Человек и природа в прошлом и настоящем

Среди ряда ученых до сих пор бытует мнение, что зависимость человека от природы была особенно сильной в глубокой древности, а по мере прибли­жения к нашему времени она становилась все более слабой. Между тем основоположники марксистского учения полагали, что чем дальше шел че­ловек по пути экономического и социального развития, тем большее число неразрывных нитей связывало его с окружающей природной средой. Так, Ф. Энгельс считал, что на стадии дикости, когда повсеместно господство­вало присваивающее хозяйство, несходство природного окружения не вли­яло существенно на региональные особенности экономического развития, «но с наступлением варварства мы достигли такой ступени, когда приобре­тает значение различие в природных условиях...» '. В древности зависи­мость человека от природного окружения была не более сильной, а более прямой и непосредственной. В дальнейшем, с развитием производительных сил, связь человека с природой становилась все сложнее и опосредованнее. Эта опосредованность и породила позднее иллюзию независимости чело­века от окружающей природной среды.

Для исследуемой территории зависимость человека от естественно-географического окружения стала особенно сложной и многогранной начи­ная с бронзового века, когда в пределах Западно-Сибирской равнины окончательно оформились и приобрели достаточно четкую локализацию три больших хозяйственных ареала — ареал производящей экономики на юге, ареал традиционной присваивающей экономики на севере и ареал многоотраслевого хозяйства, сочетавшего производящие отрасли и присва­ивающие промыслы, в пограничье тайги и лесостепи. Усложнение зави­симости человека от природы в этот период проявилось, в частности, в том, что каждый из трех названных ареалов мог существовать лишь на опреде­ленном ландшафтно-климатическом фоне.

Распространенное убеждение, что первобытный человек был не спосо­бен проникнуть в законы природы, в свете этнографических данных вы­глядит поверхностным и прямолинейным. «Эвенк, — пишет А. Ф. Анисимов, — по характеру лосиного следа узнает, местный это или пришлый зверь, пришел он издалека или из ближайших мест, самец это или самка, молод и неопытен или стар и умен был зверь и т. д. По веткам, которые об­глодал лось, охотник безошибочно заключает, голоден был зверь или сыт; по его следам — как вел себя зверь на жировке: долго ли он дневал здесь, ушел сам или кто-то его спугнул и т. д. Учтя все это, охотник и решает, где искать притаившегося зверя и как его скрадывать» ². Перечень подобных примеров можно продолжать до бесконечности.

Человек, беспомощный перед силами природы, неспособный проследить направление причинно-следственных связей природных явлений, не умею­щий или не желающий соблюдать «законы» тайги и тундры, не смог бы выжить. Было бы неверно говорить, что первобытные люди были более зависимы от природы, правильнее считать, что в древности отрицательные последствия нарушения закона единства природы и общества сказывались на человеке более быстро и зримо, что заставляло его предпринимать свое­временные шаги по предотвращению экологических кризисов или их смяг­чению.

«Отмечаемый в настоящее время грандиозный рост антропогенного фактора, — пишет академик И. П. Герасимов, — порождает представле­ние о все возрастающей независимости человека от природы. Однако следует указать на одновременный рост обусловленных самим, человеком экологических и эдафических кризисов, а также на мощные не подвласт­ные человеку ритмы общей направленности развития природы земли, меха­низм которых определяется на биосферно-космических уровнях» ³.

Тем не менее старые заблуждения удивительно живучи. Продолжают выходить в свет статьи и брошюры, где нас призывают «покорять» или даже «штурмовать» природу. Такой стиль управления природой метко оценен известным специалистом по общей экологии М. М. Камшиловым. «Мы уже давно «управляем» природой, — говорил он, — но наше управле­ние пока больше напоминает старания незадачливого водителя автома­шины, умеющего «крутить баранку», но незнакомого с устройством мо­тора и смутно представляющего маршрут движения» ⁴.

Среди факторов, способствующих углублению нынешнего экологиче­ского кризиса, наиболее существенны следующие: 1) диспропорция между высокими темпами научно-технической революции и крайне низким уров­нем наших знаний в области экологии и ее практического применения; 2) стремление получать от природы лишь немедленную зримую материаль­ную отдачу, без учета того, чем эта сиюминутная выгода обернется для природы и человека в будущем; 3) исчезновение или, точнее, затухание издревле присущего человеку сознания его единства с природой; 4) неже­лание или неумение учитывать опыт прошлого. В воспитании этого умения особенно велико значение археологии. Мне представляется, что сейчас ее роль и предназначенность сравнимы с ролью и предназначенностью муд­рого старца далеких патриархальных времен, передававшего внукам и пра­внукам многовековой опыт ушедших поколений, учившего избегать в на­стоящем и будущем ошибок прошлого.

Односторонность современной научно-технической революции заклю­чается, на наш взгляд, в том, что осуществляющие ее люди, становясь все более умными в достижении высот технического прогресса, проявляют уди­вительное отсутствие мудрости в способности постичь содержание взаимо­связей биосферы и техносферы, предугадать последствия одностороннего акцента на безудержное развитие промышленного ландшафта.

Думается, что подобные проявления объясняются отчасти тем, что не все еще могут правильно оценить цель и назначение своей технической вооруженности. Мне несколько раз в своих таежных экспедициях с удив­лением приходилось наблюдать странную метаморфозу в поведении ка­залось бы интеллигентных и не злых парней, когда им доверялось обычное

охотничье ружье. Они становились как бы другими людьми и начинали зачастую вести себя именно как «цари» природы, которые по мимолетной прихоти могли казнить или миловать окружающее зверье. Логика поведе­ния выглядела примерно так: раз есть ружье, надо его использовать, а как — не суть важно.

Судя по этнографическим материалам, первобытным людям не была свойственна бессмысленная жестокость к окружающему живому миру; им было чуждо стремление взять от природы больше, чем необходимо для жизни. По представлениям эвенков Подкаменной Тунгуски, хозяйка ро­довой земли (дуннэ мушунин) дает людям зверей только в том случае, когда они соблюдают установленные запреты, в частности не убивают лиш­них зверей и не оскорбляют добычи ⁵. У коряков аппатиль («добрый ста­рик» — обычно обожествленный предок-покровитель) учил человека бе­режному обращению с богатствами окружающего мира: нельзя лишить жизни даже птичку, если в этом нет нужды ⁶. Убивать зверей зря, ради ба­ловства, или мучить их считалось у негидальцев большим грехом. На Амгуни известна легенда, в которой рассказывается, что роды Хатагиль и Конига, прежде очень многочисленные, вымерли из-за того, что проявили жестокость по отношению к животным ⁷.

Коренные жители тайги и тундры всегда помнили, что природа — мать всего сущего, животворящий источник. Неуважительное отношение к при­роде, осквернение ее человеком было чревато большими бедами ⁸. Осо­бенно почитались земля, вода, деревья. У сибирских аборигенов плюнуть в реку считалось непростительным кощунством. Как мы плюем в реки сей­час и чем плюем, нетрудно увидеть, побывав на Иртыше и Оби. Сто лет назад человек, срубивший кедр, чтобы обобрать шишки, становился объ­ектом всеобщего презрения. «По словам местных жителей, — писал С. Швецов о Сургутском крае, — бывали случаи, когда за подобные про­делки виновных тут же, на месте преступления, вешали на первой попав­шейся лесине, раздетыми донага привязывали к деревьям и оставляли в таком положении на съедение комарам и муравьям. Особенной суро­востью и жестокостью в этом отношении отличаются остяки» ⁹. В последние годы мне все чаще встречаются в западносибирской тайге спиленные кра­савцы-кедры — результат хищнической добычи кедровых орехов люби­телями легкого заработка.

Губительные последствия от отравления вод, эрозии почв, сокра­щения растительного покрова земли, уничтожения животных и от дру­гих последствий наших «побед» над природой становится все более реаль­ной. Здесь уместно вспомнить слова Ф. Энгельса, который предостерегал: «Не будем . . . обольщаться нашими победами над природой. За каждую такую победу она нам мстит. Каждая из этих побед имеет, правда, в пер­вую очередь те последствия, на которые мы рассчитывали, но во вторую и третью очередь совсем другие, непредвиденные, которые очень часто унич­тожают значение первых. Людям, которые в Месопотамии, Греции, Малой Азии и в других местах выкорчевывали леса, чтобы получить таким путем пахотную землю, и не снилось, что они этим положили начало нынешнему запустению этих стран» ¹⁰

Тезис о единстве природы