Индивидуальные предпочтения типов текстов

Предпочтение «активных» текстов

«Активные» тексты имеют ту же доминанту (кото­рую мы соотносим с паранойяльностью), что и «свет­лые» тексты. В «активных» текстах действуют энергич­ные, смелые герои. В первую группу испытуемых вхо­дят те, кто дал положительные оценки подобных тек­стов («Целеустремленность нравится», «Добро всегда побеждает зло — это мое убеждение»). Такие ответы можно считать социально желательными. Характерно, что ответы типа «<Нравится потому, что описан> по­ложительный идеал» и «Всегда интересно читать про сильную личность» соответствуют оценкам, дававшим­ся подобным текстам в советских школьных учебни­ках по литературе (точнее, по истории литературы).

Во вторую, малочисленную, группу вошли те, кто давал этим текстам отрицательные оценки, главным образом за публицистичность стиля («Сплошная по­литика. Политику можно в газетах читать»).

Оценки третьей группы испытуемых, которые так­же отрицательно оценивали «активные» тексты, сви­детельствуют о полном неприятии текстов с этой эмо­ционально-смысловой доминантой. Они объясняли это следующим образом: «Это глупость. Если это весь сю­жет — роман писать не стоило»; «Чтобы одному пре­творить "программу распространения культуры" — не­реально». «Не понимаю этого романа. Так не может быть, чтобы один человек понял, как надо жить. Я та­ким людям не доверяю. Он не распространяет, а на­саждает свою "культуру". Членов правительства по­нять можно».

Белянин В Психологическое литературоведение

Последнее высказывание интересно тем, что, во-первых, испытуемый вышел за пределы художествен­ного текста в область вполне возможной в реальнос­ти жизненной ситуации, что, по-видимому, вызвано явной публицистичностью текста. Во-вторых, испыту­емый дал оценку не столько ему, сколько мотивам поведения действующих лиц. Видимо, в данном слу­чае произошло рассогласование мотивов поведения вымышленного героя текста с мотивами возможного реального поведения испытуемого — потенциального читателя.

Естественно, что при чтении художественного тек­ста читатель находится под постоянным воздействи­ем авторского замысла, и текст оказывает на него суг­гестивное (внушающее) воздействие. Тем не менее можно предположить, что в том случае, если герои текста реализуют мотивы, очень удаленные от систе­мы мотивов читателя, то текст не оказывает должного воздействия. Интерпретация текста, «удаленного» от читателя, оказывается в сильной зависимости от «правдоподобности вымысла» автора текста и систе­мы его художественных аргументов. Чем более убеди­тельными подробностями якобы имевших место со­бытий сопровождает автор свой текст, тем больше его воздействие на читателя и тем более адекватной бу­дет его интерпретация.

Собеседования и результаты психодиагностичес­кого тестирования по опроснику Ямпольского пока­зали, что испытуемые, высоко оценивавшие аннота­ции с эмоционально-смысловой доминантой «актив­ных» текстов, увлечены политикой, интересуются ис­торией и культурой. Они принимают (или принима­ли) участие в общественной жизни, стремясь к руко­водящим позициям. В общении они открыты, но склонны к небольшой подозрительности (то есть к недоверию в отношении с другими людьми) и не тер­пят предательства.

Иными словами, почитатели подобных текстов в большинстве случаев проявляли ряд признаков пара­нойяльной акцентуации.

Глава 3 Индивидуально-психологические особенности .. 249

Предпочтение «веселых» текстов

Напомним, что в «веселых» текстах гораздо больше слов, описывающих положительные эмоции, состояния и черты характера (радость, оптимизм, надеяться, не сомневаться, быть счастливым; стойкость, мужество, героизм, смелость), чем отрицательные (отчаяние, апа­тия, уныние, пасть духом, опускаются руки, неуверен­ность; злоба, ярость — дикая, бешеная, безумная, — па­ника, неистовство, ненависть). Мы относим ее генезис к гипоманиакальной акцентуации.

Многие испытуемые положительно оценивали та­кие тексты: «Похоже на сказку. Это хорошо»; «Люблю сильных людей». При этом испытуемые — потенци­альные читатели — соотносили мироощущение, пред­ставленное в микротексте, со своим отношением к жиз­ни: «Борьба, дружба, преодоление препятствий. Хочет­ся преодолевать препятствия. Часто отступаешь. Беру себя в руки».

Микротекст об «отважных ребятах-шоферах» по­лучил также значительное число и отрицательных оце­нок. Причины этого были, судя по полученным объяс­нениям, в следующем: «Не нравятся "ребята-шоферы" как выражение»; «Духовности нет. Естественности тоже нет»; «У них все на эмоциях. Меня не эмоциональная сторона интересует, а рассудочная. Эмоции мне свой­ственно подавлять».

С этих же позиций оценивался «Роман о веселой и шумной жизни цыганского табора»: «Не люблю ве­селые, радостные, бездумные»; «Развлекательная лите­ратура в принципе не нравится. Искусство должно че­ловека заставлять задуматься, задеть струны, пробудить духовность, не мысли, не чувства, а дух», — писала одна испытуемая, объясняя низкую оценку этого текста.

Тут можно вспомнить о «тенденции закрепления стабилизации». «Этот закон, — пишет исследователь, — проявляется в реакциях на любой эмоциогенный ас­пект, например, когда мы веселы, нам нравится веселая музыка, усиливающая радостное состояние, а когда пе­чальны, нас привлекают грустные мелодии, бравурные же ритмы только раздражают» (Шакуров, 2003, с. 26). Ду-

Белянин В. Психологическое литературоведение

мается, что эта закономерность справедлива и для бо­лее длительных и устойчивых состояний личности.

Результаты по психодиагностическому опроснику, а также беседы, проведенные с испытуемыми, показа­ли, что те, кто высоко оценивал тексты с эмоциональ­но-смысловой доминантой «веселых» текстов, — люди оптимистичные, с легкостью берущиеся за выполне­ние разных дел, но не всегда доводящие их до конца. Установка на совместную деятельность, на общение в компании сочетается с поверхностностью в знаниях и в общении. Иными словами, такие лица чаще имеют признаки маниакальной акцентуации.

Предпочтение «красивых» текстов

В нашем эксперименте испытуемым также предла­гались тексты, которые получили название «красивых». Многие испытуемые высоко оценили аннотации, содер­жащие демонстративную эмоционально-смысловую до­минанту: «Мне кажется, что роман должен быть написан хорошим языком, и сюжет неплохой»; «Интересная тема о чистой любви». Были и высказывания такого характе­ра: «Я знаю, что мне никогда не жить шикарной жизнью. Хочется иногда хоть помечтать об этом», «Такие тексты нравятся, так как натура у меня сентиментальная и отно­шения людей, их чувства мне интересны».

Отрицательные оценки того же текста звучали при­мерно так: «Неинтересно. Обычная внешне красивая ис­тория»; «Сентиментальная, банальная история». При этом порой давались обобщающие ответы: «Отвращение к ро­манам про графов с детства. Дюма не люблю»; «"Макула­турную литературу" не читаю из духа противоречия». Та­ким испытуемым не нравилась внешняя простота и ма­лая информативность такого текста: «Банально. Ну, спаса­ет. Что дальше?»; «Неестественно»; «Тут больше упор на ширпотреб и приключения. Лучше историческую книгу прочитать»; «"Королева Марго" — это чтиво. Не увлека­тельно. А историческая информация — источник знаний».

Характерно, что отрицательные оценки принадле­жали в основном испытуемым мужского пола, девуш­ки же оценивали их в основном высоко.

Глава 3. Индивидуально-психологические особенности... 251

Итак, «красивые» тексты отличаются вычурным сти­лем и описанием псевдотрагических ситуаций. Резуль­таты психодиагностического тестирования и проведен­ных бесед показали, что в целом высокие баллы ставят испытуемые, которые любят находиться в центре вни­мания, любят компании, но при этом могут быть кап­ризными, несколько демонстративными (в понимании К. Леонгарда). Они любят прерывать беседу, если она становится не интересной им, для того чтобы обратить на себя внимание. Их интересы могут быть связаны с миром искусства. Иными словами, здесь можно заме­тить преобладание лиц с истероидной акцентуацией.

Предпочтение «темных» текстов

Большинство испытуемых оценивали подобные тексты отрицательно. Многие реагировали не столько на сюжет, сколько на психологический, коннотатив-ный уровень текста: «Жестокость не нравится, не ин­тересна»; «Кошмар»; «Ненавижу смакование садизма»; «Не люблю ужас чисто физически»; «Насилие отвер­гаю» и т.п.

Те испытуемые, которые оценивали такого рода -аннотации положительно, никак не мотивировали свои высокие оценки: «Мне интересно почитать»; «Можно почитать, так как это близко, видимо, детективу». Один из участников эксперимента, высоко оценивший такой текст, думал над ответом долго, а смог написать только следующее: «Никак не могу сформулировать». Подоб­ный ответ демонстрирует, что при оценке художествен­ного текста оказываются задействованными невербаль­ные структуры сознания.

В ряде случаев высокая оценка была связана с по­иском структур текста, не обусловленных его эмоцио­нально-смысловой доминантой. Например, высоко оце­нивая аннотацию «Душа мальчика», один испытуемый объяснил это так: «Сначала мне не понравилось, но потом я понял, что это может быть интересно. Почему он убивает? Что же это за "без видимой причины"?». Были и другие подобные объяснения.

Белянин В. Психологическое литературоведение

Итак, в целом «темные» тексты написаны резко и отрывисто, они отражают несколько «сумеречное» ми­роощущение. Испытуемые, положительно оценивавшие аннотации с этой эмоционально-смысловой доминан­той, по результатам тестирования могут быть охарак­теризованы как настойчивые и целеустремленные, стре­мящиеся к достижению своих целей люди. Они упря­мы, не всегда могут разобраться в разных сложных про­блемах, но то, что они делают, они делают умело. Это люди несколько ограниченных интересов, но прагма­тики в жизни, и нередко они достигают успеха там, где требуется кропотливый труд. Очевидно, что в этом опи­сании заметны черты эпилептоидной акцентуации.

Предпочтение «печальных» текстов

Многие испытуемые отрицательно оценивали по­добные тексты, объясняя это следующим образом: «Скучная тема»; «Нудно слишком»; «Слишком груст­но». Это типичные ответы, и давали их в основном представители мужского пола (у которых «печальные» тексты оказались на предпоследнем месте). Они доста­точно откровенно говорили о причинах своего непри­ятия подобных текстов: «Скучно, так как о стариках»; «Не хочу читать. Мне еще не хочется читать о старо­сти»; «Зачем об этом думать?! К необходимости жизни (смерти? — В. Б.) надо относиться проще!»

Испытуемые женского пола выше, чем мужчины, оценивали «печальные» тексты. «Это чувствует моло­дая девушка, — писала одна из участниц эксперимента по поводу микротекста "Роза в сердце". — Она сожале­ет, а мы должны на этом учиться. Отношение к близ­ким людям...» Были и такие объяснения высокой оцен­ки: «Мать уйдет и не вернется. Надо ценить сейчас»; «Когда 21 год, начинаешь задумываться, взрослеть. Надо думать о том, что ждет впереди».

Очевидно, что подобные ответы вызваны не толь­ко особым воздействием (предвосхищаемым) собствен­но художественных произведений, но и совпадением когнитивных и глубинных структур текста с психоло­гическими особенностями личности читателя.

Глава 3 Индивидуально-психологические особенности... 253

Следует отметить, что подобное «созвучие» вызы­вало и отрицательные оценки ряда испытуемых: «Мне тяжело читать книги на такие темы. Я потом долго плохо себя чувствую». Тем самым можно говорить о том, что степень «принятия» текста читателем зависит от собственного состояния читателя.

«Печальные» тексты базируются на депрессив­ном мироощущении. Аннотации с этой эмоциональ­но-смысловой доминантой привлекали своей поэтич­ностью и лиричностью. Лица, заявившие о намерении прочитать эти тексты, в личном общении оказались мягкими, добрыми людьми, которые ценят хорошее к себе отношение, не всегда умея, правда, ответить тем же (они робки и не уверены в себе). Они нередко под­вержены заболеваниям, ведут малоподвижный образ жизни, не активны, не склонны участвовать в коллек­тивных действиях. Их тихий голос, застенчивость и невысокий энергетический потенциал не позволяют им достигать особого социального успеха, но близкие люди ценят их за отзывчивость и мягкость. Подобные признаки чаще обнаруживаются у лиц с депрессив­ной акцентуацией.

»

Предпочтение «сложных» текстов

Пожалуй, наиболее показательным в этом плане был микротекст «Ледяные яйца»: «Ученый, случайно оказавшийся на островке, вдруг обнаруживает в горя­чем песке ледяные яйца неизвестной черепахи, и сквозь их прозрачную оболочку на него смотрят лица людей, которых он как будто когда-то видел».

Возможно, что существует семантическая связь меж­ду смысловыми компонентами ученый и остров, горя­чий песок и ледяные яйца, оболочка яйца и лица людей. Но совершенно ясно, что такое количество сложных со­единений затрудняет понимание текста.

«Сложные» тексты, обладая низкой внутренней упо­рядоченностью элементов, оказались трудны для пони­мания. «Расплывчатый сюжет»; «Странная фантазия»; «Абсурд не нравится»; «Мне текст не понятен» — тако­вы были их ответы.

Белянин В. Психологическое литературоведение

Подобные ответы позволяют подтвердить гипоте­зу Ю.А. Сорокина о том, что «цельность текста не яв­ляется текстовым феноменом и приписывается знако­вому продукту реципиентами» (Сорокин, 1985, с. 66). Не­возможность увидеть цельность и связность текстов проявляется в отрицательной оценке текста и интер­претации его как малоосмысленного.

Часть испытуемых положительно оценивала «слож­ные» тексты, справедливо относя некоторые из них к научной фантастике. Объяснения были однотипными: «Люблю научную фантастику»; «Научная фантастика!». Тем самым можно утверждать, что принадлежность тек­ста к определенному жанру, несомненно, имеет боль­шое влияние на характер его восприятия и оценки.

Для подтверждения мысли о том, что читатель вы­бирает тексты, близкие его когнитивным структурам, приведем оценку текста «Ледяные яйца» одним испы­туемым: «Значимое впечатление. Несомненен вопрос о степени значимости явлений». Такая формулировка (точнее, тип ответов) и высокая оценка свидетельству­ют о совпадении эмоционально-смысловой доминан­ты текста с компонентами языковой личности реци­пиента, для которого также характерно употребление сложных языковых конструкций, приводящих речь на грань десемантизации.

Интересно также отметить, что при полном пони­мании содержания текста «Ледяные яйца» некоторые испытуемые увидели в нем эмоциональность: «Драма­тическая ситуация, ибо чаще вспоминаются люди, ко­торым сделал что-нибудь нехорошее»; «От этого тек­ста становится грустно». Подобный тип ответов под­тверждает мысль В.В. Знакова о том, что «понимание как познавательная процедура направлено не на полу­чение нового знания, а на смыслообразование, припи­сывание смысла знанию, полученному в процессе мыс­лительной деятельности» (Знаков, 2002, с. 39).

Мы видим, что многозначность любого художе­ственного текста дает простор для совершенно разных интерпретаций, каждый читатель интерпретирует про­изведение в соответствии со своими представлениями,

Глава 3. Индивидуально-психологические особенности... 255

своими когнитивными структурами. В частности, В. Изер писал о том, что «внутренний читатель» романа Д. Джой­са «Улисс» (который мы считаем «сложным») — это личность, являющаяся сама по себе проблемой, лич­ность, ищущая собственного становления.

По данным психодиагностического тестирования, лица, положительно оценившие «сложные» тексты, ха­рактеризуются прежде всего повышенной тревожнос­тью. Они могут быть охарактеризованы как интеллек­туалы, склонные к размышлениям, рассуждениям, но не действиям. Период интереса к «сложным» текстам совпадает с периодом обучения в вузе и отражает ин­теллектуальные юношеские искания. В общении люди, предпочитающие «сложные» тексты, любят обсужде­ние абстрактных проблем, обращают основное внима­ние на интеллект партнера, а эмоциональной сторо­ной общения пренебрегают. В этих характеристиках заметны черты шизоидной акцентуации.

-"' Предпочтение «усталых» текстов

^ В качестве «усталых» текстов в эксперименте пред-ласались такие тексты: «Близорукий врач добр и при­ветлив со всеми. Но даже и после того, как он попал под машину, его пациенты не испытывают к нему жа­лости и сочувствия» («Старый мерзавец»); «Бывший студент и участник молодежного движения, растеряв нравственные и идейные ориентиры, устал от обще­ства с его нерешенными проблемами» («Бегство Кер­беля»).

Рассмотрим оценки аннотации «Перед человеком», который в «Проективном литературном тесте» выгля­дел следующим образом «"Я не знаю, как я должна жить. И как должны жить другие. Я знаю только, как живу я. Как улитка без раковины, а так не прожи­вешь", — говорит главная героиня, умеющая хорошо работать, но неудачливая и беспомощная в личной жизни».

Оценивая этот текст, испытуемые (читатели) со­относили мироощущение, представленное в нем, со сво­им. Например, если испытуемые писали: «Это жизнен-

Белянин В. Психологическое литературоведение

пая проблема, немного похожая на мою»; «Чуть-чуть про меня»; «Чувствую в себе что-то похожее (частич­но) с жизнью героини»; «Мне жалко таких людей» и т.п., то они высоко оценивали такой текст. Это по­зволяет утверждать, что основа понимания художествен­ного текста чаще всего (не значит, что всегда) лежит в сфере субъективного, личностного отношения читате­лей к тому, что описывается.

В ряде случаев, оценивая этот текст положительно, испытуемые давали рациональные объяснения своим оценкам: «Интересна психология людей»; «Интересна психологическая сторона жизни героини»; «Извечный вопрос — что делать? Интересно его решение»; «Это современная проблема. Может быть, связано с эманси­пацией женщины». Возможно, что здесь срабатывали механизмы психологической защиты, так как некото­рые участники эксперимента в личной беседе стара­лись не объяснять мотивы высоких оценок текстов это­го типа.

Отрицательная оценка «усталых» текстов давалась испытуемыми опять-таки через соотнесение психоло­гических структур текста со своими интересами и тем самым с их собственными личностными особенностя­ми: «Одиночество неинтересно»; «Самокопание, само­анализ, а надо дело делать». При этом, отрицательно оценивая эмоциональную доминанту текста, испытуе­мые выражали свое отношение к его проблематике: «Ненужная серость»; «Нудно» и т.п. Подобные выска­зывания подтверждают мысль о том, что нередко при восприятии и оценке художественного текста может происходить «исчезновение эстетической предметно­сти» (Зисъ, Стафецкоя, 1985, с. 171), а текст может высту­пать в качестве заместителя жизненной ситуации, ко­торая и оценивается.

Таким образом, проблема адекватной оценки по­добного текста перерастает не только лингвистичес­кую, но и психологическую проблематику. В частности, наличие отрицательных оценок «усталых» текстов ста­вит проблему воздействия на некоторые типы читате­лей текстов о так называемых «маленьких людях». Эмо-

Глава 3. Индивидуально-психологические особенности... 257

циональная закрытость, невосприимчивость текстов о смерти, о человеческой усталости, о тяжести жизнен­ных проблем может составить особую проблему педа­гогической психологии.

Предпочтение «интенсивных» текстов

В эксперименте предлагались также тексты, услов­но названные «интенсивными». Поскольку ранее (в тек­сте работы) они не описаны, приведем краткое описа­ние их особенностей.

В «интенсивных» текстах действует «сильная лич­ность», у которой нет ни чувства симпатии к окружаю­щим, ни чувства долга. К таким текстам относится преж­де всего «черный роман», в центре которого стоит не расследование преступления, а подробное описание са­мого преступного поступка; произведение изобилует убийствами, драками, пытками, эротикой и жестокос­тью. «Интенсивная» текстема часто реализуется в фор­ме детектива. Его отличает динамичное развитие сю­жета и отсутствие моральных оценок при описании совершаемых героем убийств. Все это сближает такие тексты с «темными».

«Интенсивные» тексты в эксперименте были пред­ставлены аннотациями такого рода: «Роман о банде молодых мотоциклистов, которые носятся по дорогам, терроризируя и калеча всех, кто попадается на их пути» («Вкус крови» ); «Азартные игры, пьяные драки, поно­жовщина — таковы будни того мира, который описыва­ет автор» («Хэтчит»); «Трое молодых людей, оказавших­ся по разным причинам без средств к существованию, борются против "организованного" общественного бы­тия. В основе сюжета — похищение ребенка богача с целью получения выкупа» («Сентябрь, сентябрь»).

Следует отметить, что более четырех пятых испы­туемых оценили подобные тексты так же отрицатель­но, как и «темные»: «Отвратительно. Читать просто не­приятно»; «Кровь не люблю»; «Эта тема недостойна того, чтобы ее обсуждать»; «Предпочитаю этим буд­ням солнечные воскресенья» и т.п. Испытуемые, кото­рые предпочли бы подобные произведения для чте-

17 Литературоведение

Белянин В. Психологическое литературоведение

ния, также выбирали и «активные» тексты, и «темные», мотивируя это своим интересом к детективной лите­ратуре в целом.

Факторизация оценок позволила выявить группы текстов, получивших общее название «динамичных». В эту группу вошли и «интенсивные» тексты. Соотне­сение оценок с результатами психологического тести­рования показало, что выбор «динамичных» текстов по­ложительно коррелирует с общей активностью и от­рицательно — с интроверсией. Такие психологические особенности характерны для испытуемых, предпочи­тавших «активные» и «темные» тексты.