И кудри темноструйным вихрем

Лавра славней, нежный лик венчают.

Адонис сам предшественник юный мой!

Ты начал кубок, ныне врученный мне, —

К устам любимой приникая,

Мыслью себя веселю печальной:

Не ты, о юный, расколдовал ее.

Дивясь на пламень этих любовных уст,

О, первый, не твое ревниво, —

Имя мое помянет любовник.

В конце ноября Цветаева описывает типическое в это время для Парнок и себя настроение отчужденности друг от друга в стихотворении «Полнолунье, и мех медвежий», в конце которого она говорит своему другу (Парнок)81: «Начинает мне Господь — сниться, / Отоснились — Вы».

Похоже, что в ноябре 1915 г. Парнок написала три стихотворения, хотя в датировке всех трех она сама была не уверена Все будут опубликованы в «Стихотворениях», которые в это время готовятся к печати. В «Гадании», посвященном в автографе приятелю Парнок Константину Липскерову, женское лирическое я гадает на картах — гадание было любимое времяпрепровождение Цветаевой и Парнок, о чем свидетельствует несколько стихотворений в цикле «Подруга» — и предсказывает себе злосчастье в любви. Обозначая себя как червонную даму и упоминая, что другие дамы против нее «заключают тайный союз», лирическое я Парнок хочет сказать, что она воспринимает мир лишь через свои эмоции, в ущерб другим возможным методам восприятия мира: действие, дела, ум — компетенции других дам:

Я — червонная дама. Другие, все три,

Против меня заключают тайный союз.

Над девяткой, любовной картой, — смотри:

Книзу лежит острием пиковый туз,

Занесенный над сердцем колючий кинжал.

Видишь: в руках королей чуждых — жезлы,

Лишь червонный один меч в руке своей окал,

Злобно глядит, — у других взгляды не злы...

Будет любовь поединком двух воль.

Кто же он, кто же он, грозный король?

(№36, первая строфа)

Настроение этих стихов, кажется, звучит в унисон с музыкой личной жизни Парнок того периода, и, возможно, такое душевное состояние злого предчувствия само выражало непередаваемое ощущение, что какой-нибудь мужчина, Эфрон или какой-либо другой «грозный король» (как оказалось, Мандельштам), угрожал ее будущему с Цветаевой. Гадая на картах или сочиняя стихи о гадании, Парнок, возможно, вспоминала ту блаженную ночь, проведенную с Мариной почти год тому назад в монастырской гостинице в Ростове Великом, когда они гадали на картах и Цветаевой трижды «червонный выходил король» (см. у Парнок в «Гадании»: «Лишь червонный один меч в руке своей сжал, / Злобно глядит..».).

Каков бы ни был автобиографический контекст предсказания лирического я. в «Гадании», это предсказание окажется верным.

В то же время стихотворение «Как светел сегодня свет!» как будто не соответствует эмоциональному настроению Парнок в тот период, каким она его датирует (ноябрь 1915 г.). Тема этого стихотворения — нарекание имен Адамом птицам и зверям:

Всем птицам, зверям и мне,

Затерянной между ними,

Адам нарекает имя, —

Не женщине, а жене.

(№11)

Стихотворение начинается с описания первобытной весны, когда «миру нисколько лет», и кончается воодушевленным образом творческой энергии: «Во мне, как во всем, дыханье, / Подземное колыханье / Вскипающего стиха». Правда, Парнок однажды заметила, что убийственные настроения как-то способствуют писанию стихов.

В последнем из трех ноябрьских стихотворений, «Люблю тебя в твоем просторе я» (№24), поэт выражает свою любовь к России и не только обнаруживает свое сочувствие к многострадальной родине, но и отождествляет себя с Россией. Это придает ее личной склонности к странствованию некий духовный оттенок, так как поэт считает Россию «многолюбящей странницею», которая «в великом одиночестве идет к Христу в с сама».82

Этой же осенью у Парнок сильнее, чем обычно, обнаруживаются знакомые симптомы базедовой болезни: жуткие головные боли, бессонница, усталость и сердцебиение. Мысли о возможности скоропостижной смерти сопровождают, как всегда, эти симптомы. Не исключено, что на поэтические размышления Парнок о «последнем миге » перед смертью повлияли полученные ею сведения о том, что внезапная смерть нередко приходит к больным, страдающим базедовой болезнью.

Показательный пример отношения поэта к «последнему мигу» — стихотворение «Рондо», которое впервые появилось в «Северных записках» в последнем номере за 1915 г. :

Я вспомню все. Всех дней, в одном безмерном миге,

Столпятся предо мной покорные стада.

На пройденных путях ни одного следа