Дайте толкования выделенным словам. Проверьте их значения по толковому словарю

Некоторые журналы, обвиненные в неприличности их полемики, указали на князя Вяземского, как на начинщика брани, господствующей в нашей литературе. Указание неискреннее.

Критические статьи кн. Вяземского носят на себе отпечаток ума тонкого, наблюдательного, оригинального. Часто не соглашаешься с его мыслями, но они заставляют мыслить. Даже там, где его мнения явно противоречат нами принятым понятиям, он невольно увлекает необыкновенною силою рассуждения и ловкостью самого софизма. Эпиграмматические же разборы его могут казаться обидными самолюбию авторскому, но кн. Вяземский может смело сказать, что личность его противников никогда не была им оскорблена; они же всегда переступают черту литературных прений и поминутно, думая напасть на писателя, вызывают на себя негодование члена общества и даже гражданина. Но должно ли на них негодовать? Не думаем. В них более извинительного незнания приличий, чем предосудительного намерения. – Чувство приличия зависит от воспитания и других обстоятельств. Люди светские имеют свой образ мыслей, свои предрассудки, непонятные для другой касты. Каким образом растолкуете вы мирному алеуту поединок двух французских офицеров? Щекотливость их покажется ему чрезвычайно странною, и он чуть ли не будет прав.

Доказательством, что журналы наши никогда не думали выходить из границ благопристойности, служит их добродушное изумление при таковых обвинениях и их единогласное указание на того, чьи произведения более всего носят на себе печать ума светского и тонкого знания общежития (А.С. Пушкин. О статьях кн. Вяземского.1830).

2. Опираясь на классификацию С.И. Поварнина, охарактеризуйте типы споров, описанные в следующих фрагментах и проанализируйте поведение спорщиков. Кто в этих спорах становится победителем и почему?

(1) – Что такое Базаров? – Аркадий усмехнулся. – Хотите, дядюшка, я вам скажу, что он собственно такое?

– Сделай одолжение, племянничек.

– Он нигилист.

– Как? – спросил Николай Петрович, а Павел Петрович поднял на воздух нож с куском масла на конце лезвия и остался неподвижен.

– Он нигилист, – повторил Аркадий.

– Нигилист, – проговорил Николай Петрович. – Это от латинского nihil, ничего, сколько я могу судить; стало быть, это слово означает человека, который... который ничего не признает?

– Скажи: который ничего не уважает, – подхватил Павел Петрович и снова принялся за масло.

– Который ко всему относится с критической точки зрения, – заметил Аркадий.

– А это не все равно? – спросил Павел Петрович.

– Нет, не все равно. Нигилист – это человек, который не склоняется ни перед какими авторитетами, который не принимает ни одного принципа на веру, каким бы уважением ни был окружен этот принцип.

– И что ж, это хорошо? – перебил Павел Петрович.

– Смотря как кому, дядюшка. Иному от этого хорошо, а иному очень дурно.

– Вот как. Ну, это, я вижу, не по нашей части. Мы, люди старого века, мы полагаем, что без принсипов (Павел Петрович выговаривал это слово мягко, на французский манер, Аркадий, напротив, произносил "прынцип", налегая на первый слог), без принсипов, принятых, как ты говоришь, на веру, шагу ступить, дохнуть нельзя. Vous avez changé tout cela [Вы все это изменили (франц.)], дай вам Бог здоровья и генеральский чин, а мы только любоваться вами будем, господа... как бишь?

– Нигилисты, – отчетливо проговорил Аркадий.

– Да. Прежде были гегелисты, а теперь нигилисты. Посмотрим, как вы будете существовать в пустоте, в безвоздушном пространстве; а теперь позвони-ка, пожалуйста, брат, Николай Петрович, мне пора пить мой какао. (И.С. Тургенев. Отцы и дети).

Найдите в классических художественных текстах XIX-XX вв. (произведения М.Е. Салтыкова-Щедрина, Ф.М. Достоевского, Л.Н. Толстого, А.П. Чехова, М.А. Булгакова и др.) описания споров героев. Определите тип спора и стратегии его ведения, охарактеризуйте систему логической и риторической аргументации.

4. Проанализируйте вопросы, позволяющие оценить умение слушать и воспринимать собеседника, представленные в анкете-памятке В. Маклени («если на все вопросы, кроме 11 – 14, вы искренне и с полной уверенностью ответили «нет», то это значит, что вы открыты для собеседника, способны воспринимать его самого и его проблемы»). Отметьте те вопросы, которые особенно важны для продуктивного спора.

1. Не ждете ли вы нетерпеливо, пока другой кончит говорить и даст возможность высказаться вам?

2. Не спешите ли вы принять решение до того, как поймете проблему?

3. Не слышите ли лишь то, что вам нравится?

4. Не мешают ли вам слушать эмоциональные блокировки?

5. Не запоминаете ли вместо основных моментов беседы какие-либо несущественные?

6. Не отвлекаетесь ли вы, когда говорят другие?

7. Не мешают ли вам слушать предубеждения?

8. Прекращаете ли вы слушать, когда встречаете трудности?

9. Занимаете ли негативную позицию, когда слушаете?

10. Может быть, вы только притворяетесь, когда слушаете?

11. Ставите ли вы себя на место говорящего, чтобы понять, что его заставило говорить это?

12. Принимаете ли в расчет, что вы и говорящий можете обсуждать не один и тот же вопрос?

13. Следите ли вы за тем, что для вас и для говорящего слова могут иметь разный смысл?

14. Пытаетесь ли выяснить, действительно ли спор вызван различием точек зрения или разной постановкой вопроса?

15. Избегаете ли вы взгляда собеседника, не смотрите ли в угол или по сторонам, когда слушаете другого?

16. Возникает ли в вас непреодолимое желание прервать собеседника и вставить свое слово за него или в пику ему, опередить его вывод?

5. Прочитайте рассуждения о тщетности личных споров. Согласны ли вы с высказанной позицией? Приведите аргументы и контраргументы к этому тезису.

Однажды президент США А. Линкольн отчитал молодого офицера за то, что тот вступил в жаркий спор со своим сослуживцем: «Ни один человек, который решил действительно преуспеть в жизни, не должен тратить время на личные споры, не говоря уже о том, что он не должен позволять себе выходить из себя и терять самообладание. Уступайте в крупных вопросах, если чувствуете, что и вы и ваш собеседник по-своему правы, уступайте и в более мелких вещах, даже наверняка зная, что правы только вы. Лучше уступить дорогу собаке, чем допустить, чтобы она укусила вас. Даже убийство собаки не вылечит от укуса».

6. Проанализируйте фрагменты сатирической статьи чешского писателя К. Чапека «Двенадцать приемов литературной полемики, или Пособие по газетным дискуссиям». Какие существующие в практиках публичного спора приемы и уловки упоминает писатель, над чем иронизирует? Какие языковые средства используются для описания того, как люди спорят (синонимы, антонимы, эвфемизмы и др.)? Дайте толкования выделенным словам.

Это краткое руководство рассчитано не на участников полемики, а на читателей, чтобы они могли хотя бы приблизительно ориентироваться в приемах полемической борьбы. Я говорю о приемах, но никак не о правилах, потому что в газетной полемике в отличие от всех других видов борьбы – поединков, дуэлей, драк, побоищ, схваток, матчей, турниров и вообще состязаний в мужской силе, нет никаких правил – по крайней мере у нас <…> Но все это и даже гораздо большее – совершенно нормальные явления в словесной полемике, и трудно было бы отыскать что-либо такое, что знаток журнальных споров признал бы недозволенным приемом, неведением боя, грубой игрой, обманом или неблагородной уловкой. Поэтому нет никакой возможности перечислить и описать все приемы полемической борьбы; двенадцать приемов, которые я приведу, – это лишь наиболее распространенные, встречающиеся в каждом, даже самом непритязательном сражении в печати. Желающие могут дополнить их дюжиной других.

1. Despicere (смотреть свысока – лат.), или прием первый. Состоит в том, что участник диспута должен дать почувствовать противнику свое интеллектуальное и моральное превосходство, иными словами, дать понять, что противник – человек ограниченный, слабоумный, графоман, болтун, совершенный нуль, дутая величина, эпигон, безграмотный мошенник, лапоть, плевел, подонок и вообще субъект, недостойный того, чтобы с ним разговаривали. Такая априорная посылка дает вам затем право на тот барский, высокомерно-поучающий и самоуверенный тон, который неотделим от понятия «дискуссия». Полемизировать, осуждать кого-то, не соглашаться и сохранять при этом известное уважение к противнику – все это не входит в национальные традиции.

2. Прием второй, или Termini (терминология – лат.).Этот прием заключается в использовании специальных полемических оборотов. Если вы, например, напишете, что господин Икс, по вашему мнению, в чем-то неправ, то господин Икс ответит, что вы «вероломно обрушились на него». Если вы считаете, что, к сожалению, в чем-то не хватает логики, то ваш противник напишет, что вы «рыдаете» над этим или «проливаете слезы». Аналогично этому говорят «брызжет слюной» вместо «протестует», «клевещет», вместо «отмечает», «обливает грязью» вместо «критикует» и так далее. Будь вы даже человек на редкость тихий и безобидный, словно ягненок, с помощью подобных выражений вы будете наглядно обрисованы как субъект раздражительный, сумасбродный, безответственный и отчасти ненормальный. Это, кстати, само собой объяснит, почему ваш уважаемый противник обрушивается на вас с такой горячностью: он просто защищается от ваших вероломных нападок, ругани и брани.

3. Прием третий известен под названием Caput canis (здесь: приписывать дурные качества – лат.). Стоит в искусстве употреблять лишь такие выражения, которые могут создать об избиваемом противнике только отрицательное мнение. Если вы осмотрительны, вас можно назвать трусливым; вы остроумны – скажут, что вы претендуете на остроумие; вы склонны к простым и конкретным доводам – можно объявить, что вы посредственны и тривиальны; у вас склонность к абстрактным аргументам – вас выгодно представить заумным схоластом и так далее. Для ловкого полемиста попросту не существует свойств, точек зрения и душевных состояний, на которые нельзя было бы наклеить ярлык, одним своим названием разоблачающий поразительную пустоту, тупость и ничтожество гонимого противника.

<…>

8. Ulises (Улисс (Одиссей) – символ хитрости – лат.) – прием восьмой. Главное в нем – уклониться в сторону и говорить не по существу вопроса. Благодаря этому полемика выгодно оживляется, слабые позиции маскируются и весь спор приобретает бесконечный характер. Это также называется «изматывать противника».

9. Testimonia (свидетельства – лат.). Этот прием основан на том, что иногда удобно использовать ссылку на авторитет (какой угодно), например, заявить – «еще Пантагрюэль говорил» или «как доказал Трейчке». При известной начитанности на каждый случай можно найти какую-нибудь цитату, которая наповал убьет противника.

10. Quousque… (доколе… – лат.). Прием аналогичен предыдущему и отличается лишь отсутствием прямой ссылки на авторитет. Просто говорят: «Это уже давно отвергнуто», или «Это уже пройденный этап», или «Любому ребенку известно» и так далее. Против того, что опровергнуто таким образом, не требуется приводить никаких новых аргументов. Читатель верит, а противник вынужден защищать «давно опровергнутое» – задача довольно неблагодарная.

11. Impossibile (здесь: нельзя допускать – лат.). Не допускать, чтобы противник хоть в чем-нибудь оказался прав. Стоит признать за ним хоть крупицу ума и истины – проиграна вся полемика. Если иную фразу нельзя опровергнуть, всегда еще остается возможность сказать: «Господин Икс берется меня поучать…», или «Господин Икс оперирует такими плоскими и давно известными истинами, как его «открытие…», или «Дивись весь мир! Слепая курица нашла зерно и теперь кудахчет, что…». Словом, всегда что-нибудь да найдется, не так ли?

12. Jubilare (торжествовать – лат.). Это один из наиболее важных приемов, и состоит он в том, что поле боя всегда нужно покидать с видом победителя. Искушенный полемист никогда не бывает побежден. Потерпевшим поражение всегда оказывается его противник, которого сумели «убедить» и с которым «покончено». Этим-то и отличается полемика от любого иного вида спорта. Борец на ковре честно признает себя побежденным; но, кажется, ни одна еще полемика не кончалась словами: «Вашу руку, вы меня убедили». Существует много иных приемов, но избавьте меня от их описания; пусть уж литературоведы собирают их на ниве нашей журналистики.

7. Проанализируйте фрагмент полемики на телеканале «Культура» (программа «Культурная революция» от 23 октября 2003 г., тема «Радио– рассадник бескультурья»). Оцените логичность и убедительность высказываний участников спора, степень эмоциональности и корректности по отношению друг к другу. Охарактеризуйте поведение ведущего. Выделите формулы, которые можно использовать при проведении дискуссий. Составьте резюме программы.

Участники программы: ведущий: Михаил Шведкой (министр культуры РФ); соведущие: Матвей Ганапольский (радио-, телеведущий), Александр Градский (композитор, певец и поэт);

Активные участники: Сергей Никитин (композитор), Дмитрий Савицкий («Серебряный Дождь»), Зиновий Высоковский (актер), Наталья Божко (телеведущая), Игорь Гречко (Российская академия бизнеса и предпринимательства), Юрий Башмет (музыкант), Александр Варин (Президент «Авторадио»).

М.Швыдкой: Здравствуйте. Мы живем в мире звуков. Эти звуки порой раздражают нас или кажутся ласкающими. Очень часто мы различаем какие-то слова, и они тоже могут нас радовать и не радовать. Но чаще всего мы злимся на агрессию этих звуков, ругаемся, и нам кажется, что именно они виноваты во всех бедах нашей жизни. Вот об этом поговорим сегодня в программе «Культурная революция».

Я почти готов сказать первую фразу следующим образом: всему хорошему во мне я обязан радио. Потому что с тех пор, как я начал различать какие-то звуки, я слушал радио. Мы жили в маленькой комнате, там стоял большой приемник. Я слушал все: и детские сказки, и спектакли Художественного театра, которые шли вечерами в полном формате. Когда 37 лет тому назад я впервые пришел работать на радио, то программу, которая шла один час в эфире, мы писали семь часов. Со мной работала большая группа товарищей, они объясняли, что я делаю не так, где какие ударения, интонации. И это длилось семь часов в священном для меня доме звукозаписи на улице Качалова, где теперь, собственно, располагается телеканал «Культура».

Когда в начале 90-х годов я уходил с радио – я записал последнюю часовую программу. И ее мы писали уже 56 минут. Культура радио постепенно разваливалась. Когда вечером на Пасху ты слышишь, как по радио звучит текст: «Добрый вечер, Христос Воскресе, и оставайтесь с нами!» – то понимаешь, что действительно радио сегодня – это рассадник бескультурья. Так же считает, и эту точку зрения будет отстаивать Матвей Ганапольский, радиожурналист «Эха Москвы» и замечательный телеведущий.

Вопрос такой: «А «Эхо Москвы» – это тоже, рассадник бескультурья?»

М.Ганапольский: Я пришел сюда не заниматься пиаром одной из радиостанций. Но если, я так понимаю, мы говорим о радио как о некоем институте, который приходит в упадок, то «Эхо Москвы», наверное, одно из исключений.

М.Швыдкой: Спасибо, Матвей. Пожалуйста, любите свою работу так же, как он. Но есть весьма серьезные люди, которые считают, что радио не рассадник бескультурья, а наоборот, оно способно привить что-то высокое, прекрасное, возвышенное. Александр Градский, прошу! Александр Борисович, скажите, пожалуйста, нравится ли вам, когда ваши песни не исполняют по радио, потому что говорят, что это не в формате?

А.Градский: Мне все равно.

М.Швыдкой: Вот с таким самонадеянным человеком мы и проведем сегодня вечер. Итак, сейчас самое время для того, чтобы мы могли развить разные точки зрения. И первым слово Матвею Ганапольскому, который, как и я, считает, что радио – рассадник бескультурья. Прошу, Матвей Юрьевич.

М.Ганапольский: Воспримут ли правильно мои слова – зависит только от уровня самокритичности аудитории. Утверждаю: радио в нынешнем виде. – это источник бескультурья. И вы вынуждены будете со мной согласиться в конце этой передачи. А кто не согласиться – пусть это будет у вас на совести.

М.Швыдкой: Есть возможность высказаться Александру Борисовичу.

А.Градский: Мой опыт говорит о другом. Конечно, на радио, как и во всяком деле, сегодня есть свои издержки. Это нельзя отрицать, иначе было бы совсем глупо бегать одному с черным флагом, другому – с белым и кричать, рассадник это или нет. Но радио – наименее ангажированное средство массовой информации. Оно мне представляется наиболее объективным, наиболее близким к культуре, чем все газеты и телевизионные каналы нашей страны.

М.Швыдкой: Вы хотите возразить?

М.Ганапольский: Нет, я хочу сказать, что, поражает такая аргументация: «с одной стороны – с другой стороны»... Я не хочу особенно много комментировать. Я думаю, что просто известный композитор приблизительно к середине передачи пересядет на мое кресло. Серьезно, у меня такое предположение.

М.Швыдкой: Давайте, действуйте, чтобы он пересел. Радио – рассадник бескультурья, настаиваем мы с Матвеем Ганапольским. Сейчас есть возможность вам, уважаемые зрители, задать вопросы нашим оппонентам. Но сначала, пожалуйста, вопросы оппонентов друг другу.

М.Ганапольский: У меня вопрос к Градскому. Какую он радиостанцию слушает чаще всего и сколько он слушает радио?

А.Градский: Какая ловится в машине. У меня другого времени нет. Поэтому я слушаю FM-овские станции, где, помимо того, что я нахожу хорошую музыку, ту, которая нравится мне…

М.Швыдкой: Какая музыка вам нравится?

А.Градский: Классическая музыка мне нравится, нравится джаз, нравятся некоторые радиостанции, не буду называть, чтобы не делать рекламы. Во-первых, они хорошо ловятся, а во-вторых, там приятная музыка вполне.

М.Швыдкой: Спасибо. Александр Градский. Теперь есть возможность поговорить с нашими оппонентами. Пожалуйста, вопросы. У кого? Сергей Никитин.

С.Никитин: Матвей, не кажется ли вам, что ваше утверждение нужно было бы уточнить и расширить. Рассадник бескультурья – это не просто радио, а коммерческое радио. Коммерческое радио и телевидение. Находясь здесь, я просто не могу молчать: и телевидение – рассадник бескультурья. И не кажется ли вам, что это происходит оттого, что функции воспитания и просвещения уступили функции прислуживания?

М.Ганапольский: Моему уважаемому и любимому артисту и человеку я хотел вы ответить так. На первый вопрос отвечаю «нет», расширять не надо, потому что тема нашей передачи касается радио. Я не считаю возможным говорить о телевидении, потому что у меня нет телевизионных оппонентов. Уважаемый Александр Градский пришел сюда как оппонент относительно радио. Это первое. Теперь второе. Понимаете, в чем дело: «Мы выбираем, нас выбирают». Посмотрите рейтинги: кто стоит на первом месте, кто стоит на втором месте, кто стоит в конце списка. Вы человек музыкальный, я могу вам задать вопрос встречный, какие музыкальные станции вы слушаете?

С.Никитин: «Эхо Москвы»!

М.Ганапольский: Нет, «Эхо Москвы» не музыкальная станция.

С.Никитин: Но музыку хорошую дают!

М.Ганапольский: Нет, но что вы слушаете из музыкальных станций?

С.Никитин: «Орфей».

М.Швыдкой: Пожалуйста, дайте микрофон Дмитрию Савицкому, радио «Серебряный дождь».

Д.Савицкий: У меня такой вопрос. Я вот не очень понял связь между тем, что слушает народ, и бескультурьем, как вы считаете, рассадником бескультурности на радиостанциях. Народ слушает… Какой народ – такое и радиовещание. Есть радиостанции, которые занимают первые строчки, у них своя аудитория, последние строчки – у них своя. Есть «Орфей» со своей аудиторией. Вы знаете, сколько радиостанций в FM-диапозоне? А почему вы мне не отвечаете на этот вопрос? Вы работаете на радио, вы должны знать, Матвей Юрьевич. Двадцать девять. Это много.

М.Швыдкой: Это в Москве только.

Д.Савицкий: Это только в Москве, только в FM-диапозоне. Это без УКВ, без средних волн. Это только FM – 29 радиостанций.

М.Ганапольский: То, что каждая радиостанция имеет своего слушателя, никак радио в массе своей не реабилитирует. Получается, так: что у нас есть отдельный культурный зритель, который, например, слушает радио «Джаз» или очень хорошую станцию «Серебряный дождь», которую я очень уважаю, потому что ее формат во многом близок нам. Главная проблема, и в этом пафос того, что я хочу сказать… Кто сидит у микрофона – тот и определяет культуру данной минуты. Есть общий бренд станции, но иногда станция в дневные часы одна, а в вечерние часы совершенно другая. Поэтому история очень простая. Есть отдельные станции, которые я слушаю с большим удовольствием и даже чему-то учусь. Потому что я считаю, что радио, и любое средство массовой информации, и журналист в этом – это средство познания жизни.

М.Швыдкой: Спасибо. Матвей Ганапольский. Дайте, пожалуйста, микрофон сюда, Зиновию Высоковскому. Время вопросов, я подчеркиваю. Время вопросов.

З.Высоковский: Вопрос у меня, Михаил Ефимович, к вам и к организаторам вот этого названия. Мне обидно очень за Попова, даже где-то за Маркони…

М.Швыдкой: За Эдисона вам не обидно, значит?

З.Высоковский: За Эдисона? Бог с ним… Я сюда шел на тему: радио – рассадник бескультурья, да? Радио? Но я завтра скажу: Министерство культуры – рассадник бескультурья.

М.Швыдкой: Это интересное заявление, можно поговорить и на эту тему… Вопрос!

З.Высоковский: Вопрос у меня один. Вот это мне сразу напоминает классический одесский анекдот. СССР, Дерибасовская, парикмахерская на одно кресло. Парикмахер Соломон. Коммунальщики. Приходит комиссия и говорит: «Соломон Абрамович, бескультурье! У вас грязные салфетки, все в пене, все будем менять, бескультурье! Вы понимаете, все будем менять!» Он говорит: «Что вы так возмущаетесь?.. Я согласен, что все нужно менять, но почему вы решили начать именно с нашей парикмахерской?...»

М.Швыдкой: Так, кто будет отвечать на этот вопрос, почему надо начинать именно с радио?

А.Градский: Мне очень тяжело будет, очевидно, в сегодняшней дискуссии принять участие, потому что, как я понял, основные вопросы только к Матвею, потому что большинство не согласны…

М.Ганапольский: Потому что я выражаю отрицательную точку зрения к радио…

А.Градский: Радио всегда отличалось тем, что, несмотря ни на какой бред, несмотря на общую массовость, скажем, «искусства» – в кавычках – такого рода, оно все равно назидало некий культурный взгляд на то, что есть Россия, что есть русская культура, что есть русская музыка, что есть русская поэзия.

Н.Божко: А кто сказал, что радио, принадлежащее опять-таки не Министерству культуры, не Министерству образования, а, извините, Министерству средств массовой информации и рассчитанное на массы, должно воспитывать и просвещать? У него просто другие функции... Сейчас есть разные форматы. Время поменялось, и утверждать, что радио (и FM-овское в том числе), которое пришло с Запада – рассадник бескультурья – это все равно, что утверждать «А сникерсы – источник изжоги»…

И.Гречко: Я хотел спросить у вас вот что, уточнить вашу позицию. Вы хотите сказать, что радио, в процессе своей эволюции, на данном этапе, просто не может служить рассадником или источником культуры? Или все-таки прав Сенека, который говорил, что то, что раньше было пороком, ныне нравы?

М.Швыдкой: Мы продолжаем «Культурную революцию», и сейчас время для того, чтобы возразить нашим оппонентам и высказать свою точку зрения. Я прошу дать микрофон Юрию Башмету.

Ю.Башмет: Мне так представляется, что, если бы человек, когда-то уехавший из нашей страны, лет пятнадцать-восемнадцать-двадцать тому, сейчас бы оказался среди нас, он бы подумал, что попал в сумасшедший дом, потому что мы говорим о радио, но почему-то в телевизионной передаче, да? Во-вторых, мы говорим о бескультурье и не даем определения, какую мы культуру будем уважать и к чему мы будем стремиться. Радио передает все различные жанры. Вот вам Рихтер, Гилельс, Каунт Бейси, Никитин, пожалуйста. Все жанры представлены.

М.Ганапольский: Простите, пожалуйста, вы о каком радио, вы о какой планете говорите? Вы о Земле говорите?

А.Варин: Радиостанции слушают больше, чем смотрят телевидение и, уж тем более, больше, чем читают газеты и журналы. Таким образом, это самое массовое культурно-социологическое явление в нашей стране. Но, к сожалению, для того, чтобы оценивать это явление, надо дать себе определенный труд. Радио – это поток. Радио – это двадцатичетырехчасовое вещание. Вот я не согласен с Матвеем Ганапольским, который нам рассказал, что такое культура, дав цитаты из определенных изданий. Например, для меня существует молодежная, подростковая культура. Для меня существует культура старшего поколения. Для меня существует культура, на которую работает «Авторадио» - культура активных людей, которые выросли в советское время. Это все тоже культура.

И на самом деле, FM-радиостанции, про которые мы сейчас говорим, они являются не источником, а отражением вот этих самых культур. Потому что радио современное, коммерческое радио – это мир форматов, это мир самоограничений, мир неких рамок, в которые ставит себя радиостанция, для того, чтобы их осознанно выбирали.

Есть классическая триада, которая относится к медиа: медиа обязана просвещать, информировать и развлекать. Так вот, в этой связи существует два типа радиостанций. Они существуют у нас, они существуют во всем мире. Существует общественное радио, уважаемые представители которого здесь присутствуют, которое в том числе должно и просвещать. Коммерческие радиостанции, такие как «Эхо Москвы», «Серебряный Дождь» и «Авторадио» не несут этой функции. Они развлекают и информируют. Это важный момент.

С.Никитин: Я предлагаю новый закон. Что-то вроде государственного рэкета. Ведь мы не удивляемся, когда санэпидемстанция приходит куда-то, и если не все в порядке, то: «Мы вам не подпишем». Еще такой пример. Американцы очень любят «Макдональдс». Но в последнее время американское правительство обязало все кафе «Макдональдс» давать, кроме бутербродов этих ужасных, овощной салат. Должна быть подпись Министерства Просвещения на то, чтобы в передаче присутствовали обучающие программы для детей. И второе, Министерства Культуры подпись, что там есть кусок истинной культуры.

М.Швыдкой: Ох, интересно, кто будет писать эти слова: «истинная культура» – и подписываться. Я хочу на того человека посмотреть.

М.Ганапольский: Человек, который научил меня радио, искусству радио, в какой-то степени я им владею, объяснил мне две истины: первое – говори в микрофон, а не кричи за микрофон, потому что, микрофон – это человеческое ухо. А дальше он сказал, не поверите, какую фразу. И лишь только сейчас, когда мне уже почти полтинник, я понимаю ее значение: когда ты будешь что-то говорить по радио, помни, что среди слушателей есть люди с высшим образованием.

М.Швыдкой: Спасибо, Матвей Ганапольский. Мы завершаем нашу культурную революцию.

М.Ганапольский: Я хочу сказать, что тема, которая поднята в нашей передаче, очень актуальна. Дело в том, что, когда мы говорим о том, что радио рассадник бескультурья, безусловно, мы можем смело признаться, что в этой палитре есть исключения. Но, к сожалению, эти исключения только подтверждают правило. Коммерческий характер коммерческих радиостанций приводит к ужасному процессу, когда главную роль играет рейтинг этой радиостанции, формат, о чем здесь говорилось. Дальше есть такое понятие как слушатель. Можно, конечно, к нему относится, как Гете, который говорил: творите, ваш зритель он равнодушен, глуп и бестолков. Можно так. А можно сказать: какой у нас слушатель – такая у нас радиостанция.

А.Градский: Я хочу что сказать: все, что сегодня говорил Матвей, это очень интересно, во многом может быть, с ним можно было бы и согласиться, если б я не был абсолютно убежден, что выглядит это все не так, как он думает.

М.Швыдкой: Пора заканчивать программу. Конечно, ни Маркони, ни Попов, ни Эдисон, никто из тех людей, которые создавали радио, ни те люди, которые работали на нем (а на радио работали великие люди, и сейчас работают люди замечательные), не думали о том, что радио можно использовать как средство разрушения. Я всегда говорю: культура – это то, что изменяет жизнь. Культура – это то, что делает нас лучше. Культура – это возделывание души, земли, сознания – чего хотите. И сегодня на радио работает очень много людей, которые возделывают наши души и наши умы. Мы стали свободнее, мы стали легче общаться друг с другом, мы стали лучше слышать. Поэтому дело не в том, что радио как инструмент – рассадник бескультурья. Радио – это мы сами. Здесь сидят умные радио-люди, они точно знают – предложение во многом формирует спрос. И если нам будут забивать, как гвозди, идиотизм в голову, в какой-то момент мы действительно станем идиотами. И для того, чтобы не стать ими, нужна культура – культура, которая противостоит пошлости, мерзости, тлену, разрушительности. Поэтому, если вам не нравится радио и вы считаете его рассадником бескультурья, нажмите кнопочку, одну, другую, третью, и вы найдете ту радиостанцию, которая является подлинной культурой.

8. Познакомьтесь с фрагментом передачи «Дети наше все?» г. (27 июля 2011 г.; из цикла передач «В круге света» на радиостанции «Эхо Москвы»). Определите, какими средствами вводят участники передачи дискуссионные проблемы. Уместно ли используются разговорные средства. Сформулируйте в виде рекомендаций правила общения, упоминаемые участниками дискуссии.

С. Сорокина: Здравствуйте, здравствуйте. Это программа «В круге СВЕТА». Юрий Кобаладзе и Светлана Сорокина здесь у микрофона. И с нами один сегодня гость – это Евгений Бунимович, уполномоченный по правам ребенка в Москве. Здравствуйте, Евгений.

Е. Бунимович: Добрый день.

С. Сорокина: Ну что ж, с чего начнем? Дело в том, что в последнее время очень много было всевозможных инициатив и поводов для того, чтобы поговорить о том, что связано с детьми. И вот есть такая возможность. С чего бы начать-то?

Ю. Кобаладзе: С отцовского комитета начни. Мне очень понравилась эта идея.

Отцы, по-моему, у нас ущемлены, что касается детства и материнства. Отцы как-то никак не участвуют. Наконец-то, они подняли свой голос в свою защиту.

С. Сорокина: Лучше бы алименты платили.

Е. Бунимович: Вообще, надо сказать, мой педагогический опыт говорит, что участвовать надо не только во время бракоразводного процесса, но и существенно раньше. Потому что я прекрасно помню все свои родительские собрания...

Ю. Кобаладзе: Ходила мама.

Е. Бунимович: Когда появление одного-двух отцов в классе вызывало общее, так сказать, оживление даже всей женской части.

Ю. Кобаладзе: Дело в том, что я один раз ходил на родительское собрание к ребенку. Ее вызвали, значит, к директору и сказали, чтобы папа твой больше здесь не появлялся никогда. (Смеется).

Е. Бунимович: Это на самом деле достаточно непростая история, достаточно серьезная. С одной стороны, я считаю, что очень правильно, когда отцы сегодня борются за равные права в ситуации, когда уже происходит развод или когда дети вообще рождаются вне брака. Но вот мне больше всего во всей этой истории, и даже с отцовским комитетом, с которым я, конечно, тоже общался, смущает само слово «борется». Вы знаете, мы никак не можем найти эту модель поведения, и это проблема такая ментальная. Потому что... ну, вот да, разводятся, люди не сошлись, или там живут, но все равно всегда жили отдельно и так далее. Но вот ребенок, это ваш общий ребенок – ну сядьте за стол и поговорите. Давайте искать, давайте пробовать. Причем я говорю не какие-то абстрактные слова, а я говорю о тех моделях, которые, в общем, существуют в Европе в достаточном количестве стран, когда в досудебном порядке, – вот как мы сейчас сидим, ну не круглый, но какой-то там стол – и садятся и бабушки, и дедушки, и друзья, и приглашают всех, кто имеет какое-то влияние, и начинается какой-то разговор. Потому что когда этот разговор происходит уже в суде, вот эти две стороны, адвокаты там и так далее, уже сама интонация совершенно другая. Как часто это бывает, к сожалению, в истории с детьми, дети становятся заложниками. То есть заложниками амбиций, обид, отношений...

С. Сорокина: Орудием мщения часто.

Е. Бунимович: У нас очень часто, да, совершенно верно. У нас каждую неделю идет прием, и, конечно, этот вопрос очень частый. Но когда начинаешь разбираться, там может быть все что угодно. Может быть вопросы денежные, может быть вопросы жилищные, может быть вопросы доказать. В общем, ребенок, к сожалению, не всегда является центром этих вопросов. Он часто бывает аргументом, разменом каким-то и «вот я тебе покажу!». И это, к сожалению, ситуация очень серьезная. А что касается отцов, но, естественно, я стараюсь в данном случае быть всегда равным в обоих вопросах. Но хочу сказать, вы знаете, вот передо мной лежит кусочек нашего исследования о проблеме насилия в отношении детей. <…> И, к сожалению, должен констатировать, что отчуждение у подростков больше гораздо... тревожность и отчуждение выявляются в случаях, когда они живут с одним отцом. Мне не хочется говорить, чтобы, так сказать, чашу в одну сторону или в другую не давить, потому что понятно, что в каждой ситуации ситуация отдельная, ситуация штучная, есть потрясающие отцы, понятно, которые занимаются детьми, и даже многодетные отцы у нас есть, которые живут одни... все что угодно. Но все-таки...

С. Сорокина: Факт есть факт.

Е. Бунимович: Это исследование выявило, что отчуждение... Причем, вы знаете, я хочу сказать, что это отчуждение даже не потому может быть, что отец вот специально не хочет – часто не умеет. У нас вот момент диалога с ребенком... Вот мы недавно встречались, в связи с тем, что у нас телефоны доверия сейчас появились для подростков и по поводу подростков, и я спросил у нашего телефоноведа, а какой у вас сегодня был звонок. Потому что это не всегда такие страшные истории, не всегда это суициды, бывают разные истории. И вот звонит мальчик, они мне рассказали, и говорит: «Почему мне говорят, что врать нельзя, а вот взрослые врут, обманывают?». «А что случилось?». «А вот папа, сегодня ему позвонили, он был дома со мной, а сказал, что он там на работе, на совещании», и так далее. И я подумал, что может быть, этот отец на самом деле скрывался дома, чтобы быть с ребенком. Может быть, это в пользу ребенка. Но ему не пришло в голову...

С. Сорокина: Объяснить ему.

Е. Бунимович: Что рядом с ним стоит человек, который сейчас постигает, что такое добро, зло...

С. Сорокина: Что правда, что неправда.

Е. Бунимович: Вранье, честность... И что надо с ним вступить в диалог. Надо... Это не предмет какой-то, не объект воспитания, понимаете, а человек, с которым надо поговорить, объяснить: «Ну ты знаешь, да, я сказал неправду, потому что я хотел быть с тобой». Ну что-нибудь. Ну придумай что-нибудь. Понимаете, вот этого нет. А ребенок растерянный звонит на телефон доверия, потому что для него мир рухнул, потому что у него папа врет.

Ю. Кобаладзе: Лупить надо таких детей.

С. Сорокина: (Смеется).

Е. Бунимович: Вот, это следующее. Вот начинается.

С. Сорокина: Это насилие.

Е. Бунимович: Вот оно по поводу насилия. <…>Была 1 июня у меня пресс-конференция и журналист один тоже мне говорит: «Почему Вы говорите, что нельзя бить детей? Вот меня в детстве били и ничего». Я говорю: «Ну, во-первых, почему Вы решили, что ничего? Может быть, если б Вас не били, было бы гораздо меньше комплексов и все остального».

С. Сорокина:Было бы гораздо лучше.

ОСНОВЫ РЕЧЕВОГО ВОЗДЕЙСТВИЯ

1. Прочитайте выступление Д.С. Лихачева «Политика и культура» и определите, какие средства речевого воздействия использует оратор, чтобы добиться увеличения ассигнований на культуру.

Я внимательно изучал предвыборные платформы депутатов. Меня поразило, что в подавляющем большинстве из них даже не было слова «культура». На самом Съезде слово «культура» было проходным образом произнесено только на третий день.

Между тем без культуры в обществе нет и нравственности. Без элементарной нравственности не действуют социальные законы, экономические законы, не выполняются указы и не может существовать современная наука, ибо трудно, например, проверить эксперименты, стоящие миллионы, огромные проекты «строек века» и так далее.

Низкая культура нашей страны отрицательно сказывается на нашей общественной жизни, государственной работе, на наших межнациональных отношениях, так как национальная вражда одной из причин имеет низкую культуру. Люди высокой культуры не враждебны к чужой национальности, к чужому мнению и не агрессивны. Незнание элементарной, формальной логики, элементов права, отсутствие воспитанного культурой общественного такта отрицательно сказывается даже на работе нашего Съезда. Я думаю, это не надо пояснять...

О крайне низком состоянии культуры в нашей стране свидетельствует, во-первых, состояние памятников культуры и истории. Это перед глазами у всех, я не буду об этом говорить. Во-вторых, это состояние библиотек и архивов... В-третьих, состояние музеев, состояние образования, в первую очередь – среднего и начального, где закладывается культура человека.

<…> Культура не может быть на хозрасчете. Отдача культуры народу, стране неизмеримо больше, чем от возможных непосредственных доходов библиотек, архивов и музеев, чем от любой области экономики и техники. Это я утверждаю. Но отдача эта дается не сразу. Низкое состояние культуры и нравственности, рост преступности сделают бесплодными, бесполезными все наши усилия в любой области. Нам не удастся реформировать экономику, науку, общественную жизнь, если наша культура будет находиться на нынешнем уровне.

Прочитайте фрагмент речи английского премьер-министра У. Черчилля, произнесенной в начале Второй мировой войны, и определите, какие средства речевого воздействия использует оратор, чтобы добиться поддержки правительства.

Я заявляю палате, как уже заявил министрам, вошедшим в состав правительства, что могу только предложить кровь, труд, слезы и пот. Нам предстоят самые горестные испытания. Пред нами долгие, долгие месяцы борьбы и страданий.

Вы спросите – в чем наша политика? Скажу вам – начать войну на суше, на море и в воздухе, войну со всей нашей мощью, со всей силой, дарованной Богом; начать войну против ужасной тирании, невиданной даже в самых темных, самых прискорбных списках человеческих преступлений. Такова наша политика.

Вы спросите – какая наша цель? Могу ответить одним словом: победа. Победа любой ценой, победа, невзирая на все ужасы, победа, каким бы долгим и тяжелым ни был путь к ней, ибо без победы мы погибнем. Представим это себе с предельной ясностью. Не станет существовать Британская империя, погибнет все, что она отстаивала, исчезнут и вековые импульсы, толкающие человечество вперед к его цели.

Я принимаю возложенные на меня обязанности, преисполненный бодрости и надежды. Я верю, что люди не допустят, чтобы наше дело постигла неудача.

Я чувствую себя вправе в данном положении, в данное время потребовать содействия у всех и сказать: «Так идите же, вместе пойдем вперед, объединив наши силы.

3. Прочитайте фрагмент Нобелевской речи американского писателя У. Фолкнера и определите, какие средства речевого воздействия использует оратор, чтобы убедить слушателей в том, что долг писателя – писать о важных проблемах человека и человечества.

Я не могу примириться с мыслью, что человечеству приходит конец. Легко сказать, что человек бессмертен лишь потому, что он все преодолеет; что даже если бы пробил и замер последний удар на часах судьбы из-за ничтожной крупицы элемента, который облаком расплывается и недвижимо застынет в багровом отблеске последнего умирающего заката, то и тогда будет еще слышен один звук – звук слабого неиссякающего человеческого слова. Я отказываюсь допускать это. Я верю, что человек не только все превозможет. Он победит. Он бессмертен не потому, что среди живых существ только ему дано неиссякающее слово, а потому, что ему дарована душа, способная жертвовать, сострадать и терпеть.

Долг писателя и поэта – писать об этом. Им принадлежит особое право помочь человечеству в его борьбе, поднимать его дух, напоминать ему о мужестве, чести, надежде, гордости, сострадании, жалости, о самопожертвовании, из которых слагалась слава его прошлого. Но голос поэта не только летопись человечества. Он может быть оружием человечества и его опо­рой в борьбе и победе.

4.Прочитайте фрагменты статьи А. Гольца «Ржавая копия страны». Какие средства речевого воздействия использует автор?

<…> Построенная 56 лет назад «Булгария», которая ни разу не прошла капитального ремонта и которую тем не менее эксплуатировали в хвост и в гриву, представляет собой адекватный символ изношенной инфраструктуры всей страны.

<…> Но «Булгария» – это еще и символ системы управления страной. Арендатор, субарендатор, наем и поднаем… Одна контора «Рога и копыта» владеет, другая арендует, третья билеты продает – кто за что несет ответственность, не узнать никогда. Фирма-субарендатор под названием «Аргоречтур» зарегистрирована по домашнему адресу ее официального гендиректора Светланы Инякиной, которая очевидно является классическим зиц-председателем. Пресса сообщает, что за спиной Инякиной маячит некий «авторитетный» бизнесмен, связанный к тому же с партией власти. Ну, чисто тандем.

<…> Отдельный разговор о «населении» теплохода, о пассажирах. Несмотря на то, что у судна была дурная слава, а интернет полон описанием мытарств тех, кого угораздило отправиться на нем в круиз, люди продолжали покупать путевки. А увидев ужасное состояние, в котором находилась «Булгария», не развернулись тут же и не ушли. Всю поездку они терпели и неработающие туалеты, и отсутствие постельного белья. Именно благодаря вот этому терпению эксплуатация этого ржавого корыта и была выгодна.

«Булгария» – это наша страна в миниатюре. Единственное, чем ржавая лохань со сломанным двигателем и неработающими сортирами отличается от современной России, так это тем, что там выборов не проводили и, соответственно, зажигательных речей не произносили… («Еженедельный журнал», 15 июля 2011 г.).