Белянин В. Психологическое литературоведение

вадская, 1977, с. 91). И Чайка Джонатан Ливингстон реживает истину, реализуя смысл жизни в своем поле-те на пути к свету.

Суть в том, — говорят ему учителя, эти сияющие ее здания с ласковым голосом, — чтобы понять: истиннс «я», совершенное как ненаписанное число, живет одно-1 временно в любой точке пространства в любой моменч| времени.

А кроме того, необходимо не только достигнут^ совершенства, не только глубже понять всеобъемлюшун невидимую основу вечной жизни, но и рассказать другим.

Конечно же, Стая, к которой принадлежал Джона-] тан, оказывается враждебной по отношению к нему: кто< то считает его Сыном Великой Чайки, а кто-то дьяволом Но Джонатан видит в каждой чайке истинно добрун чайку.

Кончается рассказ смертью Чайки. Но смерть эта| не материализована — Ливингстон просто растворя-] ется в просторах неба, чтобы никогда не вернуться.

Следует сказать, что «светлые» тексты довольно! часто завершаются гибелью главного героя. В них при-] сутствует элемент депрессивности (см. ниже о «печаль-j ных» текстах). Однако при этом смерть в них как тако-| вая не описывается, она как бы отсутствует, посколь* жизнь представляется в рамках этого мироощущения бесконечной и вечной. Смерть здесь не является кращением бытия, это продолжение движения к веч-1 ности. Прошлое обладает статусом единственного, бе­зальтернативного пути, настоящее — это движение по) дороге жизни; будущее видится бесконечным.

Описание смерти как формы пространственного^ передвижения можно найти уже в фольклоре (Пропп, 1929). Но сохранение такого восприятия в наше время трудно объяснить только фольклорными традициями. Видимо, есть какие-то психологические предпосылки такого мироощущения, диктующие именно такое за­вершение текста.

Глава 2. Отражение черт личности в текстах

Ишможно, это покажется несколько парадоксаль-|м но наиболее ярко подобного рода мироощуше-иредставлено в таком жанре, как газетный некро-, оисюкой прессы 80-х годов. ( опыский некролог разворачивался на трех уров-Нсрный уровень чисто биографический. Тут опи-

1си (фактологическая сторона дела, реальные жиз-,ie события. В нем преобладает денотативная ос-коюрая формирует его логико-фактологическую у. Второй уровень — и по стилю, и по содержа-, _ максимально публицистичен. Он описывает по-ццескую деятельность человека, которому посвящен §f, Третий уровень — мировоззренческий, который инее! в себя оценку всей жизни умершего человека. , уровень оценочный — он формирует коннотацию У1й которая сопряжена с эмоциональной моделью порождения. На этом уровне текста-некролога да-|N оценка всей жизни человека, оценка смысла жиз-| иооОще и говорится о том, что его дело будет жить в »,м Именно на этом уровне представлены соображе-•й обобщенного характера, которые напрямую связа-у эмоционально-смысловой доминантой «светло-

примеру, текст, кончавшийся фразой «Его дела и живут в наших сердцах», начинается так: «Исто-t)a хранит имена людей, которые...» Это тот кон-т и который помещается жизнь «человека с болъ-0Vfc»M». Так, газетный текст о лауреатах Ленинской |мии «За укрепление мира между народами» начи-нум фразой «Как бы ни была богата наша земля да-М природы,самое драгоценное на ней— это человечес-! жить» («Правда», 1 мая 1985). «1'цетлыми» являются и многие тексты Аркадия ВИДйри Его сказка «Горячий камень», провозглашая йииилыюсть и неповторимость жизни, не может не Инин», именно такое ощущение. Содержание текста |*Ж> снести к следующему. Мальчик находит камень, шпором написано, что тот, кто занесет этот камень , гору и разобьет его там, получит возможность зано-i прожить жизнь. Ивашка предлагает этот камень ста-

Белянин В. Психологическое литературоведение

рому человеку, покрытому шрамами. Но тот отказыва-J ется, говоря, что его жизнь ему нравится. Тем самым рассказе жизни приписывается предикат 'неповтори-j мый', 'уникальный'.

Показательным в этом плане является и «светлый,! как жемчужина» рассказ «Чук и Гек», заканчивающий-] ся мелодичным звоном кремлевских часов.

Много света в рассказе «РВС»: отсвечивает блес-\ ком речка, блестят звезды, блестят глаза у Жигана, бле-1 стит звездочка и наган у раненого командира, герои | говорят с сердцем и т.д.

Как уже отмечалось, в рамках того же паранойяль-j ного мироощущения находятся тексты «активные», ко­торые очень близки «светлым» текстам. В ряде случаев! провести разделение текстов на «светлые» и «актив-' ные» бывает достаточно трудно.

Так, в других текстах А. Гайдара есть шпионы («Судьба барабанщика», «Маруся»). К примеру, герои рассказа «РВС» с тревогой ожидают опасностей и при­слушиваются к тому, что делается вокруг, они должны быть осторожны, внимательно осматриваться вокруг. В конце рассказа «Чук и Гек» есть такая фраза, выде-1 ленная в отдельный абзац:

И конечно, задумчивый командир бронепоезда, тот, что неукротимо ждал приказа от Ворошилова, чтобы от­крыть против кого-нибудь бой, слышал этот звон <крем-левских часов. — В.Б.> тоже.

Вот как описана кульминационная сцена повесь «Судьба барабанщика», где герой стреляет в шпиона выдававшего себя за его дядю (он выполняет там функ-! цию умершего отца, о котором часто говорится в «свет| лых» и «активных» текстах):

Раздался звук, ясный, ровный, как будто кто-то за­дел большую певучую струну, и она, обрадованная, дав­но никем не тронутая, задрожала, зазвенела, поражая весь мир удивительной чистотой своего тона.

Iлава 2. Отражение черт личности в текстах