Уважаемые читатели, в главе присутствует немножко NC-17. 1 часть

(Эдвард)

Я проснулся от того, что невероятно сильная боль сковала мои руки, будто пытаясь сломать их, выворачивая сухожилия. Дёрнув ими, я не испытал облегчения, поняв, что не могу пошевелиться, чувствуя, как болезненное покалывание постепенно перемещается на предплечья. Я простонал, когда, открыв глаза, понял, что был прикован к постели полностью обнажённым. Наручники были зафиксированы на запястьях и лодыжках, начинающих сильно ныть, и я лежал с широко раздвинутыми в стороны руками и ногами. Из груди вырвалось глухое рычание, когда осознание того, что это проделки Тани, стало очевидным, а слепая ярость затмила мой рассудок, готовясь вырваться наружу в любой момент. Я ненавидел быть прикованным, тем более не по собственной воле. Оскалившись, я зарычал громче, резко дёрнул онемевшими руками, и комнату заполнили скрежет бьющегося друг о друга металла и рваные звуки моей нарастающей злобы. Как по щелчку, в сознании стали всплывать яркие картинки из прошлого, когда я оказался в подобной ситуации в своей квартире.

Flashback

- Давай же, Эдвард, сделай это для меня, - выдохнула она, целуя меня в лоб.

- Подчинись мне. Я хочу повелевать тобой, - простонала девушка, и послышался щелчок наручников на запястьях. Я вздрогнул, почувствовав холодный материал на своих оголённых бедрах, когда девушка села на меня в безумно сексуальном кожаном костюме госпожи. Я любил экспериментировать и открывать в себе новые грани собственной искушённости, чувствуя, как меня возбуждает наша маленькая игра. Почувствовав, что начинаю сильно возбуждаться, я простонал, дёргая бедрами навстречу к ней. Девушка прошлась по моей груди своими острыми ногтями, до боли вдавливая их в кожу, оставляя красные полосы.

- Эй, осторожней, красавица. Я вынужден буду наказать тебя за такую шалость, - тяжело дыша, прорычал я, устремляя на неё убийственный, полный вожделения взгляд. Закусив нижнюю губу, она издала самый сексуальный стон, который мне когда-либо доводилось слышать:

- Только этого я и добиваюсь.

Девушка откинулась назад и подняла что-то с пола. Я был в предвкушении, ожидая того, что будет дальше, испытывая бешеный прилив адреналина в крови. Достав чёрный плотный платок, она попыталась завязать мне глаза. Замерев в сантиметрах от лица, госпожа пристально посмотрела на меня, даже не пытаясь сдержать улыбку.

- Не думаю, что это хорошая идея, детка, - скривился я, испытывая какие-то смешанные чувства. Я пошёл на то, чтобы быть связанным для самой сексуальной сучки, которую когда-либо встречал, но позволить ей завязать глаза, и не видеть того, что она могла со мной сделать, это было слишком, даже для меня.

- Да брось, будет весело, - проурчала она низким, соблазнительным голосом. Опасный блеск её карих глаз был последним, что я увидел, прежде чем она туго зафиксировала платок на моей голове.

- Нет! - прорычал я, начиная дёргаться и извиваться под ней, испытывая теперь ярость и разочарование из-за неудавшегося секса и так зверски испорченного ею момента.

- Развяжи меня, - выдохнул я, неспособный дотянуться до повязки, чтобы хоть немного ослабить ткань и избавиться от неё.

- Мой мальчик, ты такой сексуальный, когда сопротивляешься, - простонала она, пробегаясь по моему лицу ногтями, посылая волны мурашек по всему телу.

- Хватит! - прорычал я, резко дёрнув головой в сторону, ощущая острую боль на щеке. Её ногти… Твою мать… Я напрягся, когда почувствовал лёгкое движение её тела, как в следующую секунду что-то тяжёлое и неприятно-холодное коснулось моей груди, медленно опустилось к животу, и затем вернулось обратно.

- Это плётка, мой мальчик, - проворковала она, убирая с меня эту дрянь. Отсутствие этого предмета на своём теле ещё больше испугало, взбесило и насторожило меня.

- Нет, - громко заорал я одновременно с тем, как услышал звук плети, рассекающей воздух.

Это была одна из тех игр, которую так любила Розали.

End Flashback

Поняв, что попытки вырваться ни к чему не приведут, я опустил руки обратно на простыни, и, закрыв глаза, попытался воссоздать в памяти картинки вчерашнего вечера и понять, как ей удалось приковать меня к кровати, стараясь восстановить сбившееся дыхание. Я не вспомнил ничего, что могло бы привести к такому исходу. Обычный день, спокойный вечер, стандартный трах. Всё это время я прекрасно играл свою роль, постоянно находясь рядом и занимаясь с ней сексом по требованию, ни разу не дав усомниться в себе. Наверное, мне следовало бы испугаться того, что сейчас я лежал совершенно обездвиженный и беспомощный на её огромной круглой кровати, хоть и от этой сучки можно было ожидать чего угодно, но я был слишком зол на неё, чтобы чувствовать что-то кроме. Но взрывы из прошлого не давали мне покоя, посылая тревожные сигналы в мой мозг. Я боялся повторения того случая. После того, как Роуз избила меня плетью, я возненавидел всё, что было связано с наручниками и садомазохистскими течениями в принципе.

- Сука! – взревел я, отчаянно дёрнув руками, когда меня наконец-то услышали, и дверь в спальню открылась.

- Котёночек, я вижу, что ты уже проснулся, - проурчала Таня, подходя ближе ко мне и пряча какой-то предмет за спиной. Я ненавидел, когда она постоянно называла меня именно так и только изредка по имени. Борясь с отвращением, я перевёл взгляд на её лицо, пытаясь разглядеть в глазах то, что она собиралась сделать дальше. Хитрая ухмылка скривила её милое на первый взгляд личико, и, закусив нижнюю губу, она стала жадно рассматривать моё обнажённое тело, находящееся сейчас полностью в её власти, смакуя каждый сантиметр и медленно поднимаясь к лицу. Твою мать, я и не представлял, что она может быть настолько невменяемой.

- Освободи меня, - прорычал я, когда наши глаза встретились. Таня подошла ещё ближе, аккуратно забираясь на край кровати и распахивая свободной рукой шёлковый пеньюар, скрывающий красивое тёмно-синее бельё и чёрные чулки. Я дёрнулся в сторону, когда, перекинув ногу, она опустилась своей задницей на мой спящий член и начала медленно покачиваться на нём. Незамедлительно отреагировав, он стал наполняться кровью, мгновенно прилившей от недвусмысленных движений, и спустя несколько мучительных секунд был весь во внимании. Я ненавидел себя в этот момент! Как не сопротивлялся, стараясь расслабиться и думать о чём угодно кроме секса, он не подчинялся мне, отказываясь слушать моё сознание. Каждый раз, когда я был с Таней, злоба, отчаяние и отвращение к самому себе уничтожали меня изнутри. Близость с этой сучкой я расценивал как измену, предательство и пренебрежение моими чувствами к единственной девушке, сумевшей пробить ту прочную броню, что создавал годами холостяцкой жизни самого популярного члена Манхэттена.

Белла… За эти долгие семь дней, что провёл в обществе силиконовой куклы, я постоянно думал о моей малышке. Каждой клеткой своего существа я стремился к ней, желая обнять и просто почувствовать её тёплое, хрупкое и такое родное тело. Я попытался сглотнуть ком в горле, закрывая глаза, но это не облегчило ощущение тугой удавки на шее. Её глубокий, полный слёз, отчаяния и боли взгляд, которым она пробила дыру в моём сердце в тот момент, когда я покинул её, всегда преследовал меня, не позволяя забыться, с каждым днём всё больше разрушая изнутри. В минуты уединения, когда у меня появлялась возможность абстрагироваться от этого ада, я мысленно возвращался в свою нью-йоркскую квартиру. Каждый раз представлял себе одну и ту же картину, будто открываю дверь, и на пороге меня встречает моя красивая, нежная, такая чистая и светлая Белла. Лёгкая полупрозрачная ткань едва прикрывает её сливочного цвета хрупкость, маленькие плечи медленно приподнимаются в удивлении, и в следующую секунду я ощущаю её тело в своих объятиях. Крепко прижимая Беллу к себе, шепчу ей слова любви. Все те, что так и не смог сказать, говорю без умолку, стараясь выразить всё, что накопилось за эти дни молчания, ощущая слёзы на своих щеках, радуясь, что ещё могу плакать. Вдыхая восхитительный фруктовый аромат, зарываюсь носом в шелковистые, тёмные волосы, нежно поглаживая её спину и руки, чуть вздрагивающие от всхлипов. Как только мой мираж неизбежно рассеивался, я, вместе с осознанием реальности, ощущал жуткий холод и острую необходимость вернуть хотя бы частичку того родного тепла. Каждый раз, я всё стремительнее падал в собственную бездну, загоняя себя в этот ад, из которого не мог выбраться, понимая, что настолько сильно желаю материализовать свои фантазии, что перестаю воспринимать реальность. Всё, что происходило вокруг, было будто не со мной, казалось, я наблюдал за этим безумием со стороны, издеваясь и смеясь над ничтожеством, позволяющим вытворять с собой такие вещи.

Я вздрогнул, когда почувствовал, как Таня обхватила мой член пальцами, и испуганно распахнул глаза.

- Ммм, ты такой красивый, котёночек. Я не могу так просто отказаться от тебя, - простонала она, начиная резко водить рукой вверх-вниз.

- Таня… Нет, - прорычал я, когда чуть приподняв голову увидел, что она уже съехала по моим бёдрам вниз и собиралась взять мою плоть себе в рот.

- Эдвард… Да, - выдохнула она тёплый воздух, заставивший меня вздрогнуть, и погрузила головку в рот. Я зарычал от убивающего меня удовольствия. Таня всегда прекрасно делала минет, любой не смог бы противиться так безупречно работающим языку и рту. И я был одним из них. В очередной раз возненавидев себя за эти мысли, почувствовал волну жара, обволакивающего моё тело. Таня ускоряла и замедляла темп, пока я извивался под ней, не способный сделать хоть что-то, каждый раз ощущая, как металл сковывает мои руки и ноги. Я ненавидел себя за то, что получал удовольствие от её губ, плотно сжимающих мою плоть, её пальцев, резко и сильно работающих надо мной, её горячего дыхания, приближающего меня всё ближе к краю. Не в силах бороться с инстинктами, я приподнимал бёдра навстречу её рту, когда она в очередной раз погружала всю длину моего члена в рот, чувствуя наслаждение и отвращение одновременно. Я застонал, и новая огненная волна прошлась по всему телу, растворяясь приятным покалыванием в конечностях, когда резко кончил ей в горло. Таня вытерла рот тыльной стороной ладони и, приподнявшись на коленях, начала медленно подползать ближе к лицу. Я внимательно следил за её действиями, вдруг вспомнив об ощущении угрозы, исходившей от неё, как только она вошла в комнату. Облизнув покрасневшие губы, она скривилась в хищной ухмылке, и, опустившись на мой живот, тихо прошептала:

- Идеальный во всём. Я безумно рада, что мы вместе, - я молчал, ощущая сейчас сильное напряжение во всём теле.

- Скажи мне, котёночек, эта маленькая шлюшка тебе больше не звонила? – её карие, крошечные глазки-пуговки вдруг стали очень серьёзными, мерцая холодным блеском. Едва сдержавшись, чтобы не скинуть её с себя, я тихо ответил:

- Таня, мы уже обсуждали это.

Яркие картинки недельной давности вдруг воссоздались в моём сознании. Бесконечное множество пропущенных звонков от Беллы, на которые я так боялся отвечать. Миллион вопросов крутился в моей голове. Что я мог сказать ей тогда? Попытался передать всё в письмах. Но что значили эти ничтожные клочки бумаги? Как объяснить свой поступок, которому я бы и сам никогда не смог найти оправдания. Я поступил как последний трус, просто уехал, оставил её наедине со своими мыслями и разбитым сердцем. Я был виновен в каждой слезинке, которую она проронила при мне или в моё отсутствие… Не важно. Я никогда бы не смог простить себя за это, и успокаивался лишь той мыслью, что реакция Беллы была мне на руку, чтобы убедить Таню в искренности своих намерений в отношении неё и хэппи-энда, который нарисовала себе в голове эта тощая сучка. Я тупо смотрел на вибрирующий телефон, слушая раздирающий мою душу рингтон, который Белла сама поставила, не раздумывая и секунды. Это была та самая «American woman» в исполнении Ленни, ставшая теперь одновременно моим собственным гимном сердца и звуком, всё больше погружающим меня в бездну. Но Таня быстро решила эту проблему, отключив телефон и выкинув старую сим-карту в окно поезда, пока мы добирались до её дома на побережье Средиземного моря.

- Я знаю, но мне интересно, она больше не пыталась с тобой связаться? – прервав мои воспоминания, спросила Таня, приподнимая бровь и чуть наклоняясь ко мне.

- А если бы попыталась? – прорычал я, сопротивляясь из последних сил.

- Этого не будет. Я не отдам тебя ей, - прошипела она, доставая из-за спины то, что так долго не давало мне покоя.

- Твоё прекрасное лицо и тело – это всё, что может её привлекать, - задумчиво проговорила она, прикасаясь холодным, плоским лезвием ножа к моей щеке. Конечно, для этой недалёкой девки не было ничего святого и более значимого, чем моя красота, ставшая для меня проклятьем. И теперь я чётко осознавал это. Резко дёрнув головой в сторону, я обжёг Таню взглядом, преисполненным ненависти, начал извиваться, насколько это позволяли крепкие цепи наручников, пытаясь скинуть её с себя. Грубо схватив меня за лицо, она с силой надавила ногтями на щеки, фиксируя голову и вдавливая её в подушку, приложила нож к моей левой скуле.

- Тшшш, не шевелись, котёночек, а то я могу тебя поранить, - проурчала она, сильнее нажимая на лезвие, и я почувствовал, что если дёрнусь хотя бы на миллиметр, острый нож непременно порежет кожу.

- Ты никогда не будешь её! Слышишь? - проорала она мне в лицо, всё ещё держа нож в опасном положении. Таня не решалась сделать следующий шаг, как и любая другая женщина, любуясь моей красотой, и в подтверждение этим догадкам секундное колебание и замешательство отразились в её взгляде.

- Ты мой, Эдвард. Всегда будешь со мной, потому что мы любим друг друга и всегда будем. И она навсегда исчезнет из нашей жизни, - спокойней проговорила Таня, двигаясь кончиком лезвия вниз по моей щеке, шее и останавливаясь у яремной впадины. Аккуратно проведя вдоль ключицы, она спустилась к моей груди, заворожено наблюдая за своими действиями. Чувство власти и превосходства не на шутку возбуждали её, и этот шанс я не мог упустить, ведь кто знает, на что она была готова ради того, чтобы навсегда разлучить нас с Беллой. Изо всех сил сдерживая переполняющие меня гнев и ярость, я резко вдохнул, закрыв глаза, и затем быстро открыл их, одарив её самым вожделенным взглядом, на который только был способен.

- Таня, я хочу тебя! Пожалуйста, освободи меня. Я хочу трахнуть тебя сейчас же – страстно, грубо и безумно, - простонал я, а хриплость, появившаяся из-за ярости, придала нужный эффект. Её глаза потемнели, опасно засверкав, и, помедлив секунду, она отбросила нож на простыни и обрушилась страстными поцелуями на мои губы, параллельно ища на прикроватной тумбочке ключ к моему спасению. Я старался успевать за её бешеным ритмом грубых, жадных поцелуев, тяжело дыша и стараясь играть свою роль правдоподобно. Я почувствовал привкус крови во рту, поняв, что этой сучке всё-таки удалось поранить меня. Главное освободиться… Таня отстранилась, нетерпеливо теребя наручники, и я облегчённо выдохнул, услышав спасительный щелчок сначала на руках, а затем и на ногах. Она вернулась ко мне, желая продолжить начатое, когда я быстро поднялся с постели, забирая острый нож с простыней и отбрасывая его в угол комнаты. Девушка приблизилась ко мне, пытаясь заключить моё лицо в своих ладонях, когда я налету поймал её руку и сильно сжал.

- Никогда. Больше. Не. Смей. Мне. Угрожать, - проревел я, прожигая её взглядом.

- Но я думала, что мы займёмся любовью сейчас, - прохныкала она, пытаясь вывернуться из моей хватки. Сильнее сжав её запястье, и теперь точно причиняя ей боль своими грубыми действиями, всё ещё борясь со сбившимся от ярости дыханием, я проговорил:

- Нет никакой любви, Таня. И я повторю это последний раз для тебя. Если ты попытаешься ещё хотя бы раз угрожать мне… - неосознанно сделав паузу, я задумался на секунду, убеждаясь в искренности своих слов.

- Клянусь, я убью тебя, - со всей серьёзностью сказал я, освобождая девушку из тисков и небрежно отталкивая её дальше от себя.

- Эдвард, пожалуйста. Я же так люблю тебя, - простонала Таня, безвольно падая на край кровати и обхватывая себя руками. Просто прекрасно, теперь она пыталась давить на жалость. Что угодно, но этот номер никогда не действовал на меня должным образом.

- Мне пора собираться на работу, - бесцветно проговорил я, и, прежде чем выйти из комнаты, поднял блестящий кухонный нож, которым Таня чуть не вспорола моё лицо.

- Я жду тебя к семи, - прохныкала девушка мне вслед, обречённо падая на кровать.

Она совершила огромную ошибку, когда решила приковать меня наручниками. Пожалуй, это стало последней каплей в переполненной чаше моего самообладания. Всю неделю я старался играть по её правилам, полностью подчиняясь всем прихотям, не позволяя и тени сомнения поселиться в её душе. Я саморазрушался, жертвуя собой ради того, чтобы в итоге суметь накопать информацию на неё, потратил неделю на то, чтобы полностью усыпить её бдительность, наладил контакты с некоторыми заинтересованными людьми, договорился о встречах, новые крупные сделки уже замаячили на горизонте. Таня видела всё это и считала, что я полностью погрузился в рабочий процесс, забыв о том, кто я есть… Кем я стал… Кем меня сделала моя Белла… И я уже было начал забывать это, теряясь в пространстве между реальностью и вымыслом. Но так было до сегодняшнего дня. Лезвие ножа будто вытащило меня на поверхность, выдирая из той прострации, в которую я собственноручно себя упрятал. Пришло время действовать, а судя по этой выходке, теперь на счету был каждый час, каждый день, каждая ночь. Твою мать, теперь я боялся даже засыпать, не уверенный в том, что смогу проснуться утром.

- Я приеду, - на ходу бросил я, изо всех сил подавляя рвущееся из груди рычание, закрывая дверь ванной. Я ненавидел то, что она так контролировала меня и была абсолютно уверена в том, что всё в порядке. Её наивность порой выбивала почву из-под ног, решив, что вправе распоряжаться мной, она с лёгкостью пользовалась этим. Но как бы мне не хотелось отделаться от неё прямо сейчас, я не мог себе этого позволить по ряду причин. Жалкие несколько дней, которые мне предстояло провести с ней, не имели никакого значения, когда я представлял, что после всех мучений меня ожидает приятная и такая желанная расправа. Я поставил все, что имел, на ту информацию, которую мне предстояло узнать. Моя свобода, мой дом, где меня непременно должна была ожидать Белла. Сердце вдруг полоснула резкая, дикая боль. Неуверенность в том, что моя девочка дождётся моего возвращения, свалилась внезапно, придавливая всем своим многотонным грузом. В глазах потемнело, и пришлось опереться рукой о стену, чтобы не потерять равновесие. Сделав несколько глубоких вдохов, я посмотрел на своё отражение. Измученное, исхудавшее лицо с тёмными кругами под глазами красноречиво сообщало о том дерьме, в которое мне посчастливилось угодить. Ополоснув лицо ледяной водой, я решил, что пока не буду думать о возможном или невозможном будущем рядом с Беллой, сконцентрировавшись на насущных проблемах. Ведь, в конце концов, именно от исхода этой сверхсекретной операции по освобождению от Тани и её грязного шантажа без преувеличения зависела моя жизнь.

Надев классический светлый костюм, я достал из кейса сложенный пополам лист бумаги и ещё раз прочитал адрес места встречи со связующим человеком в Италии. Я ждал слишком долго, и теперь должен был действовать решительней, итак затянув с тем, чтобы осуществить свою основную задачу, ради которой собственно и приехал сюда… Ради которой осмелился оставить единственного человека, которого люблю.

Для начала, я должен был увидеться с потенциальными партнёрами, о встрече с которыми договорился заранее. Находясь в Италии, я должен был максимально продуктивно использовать время и свою маскировку, которая пока что работала без перебоев, если не считать сегодняшнего утра, вспомнив о котором поёжился. Я гнал прочь мысли о неадекватных действиях Тани, боясь даже предположить, на что ещё была способна эта дьяволица.

***

Встретившись с инвесторами в одном из шикарнейших ресторанов в центре Рима, я решил временно приостановить свою деятельность по расширению и привлечению партнёров к корпорации Калленов, увидев в ежедневнике больше десятка заметок о перспективных контрактах. Теперь мне предстояла долгая дорога на поезде до места назначения. Полуденное солнце обжигало, а значит, у меня было не так много времени, чтобы незаметно для Тани провести самую важную встречу из всех, которые были запланированы здесь. Выйдя на вокзале небольшого городка Моннаресе северо-восточней Рима, я поймал такси и, объяснившись на идеальном итальянском, за что спасибо колледжу и моему пытливому уму, отправился по указанному адресу.

Невысокий парень со смуглой бархатной кожей и бегающими глазами, переминаясь с ноги на ногу и постоянно нервно поправляя шляпу с узкими полями, ожидал меня на пересечении двух живописных улочек города.

- Франческо? – осведомился я, вкрадчиво заглядывая в глаза.

- Эдвард, - утвердительно сказал он, скрещивая руки на груди. - Я буду говорить медленно, чтобы ты смог услышать всё. Но ничего не записывай. Колин предупредил меня о том, что твоя девка может быть слишком предусмотрительной, - начал он с явным южным акцентом, намекая на то, что Таня могла установить за мной слежку. Пренебрежительная ухмылка, появившаяся на лице в ответ на такой комментарий, быстро рассеялась, как только я понял, что его слова были не так уж и абсурдны. Ещё вчера, я бы ни за что не подумал о том, что она сможет угрожать мне, приставив нож к горлу. Твою мать, как же хочется избавиться от неё!

- В городе Неаполь, что находится южнее этого места, было найдено тело молодого мужчины лет двадцати пяти – тридцати. Вскрытие показало, что он умер от передозировки наркотиков, в составе которых была смертельная доза радиоизотопов*.

- Ты хочешь сказать, что его отравили? – спокойно спросил я, вспоминая курс химии в колледже и виды ядов, вызывающих летальный исход.

- Постой, но зачем ты рассказываешь мне об этом? Какое оно имеет отношение к делу? – тряхнув головой, опомнился я, задавая вполне логичный вопрос. Смерть – это всегда очень трагично и печально, но я не мог понять, какие образом это было связано с моим внутренним расследованием.

- Самое прямое, - снисходительно улыбнувшись, проговорил парень и, кивнув, продолжил.

- Этот вид изотопов производится лишь в двух местах во всём мире – в НАТО* и в секретных лабораториях мистера Гаррета Денали в Токио, - повисла долгая пауза, пока я пытался соединить элементарные вещи. Неожиданная новость лишила меня способности соображать быстро. Это была великолепная возможность уличить в чём-то отца Тани. Теперь я рассматривал другие варианты развития событий, поспешно продумывая возможные ходы, будто вырабатывая стратегию атаки врага. Даже если бы она рассказала отцу свою печальную историю, я мог бы пригрозить Гаррету подобной информацией и заставить его навсегда замолчать. Я всегда немного побаивался этого парня, но был готов пойти на такой шаг ради того, чтобы избавиться от его ненормальной дочки и наконец-то обрести свободу.

- И, конечно же, НАТО здесь не причём, - я утвердительно кивнул, когда голос вернулся ко мне.

- Полагаю, что тебе следует зацепиться за это и узнать больше, - всматриваясь в мои глаза, настаивал собеседник.

- К сожалению, это пока всё, что нам удалось узнать. Пришлось задействовать связи по всему миру и подключить кое-кого из министерства обороны США, - он пожал плечами, пряча руки в карманы.

- Хорошо… - задумчиво проговорил я, мысленно находясь уже далеко отсюда.

Волна воодушевления внезапно охватила моё тело, пробегаясь радостной дрожью до кончиков пальцев. Пусть у меня и не было компромата именно на Таню, однако, я мог воспользоваться этим, чтобы избавить себя от возможных проблем с законом, которые бы непременно организовал мне её папаша. Любимая моя, мы скоро будем вместе! Я ликовал, понимая, что удача благоволит мне, и практически ощущая в воздухе флюиды счастья, возрождающего моё сердце из пепла. Чёрт, я решил восстать против самого Гаррета Денали. Нервное состояние паники и радости не позволяло мне сейчас рассуждать адекватно, перемешав все мысли в голове. Постоянно сменяющие друг друга радость и ликование на страх и неуверенность грозились перерасти во внутреннюю истерику, усмехнувшись абсурдности ситуации, я вдруг опомнился:

- Имя. Как зовут того погибшего парня?

- Александер Поттери, - медленно проговорил итальянец, давая мне время, чтобы запомнить имя, от которого теперь зависело очень многое.

(Белла)

- Белла… - тихий голос Эсми заставил меня вздрогнуть. Медленно обернувшись, я виновато посмотрела ей в глаза. Что могла себе надумать эта святая женщина после моего бестактного появления у неё на пороге? Почувствовав жар пылающих щёк, быстро отвела взгляд, наблюдая за тонкой струйкой воды в небольшом фонтанчике.

- Я так и знала, что Карлайл забудет, - усмехнулась женщина, выходя в холл.

- Простите? – я недоумённо посмотрела на неё, пытаясь понять о чём она.

- Я попросила мужа, чтобы он сказал тебе зайти ко мне сегодня, - начала она, и вместе с тем осознание реальности их вчерашнего разговора постепенно приходило ко мне, зажигая ещё больше искр надежды в моём сознании. Я пожала плечами.

- Мужчины… Можно положиться только на себя, правда? – тепло улыбнувшись мне, Эсми подошла совсем близко и осторожно взяла под локоть. И как я не смогла заметить, что она уже стояла рядом?

- Зайди, пожалуйста, милая. У меня кое-что есть для тебя, - я хотела было начать сопротивляться, уж очень дискомфортно ощущала себя в её присутствии из-за вчерашней выходки, но уверенный и решительный блеск в её глазах в секунду переубедил меня.

- Почему бы и нет, - смущённо улыбнувшись, я проследовала за ней в дом. Остановившись на пороге, сложила руки в замок, ожидая её дальнейших действий. Всё ещё ощущала себя немного не в своей тарелке в этом светлом доме, кардинально отличающемся от нашей с Эдвардом холодной квартиры.

- Давай пройдём в мой кабинет, - я пошла за Эсми, указавшей рукой в нужном направлении. Она нетерпеливо перебирала пальцами волосы, и, казалось, хотела скорее перейти к делу, даже не предложив чай, смутив меня таким странным поведением всегда приветливой женщины. Я была заинтересована в том, чтобы поскорее избавиться от её испытывающего, глубокого взгляда, так напоминающего глаза Эдварда, и уединиться со своими собственными мыслями и планами относительно того, как спасти любимого. Взяв стакан с водой, оставленный на кофейном столике, Эсми пропустила меня вперёд.

Открыв двери, я попала в настоящую творческую атмосферу. Мастерская Эсми - никак иначе нельзя назвать это удивительное помещение, оно не было похоже ни на один из тех рабочих кабинетов, которые я всегда представляла себе. Многочисленные замысловатые фигурки из глины, дерева и каких-то других материалов стояли практически в каждом свободном уголке этой комнаты, в середине которой возвышался массивный станок для работы с деревом. Но, несмотря на царивший хаос в мастерской, здесь было очень уютно. Приятная, светлая обстановка, творческий беспорядок и едва осязаемый горьковатый запах древесины располагали к милой беседе и тёплым, дружеским объятиям.

- Белла… - выдохнула она, направляясь в угол комнаты, оставляя стакан с водой на небольшой тумбочке рядом с диваном, - после нашего вчерашнего разговора, я решила, что пришло время тебе узнать… - на секунду присев на корточки, Эсми выудила несколько листков бумаги из сейфа, на котором стояла абстрактная конструкция переплетающихся прутьев и железок. Я закусила губу, смущённо покосившись на свёрток в её руках, - …вот об этом, - многозначительно посмотрев на меня, она встала и протянула мне сложенные пополам листы. Раскрыв их, я несколько минут изучала текст, пытаясь понять смысл напечатанных строк. Это были результаты…

- Эсми, я не понимаю, что это, в смысле, зачем мне это? – тряхнув головой, я растеряно посмотрела на неё.

- Возможно, Эдвард рассказывал тебе о том, кем я работаю? - начала женщина, аккуратно подводя меня к дивану в углу комнаты.

- Кажется, нет, - смутилась я, присаживаясь на край.

- Я работаю в детской городской поликлинике педиатром. Конечно же, у меня есть много знакомых медиков, хорошие связи, особенно в медицине, всегда были очень полезной вещью. Моя подруга Кармен работает в одной из частных клиник Нью-Йорка. Это лучшее учреждение во всём городе, и то, что Таня обратилась именно к ней – это великое счастье для нас, - она на секунду запнулась, обращая свой взгляд на дрожащие листы в моих руках.

- Ты понимаешь, что это за бумаги, Белла?

- Кажется, да. Это… это…

- Это результаты анализа на отцовство не рождённого ребёнка Тани, - закончила за меня фразу Эсми одновременно с тем, как слеза скатилась с моей щеки.

- Вы знали об этом с самого начала? – пересилив спазмы, схватывающие горло, прошептала я. Конечно, я рассказала ей Танину историю от начала и до конца, не утаив и не приукрасив, ровно столько, сколько знала сама.