Центр образования и научных исследований

Айронхолд-Сити

Айронхолд

Кластер Керенского

Пространство Кланов

Февраля 3060 года

Этьен Бальзак никогда не повышал голоса. Собствен­но, начальнику касты ученых Клана Нефритового Сокола и не нужно было этим заниматься. За него это могли сде­лать подчиненные.

Когда Бальзак нагнулся поближе к Пери Уотсон, ей показалось, будто от него донесся едва заметный душок, слабый запах химикатов.

— Эти дети — не ваша забота, так же как и любой дру­гой проект, к которому вы не откомандированы.

Бальзак раздался вширь еще сильнее с момента их по­следней встречи и стал бледнее обычного — возможно, потому, что редко выходил из Центра образования и науч­ных исследований. Большую часть времени Бальзак про­водил в своем рабочем кабинете или в своей квартире не­подалеку от него, изучая проекты, над осуществлением которых трудилась каста ученых, одновременно изыски­вая дополнительные возможности для упрочения своей власти.

— При всем к вам уважении, я все же считаю, что это моя забота, — сказала Пери. — Генетические материалы Эйдена Прайда не должны использоваться не по назначе­нию, и я полагаю...

—Довольно, Пери Уотсон. Не понимаю, почему вам везде мерещатся заговоры. Ученые разных Кланов не взаимодействуют друг с другом по целому ряду секретных проектов. Мы мало контактируем. Да и то только с целью обмена полезной информацией на открытых симпозиу­мах. Все наши открытия, которые могут быть полезными для всех Кланов, доступны всем. Ученые Нефритового Сокола работают на благо детей Керенского. Вот и все. Кстати, я понимаю ваше молчание как акт неповинове­ния.

Он относится к своему руководящему положению слиш­ком серьезно, — подумала Пери. — Даже его кабинет от­ражает это. Все на своем месте. Письменные принадлеж­ности, расположенные в строгом порядке. На стене соот­ветствующие моменту исторические голограммы. Мебель, больше отвечающая аскетическим запросам воинов...

— Это не есть неповиновение, Генерал-Ученый. Если бы я не была преданной моему Клану научной единицей, то не сидела бы здесь. Как ученый я желаю продолжать служить Соколу. В данный момент я без работы, провожу собственные изыскания, поэтому официально прошу на­чальство приписать меня к Учебному Центру сиб-группы111.

Бальзак отвернулся, возвращаясь к своей аккуратной полированной конторке.

— В просьбе отказано. Вы свободны.

Пери отметила про себя агрессивность тона Бальзака. Этот человек был слишком напыщенным, чтобы не ска­зать больше.

— Какое задание вы бы предложили?

— Вам известны соответствующие каналы. Восполь­зуйтесь ими.

— Я думала, что...

— Вы ошиблись, — отрезал Бальзак. — Повторяю, вы свободны. Если мне придется повторить это еще раз, то вы будете выпровожены в сопровождении охраны, Пери Уотсон.

— Хорошо, — ответила Пери, понимая, что у нее нет другого выбора.

После того как она ушла, Бальзак долго о чем-то думал, невидящим взглядом уставившись на картину, где была изображена битва при Токкайдо.

Замысел художника состоял в том, чтобы передать на­пряжение последних мгновений битвы с участием Эйдена Прайда, — той самой битвы, после которой он получил официальный статус героя Клана Нефритового Сокола.

Бальзак сомневался в том, что все выглядело именно так, как это изобразил художник — Эйден Прайд в своем «Timber Wolf», лупящий в белый свет как в копеечку лучами лазеров и окруженный штабелями по­ломанных вражеских боевых Мехов, выглядел довольно глупо.

Что-то в его «Timber Wolf» было преувеличенным. Машина была чуточку выше и немножечко шире, чем нужно, и вообще...

Ну что же, такова авторская концепция, решил Баль­зак и, включив переговорное устройство, вызвал началь­ника своей охраны Олана.

Высокий и худой Олан стоял по стойке «вольно» перед Бальзаком. Даже в накрахмаленной строевой форме внешний вид этого человека не внушал доверия. Что ж, он действительно какое-то время был бандитом.

— Вам надо будет провести еще один акт нейтрализа­ции, Олан. Я хотел бы, чтобы вы выбрали для этого двоих самых лучших ваших людей.

Олан кивнул. Обычно он помалкивал, а если и гово­рил, то очень кратко.

— Объект? — спросил он.

— Пери Уотсон.

— Та, что только что вышла...

— Да. Но запомните: ни я, ни каста ученых вообще не должна быть замешана в этом деле. Я думаю, что испол­нителям не стоит брать с собой документы — на тот слу­чай, если что-нибудь пойдет не так.

— Естественно.

— Готовьтесь тщательно, но выполняйте поскорее.

— Слушаюсь.

— Можете идти.

Олан молча поклонился и вышел.

Пару секунд Бальзак сожалел о необходимости произ­вести эту нейтрализацию, но вскоре возвратился к своим обычным служебным обязанностям — тщательной экс­пертизе научных работ и встречам с учеными, работаю­щими над различными проектами. Погружение в работу было для него лучшим средством избавиться от нежела­тельных мыслей, и к концу дня он совсем позабыл о Пери Уотсон.

Умение расставлять все по полочкам было главным коньком Главного Ученого, помогло ему посредством подковерной борьбы добиться, своего поста и помогало жить дальше.

Мало кому из его предшественников удавалось оста­ваться пожизненно на этом посту. Бальзак давно понял, что в касте ученых добиться успеха можно только интри­гами, и в этом ему теперь не было равных — настоль­ко, что едва ли кто-нибудь когда-нибудь мог уличить его в нечестности.

И все же эта Пери Уотсон раскусила его, и, когда Бальзак это понял, женщине был вынесен приговор.

XV