и до­брожелательным.

Как узнать, чья позиция правильная? Очень трудно размышлять на эту тему, прежде не заняв определен­ную идеологическую позицию. Мы никогда не узнаем, остановили ли законы и прочие сдерживающие меры врожденную тягу человека к разрушению или, наобо­рот, именно навязанный нам порядок привел к ниве­лированию большей части креативности и спонтанности человеческого существа, как утверждают анар­хисты.

Учителя и представители некоторых других профессий возражают, что я отстаиваю не свободу, а распущенность. Распущенность!

Избыток свободы!!! Как вам это? Что есть излишняя свобода?

Делать сверх меры то, что я хочу, или делать то, чего мне хочется сверх меры?

Автономия возможна единственно для индивида, решившего превратиться в личность.

Это великий труд, и, конечно же, за это не всегда погладят по головке. Потому что по дороге сюда мы усвоили, что вера в то, что «окружающие обусловли­вают мои решения», что «я не могу выбрать то, про­тив чего выступают остальные», что «я должен при­держиваться норм, установленных другими людьми» или «делать то, что они считают необходимым», - это мысли, приводящие к имбецильности. Это обрат­ная сторона представления о свободе выбора.

Формальное обучение приводит нас в очевидное замешательство. С одной стороны, нас пытаются убе­дить в том, что «абсолютной свободы не существует», а с другой — внушают нам, что «свобода заключается в том, чтобы делать должное».

И я отвечаю: ни то, ни другое.

Мы не должны занимать позицию ни всемогуще­ства, ни принудительного послушания.