HarabanaR hait ek erilaR runoR waritu 1 часть

DagastiR runo faihido

«...Дагастиз руны начертал»

Надпись из Ярсберга (Швеция, середина V века):

harabanaR hait ek erilaR runoR waritu

«Храбнар называюсь, я, эрилъ, вырезаю руны»

...Традиционное ныне толкование слова руна устоялось еще в конце прошлого столетия. Германское слово runa, rune, обозначающее литеру рунического пись­ма, связывается с готским rûna — «тайна» (это слово встречается в готском переводе Библии VI века) и с др.-нем. глаголом rûnen (совр. нем. raunen) в значении «шептать». Некое разнообразие в трак­товку слова руна внес Найджел Пенник, указавший на его несевероевропейские параллели: др.-кельт. run, ср.-валл. rhin со значением «шепот», «шептать»; совр. ирл. run «тайна»; шотл.-гэльск. run «жребий».

Предположительно, существуют и сла­вянские параллели термина «руна», суще­ствование которых впервые было отмечено еще в начале XX столетия Д. Жунковичем. Эти возможные параллели связаны с глаго­лом ранить/рунить (т.е. осуществлять надрез, вырезать). Любопытно, что, смотря на вопрос с совершенно другой стороны, к выводу, косвенно подтверждающему гипо­тезу Жунковича, пришли Р. Моррис и Э. Антонсен, предложившие в 1989 году новую этимологию и связавшие др.-исл. rún с индоевропейским корнем, имеющим значение «царапать», «делать насечки» (ср. нем. ritzen, «царапать»).

Руническое письмо

Руническое письмо в Традиции само по себе считается искус­ством, и искусством сакральным. Это связано, разумеется, и с сакральностью собственно рунических знаков, но нельзя забывать и о том, что в глубокой древности любое искусство письма почита­лось магическим.

Руническое письмо относится к группе алфавитных письмен­ностей, т.е. таких письменностей, в которых каждый знак пере­дает некоторый звук. Как алфавитное письмо оно имеет ряд характерных особенностей, отличающих его от привычного нам кириллического или латинского письма. Эти особенности мы сей­час и рассмотрим.

Прежде всего, следует сказать, что руническое письмо допуска­ет следование знаков как слева направо (правое письмо), так и справа налево (левое письмо). При этом руны всегда разворачива­ются по направлению следования знаков; таким образом, при правом письме руны будут иметь привычный нам вид, но при письме левом они будут зеркально отраженными (см. рис.).

Такие «перевернутые» руны называют иногда вэнд-рунами. Это может показаться необычным, но традиция разворачивать руны по направлению письма имеет большой магический смысл — при этом руны всегда смотрят вперед по ходу надписи.

Другой особенностью рунического письма является широкое использование так называемого бустрофедона в длинных надпи­сях, что также резко отличает руническое письмо от современно­го. При письме бустрофедоном вся надпись, какую бы длину она ни имела, оказывается выполненной одной строкой — и в этом также есть определенный магический смысл. Достигается сохра­нение неразрывности надписи одним из двух способов. Первый из них (бустрофедон в собственном смысле слова) состоит в том, что надпись, дойдя до края, отведенного для нее пространства, разво­рачивается и, не прерываясь, идет обратно «вверх ногами». Такой бустрофедон, как и обычные однострочные надписи, может быть, разумеется, как левым, так и правым. Второй способ заключается в чередовании правого и левого письма таким образом, что надпись идет, например, правым письмом от левого края к правому, а в следующей строке разворачи­вается и идет обратно уже левым письмом и тд.

Нужно отметить и отсут­ствие пробелов в руническом письме. В большинстве случа­ев вся надпись выполняется слитно, без разбиения на слова. В некоторых случаях отдель­ные предложения или смыс­ловые части надписи при необходимости разделяются специальными знаками, пред­ставляющими собой одну или несколько точек.

В процессе развития руни­ческого Искусства было раз­работано немало специаль­ных систем рунического письма, применявшихся в качестве тайнописи, в маги­ческих целях или просто для сокращения пространства, занимаемого надписью. Рас­шифровать надпись, сделан­ную рунами в одной из подоб­ных систем, не владея ключом к ней или, по меньшей мере, не зная приблизительно ее содержания, очень непросто.

Одним из результатов подобных экспериментов магов стала традиция исполь­зования вязаных рун, т.е. написания двух или несколь­ких рун таким образом, чтобы определенные их элементы (как правило, вертикальная черта) совпадали. Например, в оригинале надписи на камне Водурида использованы совмещенные руны, несущие звуки da и ha. Неприятная сторона этой традиции заключается в том, что даже в простейших вариантах некоторые знаки могут быть прочитаны двояко (например, wR и rR записываются одним знаком), не гово­ря уже о том, что порядок следования звуков почти всегда неуста­новим (например, aR=Ra, wR=Rw, ne=en и тд.).

Нередко маги, работающие в технике вязаных рун, не ограни­чивались простыми комбинациями из пары рун. В таких случаях возникали рунические надписи, каждый знак которых представ­ляет собой вязь из нескольких рун. Чтение таких рунических тек­стов весьма затруднительно; часто их авторы и не стремились сохранить «читаемость» надписи — для магического воздействия это совершенно не существенно.

Другой техникой рунической тайнописи является примене­ние зеркальных рун, то есть рун, симметрично удвоенных относительно горизонтальной или вертикальной оси (стержня). Зеркальные руны, надо сказать, применялись не только как средство простейшей тайнописи, но и как способ усиления магического воздействия рун. Считается, и, вероятно, небезо­сновательно, что руна, начертанная дважды или трижды, дей­ствует эффективнее, нежели одиночная, а надпись, выполнен­ная зеркальными рунами, оказывается, как нетрудно заметить, начертанной дважды.

Отмечу, что обе описанные техники могут применяться одно­временно, и знаки таких надписей совершенно неудобочитаемы для непосвященного. Вместе с тем, такой подход позволяет созда­вать ёмкие активные (в магическом смысле) комбинации рун — например, зашифровывать в одном знаке рунические сакральные слова.

Наконец, нужно упомянуть и о том, что во многих надписях, в том числе выполненных Младшими рунами, встречается — поми­мо всего прочего — употребление Старших рун Футарка в каче­стве идеографических символов. Так, например, в Стентофленской надписи есть строка, переводимая как «Хатуволафор дал...» и замыкаемая рунойj, Йер.

Здесь старшая руна Йер должна читать­ся не как звук j, но как понятие — «урожай», «урожайный год».

Из средневековых трактатов и древних надписей нам известно и несколько других техник рунической тайнописи, основанных на совершенно иных принципах и используемых как в целях сокры­тия смысла текста, так и в магических целях. Но к этим техникам мы вернемся, когда будем говорить о сложных рунических тек­стах и заклинаниях

* * *

Следует отметить, что использование рунического письма не ограничивалось сугубо сакральными (амулеты и др.) и мемориаль­ными (памятные камни) целями. Саги и эддические тексты содер­жат немало примеров использования рун для передачи важных сообщений. Так, Сага о Грегтире содержит эпизод, в котором Греттир выслеживает и убивает великаншу, принесшую смерть многим людям. Обнаружив в ее пещере кости убитых ею людей, Греттир приносит их в церковь, где оставляет и деревянный посох с вырезанными на нем рунами, повествующими о случившемся. Пришедший наутро священник читает послание Греттира и узна­ет все, что тот хотел ему сообщить.

В относительно позднее время руны использовались и для письма на пергаменте. Сохранился, например, свод законов Сконе (одна из провинций Дании), датируемый примерно 1300 годом и называемый сейчас Codex Runicus — именно в связи с тем, что его текст записан рунами. Любопытно, что этот манускрипт содер­жит (на последней своей странице) древнейшую скандинавскую нотную запись музыкального фрагмента, сделанную, вероятно, позднее основного текста.

Руны как знаки силы

Как уже говорилось, повсюду в местах своего распространения руны воспринимались как священные символы, обладающие магической силой. Некоторые рунические надписи прямо говорят об этом: шведские надписи из Нолебю (VI век), из Спарлёсы (рубеж VIII—IX веков) и другие. Так, надпись на камне из Нолебю начинается следующим образом:

Runo fahi ragina kudo...

Перевод начала надписи: «[Я] начертал руны, происходящие от Сил...» Этимологически, использованный здесь термин ragina (позднее в скандинавских языках — reginn, rogn) означает имен­но «сила», но использовался в Традиции для обозначения богов. Таким образом, перед нами древнее свидетельство самого носите­ля рунического искусства о его видении значения рун.

Вообще, существует множество самых разных указаний на руны как на священные и магические символы — и среди дан­ных археологии, и в скандинавских этнографических материа­лах, и, разумеется, в древних текстах. Нет смысла собирать все многообразие таких указаний в этом разделе (тем более что вопросу о магии рун посвящена в конечном итоге вся эта книга), но привести несколько примеров для знакомства стоит.

Возможно, первым человеком, владевшим магией рун, — человеком мифа, конечно, — следует считать Кона юного, внука бога Рига (Хеймдалля), мифологического прародителя скандинавских властителей. «Песнь о Риге» (Старшая Эдда) говорит о нем так[3]:

Кон юный ведал

волшебные руны,

целебные руны,

могучие руны;

мог он родильницам

в родах помочь,

мечи затупить,

успокоить море.

Знал птичий язык,

огонь усмирял,

дух усыплял,

тоску разгонял он;

восьмерым он по силе

своей был равен.

Песнь о Риге, 43—44

Другой пример, который стоит привести, связан с именем величайшего исландского скальда Эгиля Скаллагримссона (X век). Согласно Саге об Эгиле, оказавшись однажды вместе со своими людьми в гостях, Эгиль увидел больную истощенную женщину, лежащую в доме, и спросил о ней у хозяина. Тот отве­тил скальду, что это его дочь, у которой уже давно сильная лихо­радка, и спросил в свою очередь, не может ли Эгиль чем-либо помочь.

Тогда Эгиль поговорил с больной, потом попросил приподнять ее со скамьи и подстелить ей чистые одежды. Затем он обшарил то место, на котором она лежала, и нашел там китовый ус, на кото­ром были вырезаны руны. Эгиль прочел их, соскоблил и бросил в огонь.

После этого он сказал вису, первые строки которой часто цити­руют (а потом столь же часто забывают):

Рун не должен резать

Тот, кто в них не смыслит.

В непонятных знаках

Всякий может сбиться.

Десять знаков тайных

Я прочел и знаю,

Что они причина

Хвори этой долгой.

После этого Эгиль вырезал другие руны и положил их под подушку больной. «Ей показалось, будто она проснулась ото сна, и она сказала, что теперь здорова, хотя и совсем без сил. Ее отец и мать очень обрадовались».

Та же исландская Сага об Эгиле содержит и другой — столь же классический — пример использования рун как волшебных зна­ков. Некогда Эгиль Скаллагримссон был в гостях у конунга Эрика и его супруги Гуннхильд. По некоторым причинам Гуннхильд и один из присутствовавших мркчин по имени Бард разозлились на Эгиля и решили отравить его. Они подмешали яд в рог с брагой и дали служанке, а та поднесла рог Эгилю и предложила ему выпить.

«Но Эгиль взял нож и воткнул его себе в ладонь. Потом он принял рог, вырезал на нем руны и окрасил их своей кровью. Он сказал:

Руны на роге режу,

Кровь их моя окрасит.

Рунами каждое слово

Врезано будет крепко.

Брагу девы веселой

Выпью, коль захочу я.

Только на пользу ль будет

Брага, что Бард мне налил?

Рог разлетелся на куски, а напиток пролился на солому».

Конкретные указания на практическое использование магии рун содержатся, например, в эддической песни «Речи Сигрдривы», где разбуженная героем (Сигурдом) от колдовского сна валькирия передает тому священные знания:

Руны победы,

коль ты к ней стремишься,

вырежи их на меча рукояти

и дважды пометь имен

именем Тюра!

Руны пива

познай, чтоб обман

тебе не был страшен!

Нанеси их на рог,

на руке начертай, —

руну Науд — на ногте.

Речи Сигрдривы, 6—7

Здесь упоминаются две конкретные руны Футарка: Тейваз, руна Тюра, и Науд. Собственно, именно использование отдель­ных рун, рун как таковых (а не их комбинаций), и является, несо­мненно, наиболее древней и распространенной ветвью руниче­ской магии. Суть искусства применения отдельных рун заключа­ется в том, что каждая руна, будучи начертана, оказывает опреде­ленное воздействие на мир. Чертили руны на чем угодно. В случае опасности можно, например, начертить руну защиты — руну Альгиз — просто в воздухе перед собой. Каждый знак рунического строя представляет собой магический символ, который может быть употреблен в тех или иных целях при изготовлении магиче­ского предмета или для придания предмету обыденному необхо­димых волшебных качеств.

Известно немало археологических примеров такого приме­нения рун. Так на наконечнике копья англо-саксонской работы, найденном в Холборо (Англия) и датируемом VI веком, выграви­рована руна Тюра — Тейваз, в полном соответствии с «Речами Сигрдривы». Еще более древние подобные памятники были обнаружены при раскопках в Нидамском болоте, где были погребены четыре скандинавских корабля. На борту одного из них было найдено более сотни обоюдоострых мечей с деревянными рукоятями, покрытыми серебром, брон­зой или костью. Там же было найдено около полутысячи наконечников копий и стрел, древ­ки многих из которых несли руны Тейваз и Альгиз. Захоронение датируется примерно рубежом III и IV веков.

Разумеется, применение рунических зна­ков не ограничивается теми областями, где эти знаки использовались как литеры алфа­витного письма. Пример тому — довольно многочисленные древние кельтские и славянские амулеты, на которых начертаны руниче­ские или близкие к ним символы. Это не может вызвать удивления, если вспомнить о том, что сами по себе знаки, вошедшие в раннесредневековые рунические алфавиты, на несколько тысячелетий старше любой извест­ной системы письма.

Интересно, что в относительно поздние вре­мена, уже после распространения латинского алфавита, нередки примеры включения отдель­ных, обособленных Старших рун в надписи, выполненные латиницей. Цель такого смеше­ния латинских и рунических литер очевидна — сделать несущий руны текст осмысленной фра­зой и избежать, тем не менее, «гашения рун»

друг другом или возникновения их комбинации с непредсказуемым действием. Во многих случаях чем меньше в надписи активных рун, тем чётче и направленнее их дей­ствие; отсюда и идея — выполнить саму надпись латиницей, сохранив лишь необходимые для магии руны. Таковы англосаксонская надпись из Честер-ле-Стрит, где в имени Эдмунд сохранены две руны (Манназ и Науд), или надпись на известном ланкаширском волшебном кольце, где рун сохранено несколько больше.

Отметим также, что аналогичная традиция существовала и в отношении включения отдельных Старших рун в младшерунические тексты.

Владыка рун

Мы уже говорили, что знаки Футарка восходят к еще более древним европейским алфавитам и неалфавитным магическим символам.

Но — это верно только в отношении самих знаков.

Футарк как магическая система — а он является таковой — имеет другое происхождение.

Этому вопросу посвящено несколько строф в эддических «Речах Высокого» (т.е. самого Одина), которые, как полагают исследователи, являются более древним, чем остальной текст «Речей», фрагментом культовой поэзии:

Знаю, висел я

в ветвях на ветру

девять долгих ночей,

пронзенный копьем,

посвященный Одину,

в жертву себе же,

на дереве том,

чьи корни сокрыты

в недрах неведомых.

Никто не питал,

никто не поил меня,

взирал я на землю,

поднял я руны,

стеная, их поднял, —

и с дерева рухнул

Речи Высокого, 138—139

Возможно эти строфы из «Речей Высокого» — одни из важ­нейших в Старшей Эдде, хотя, конечно, сравнивать «важность» сакральных текстов — занятие бессмысленное. В них сосредото­чено и понимание настоящего происхождения рун как магиче­ской системы, и определенные ключи к работе с рунами, кото­рые открываются после размышлений и опытов, и даже некие глобальные характеристики северной идеологии в целом. Стремясь постигнуть руны, к этим строфам придется возвра­щаться, возвращаться неоднократно, — и каждый раз открывать что-то новое...

...Подходя формально, происхождение рун, как его видит Северная Традиция, можно описать «в двух строках». Бог Один принес себя в жертву себе самому, пронзив себя копьем на Древе Мира — священном ясене Иггдрасиль, — и, проведя в таком состоянии девять дней и девять ночей, обрел знание рун как маги­ческой системы, превратив, таким образом, известные с древней­ших времен символы в сложный и могущественный магический инструмент. Собственно, это все. И все это, собственно, — правда. Только очень узкая. Формальная, как я уже и отметил.

А формального подхода в вопросах, относящихся к сакральной Традиции, разумеется, недостаточно.

* * *

О жертвоприношении Одина не раз писались целые тракта­ты — и научные, и традиционалистские, — но мне не хотелось бы превращать в трактат этот раздел. В любом случае, для настоящего понимания этого вопроса чтения как такового недостаточно.

Мы поступим иначе. На карте этой обширнейшей темы (темы для размышлений, поисков и озарений) мы наметим несколько точек — важных, конечно, но не навязывающих никакого мнения о проблеме. В трех соснах, как говорят, можно и заблудиться, но можно, изрядно проплутав, различить сокрытый в их расположе­нии узор...

Сосна первая. Имена Одина

Wodan, id est furor («Один, иже есть экстаз»), — так в своем знаменитом труде охарактеризовал этого бога Адам Бременский (XII век), имея, вероятно, в виду и самого бога, и его имя. Латинское furorимеет весьма широкий спектр значений (вос­торг, ярость, вдохновение, гнев и т.д.), но все они сводятся к характеризации того или иного экстатического состояния. Так же и само имя Один (Водан), восходящее к общегерманской основе wud, wuoth, odh,передающей спектр значений ярость-бешенство-дух, характеризует этого бога как носителя священ­ного безумия, священного экстаза. Средневековые северные тексты изобилуют описаниями священного безумия «поддан­ных» Одина — поэтов-магов, для которых оно становится источ­ником экстатического вдохновения; воинов-берсерков, в состоя­нии экстаза обретающих сверхъестественные физические воз­можности; наконец, пророков, в состоянии священного безумия рассказывающих людям о природе Мира и богов или открываю­щих будущее.

Сосна вторая. Конь Одина

У Одина немало имен, и многие из них, этимологически не связанные с основой odh,тем не менее, возвращают нас к тому же смысловому оттенку, о котором мы только что говорили. Одно из таких имен — Игг, «ужасный». От этого имени, в частности, обра­зовано и имя Мирового Древа в скандинавской Традиции — Иггдрасиль, что в переводе означает «Скакун Игга», т.е. Одина. Но мы помним, что, согласно мифологии, скакун Одина — Слейпнир, восьминогий конь, на котором Всеотец (еще одно имя) путеше­ствует между мирами. А ведь Древо Жизни действительно про­низывает все миры Традиции...

Говоря вообще, ритуальное залезание на дерево — классика шаманских практик, обратитесь ли вы к коренным народам Сибири и Дальнего Востока или к аборигенам совсем уж далеких земель. Дерево, вертикально установленный столб, различные образы «лестницы-на-небеса» весьма характерны для шаманизма, а мотив путешествий между мирами (в том числе — осуществляе­мых с их помощью) вообще является определяющим для шаман­ских культов.

К слову, с этой точки зрения многие связанные с Одином мифы можно рассматривать как «классику» шаманской мифоло­гии. Так, Один спускается в мир мертвых, Хель, чтобы разбудить мертвую Вельву, которая рассказывает ему о судьбах мира (см эддическую песнь «Прорицание Вёльвы»).

Сосна третья. Два Одина?

Итак, мы заговорили о шаманизме. Вот, Большая советская Энциклопедия, например, пишет. «Шаман (эвенкийск. возбужденный, исступленный человек), служитель культа, наделенный способностью вызывать у себя состояние экстаза...»

Ничего не «режет ухо»? «Человек», «служитель культа»?.. Вообще-то мы говорили о боге. Или... уже нет?

Сага об Инглингах, Сага о Вельсунгах, «Деяния датчан» Саксона Грамматика — неполный список древних источников, которые говорят об Одине, как об одном из древних королей. Два древних европейских королевских рода — Скьельдунги и Вельсунги — ведут от него свой род. Должны ли мы предположить, что где-то по ходу разговора перед нами возник совсем другой, второй Один — уже человек? Вообще, это заманчиво. Уже хотя бы потому, что годы его жизни, определяемые — пусть и условно — по назван­ным текстам (первые века нашей эры), действительно совпадают со временем возникновения Футарка. И ещё потому, что это позволило бы объяснить строки «Речей Высокого»:

Знаю, висел я

в ветвях на ветру

девять долгих ночей,

пронзенный копьем,

посвященный Одину...

Однако Традиция диалектична Противоположности в ней далеко не всегда являются альтернативами. Помните, как там, в «Речах Высокого», дальше:

...пронзенный копьем,

посвященный Одину,

в жертву себе же...

И это, к слову, уже не совсем шаманский момент... Совсем не шаманский. Противоположный.

Сосна четвертая. Путь Одина

Ну, и еще одно. Давайте обратим внимание на последние стро­ки из процитированных строф Эдды.

«Поднял я руны...» В других русских переводах можно встретить трактовку «собрал», — суть не меняется. Где именно Один мог собрать, поднимая с земли, руны? Очевидно — на своем пути через миры Иггдрасиля. Но ведь речь явно не идет о деревянных плашках с нанесенными на них руническими знаками. Тогда о чем?

...Сейчас известно несколько подобных рунам систем, называе­мых иногда «замкнутыми ассоциативными системами принци­пов». Один из примеров — Старшие Арканы Таро. Кроме того, можно вспомнить и 22 буквы древнего еврейского алфавита, и 64 гексаграммы китайской Книги Перемен. Понятие «замкнутой системы принципов» употреблено здесь в том смысле, что, пользу­ясь этими и только этими принципами, можно описать любую возможную ситуацию и любой сценарий ее развития...

Так что поднимал Один на своем пути? Ситуации? Возможности? Сценарии развития?

Так вот, Футарк — не набор символов, Футарк — последова­тельность. В конечном итоге — описание Пути, который прошел Один. А значит — и Пути, который лежит перед нами.

Руны найдешь

и постигнешь знаки,

сильнейшие знаки,

крепчайшие знаки,

Хрофт их окрасил,

а создали боги

и Один их вырезал.

Речи Высокого, 142

Мастера рун

Стремясь проникнуть в сущность рунического Искусства, мы не можем не задумываться о людях, которые владели этим Искусством до нас.

Мастера рун назывались в древней Скандинавии эрилями, а в средневековой германской Европе — рунемейстерами. Первые упоминания о них мы встречаем в III—IV веках в надписях на рунических артефактах; последние — в сказочных и околофоль­клорных исландских текстах XVII—XIX веков.

Происхождение слова эриль (рун. erilaR) неоднозначно, но весьма интересно. Еще в начале XX века его пытались связать с этнонимом герулы, обозначающим соответствующее древнегерманское племя. Мне это предложение представляется необосно­ванным, хотя и допустимым. Позднее Линдквист предполагал, что это может быть имя собственное, со временем ставшее нарица­тельным, — тоже допустимо, но очень маловероятно. Некоторые исследователи прямо сопоставляли слово эриль с исландским jarl, «ярл», но такое мнение «в чистом виде» тоже не прижилось.

Наиболее интересным мне представляется высказанное де Фрисом предположение о существовании в древности некоей протолексемы, обозначавшей владыку «в целом» (без разделения на сакральную и социальную роли) и соответствовавшей первой функции в известной индоевропейской божественной триаде Ж. Дюмезиля. В более поздние времена, по мнению де Фриса, эта лексема развилась в два независимых слова: *erla- «светский вла­дыка» (отсюда — jarl) и *erila- «владыка-маг» (отсюда erilaR). Эта гипотеза прекрасно сочетается с диалектичностью образа самого Одина, владыки рун, — одновременно «Бога Князей» и «Бога Магов». Находит она подтверждение и в эддической «Песни о Риге», процитированной выше: Кон юный, о котором идет речь в приведенной цитате (Konr Ungr оригинала), чье имя стало нарицательным для скандинавских властителей (konungr), ста­новится светским повелителем, одновременно выступая и как маг. Отметим, что отца Кона, ставшего первым конунгом, зовут Ярл.

Любопытно, что среди мастеров рун были не только мужчины. Так, в 1979 году в Германии была обнаружена руническая над­пись, перевод которой звучит следующим образом: «Блитгунд руны начертала». Блитгунд — женское имя, и это означает, что в раннем Средневековье были женщины, владевшие руническим Искусством. Свидетельства о том, что немало мудрых женщин Севера обладало знанием рун, предоставляют нам и саги, и эддические тексты. Все в той же Старшей Эдде Сигрдрива, подавая Сигурду рог с питьем мудрости, произносит.

Клену тинга кольчуг

даю я напиток,

исполненный силы

и славы великой;

в нем песни волшбы

и руны целящие,

заклятья благие

и радости руны.

Речи Сигрдривы, 5

Собственно, именно после этого она и произносит свой зна­менитый монолог о магии рун, часть которого была процитиро­вана в предыдущем разделе, и который уже в наше время стал источником дебатов о «Футарках Сигрдривы», «группах руниче­ской магии» и т.д.

Наивысший расцвет мастера рун переживали в ранний — классический — период рунического Искусства, когда использова­ние Старших рун было повсеместным. Многие из надписей, выполненных Футарком, сохраняют для нас не только термин, применявшийся в те времена для обозначения мага, владеющего рунами, — эриль — но и имена этих магов. Это — время безраз­дельного господства Традиции. Я уже упоминал, что тогда, в тече­ние более чем полутысячелетия, сохранялся не только внешний вид рунических символов, но даже формальный язык составления рунических надписей. Это — время, когда каждый мастер рун считал необходимым, составляя более или менее сложное закли­нание, запечатлеть в нем свое имя — ибо принимал на себя лич­ную ответственность за то, что случится с трупом, лежащим под данным камнем, или с человеком, носящим данный амулет. Интересно, что при этом действующим заклинанием могла слу­жить и просто сама надпись, содержащая имя мастера рун: Я, такой-то, руны начертал...

Ситуация начала меняться одновременно с вытеснением Футарка Младшими рунами. Если говорить более корректно, — это были последствия единого процесса: деградации Традиции. Руны древности заменялись упрощенными, более удобными для бытового письма Младшими рунами; эрилей сменяли мастера рун, не оставившие нам своих имен в бесчисленных поздних над­писях на камнях.