Выводы из экспертиз автора, связанных с разработкой Самотлорскогo месторождения

14 июля 1982 г. состоялось заседание ЦКР под председательством зам. министра В.М. Юдина. Заседание проходило очень объективно и бьшо посвящено рассмотрению исклю­чительно важного Проекта разработки Самотлорского месторождения. Проект был со­ставлен в 1981 г. совместно ВНИИ и СиБНИИНП. Руководителями тем, связанных с составлением Проекта, были замдиректора ВНИИ М.Л. Сургyчев и директор СиБНИИ Е.П. Еф­ремов. Проект был многотомный, капитальный, содержащий 2204 с. текста. 10 марта 1982 г. В.М. Юдин поручил мне подгото­вить экспертизу Проекта. Над экспертизой я работал с марта по июль 1982 г. Мою работу над составлением экспертизы облегчало то, что за состоянием Самотлора я следил насколько мог с самого начала его эксплуатации и ввода в разработку в 1969 г. Я считал ошибочными многие положения Технологической схе­мы разработки, составленной в 1968 г., Генеральной схемы 1969 г., Принципиальной схемы, составленной и утвержденной в 1972 г., Комплексной схемы, составленной и утвержденной в 1976 г., отчета ВНИИ, посвященного анализу хода внедрения Комплекс­ной схемы, составленному в 1979 г. Учитывая это, я первоначально отказывался от состав­ления экспертизы и лишь по настоянию согласился с этим, но принялся за работу с опасе­нием. Однако, ознакомившись с Проектом, я убедился, что смогу решительно рекомен­довать его к внедрению, указав как недостатки, так и несомненные достоинства Проекта. Дело в том, что в представленном на экспертизу Проекте 1981 г. были внесены кардиналь­ные изменения не только по отношению к Комп­лексной схеме, утвержденной в 1976 г., но и по отношению ряда выводов отчета ВНИИ 1979 г.

Например, по Комплексной схеме было утверждено иметь всего 7786 скважин, в том чис­ле 4955 добывающих, 2038 нагнетательных и 793 резервных; следовательно, основной фонд со­ставлял 6993 скважины.

По III варианту, рекомендованному проектантами к внедре­нию, предусматривалось иметь на Самотлоре 18 911 скважин на основных объектах и 191 на других объектах, т.е. всего 19 102 сква­жины. Число 18 911 скважин основных объектов в 2,5 раза (!!!) превышает число 7786 всех скважин Комплексной схемы. Это число 18 911 скважин превосходит на 11 918 число 6633 скважин основного фонда Комплексной схемы. Это число 11 918 допол­нительно необходимых (по проекту) скважин превосходит число 793 резервных скважин Комплексной схемы в 15 раз (!!!)

Чтобы реализовать такие и другие изменения, предусмотрен­ные Проектом по сравнению с Комплексной схемой, потребо­вались конечно дополнительные многомиллиардные (по тем вре­менам!) затраты – именно около 7 млрд. руб. Такие большие дополнительные затраты, подсчитанные в Проекте и не предусмотренные Комплексной схемой, вызывали отрица­тельное отношение к Проекту.

Как эксперт я нашел предусмотренные Проектом изменения (по отношению к Комплекс­ной схеме) вполне обоснованными (хотя и сильно запоздавшими!). Поэтому я поддержи­вал Проект как только мог активно. Тем самым я естественно поддерживал и руково­дителей Проекта, среди которых был М.Л. Сургучев.

Мое расхождение с М.Л. Сургучевым состояло в следую­щем: я настаивал на том, чтобы принять Проект к внедрению, но считал нужным оценить состояние Самотлорского место­рождения как тревожное. Такая оценка была не только устной, но была записана в моей экспертизе. Однако М.Л. Сургучев настаивал на том, чтобы оценить состояние разработки Самотлорского месторождения как удовлетвори­тельное, что было принято не только на заседании ЦКР 14 июля 1982 г., но и на последующем заседании Технического совета МНП 11 августа 1982 г., на котором Проекг был утвержден. На заседании Тех­совета председательствовал министр МНП Н.А. Мальцев. Надо добавить, что руководи­телями МНП были поставлены перед проектантами определенные задания еще до состав­ления Проекта. Одно из зада­ний было таково: проектными мероприятиями (дополни­тельными по отношению к Комплексной схеме) должно быть предусмотрено повышение величины КНИ (0,44), на­меченной в Комплексной схеме. Одним из достоинств реко­мендованного и принятого III варианта Проекта было как раз то, что по III варианту обеспечивалась величина КНИ, равная 0,537 вместо 0,44.

Следовательно, учитывая величину начального геологического запаса нефти, прини­маемого равным 4,770 млрд.т по Комплексной схеме и ГКЗ и равным 4,623 млрд.т по Проекту, получалось, что увеличение КНИ по Проекту с 0,44 до 0,537, т.е. на 9,7 пункта, обеспечивает прирост извлекаемого запаса (по Проекту) почти на 450 млн.т. Также в Проекте указывалось, что если к основным мероприятиям, предусмотренным в III вариан­те Проекта, добавить еще внедрение МУН, то возможно будет достичь величины КНИ 0,563 предусмотрен­ной ГКЗ.

Интересно отметить, что на заседании ЦКР 14 июля 1982 г. при обсуждении Проекта Самотлора выступили, включая докладчика Е.П.Ефремова и экспертов, 20 специалистов. Из них 17 безоговорочно поддержали III Вариант разработ­ки, а 3 специалиста либо совсем не поддержали III вариант; либо считали нужным внедрить сначала II вариант Проекта, а только потом, в зависимости от результатов, постепенно переходить к более интенсив­ному III варианту. Эти 3 специалиста были связаны с работой в Госплане СССР. Когда утвер­жденный на Техсовете III вариант Проекта поступил в Госплан, его позднее утвердили и приняли решение: провес­ти по нему новую, собственную экспертизу.

В экспертную подкомиссию экспертной комиссии Госплана включили и меня. Группе членов экспертной подкомиссии под председательством Э.Д. Мухарского поручили под­гoтовить проект решения. На заседании этой экспертной группы проект ре­шения был подготовлен, и этим документом не pекомендoва­лось принимать III вариант Проекта раз­работки. С таким проек­том решения группы я (как член экспертной группы) категориче­ски не согласился, особое свое мнение представил в пись­менном виде.

Председателем всей экспертной подкомиссии экспертной комиссии Госплана (по рассмот­рению Проекта разработки Самотлора) был акад. Н.Д. Черский. Ознакомившись с напи­санным мной особым мнением, Н.Д. Черский согласился с ним и не принял проекта решения, составленного экспертной группой.

19 мая 1983 г.* председатель экспертной подкомиссии акад. Н.Д.Черский выступил на заседании экспертной комиссии Госплана и предложил принять III вариант Проекта раз­работки Са­мотлора.

В итоге Госплан СССР принял III вариант Проекта разработки Самотлора, но с оговор­ками, сводящимися, в основном, к тому, что реализация предложенных в Проекте меро­приятий будет растянута на многие годы из-за недостатка средств.

Такое решение Госплана мне казалось явно неправильным.

Вместо того, чтобы направлять большие средства на освоение новых месторождений, значительно менее продуктивных и мень­ших по запасам, чем Самотлор, правильнее было бы, по моему мнению, большую часть этих средств направить на исправление весьма тревожного состояния Самотлорского месторождения.

Замечу, что в 1991 г. мне довелось опять быть экспертом, но уже по новому проекту разработки Самотлора, составленному в 1991 г. в СибНИИНП. Новый проект превосходил предыдущий (составленный в 1981 г.) по объему вдвое: он содержал 5201 с. текста.

Проводя экспертизу новогo проекта, я убедился, что был прав, когда оценивал состояние разработки Самотлора уже в 1981 г. как тревожное. В своей новой экспертизе 1991 г. я оценил состояние разработки в Самотлоре как критическое, указав, что по нему уже к 1991 г. было безвозвратно потеряно около 700 млн. т извле­каемого запаса нефти. На 1 января 1997 г. я считаю, что потеря запаса еще большая. Действительно, при обводнен­ности добываемой жидкости 92% на 1 января 1997 г. добыто только 34% нефти по отношению к ее начальному геологическому запасу. Такова величина текущего КНИ. А величина конечного КНИ по III варианту Проекта 1981 г. была принята равной 0,537. Итак, разница между проектной 0,537 и текущей 0,340 величинами КИИ составляет 23,7 пункта на 1 января 1997 г. Конечно, следует признать невозможным повысить нефте­извлечение на 23,7 пункта при ус­ловии, что добываемая жидкость уже обводнена на 92 %, причем обводненность растет. Следует сделать оговорку: по новому про­екту разработки, составленному в 1991 г., принято, что конечная величина КНИ равна 0,508 (вместо прежнего значения 0,537). Если даже учесть эту величину, то получается, что между ней и текущим значением КИИ 0,340 разность составляет 16,8 пункта. И эта разность значи­тельна: поднять нефтеизвлечение на 16,8 пункта при обводненности продукции на 92% также невозможно.

Эти простые подсчеты достаточны для того, чтобы признать состояние разработки ката­строфичным.

Тревожные состояния разработки, коренные переделки и доработки первоначальных проектов разработки характерны для очень многих месторождений Западной Сибири. Одной из причин было то, что на проекты разработки месторождений Западной Сибири переносились принципы, заложенные в Гене­ральную схему разработки Ромаш­кинского месторождения. В свое время эти принципы превозносились, критика их пре­секалась. Для меня была очевидна ошибочность многих из зтих принципов, закладывав­шихся, напри­мер, с 1968 г. по 1976 г. в Технологическую, Генеральную и Комплексную схемы разра­ботки Са­мотлорского месторождения. И в этом мое мнение расходилось с убеждением М.Л. Сургучева, который на каждом совещании в докладах давал высокую оценку этим схемам разработки и всему начальному ходу разработки Самотлорского мес­торождения. Даже все содержание первых двух (из более чем 20) томов со­ставленного в 1981 г. про­екта разработки Самотлорского место­рождения, одним из двух руководителей которого был М.Л. Сур­гучев, было посвящено весьма полному обзору всех предшеству­ющих схем, причем только с положительной их оценкой.

Я уже упоминал, что был экспертом этого проекта, дал положительное по нему заключе­ние и активно поддерживал ут­верждение проекта потому, что во всех томах проекта, начиная с третьего, уже совсем не восхвалялись и не упоминались пред­шествующие схемы разработки, а давались новые предложения, кардинально от них отличные.

По моему мнению, большим упущением всех, кто составлял многие проекты разработки месторождений Западной Сибири и кто их внедрял, было отсyтствие самокритики, а также отсyтствие критического отношения к результатам внедрения. Напом­ню, что по Ромаш­кинскому месторождению внедрявшаяся Генеральная схема разработки имела весьма существенные дефекты. Достаточно быстро убедившись в этом, геологи Татнефти в со­дружестве с сотрудниками ТатНИПИнефти стали постепенно и решительно эту схему разработки изменять. Большая заслуга в этом принадлежала Р.Х. Муслимову, действовав­шему политично, но верно, твердо и доведшему дело до полной перестройки системы разработки Ромашкинского месторождения. Именно поэтому разработка этого месторож­дения не внушает теперь никаких опасений.

К сожалению, геологи и инженеры западно-сибирских место­рождений по этому пути не пошли. Однако для этого есть объясне­ния и в какой-то степени оправдывающие доводы. А именно: пос­ле открытия богатейших месторождений Западной Сибири, обеспечивав­ших возможность быстрого роста нефтедобычи, внимание не только МНП, но и директив­ных органов нашей страны пере­ключилось на Западную Сибирь. Оставшиеся несколько в тени гео­логи и другие работники Татнефти могли благодаря этому более незаметно и более самостоятельно заниматься перестройкой систем разработки. Деятель­ность геологов, работников и руководите­лей нефтяных предприятий Западной Сибири находилась под особо пристальным вниманием. К ним предъявлялось главное требова­ние: при любых условиях обеспечить бурный рост нефтедобычи. За этим весьма внимательно следил требовательный секретарь обла­стной партийной организации Б.Е. Щербина. В этих условиях было не до переустройства систем разработки и не до забот о нефтеизвле­чении. А результаты теперь налицо...