Я думаю, не одного Самсона, о Далила!

1901 г. 16 октября.

(Публикуется впервые)

Роковой женщины (франц.)

На следующий день она снова написала исполненные страсти стихи на музыкальную тему. Стихотворение под названием «Анита» представляет собой «толкование» популярной пьесы Чайковского для фортепиано «Песня без слов» (ор.2, Мо 3). Простая, легко запоминающаяся мелодия в интерпретации Парнок тонет в бурном потоке слов, которые здесь выглядят буквально как текст «из другой оперы».

В стихотворении рассказывается об Аните, которая больше года держала в плену своих чар безымянного слабовольного обожателя. Несмотря на попытки преодолеть страсть, он смертельно влюблен в эту «непобедимо сильную» женщину. Как поэт-интерпретатор музыки Чайковского, Парнок не одобряет поведения Аниты и просит ее не смеяться над мучеником, умирающим от неразделенной любви. Однако восхищение Анитой пепесиливает симпатию молодой поэтессы к жертве этой молодой женщины. В конце стихотворения Парнок признает, что, хотя смех Аниты и может пробудить Божий гнев, смех этот «так заразителен и полон красоты!» (Ю — 11 ). Как представляется, сюжет в этом стихотворении отражал взгляд Парнок на взаимоотношения в собственной семье: властолюбивая, диктующая свою волю мачеха (Анита) и слабый, страдающий отец (жертва Аниты).

Однообразная рутина гимназического существования, безусловно, никак не могла соответствовать той яркой жизни, которую создавало воображение Парнок. К тому же некоторые из ее преподавателей были чудовищно необразованными. С особенным отвращением она относилась к одному из преподавателей русского языка, которого перевели в «презренный» Таганрог «из Пензы, родины своей»:

Для блага дела обученья

Российскому, вишь, языку,

В словах различных ударенья

Он ставить стал по-своему.

Зачем, дескать, провинциалы

Коверкать начали язык?

«Ошибки делать не пристало!»

Педагог пензенский стыдит.

Краснеем, «смертные», краснеем

За все ошибки-то свои,

И хоть мы их не разумеем,

Но исправлять мы их должны.

В стихотворении много слов, исковерканных учителем: «возле», «чем», «актер», «коротенько» и т.п.

Поэтическое творчество сделалось для Парнок убежищем от пензенских педагогов, школьной скуки, боли неутоленных желаний. Серьезнее стало и ее отношение к собственному творчеству. В мае 1902 года, снова прочитав свое длинное стихотворение об уроке танцев, она забраковала его и написала в конце рукописи: «глупенькое стихотворение».

Стихотворение «Юному поэту» содержит сходную самокритику, а также выражает высокое мнение о поэте и его призвании:

Как я завидую тебе

(Хоть зависть гаденькое чувство),

Что проникаешь ты уже

В тайник святейшего искусства,

Что ты — талант, и что дано

Тебе сердца людей тревожить —

И словом сеять в них добро,

И словом зло их уничтожить!

Парнок испытывала глубокое уважение к слову. Ее вера в нравственную силу слов, в обязанности, которые накладывает на поэта талант, вера в коммуникативную функцию поэзии всю жизнь оставалась основной в поэтическом кредо поэта К шестнадцати годам она уже знала, чего хочет достичь в поэзии, ставила себе высокие цели, но не знала, как их достичь и как проникнуть в «тайник» поэзии.

Весна 1902 года: Парнок охвачена «новой силой, страшной жаждой любви» (Ю — 20 ). Она влюблена в одноклассницу по гимназии, некую Женю. Однажды в школе Женя засмеялась над чем-то, что сказала Соня. Услышав ее шаловливый смех, поэтесса вдруг решила, что Женя неравнодушна к ней. Позже вечером она в возбуждении помчалась к Жене, чтобы взглянуть на нее, но ее надежды на воображаемое наслаждение не оправдались.

Ночью, наедине с тетрадкой, она излила свое разочарование в стихотворении «К Жене» (Ю — 21 ). В нем впервые она решилась назвать возлюбленную по имени и сама выступила в новой роли. Теперь Парнок уже не наблюдает за чужой любовью, не сочувствует мужчине, павшему жертвой любви: она — молодая женщина, влюбленная в другую. Она пишет гораздо смелее, и это дает ей возможность заглянуть глубже, в скрытый тайник своих творческих способностей. В возбуждении провела она бессонную ночь, утешая себя стихотворением «Воспоминанье» (стихи о летнем романе в Крыму).

К концу месяца она почувствовала, что «здешняя атмосфера» ей чужда и мучительна, и выразила свой бунт в стихах:

Скорей отсюда! О, скорее!

Я задыхаюсь, я тупею,

Я злой и гадкой становлюсь,